Затмение Сердца

Глава 37 Девять лет до Затмения — Метрополия Сердца

— Почему это не может? — удивилась Ирис.

— Ну, мам! — протянул Симон, — разве это справедливо? То, что я должен ждать до утра, чтобы получить подарок?

— А что такого? Ты ведь как-то целый год ждал своего дня рождения! И ты мне хочешь сказать, что не можешь еще несколько часов подождать? И вообще тебе уже давно пора спать!

— Но я ведь так не усну! Просто не смогу! Да и тем более… Ведь в карте моего рождения могли указать неверную информацию! Может быть, я уже и появился на свет к этому часу?

— Слушай, — выдохнула Ирис, — я ведь там не присутствовала, а поэтому не могу тебе точно сказать. Но ведь если в бумагах не указано иное, значит, так оно так и есть!

— Да ладно тебе, Ирис, — показался в проеме дверей гостиной глава семейства, — Сима ведь в чем-то прав. Может быть, его и правда на свет родили пораньше?

Ирис с недовольным видом посмотрела на супруга, но в итоге лишь развела руками, после чего отец зашел в комнату, держа в руках огромную разноцветную коробку, которая заставила Симона округлить глаза, открыть рот и задрожать всем телом.

— Так, я не поняла, — отрезала мать, — это что сейчас началось? Давай поспокойнее, иначе подарка не то что сейчас, даже утром не получишь! Мы что, все то время, как ты стал членом нашей семьи, зря тебя возили по специалистам, чтобы ты прекратил свои тряски?

Симон тут же взял себя в руки, максимально стараясь подавить в себе те импульсы радости, которые буквально били в его мозг. Как же он хотел подурачиться прямо сейчас от восхищения! Как же ему хотелось вскочить, высунуть наружу свой язык и начать танец, чтобы отпраздновать свой день рождения, чтобы весь мир увидел его, благодарного всему этому непостижимому пространству путника, для которого, единственного, казалось, вселенная с каждой секундой и разворачивала саму себя — длящийся от рождения до смерти дар.

— И вообще, — выдохнула мать, — если бы нам только сказали, что у тебя такие проблемы с психикой…

— Ирис! — перебил ее отец.

— А что такого? Я вовсе не желаю обидеть Симона! Я всего лишь хочу ему показать, что он должен быть нам благодарен за то, что мы забрали его из детского дома! Он, действительно, был самый милый мальчик, из всех, кого нам показали, но никто ведь нам не сказал, что у него есть подобные закидоны! Поэтому-то его наверняка и хотели сплавить поскорее! Да и в медицинской карте ни слова про эти припадки не было! Якобы не могут они диагностировать точную причину, а потому и не указали ее! Ну а мы-то тоже не знали об этом! Да и этот партизан не лучше! Весь из себя был такой спокойный… А стоило нам только его взять домой, как он устроил нам концерт!

— Ирис! –прервал ее отец.

— Ты не принимай мои слова близко к сердцу, Сима, — устало выдохнув, повернулась женщина к Симону, — ты теперь наш сын, и я твоя мама. Я тебя очень люблю, правда. Но просто и ты покажи, что мы тебе небезразличны! Перестань уже свои рожи корчить!

— Так, все хватит! — наконец не выдержал отец, обратившись к Симону, чтобы переключить его внимание. — Это тебе, сынуля, поздравляю тебя!

Симон как ни в чем не бывало, будто бы и вовсе не слушая свою маму, поставив внутри себя заглушающий блок, взял вспотевшими ладошками заветную коробку, стараясь при этом практически не выказывать эмоций, но при этом внутреннее будучи взведенным как тугая пружина. Его мозг буквально взрывался яркими красками, которые стреляли с глянцевой поверхности упаковки. Первым, что зацепило взгляд Симона, были лимонно-голубо-фиолетовые кристаллы, которые, переливаясь, если смотреть на них с разных углов, служили своеобразной рамкой всей экспозиции. Исходившая от них энергия, обозначенная мягкими лиловыми линиями, формировала каркас всей экспозиции, на которой был изображен черный клыкастый чешуйчатый монстр, чья натуральная броня отливала фиолетовым оттенком. С разных частей его тела свисали разноцветные перья, которые напоминали еще и глаза, которые это чудовище раскинуло во все стороны как бы намекая, что ему ведомо все, что происходит в этом мире. Верхом же на этом звере восседал черный силуэт женщины, чьи белоснежные волосы были так натуралистично нарисованы, что, казалось, они прямо сейчас развивались на неощутимом в этой душной комнате ветру.

