Застенец 2

Глава 17

Мои ребята заметно нервничали, с трудом пытаясь сосредоточиться на разминке. Никитка и вовсе секунд на двадцать завис, оглядывая забитый до отказа стадион. Эх, ему бы на Самара-арене побывать, когда на кубок какой-нибудь «Спартак» или «Зенит» приезжают.

Зрители серьезно отвлекали команду. Это при том, что простолюдины (которых оказалось большинство) все же болели за нас. Они кричали слова поддержки, какие-то шуточки про то, как надо разделать «Пажей» и прочее. Все понятно, обычно пролетариат не мог себе подобного позволить. Только попробуй, так тебе ребята из Третьего Отделения сразу объяснят, как себя вести. И ладно бы кулаками, а то ведь магией. Что пострашнее.

Но это спортивное состязание, где по условиям все должны быть равны. А простолюдинов подобное очень уж воодушевило. Надеюсь, беспорядков не будет, если мы проиграем? Так, отставить, Кулик, никаких проиграем.

— Чего уши развесили?! — прикрикнул я. — Частота где? По полю тоже так будете двигаться? Лиза, а ты чего молчишь, кто тут капитан?

Девушка виновато кивнула и начала раздавать словесных люлей. Что забавно, у нее вполне неплохо получалось. И это невзирая на хорошее воспитание. Того и гляди, после месяца тренировок с нами человеком станет.

Тем временем на поле со значительным опозданием появились «Пажи». Двигались они неторопливо, расслабленно, улыбались и о чем-то переговаривались. Словно на прогулку вышли. Серьезен был лишь Шелия, который на фоне присоединившихся к команде гигантов выглядел немного несуразно.

— Господа, — крикнул рефери. — Десять минут, и начинаем.

— Давайте еще раз по тактике, — собрал я всех вокруг себя. — Гриша, руководи внимательно защитниками. Длинные забросы не должны проходить. Как только они вешают, сразу сближайтесь с игроком. Не давайте принять мяч и скинуть его. Тем более развернуться. Каждый их заброс должен быть в борьбу. Наши контратаки исключительно через фланги и на скорости. Как только устали, честно признаемся, буду менять.

Я говорил еще долго, пройдясь практически по каждой позиции на поле. Знал, что придется трудно. Сам в теории играл низко опустившегося опорника, но по факту третьего центрального защитника. Что-то мне подсказывало, что много владеть мячом мы не будем.

Наконец раздалась трель свистка и рефери махнул руками, приглашая команды к центру поля.

— Желаю удачи, — будто бы даже искренне пожелал Шелия, когда пожимал мне руку.

Я успел лишь кивнуть в ответ. Что ж, удача — это именно то, что нам будет нужно в огромных количествах. Как говорится, везет тому, кто везет. А ждать, что «Пажам» залетит шальной гол — не стоит.

— Капитаны, подойдите, пожалуйста, ко мне.

Вот тут, к моему явному удовольствию, возникла заминка. Даже в бесформенной и мешковатой одежде Елизавета Павловна оставалась девушкой. С собранными на затылке волосами, внимательным холодным взглядом, горделивой осанкой аристократки и покачивающейся походкой. Такую с мальчишкой невозможно перепутать.

Рефери несколько раз осекся на слове «господа», но все же после долгих колебаний капитанам удалось выбрать поле и мяч. Затем чего Шелия попытался поцеловать руку Лизы, как того требовал этикет, но девушка развернула ладонь и подала ее для рукопожатия. Князь побледнел, но сжал мягкую ладонь в своей.

— Давайте сюда, быстрее, — сказал я, когда к нам присоединилась Дмитриева. — Ничего говорить не буду. Вы все знаете, что делать. Если ошибаемся, то не пихаем друг другу, а поддерживаем. Давайте получим удовольствие от футбола. В футболе есть один закон…

— «Крылья» новый чемпион!

Благодаря невероятному везению Лизы, наш кипер не только выбрала ворота, но и забрала у «Пажей» право начать розыгрыш мяча. Я одновременно со свистком коротко выдохнул, Фима отпасовал назад, Мише, а уже тот — мне.

— Выше, выше, выходим.

Прокинул мяч на три шага вправо, разбежался для удара и в момент, когда на меня летел здоровенный нападающий, убрал мяч под себя. Продвинул еще немного вперед и отдал на ход ускоряющемуся по левому флангу Прокопу. Тот коснулся чуть сильнее, отпустив мяч дальше, чем следовало. И набегающий защитник тут же разрядил обстановку. Вынес, не глядя, далеко вперед.

— Прокоп, нормально! — поднял я большой палец, чтобы приободрить хавбека[11]. — В следующий раз пройдет.

А сам побежал отрабатывать назад. Конечно, ничего не нормально. Здесь нельзя ошибаться, как и проявлять малейший брак в пасах. «Пажи» не станут ждать, пока мы подработаем себе мяч для удара или передачи. Но пихать нельзя, иначе Прокоп совсем расклеится. Он и так только из запаса в основной состав пролез. Если сейчас пацана потушить, да еще в таком матче, то может больше и не загореться.

