Застенец 2

Глава 24

По моим прикидкам, сейчас должно было быть «мясо». Со взрывами, разрушением этого домика и всего квартала, а может, и города. Все-таки первый ранг, как никак, не хвост собачий. В книжках, конечно, подробно о таком не писали, однако кое-где проскальзывала интересная информация о последствиях веселья единичек. То возле Тобольска случится мятеж под руководством графа Ренельского, с уничтожением под корень семи деревень, то в Москве сумасшедший старик устроит самосожжение, заодно прихватив пару тысяч душ.

Если ты не дурак, то поймешь — большая сила, заключенная в руках… как бы мягче сказать про Его Высочество… немного увлеченного человека, может привести к не меньшим бедам.

И в мою логику сдача князя никак не укладывалась. Он же должен понимать, что прощения ему не видать, как собственного красивого живота. Речь шла о государственном перевороте. Однако вместо этого князь спокойно подошел к двери, отодвинул деревянный засов и впустил ночных гостей.

Император, как и его брат, был облачен неброско — в дорожный плотный плащ с пелериной и широкополую шляпу. Забавно, учитывая, что все прочие сопровождающие не сочли нужным маскироваться. Рядом стоял генерал Киселев в военной форме с орденами на груди, Максутов, в неизменном дорогом костюме, узнаваемом за версту, Никитин и Рейрх, в министерских мундирах, и еще пара человек в гражданском, мне незнакомых. Конспирация девяностого левела.

Тот самый ближний круг, о котором говорил великий князь. Не знаю, как остальные, но Киселев, Никитин, Рейрх и Максутов единички. Что-то мне подсказывает, что и пара незнакомцев тоже. Видимо, Его Высочество понял, что сопротивление ни к чему не приведет. И что, даже не попытается предпринять сумасбродную попытку бегства? Как скучно.

Едва они зашли, я стал жадно хватать ртом воздух. Во-первых, от того, что тело вновь вернулось. Во-вторых, невероятно сильное насыщение воздуха магией давило на легкие. Мельком взглянув на Императора, я понял, что тот обвешан защитными заклинаниями, как новогодняя елка игрушками. Еще бы, оттого так спокойно и зашел внутрь.

— Ваше Величество, — шутливо поклонился князь, не убирая с лица издевательской улыбки. — Рад приветствовать Вас в моем скромном убежище. Если бы Вы сочли необходимым сообщить о своем визите, я бы приготовился.

— Прекрати этот фарс, — сдержанно ответил Император.

Было видно, что Его Величество спокоен и уверен в собственных силах. И разговаривает с более высокой позиции. Хотя, почему должно было быть по-другому?

— Как? — только и спросил великий князь.

— Понимаешь ли в чем дело, несколько месяцев назад господин Вельмар сделал предсказание. Если его можно так назвать, конечно. Что в моем ближайшем окружении есть предатель, который хочет устроить переворот. Игорь Вениаминович, как единственный человек, которому я мог доверять, отнесся к этому предостережению скептически. К тому же, никакой конкретики господин Вестник действительно не предоставил.

Максутов кивнул, закручивая тонкий ус. Мол, именно так все и было.

— Однако со временем я стал замечать, что наши переговоры с застенцами проходят невероятно тяжело. Будто-то кто-то заранее знал обо всех моих намерениях и хотел их расстроить. Потому пришлось начать негласное расследование. Вскоре появился застенец и мои подозрения лишь оправдались. Кто-то действительно очень сильно желал поскорее развязать войну с застенным миром.

— Это все лирика, — перебил великий князь. — И, признаться, мне неинтересно. Как ты вышел на меня?

— Ты всегда был нетерпеливым, — с некоторым укором ответил Император. — Ну да ладно. Время играло против меня. Больше всего я боялся, что предатель заляжет на дно. И пришлось импровизировать. Драка в лицее подошла для этого дела как нельзя лучше. Обиженный за своего сына глава Третьего Отделения решил снять охрану с застенца. И спровоцировал новое покушение!

— Бред, — отмахнулся князь. — Я к этому не имею никакого отношения.