Ожесточенный спор о чем-то родителей Симона продолжался, в то же самое время как он сам все глубже и глубже вникал в изучение этого священного игрушечного артефакта. Вокруг головы черной фигуры наблюдалось подобие светящегося ореола, от которого в разные стороны шли золотые лучи. Они будто бы брали и одновременно с этим отдавали энергию в кристаллы по углам упаковки. Через пластмассовое прозрачное окошко хорошо были видны многочисленные детали как самой фигурки кровожадного монстра-ящера, так и погонщицы, на чье пластмассовое тело были нанесены отражающие свет фиолетовые узоры, которые захватили внимание Симона, поскольку подобные паттерны он видел во время обострения своих приступов. Теперь же он понимал, что они были доступны и другим людям! Ошарашенный этим открытием, Симон обратил внимание на художественное воплощение этой стройной, но при этом мускулистой фигуры героини. Он заметил и на ее поджаром теле эти символы, которые покрывали всю поверхность упаковки. Проследив за ними до оборотной стороны коробки, Симон обнаружил изображение панорамной диорамы, которая была призвана прорекламировать всю коллекцию этих игрушек.

На изображении была видна основа — потрескавшаяся красно-оранжевая земля, из которой торчали кости разных существ, которые в том числе были насажены и на колья.

В центре композиции расположились три пирамиды, на которые, казалось, и запрыгивали геометрические рисунки, создавая тем самым иллюзию объема. Взгляд Симона сначала зацепился за черный диск на вершине центральной пирамиды, который оказался лилово-красным солнечным затмением. Рядом с ним в воздухе парила объемная игровая модель аэростата с венчающим его глазом, который был отмечен знаком Метрополии с алым сердцем. Из него на землю спрыгивали алые фигуры разных оттенков, которые напоминали бронированных антропоморфных жуков. Достигнув площади перед пирамидой, они сражались с разноцветными ящерами, в числе которых была непосредственно и моделька, подаренная Симону. Мальчик с вожделением смотрел на это ожившее в его фантазии побоище, где желтые, оранжевые, черные и лиловые ящеры грызли алых «жуков» или, напротив, позволяли пронзить им себя пиками. Фракция монстров была помечена логотипом с черепом утконоса, из которого торчали перья. Им, помимо алых воинов, противостояли и иные существа вроде фиолетово-желтой массы, состоящей из десятка жадных пастей, и чудовища-растения зеленого цвета, которое произрастала из тельца хрупкой рыжеволосой девушки.

В самом центре всей этой битвы находился озаренной сиянием силуэт предводителя алых войск в белом костюме и развивающемся алом плаще, что магией, исходящей из его рук в виде пластмассовых прозрачных молний, пытался сразить черную фигурку погонщицы с несколькими руками, которая буквально прыгнула на него с самого верха центральной пирамиды. Таким образом, Симон вернулся, пройдя по часовой стрелке, взглядом вновь к вершине пирамиды, на сей раз заметив, что на ее вершине находилась еще одна фигурка. Было непонятно, к какой группировке она относится. Фигурка одна-единственная из всех будто бы состояла из прозрачного голубого пластика, который обрамляли золотые украшения.

— Сима, тебе помочь? — подоспел с канцелярским ножом отец, который помог сыну извлечь на свободу детали от двух фигурок, которые мальчик начал тут же с нетерпением собирать по инструкции, к которой прилагался еще и красочный рекламный буклет и комикс.

— Такая, конечно, чушь! — скривилась мать, брезгливо листая комикс. — И чему только наших детей учат! Какие-то там монстры! Глупость, одним словом! Только психику детям портят! И зачем ты вообще купил этот набор?

— Никакие это не глупости, — отрезал отец, — нормальный патриотичный набор.

— Был бы, если бы ты хотя бы купил набор с нашими стражами.

— Они закончились уже. Этот последний я успел забрать, дорогая, — немного раздраженно отозвался отец, — тем более простые солдатики для Симона наверняка были бы не так уж и интересны, как эти чудища. Своего врага надо знать в лицо, я считаю.

— Сплюнь ты! Никогда Симон не пойдет работать в алую гвардию!

— Это почему? — нахмурился отец. — Даже если это не его ремесло, опыт этот никогда не повредит.

— А ты, папа, — с горящими глазами обратился мальчик, указывая на лого коробки, — ты, значит, был там на острове? «За Горизонтом»?

— Да, Сима.

— И ты сражался со всеми этими чудовищами?

Отец кивнул.

— И ты всех-всех жителей спас?

Отец смотрел на него какое-то время довольно пристально, а затем расплылся в самодовольной улыбке:

— Конечно. Как сейчас помню: аборигены радостно бежали за нашим транспортером, даже когда мы с парнями покидали этот остров. Так они не хотели меня… Нас отпускать, настолько велика была их благодарность за наши подвиги.