Затмение Сердца

Глава 18 Одиннадцать часов до Затмения — прибрежный район Метрополии Сердца

— У вас все хорошо? — заботливо поинтересовался бот технической поддержки такси, без труда уловивший участившейся пульс клиента, что резко откинулся назад на сиденье, казалось бы, уже готовясь пробить своей головой мягкую подушку.

Чуть успокоившись, постепенно приходящий в себя клиент медленно перевел взгляд на предмет, который держал в руках. Им оказалась его голубая маска, увенчанная золотой короной для грядущего карнавала.

— Все… — прошептали засохшие губы Симона, после чего он, боясь, что опять будет втянут внутрь пустой глазницей на лбе маске, резко отвернулся от нее в сторону обзорного окна, — все в порядке…

— Рады слышать, господин! Расчетное время прибытия… — Симон, однако, уже его не слушал, полностью сосредоточившись на пейзаже вокруг транспортера, а точнее на его текущем воссоздании.

Осторожно глядя на окно, Симон, к своему собственному неудовольствию, понял, что за окном ничего нет. Точнее, что-то там вроде как и присутствовало, однако воспринять окружающую обстановку он был не в состоянии, поскольку она просто-напросто распадалась на множество частей, превращаясь в геометрический рисунок, который рождался сам из себя. Он был подобен гигантской микросхеме, своеобразному проводнику, по которому, подобно информационному сигналу, летело сознание путника, который даже не знал откуда и куда направляется, но который был уверен, что выполнял важную и только ему посильную задачу, об истинном смысле которой он даже не подозревал. Это пространство, правда, имело больше органическую природу, а точнее являлось источником элементарных частиц, из которых возникла жизнь на планете — как сами разумные формы, так и информационные технологии, которые появились уже впоследствии.

Исключительно философский смысл этого видения Симона волновал не слишком, ровно как и его собственное положение в этой пестрой мозаике, частью которой он являлся. Куда важнее для него сейчас было сохранить свой мозг в целости и сохранности, поскольку, по всей видимости, его чип был крайне перегружен теми данными, которые преподнесла спасшая его незнакомка.

— Твою мать… — чувствуя, как готов уже заплакать от отчаяния, простонал пассажир, плывущей по первозданному хаосу в такси, бросив еще один взгляд в сторону окна, окончательно убедившись, что привычный мир так и не проявился.

Отвернувшись от него, Симон хотел было сосредоточиться тогда на своем собственном теле как на чем-то, что имело хоть какой-то смысл, однако и оно представляло собой зияющую неопределенность, в которую еще глубже погрузилось его сознание. Так, его сшитый под заказ праздничный костюм, состоящий по задумке дизайнера из тысяч осколков стекла разного размера, в данный момент отражал вовсе не внутренний интерьер автомобиля, но нечто совершенно иное, превратившись в десятки и сотни маленьких экранчиков, каждый из которых показывал свое собственное уникальное кино. С каких-то из них открывался вид на пейзажи, в том числе и космические. Иные же являлись более камерными и транслировали всевозможные сюжеты из повседневного быта людей, которых путник и знал, и не знал одновременно — точнее его память была так фрагментирована, что не могла даже подсказать своему носителю, оставил ли тот или иной пришелец, за которым он в данный момент наблюдал, след в его личной жизни и истории. Все происходящее напомнило Симону о его любимом занятии — пристальном заглядывании в окна ночного мегаполиса во время поездок и мыслях о том, что именно свело вместе находящихся там людей. Однако если раньше, как правило, мало что можно было разглядеть таким образом, то сейчас же Симон мог как через увеличительное стекло бинокля, каким был его собственный разум, приблизить любую из этих жизней и, не испытывая никаких угрызений совести, наблюдать в режиме реального времени, как кто-то занимался любовью прямо в коридоре, умирал от внезапного приступа, настигшего его за кухонным столом или же, отключившись от внешней обстановки целиком и полностью, ушел за получением новой информации в мир чипа. В этих «окнах» его собственного разума присутствовали сценки и более экзотические, которые больше напоминали наблюдателю любимые детские шоу, и ему даже начало казаться, что он смотрел повтор этих передач, учитывая и то, что сейчас все происходящее выглядело куда более детализированным. Так, наездники на гигантских, покрытых перьями ящерах, сражались с таинственным врагом, у которого даже не было определенной формы и который представлял собой подобие живого столпа огня, залившего своим светом сначала один экранчик, затем другой, пока все они не «заразились» этим адским пламенем. После все они одновременно потухли, однако в одном из них практически тут же начал пробиваться робкий огонек сознания девушки со спутанными темно-серыми волосами, которая, потеряв равновесие, упала прямо посередине какой-то странной сцены, окруженная тысячами любопытных глаз. Вместо того чтобы сразу бросится ей на помощь, все окружавшие ее люди молча продолжали смотреть на ее бездыханное тело, по которому было крайне трудно определить, была она еще жива или нет. В конце концов из безликой толпы отделилась пара силуэтов, которые Симон никак не мог в деталях разглядеть, наблюдая за тем, как картинка начинает терять четкость, будто бы на его внутренний взор стали падать капли невидимого дождя. Из последних сил сфокусировавшись на лице девушки, которую почему-то поволокли за ноги прочь, сердце Симона сжалось, поскольку в отличие от всех остальных присутствовавших в этой подзорной трубе его личного калейдоскопа видений он сразу же узнал ее. Это была та самая пленница, плачевный опыт которой он впитал и интегрировал как личные воспоминания на уроке госпожи Флауэрс. При этом, казалось, что он знал ее гораздо дольше этого и даже лучше, чем кого бы то ни было еще в своей жизни. Но откуда? Из другого обучающего эмпатии фильма, о котором он мог забыть? И еще: если госпожа Флауэрс и вправду вторглась в процесс обмена данными серверной, то каким образом он мог видеть запись с этой девушкой когда-либо еще, если их не было в архивах университета, который хранил всю самую актуальную информацию для будущих специалистов права?