— Конечно. Все это устроил Его Высокопревосходительство, — указал Император на Максутова. — Подговорил своего человека напасть на застенца. Не с целью убить, а напугать. Заодно посмотреть на магические способности новоиспеченного графа.

Я со злостью взглянул на Максутова. Что интереснее всего, именно в этот момент Игорь Вениаминович посмотрел на меня. И тут же отвел взгляд, в котором читалось… сожаление, что ли?

— За оплошность Зубарева сняли. И перевели под твое руководство. Само собой, генерал-лейтенант был в курсе всего с самого начала. И даже великолепно отыграл роль униженного и оскорбленного. А когда тебе понадобился посыльный, единственным, кто оказался под рукой, был опальный генерал. Надо ли говорить, что письмо застенцу сначала прочитал я?

— Выходит, Зубарев? — зло процедил князь. — Что ж, значит он умрет мучительной смертью.

— Ты разве еще не понял, что все закончено?! — прикрикнул Император, на мгновение утратив самообладание.

— Ты не понимаешь главного, мой милый братец. Все только начинается, — усмехнулся Владимир Георгиевич, неторопливо раздеваясь.

Выглядело это, конечно, так себе. Как какая-нибудь вечеринка, даже упоминание которой могло быть запрещено на территории РФ Роскомнадзором. Мужик в плаще, рядом чуваки в мундирах и медленно стягивающий с себя одежду псих. Сюда еще музыку — и образ был бы закончен.

Мне все это не нравилось. Будто был заготовлен какой-то определенный сценарий, но именно теперь он летел к чертям. Поэтому я тихо и медленно стал отползать к стене, раздумывая, сколько времени понадобится, чтобы добраться до окна.

Вид мерзких бугров-шрамов произвел на Императора сильное впечатление. Его Величество побледнел и отступил назад, словно собираясь составить мне компанию и драпануть следом.

— Что это?

— Цена за Расщепление, — усмехнулся князь, отбросив одежду в сторону и встретившись стальным взглядом с братом. — Только не говори, что не слышал об этом термине.

— Ты безумец, — прошептал Его Величество, потеряв всю свою высокомерность. — Вот зачем тебе были нужны сульфары из крематория!

Надо отметить, что и сопровождающие единички как-то сразу напряглись. По крайней мере, концентрация силы в воздухе возросла, сдавив ребра.

— Да, — признался князь. — Я надеялся все провернуть тихо, без лишнего шума. Но видишь, как все обернулось. Застенец не продал землю сразу, а после время было потеряно. Ты перепрятал сульфары, Бабичев запаниковал, и мне пришлось в срочном порядке привлекать Галицкого. Но знаешь ли, в чем ты ошибся, братец?

На самом деле Владимиру Георгиевичу не нужен был собеседник. Да и не существовало никого в этом домике, кто желал поговорить с сильнейшим магом Империи прямо сейчас.

— Переворот? — произнес князь так брезгливо, словно это была слюна, давно скопившаяся во рту. — Ты никогда не мог мыслить масштабно. Я не хочу совершать переворот. Стать очередным царем вместо тебя? Я сделаю настоящую революцию. Покажу всем, что человек может быть Богом. Понимаешь, братец? Да что я с тобой говорю, конечно, ты не понимаешь.

Это не было похоже на знакомую мне магию. Никаких форм, элементов ковки или литья. Никаких привычных заклинаний. Сила князя медленно стала расходиться вокруг бритвенно-острым кольцом, заполняя все пространство.

Благо, единички Императором были отобраны для ночного путешествия не просто так. Управление магией каждого осуществлялось разными способами. Максутов давил жестко, в одну точку, стремясь образовать брешь в чужом даре. Киселев рывками обрушивал мощнейшие удары на заклинание, а Никитин напоминал ожесточенного мангуста, пытающегося с разных сторон укусить кольцо.

Я наблюдал за этим зачарованно, на время забыв обо всем. Что несколько минут назад мог погибнуть, что был смертельно обижен на Максутова, что ненавидел Его Высочество ровно так же, как и Его Величество. Сейчас лишь одна эмоция завладела сознанием — восхищение.

