Застенец 2

Глава 20

Часто бывает, что ты открываешь глаза и не понимаешь, где именно находишься. У меня было наоборот. Я понял, где сейчас лежу и, самое главное, что мне предстоит сегодня, поэтому до последнего не хотел размыкать веки.

Лишь ароматный запах сырников, доносящийся снизу, смог поднять меня на ноги. Блин, а когда-то я любил выходные. До тех пор, пока они не стали вполне себе рабочими днями.

Неужели это и есть взрослая жизнь? А где же обещанные вечеринки, выпивка и полная свобода? Мне кажется, что где-то на жизненном пути я свернул явно не туда.

— Колюсик, у тебя сегодня выходной? Может, ты мне покажешь город?

Уголок рта Пал Палыча, который в столовой теперь будто прописался, пополз вверх, а Илларион и вовсе не выдержал — прыснул. Ну да, выходной, какое странное незнакомое слово.

— У меня другое предложение. Давай я покажу свои владения.

— Прям-таки владения? — удивилась тетя.

— До маркиза Карабаса далеко, но свой маленький заводик есть. Правда, использую его не по назначению. Надо только для начала будет заехать кое-куда.

Я расправился с сырниками, допил чай и схватил приготовленную Руку Всевластия. При взгляде на нее Пал Палыч как-то необычайно оживился. Приподнялся на стуле и даже вытянул ладонь, привлекая внимание. Как какой-нибудь школьник.

— Хозяин, — протянул он, — я… хотел…

— Пал Палыч, давай шустрее, торопимся.

— Просто… там…

Соседушко краснел, бледнел, потел, но продолжал проявлять чудеса косноязычия. В конце концов, мне это надоело.

— Давай, ты соберешься с мыслями, накидаешь речь на листочке, а потом прочитаешь, когда я вернусь. Договорились? Тетя, ты готова?

— Мне кажется, что два дня появляться на публике в одном и том же наряде — это жуткий… как его, Колюся..?

Она появилась во вчерашнем платье, которое дополняли манто и муфта для рук. Это еще откуда взялось? Пал Палыч ограбил магазин «Все на букву „М“»?

— Моветон. Согласен. А если нет хлеба, то надо есть пирожные. Но давай будем отталкиваться от наших финансовых возможностей. Иллариона и так вот-вот удар хватит.

Как только новоиспеченная графиня завела разговор о нарядах, слуга так глаза выпучил, что того и гляди, сейчас капилляры лопнут. Но быстро пришел в себя.

— Экипаж у дверей, господин.

— Будем после обеда, — сказал я на прощание.

— Колюся, а вот эти хмурые молчаливые люди всегда будут за нами ездить? — спросила тетя, указывая на Конвой.

— Я откуда же знаю. Пока Император не сочтет, что моей жизни больше ничто не угрожает.

— Что значит — не угрожает? — вцепилась тетя в эти слова, как английский бульдог во вражескую задницу.

— Это образно. Все, поехали. Нам еще столько надо сделать!

Перво-наперво наш путь лежал к Мише Хромому. А точнее, к Ваське, который, так уж получилось, стал весьма капризным приживалой у конюха. По дороге я немного рассказывал тете об улицах и домах. Чем не вводная экскурсия, которую она так хотела? Наконец мы прибыли на задворки города и стали выгружаться.

Миша, который в моем присутствии уже вел себя по-свойски, не как с дворянином, а скорее, как с равным, при виде тети обомлел. Помимо хромоты к его недугам добавились заикания, оцепенение и непроизвольное покраснение кожи лица. Ну да, с недавних пор у тети есть талант вводить мужчин в состояние ступора.

— Я… стал быть… т-т-того, кьярда, Ваше Благородие… Еще с вечера.

— Спасибо. Мария Семеновна, пойдемте. Нам надо к Василиску Николаевичу.

Тетя Маша шагала по рассыпанной соломе, семеня ножками и бережно приподнимая подол платья. Будто действительно являлась аристократкой, каких поискать. Однако увидев Ваську всплеснула руками и бросилась к нему. Столь проворно, что я лишь в последний момент успел крикнуть: «Стой!».