Вариантов тут было лишь два — либо эта запись была невероятно старая и была сделана в древние времена бесправия на их острове, либо же… Это все происходило в современную эпоху? В этот год, месяц или даже день? Нет, этого просто быть не может! Даже если учесть весь опыт прошедшего дня, такие преступления просто не могут существовать в современной действительности!

В последний раз бросив взгляд на потухший уголек изображения в отражении своего костюма, Симон зажмурился и изо всех сил пожелал, сам не понимая зачем, оказаться сейчас рядом с этой девушкой, чтобы хоть как-то попытаться ей помочь, и даже, что было ему совсем несвойственно, стал молиться. Безо всякого стеснения и того, что он мог выглядеть глупо, в первую очередь перед самим собой. Симон взывал к потемневшему лику Богини с образа своей бабушки, который как бы смотрел ему в душу сквозь все прошедшие года. Казалось, что только он сейчас и способен хоть как-то вырвать его из того безвременья, в которое он попал.

— Пожалуйста, пусть я окажусь там. Пожалуйста, пусть окажусь там. Пожалуйста, пусть…

— Вы прибыли! Спасибо за поездку! В честь вашего дня рождения в качестве комплимента от компании примите скидочный бонус в размере…

Какой именно щедрый дар ему полагался, Симон не успел расслышать, поскольку пулей вылетел наружу с закрытыми глазами, все еще боясь того, что может его там ожидать. Одно было уже хорошо — он не рухнул в бездну, но ступил на вполне себе твердую почву, в то же самое время как в его ум стали проникать уже знакомые громкие звуки музыки, а по телу прошлась привычная вибрация от басов.

Осторожно приоткрыв один глаз, Симон позволил свету ворваться в его мозг и разукрасить его неоновыми цветами огромной инсталляции, стоявшей у входа на пляжную костюмированную рейв-вечеринку. Она напоминала гигантскую пирамиду, которая переливалась всевозможными цветами и на которой танцевали голографические объемные копии приглашенных звезд. Они, судя по всему, отжигали на сцене, и к ним к тому же примешивались и другие не менее фантастические существа вроде полупрозрачных летающих эльфов, которые сорвавшись с вершины титанической конструкции, уже достигли новоприбывшего гостя, чтобы считать код купленного билета через его чип.

Приветственно поклонившись этим голограммам так, будто бы они реально существовали, путник направился к входу, сливаясь со все нарастающим потоком людей, который устремился к условным вратам, располагавшимся на вершине этой гигантской пирамиды. Они представляли собой черную воронку — самое настоящие голографически оформленное «затмение». Тратить силы на то, чтобы подняться никому, правда, не пришлось, поскольку там был эскалатор. Не давая никому упасть, он поднимал всех гостей к вершине — к черному, на первый взгляд, тоннелю, который напоминал, помимо всего прочего гигантский глаз, позади которого в звездное небо, окрашивая его, выстреливали десятки разноцветных лазерных лучей. И уже они, в свою очередь, создавали все новые образы на небосводе.

Не особенно обращая на них внимание, Симон вместе с десятками других разодетых в самые причудливые одежды гостей ступил в черную воронку, сразу же ощутив некоторый дискомфорт, как будто бы ему слегка заложило уши. Оглядевшись по сторонам и не увидев ни одного человеческого лица, Симон понял, что это было простым напоминанием о том, чтобы он сохранил атмосферу маскарада, а потому он тут же нацепил свою одобренную заранее маску. Сразу после этой инициации коридор залил мягкий свет и его чип получил новый цифровой код, благодаря которому он тут же начал выделять особые вещества в кровь своего хозяина, которые вызвали у гостя самую настоящую эйфорию. Она, подобно водопаду удовольствия, смыла без остатка даже малейший намек на беспокойство, и Симон, хохоча как ребенок, вместе с другими посетителями буквально поплыл на волнах этого искусственно вызванного рая к свету в конце тоннеля. Наконец, вынесенный буквально на гребне этой экстатической волны наружу, он тут же попал в совершенно иной мир, к которому так давно неосознанно стремился.