Перед моими глазами разворачивалось состязание в настоящей высшей магии. То, о чем многие в том же лицее говорили, но никто никогда не видел. Это даже нельзя было описать привычными органами чувств. Глаза не видели полной картины, а уши слышали лишь легкое потрескивание в помещении, как будто работал старый электрический счетчик или тихо догорало полено. Но каждым сантиметром кожи я ощущал изменения в фоне, происходящие вокруг. И это вызывало небывалую эйфорию.

Сконцентрироваться удалось с большим трудом, и я понял — невидимое кольцо стало постепенно сужаться. Судя по ухмылке Киселева и морщинкам в уголках глаз Никитина, осознали это и сопровождающие Императора. Разве что Максутов был чрезвычайно напряжен и сосредоточен. Будто ощущал нечто, неподвластное остальным.

Зато Его Высочество стоял все в том же положении. Не вытягивая руки, в отличие от своих коллег по цеху, не напрягая мышц, не демонстрируя ожесточенное желание выжить. Он вообще, казалось, окаменел. Разве что пульсирующие шрамы, по которым временами прокатывалась сильная дрожь, свидетельствовали о том, что князь еще жив.

А потом, в один едва заметный момент, все изменилось. Я понял это сразу. Словно в комнате, прежде находившейся в темноте, вдруг включили свет. Осознали подобное и остальные маги, которые стали пятиться от обидчика.

Кольцо медленно и неотвратимо росло, пожирая все новое пространство и желая добраться до несчастных, которые имели глупость ему сопротивляться. Все так же неподвижно стоял князь, будто теперь представший в виде проводника чужой, вполне живой силы. Холодила мне спину стена, до которой я наконец дополз. Правда, будь моя воля, я бы сейчас оказался подальше от всего этого.

Первым опомнился Максутов. Борясь одновременно с лицевым тиком и могущественными силами противника, он повернулся даже не к Императору, а его генералу, начальнику Конвоя.

— Уводи Его Величество! Быстрее!

Не знаю, в каких отношениях они были. Судя по злобному взгляду Киселева, не самых радужных. Однако конвоир совершил наиболее мудрый поступок, который только мог — послушался Максутова.

Он схватил за плечо Императора, благо, тащить его не пришлось. На дрожащих ногах Романов сам бросился наружу, осознав, что все явно пошло не по плану.

И вот теперь магам стало совсем худо. Лишившись одного из товарищей, они значительно ослабили сопротивление. Единички медленно пятились, правда, не особо понимая куда. Попросту отступали от сияющего смертельной белизной кольца князя.

Максутов даже сделал несколько шагов в сторону, будто пытаясь занять позицию между мной и Его Высочеством. А когда оказался совсем рядом, негромко произнес, потому что на крик уже не оставалось сил.

— Николай, уходи. Мы не выстоим.

Первым моим желанием было бежать. А что делать, если один из самых сильных магов Империи говорит, что сейчас будет не очень хорошо. Надо прятаться, спасаться.

К тому же именно теперь кольцо вскользь задело одного из неизвестных мне магов. Тот, по недоразумению, изначально пытался занять позицию за князем, однако таким образом загнал себя в ловушку. Маг даже пикнуть не успел. Повалился на пол, не подавая никаких признаков жизни.

— Братцы, до истощения! — крикнул Никитин.

Я понял его призыв. Живым отсюда все равно никому не выбраться. Потому драться надо, как в последний раз. К тому же, именно таким этот раз и оказывался.

Нужно было бежать, но я стоял как зачарованный и смотрел на магов первого ранга, которые понимали, что скоро умрут. Но вместе с тем не собирались отступать.

На короткое мгновение показалось, что это может помочь. Однако надежда прошла быстрее, чем воодушевляющий пыл от слов Никитина. Остановившееся кольцо медленно и неотвратимо двинулось дальше.

Вторым на пол рухнул Рейрх, нелюдимый и угрюмый дворянин, который, кстати, несмотря на свою репутацию, дважды приходил на мои субботние соревнования. Следом за ним вышел из игры второй незнакомец, и против великого князя или странного создания, коим он сейчас являлся, осталось всего двое.