Впрочем, на полпути тетя и сама поняла, что конь перед ней обладает явно не миролюбивым характером какой-нибудь панды. Васька дыхнул горячим паром и предупредительно оскалил пасть, показав свои красивые и весьма опасные клыки. И графиня вспомнила детскую игру «Море волнуется», замерев на широком (для этого платья) шаге с протянутой рукой.

— Вася, нельзя, это свои, — медленно подошел я, встав между тетей и кьярдом, искренне надеясь на благоразумие моего боевого товарища.

— Ж-ж-женщины… бес-с-спокойс-с-ство, — ответил инфернальный конь, недовольно встряхивая головой.

Я подивился мудрости кьярда. Его слова можно было отливать в медь и вешать на стену. Сразу понятно, что пожил, видел много всякого. Самую суть уловил. Но в нынешней ситуации я был решительно с ним не согласен. За тетю и двор стреляю в упор.

— Я, наверное, снаружи вас подожду, — предложила графиня, и не дожидаясь ответа умчалась поискать лучшей компании для морозного воскресного утра.

— Запомни, с ней никогда ничего не должно случиться. И, кстати, по поводу сегодня, тоже никаких смертей и увечий, — строго предупредил я. — Иначе разговор будет жесткий.

Кьярд лишь довольно тряхнул гривой и прижался к моему плечу. Ему явно нравилось приключение, которое я придумал. Еще бы — хоть какое-то разнообразие.

Что до меня, то попросту вариантов никаких не оставалось. Нужно было удивлять. Скоро обычные схватки всем наскучат, и мои планы по финансовому обогащению пойдут прахом. Чего очень бы не хотелось. А у меня еще ни личного извозчика, ни швейцара, Илька не в счет. Поэтому пришлось вставить в состязание веский козырь.

К заводу мы ехали странной процессией. Сначала я на Ваське — лошади категорически отказывались следовать перед кьярдом. Следом, на почтительном расстоянии, экипаж с тетей, а уже замыкал шествие Конвой.

На месте царило оживление. Горчаков, с видом уставшего от всего этого дерьма прораба, покрикивал на моих футболистов, которые заканчивали последние приготовления. Протопопов, подобно кентервильскому привидению, тащил длинные цепи. И лишь Дмитриева, в смелом для нынешней моды строгом костюме, а вовсе не платье, прохлаждалась. Ее выход, как главного конферансье, должен был состояться намного позже.

— Все, знакомьтесь, это Мария Семеновна, моя тетя. Мария Семеновна, это все.

— Николай, всякому фривольству есть же предел, — возмутилась Дмитриева. — Мария Семеновна, позвольте выразить вам свою признательность в воспитании этого неординарного юноши. Меня зовут Дмитриева Елизавета Павловна, сокурсница Николая.

— Мария Семеновна, рад нашей встрече, — подхватил Горчаков, целуя руку тете. — Позвольте отрекомендоваться, лицеист Горчаков Илья Сергеевич.

— Здрасьте, — протянул Протопопов, гремя цепями, — я Макар.

— Ладно, давайте оставим все эти церемонии для другого раза, — пришлось мне вмешаться. — Лиза, проводи Марию Семеновну на крышу центрального здания. Пусть выберет лучшее место для обзора, пока никого нет. И дождись Варвару Кузьминичну, она должна уже приехать. Илья, заканчивай здесь, надо пацанов по периметру расставить, скоро зрители попрут. Макар, а ты давай, показывай, что там придумал.

Протопопов подождал, пока все разойдутся, после чего протянул:

— Во-о-от.

И поднял перед собой кривую, сделанную явно собственными руками цепь, на одном из концов которой находился огромный открытый ошейник из металла с пазами для болтов.

— А она выдержит? Кьярд обещал вести себя смирно, но если вдруг войдет в раж…

— А ты присмотрись, — ухмыльнулся Протопопов.

И действительно, после внимательного изучения железок, я обнаружил тонкую вязь форм. Ничего себе, Макар заморочился, выковав форму на каждом звене. Силы в них было вложено не так много, я несколько раз просканировал, но сделано оказалось отменно. Если брать каждый элемент звена в отдельности, то выходило слабенькое заклинание защиты. Но в целом, если собрать все вместе, получалось очень даже впечатляющие сдерживающее заклятие.

— Попробуй, — предложил Протопопов, — фигани Кистенем.

— Может, не надо? — засомневался я.

— Давай, давай.

Хозяин-барин. Я отбросил цепь подальше, соткал форму Кистеня, вложил в нее немного силы и ударил. Звенья жалобно звякнули, цепь изогнулась наподобие змеи, но и только. Да ладно!

Следующее заклинание вышло сильнее. Теперь я не стеснялся и даже не опасался. Самого взял какой-то спортивный интерес. Неужели Протопопов создал действительно такую мощную штуку? Я как-то привык к нему относиться, как к чуваку, у которого главный талант — это хорошо покушать.

Но нет, цепь выдержала еще несколько ударов Кистенем. Более того, Макар даже не заметил, чем я решил вломить после. В структурах форм Протопопов был откровенно слаб. Лишь увидев яркое зарево в образовавшемся из ниоткуда стволе, он вскрикнул. Однако было уже поздно.

Ружье — одно из самых разрушительных заклинаний пятого ранга, да еще улучшенное моим азартом, только высекло искры на цепи. Я восхищенно посмотрел на Макара, пока тот испуганно осматривал свое творение.

— Приемлемо, — хмыкнул я. — Да что там, очень круто.

— Времени было мало, — ответил Протопопов, явно довольный собой, — поэтому вышло немного коряво.

— Да ладно, не кокетничай. Если что-то работает, не надо пытаться это улучшить, — выдал я древнюю мудрую мысль. — Все, пойдем прятать кьярда.

Конечно, мой боевой иномирный конь был не иголкой, а завод не сеном, но все же укрыть его от любопытных глаз не составило особого труда. Все-таки у меня пустовал главный корпус, вход в который был закрыт для обычных посетителей. В роли охраны выступали мои простолюдины. Они чувствовали себя тут как главными помощниками Санты, потому не особо стеснялись в выражениях.

Вася вел себя спокойно, как и подобает гордому и красивому созданию, решившему, как говорили у нас на районе, «вписаться в блудняк» исключительно из-за глубокого уважения к шестнадцатилетнему пацану. И это хорошо.

Зрители прибывали огромными толпами, намного загодя. Все старались занять лучшие места, чтобы не пропустить самое интересное. Прошлую неделю я отсутствовал вполне по уважительным причинам, потому и не представлял масштабы местного действа. Сказать, что мои соревнования стали популярными — ничего не сказать.

Сквозь небольшое замызганное окно я наблюдал не только лицеистов и их родителей, но также вполне уважаемых состоятельных господ, множество военных, чиновников и прочих. Простолюдинов оказалось не особенно много. Несмотря на мои «квоты», которые преимущественно распространялись футболистами по собственному желанию, деньги все же порешали результат.

Вообще, мне казалось, что это не совсем правильно. Человек, облаченный властью, которую никто не контролирует, рано или поздно начинает творить херню. Доказано учебником «Всеобщей мировой истории» за шестой класс. Значит, надо сделать нечто вроде лотереи среди простолюдинов, результаты которой буду контролировать я сам. Правда, там существует множество нюансов, а в них, как известно, и кроется дьявол. Ну да ладно, разберемся со временем.

Наконец крыши завода забились зрителями под завязку, опоздавшие разместились на небольших мостках возле самого лабиринта, после чего раздался громкий, уверенный голос Дмитриевой. Вот что правильная позиция на футбольном поле делает. Кстати, ни разу в жизни не видел молчащего вратаря. Наверное, в киперы набирают самых говорливых.

Если говорить без шуток, то сейчас Елизавета Павловна была нашим лицом. Брендом, если можно так выразиться. Меня брала даже какая-то белая зависть. При упоминании обо мне все кивали головами и говорили равнодушным тоном: «да, застенец». Застенец то, застенец се. Привыкли, сволочи. Но вот стоило кому-то произнести фамилию «Дмитриева», как у всех загорались глаза.

У пацанов — ясное дело почему — Елизавета Павловна красива даже по скромным меркам обоих миров. Прекрасному полу Дмитриева стала примером для подражания. Первая девушка-вратарь, капитан команды, которая затащила серию пенальти, ведущая (или конферансье) самого модного соревнования среди молодежи. Короче, студентка, комсомолка, спортсменка. И просто красавица.