А потом… потом Никитин поднял голову, взглянув на Максутова. Коротко кивнул, выдавливая из себя оставшиеся силы и упал ниц. Не мертвый, а опустошенный. И теперь они остались один на один. Максутов против Романова, сильный маг против того, кто возомнил себя Богом.

Я понимал, что если еще немного промедлить, то шансов уйти больше не останется. Однако в голове возникла шальная, и вместе с тем правильная мысль. От кого уходить и самое главное — куда? От себя, как известно, сбежать невозможно. Как бы ты ни старался. И разве мне будет место в новом мире, которым правит Владимир Георгиевич? А судя по тому, что тут происходит, к этому все идет.

Со стороны, взглядом недома, здесь проходило какое-то соревнование по бесконтактному бою. Тому самому, где подходящие к «мастеру» люди валятся просто так.

Никаких тайфунов, падающего с неба огня, сильнейших землетрясений. А тот же Максутов довольно легко мог это устроить. Что до Романова, я даже примерно не представлял пределы его возможностей.

Однако именно сейчас, в этом забытом Богом дощатом доме, вершилась судьба всего мира. Точнее, двух миров. Решалась в том числе при моем участии. Или неучастии.

Конечно, мое вмешательство как отдельной боевой единицы ни к чему бы не привело. Однако у меня появился другой план. Я не смог подняться — магия вокруг сгустилась невероятно сильно. Создавалось ощущение, что мы находимся под огромной толщей воды. Все, на что меня хватило — оттолкнуться от стены и дотянуться до ноги Максутова. За которую я и схватился.

На удивление, мой дар потек в чужое вместилище невероятно быстро. Словно все это время только подобного и ожидал. Игорь Вениаминович растерянно обернулся. На осознание происходящего ему хватило пары секунд. Он не произнес ни слова. Хотя могу поклясться, мог много чего сказать.

Его Превосходительство поднял голову и вперил свой взгляд в неприятеля. Вместе с новым даром в Максутове поселилась надежда на иной итог сегодняшнего вечера. Вместо героической смерти лукавая судьба могла подарить не менее героическую победу.

Мои размышления на этот счет были просты. Несколько каравелл не смогут потопить линкор. Но вот если против него выпустить другой, по размерам не уступающий, то все может измениться.

Внезапно ожил великий князь. Будто все это время его системы работали на автомате, но теперь, когда им стала угрожать настоящая опасность, управление перешло в ручной режим.

Романов глядел на нас и источал гнев. Ну да, обидно, когда ради тебя не пожертвовали даром, а теперь безвозмездно делятся им с другим. По ощущениям — нечто похожее на измену, наверное.

А кольцо меж тем продолжало сжиматься. Уплотнялся воздух вокруг — уже и дышать стало нечем. Тревожно трещали стены, перекрытия и крыша, звенели стекла в окнах. А вскоре закричал и сам князь.

В короткий миг он понял, но не принял собственный проигрыш. Романов с ужасом глядел на сходящееся вокруг его груди ослепительное кольцо. Холодное, как никогда не тающий айсберг. Острое, как новенький скальпель хирурга.

А затем… затем кольцо превратилось в крохотную точку. И на мгновение глазам стало больно от ослепительного света. Вокруг что-то трещало, хрустело, дрожало. А потом прекратилось. Воздух стал сладким, густым. Дышалось невероятно легко и вкусно.

Мы оказались посреди улицы. Дома больше не существовало. Лишь все вокруг было засыпано обломками стоявшего тут строения. Не оказалось и Романова. На том месте, где он был, в земле виднелась небольшая дыра диаметром не шире двадцати сантиметров, более похожая на глубокую скважину.

Максутов помог мне подняться, и мы вместе подошли к этой чернеющей бездне в земле. Игорь Вениаминович скастовал крохотный шар огня и уронил его в проем. Какое-то время пламя трещало, а потом перестало. Да и свет погас. Но Игорь Вениаминович укоризненно покачало головой.

— Все еще падает.

Максутов выглядел истощенным. Как неизлечимый больной, уставший жить. И это при том, что в нем плескался мой дар. Очень много моего дара. Как выглядел сейчас я, даже представить сложно.

— Что теперь? — спросил я.

— Не знаю, — честно ответил Игорь Вениаминович. — Но мы обязательно разберемся.