Сейчас каждое ее слово ловили, будто оно несло мудрость всех известных народов. Но я знал еще одно, популярность проходит довольно быстро. Скоро они найдут себе нового идола и будут поклоняться ему. Мы лишь можем воспользоваться ситуацией и успеть собрать сливки.

Я слушал, как Лиза громко и четко (толпа даже не пыталась перекрикивать) объясняла новые правила. Поначалу все то же самое — дуэльные поединки среди команд. Последних, кстати, стало больше. На сегодняшнее мероприятие зарегистрировалось двадцать четыре команды. Но можно сказать, что здесь мы достигли практически потолка. В грубых подсчетах, в соревнованиях по моему обогащению участвовала почти половина лицея.

И то — мы пошли на некоторые ухищрения. По «многочисленным просьбам участников» снизили требования к количеству претендентов в команде до трех человек. Это нужно было еще и для того, чтобы немного перетасовать сильные группировки. Как минимум, внести интригу в противостояние Извольского и Бабичева.

Заодно мы сократили время, отведенное на раунд — всего десять минут. Что говорило лишь об одном — хотите выиграть, поднимите задницу и начните действовать. А не ждите, что предпримет противник.

Как рассказывал Горчаков, у команд появились основные тактики. К примеру, прорыв по одному из флангов всеми силами или фальшивая атака с обходом через тыл и ударом со спины. Именно поэтому и следовало начать менять правила игры. Пока соревнования не превратились в механическое действо.

Вскоре Лиза замолчала и началось основное представление. Вдали раздавались взрывы, громкие хлопки, удары, крики. Не прошло и трех минут с начала первого поединка, как прибежал Никитка, выполняющий сегодня роль моего адъютанта, и сообщил, что «Сыны Отечества» одержали победу в первой встрече. Видимо, Бабичев явно намеревался побить свой собственный рекорд.

Ожидание нашего выхода растянулось на несколько часов. Сначала прошел первый круг, где были отобраны двенадцать команд. В них, само собой, вошли группы Бабичева и Извольского. Куда ж без главных звезд моего шоу.

А потом настала пора для второго раунда. К счастью зрителей, и моему, кстати, тоже, «Сыны Отечества» и «Люди чести» не пересеклись. Тем же лучше. Посмотрим на них в финальном противостоянии.

Кьярд мирно спал, улегшись прямо на холодном полу. Ну да, он у нас парень горячий. Где-то я читал, что лошади предпочитают отдыхать стоя, чтобы в случае опасности успеть убежать. По всей видимости, Васька считал, что ему тут ничего не угрожает. Потому что даже не обращал ни малейшего внимания ходьбу простолюдинов.

— Коля, все, «Дети мира» выиграли, — забежал внутрь Никитка. — Они последние из шести финалистов.

Я улыбнулся. Для нынешних соревнований название не совсем подходящее. А сам взял цепь с ошейником и подошел к кьярду. Васька тут же открыл змеиные глаза и быстро поднялся на ноги. Неодобрительно поглядел на аксессуары для садо-мазо в моих руках и медленно попятился.

— Не бойся, это бутафория. Ну, и чтоб ты точно никого не поранил. Пожалуйста, не упрямься.

Васька тяжело вздохнул. Из его ноздрей вырвался пар, но кьярд все же остановился. Обвел торопливым взглядом присутствующих, словно в поисках того негодяя, который все это придумал. А потом склонился. Я надел на него ошейник и защелкнул его. Затянул болтами для пущей надежности и взял в руку одну из цепей.

— Запомните, — сказал я простолюдинам, которые уже стояли с внушительными молотами. — Никаких улыбок. Это опасный зверь. Он может вам оторвать что-нибудь в считанную секунду.

— Могу продемонс-с-стрировать, — протянул кьярд. Жалко, что это слышал только я.

— Не надо, — ответил я ему. — Поэтому при выходе держитесь от него подальше. Изображайте страх и все такое. Поняли? Сработаете как надо, каждый получит по десятке. Ну что, если все готовы, тогда наш выход.