Гриша действовал, как я и говорил. Но таранный форвард «Пажей» все равно умудрился сбросить мяч грудью на набегающего Шелию. А тот пробил. Да как! С подъема, чуть подкрутив в правую девятку. И тут же схватился за голову, потому что Дмитриева в невероятном прыжке вытащила мяч, переведя на угловой.

Гриша подбежал и дал пять Лизе, а та, тяжело дыша, уже расставляла игроков.

— Десятого закрой! Закрой! Вот стоит! Фима, чего ты там замер?! Кого ты кроешь?!

Подавать пошел сам князь. Короткий разбег, навес. Мяч летел аккурат в меня, поэтому принять его не составляло особого труда. Так я сначала подумал. Сделал шаг вперед, выставляя корпус и тут почувствовал, что на плечи легли чьи-то руки. Каким бы крепким я ни был, но против законов физики не попрешь. Мне ничего не оставалось, кроме как рухнуть на газон. И сразу раздались радостные крики «Пажей».

Я поднял голову и увидел злую Дмитриеву, достающую мяч из ворот. Мои игроки уже бежали к судье, что-то гневно выговаривая, а тот мотал головой и указывал на центр поля. Замечательно, вот так мы решили играть? Ну, хорошо.

— Фима! Эй! Фима, вернулся! Вадя, тоже! Не заводимся.

— Коля, ты видел? — со слезами бессилия на глазах сказал Ефим.

— Видел. Реф заряженный.

— И что теперь делать?

— Играть. Сейчас через меня сразу начнем.

Я посмотрел на трибуну. Император сдержанно хлопал в ладоши и слегка улыбался. Какие подлые методы, Ваше Величество! Нельзя же до такой степени перестраховываться.

Розыгрыш мы начали с меня. Я тяжело вздохнул и бросился вперед, наматывать оборону противника. Прокинул мяч вправо, а сам оббежал слева одного, на противоходе убрал второго, простым отскоком от внутренней стороны бутсы ушел от третьего.

Шелия кричал, выговаривая что-то своим и несся ко мне. Впрочем, как и все «Пажи», на мгновение забыв о тактической расстановке. А я поглядывал за Фимой, который бежал следом. Сам оттянулся в край, собрав на себя четырех игроков. Замер на пару секунд, а потом резко рванул к угловому флажку. И уже оттуда выложил точный пас Фиме.

И одновременно с этим почувствовал острую боль. Кто-то из защитников прыгнул в меня двумя ногами, остановив самым простым способом. В глазах потемнело, а голова, будто пустая тыква, бухнулась на газон. Мне даже показалось, что я на несколько секунд потерял сознание. Но ничего, обошлось.

Сначала вернулись звуки. Вокруг что-то ревело, грохотало, кричало. Потом я открыл глаза и стал различать плывущую реальность в виде прыгающих и обнимающихся простолюдинов на трибунах. А неподалеку от ворот Вадим своей могучей грудью напирал на судью.

— В ноги же сыграл, как Вы не видели?!

— Я вам гол засчитал, разве этого мало? — сердился реф.

Вадя сказал еще что-то. Видимо, не очень лицеприятное, после чего судья резко остановился и достал желтую карточку. И если бы не подбежавшая Дмитриева, которая за короткое время преодолела расстояние от своей до чужой штрафной, быть беде. Но девушка, несмотря на разницу в комплекции, погасила начинающийся пожар, распихав парней. И даже на меня показала. После чего Вадим сплюнул, а Фима махнул на судью рукой. Вместо ссоры команда подошла ко мне.

— Ты как, Коля?

— Пока не знаю, — честно признался я, боясь пошевелить ногой. — Помогите подняться.

Встал, чуть прихрамывая сделал шажок, другой.

— Нормально, — сказал я, — повезло, что в левую прилетело. Как забил-то?

— В противоход вратарю, щеткой. Как ты учил, — зарделся Фима.

— Сейчас будет жестко, — сказал я. — Придется потерпеть. Судья не свистит. Значит, нас станут избивать.

— Да не судья он, — буркнул Вадим. — А содомит из самых последних.

— Не буду спрашивать, кто там из первых.

Мы неторопливо (по-другому я просто не мог) вернулись на свою половину поля. Реф, гад, даже не подошел спросить, в состоянии ли я продолжать матч, и не нужна ли медицинская помощь. Лишь только мы вышли за пределы центрального круга, как он сразу свистнул.

И как всегда, я оказался прав. Количество фолов возросло в геометрической прогрессии, как и гул трибун. Простолюдины топали, свистели, кричали, ну, и оскорбляли рефери. Куда без этого. Обычно я к подобному относился отрицательно. Несмотря на слабое судейство в России, особенно в детском футболе, на рефов любят вешать всех собак. К тому же момент, увиденный с разных позиций, можно трактовать и в ту, и в другую сторону. Что обычно зрители и делают.

Но сегодня мое мнение было предельно четким. Как выражался один из известных российских болельщиков: «Судья продажная. Козел ты!»[12].

Что самое забавное, стоило Грише ответить, как реф тут же достал горчичник. Ну да, что позволено Юпитеру, не позволено быку.

Лиза летала на линии, словно от этого зависела ее жизнь. И пусть не все мячи забирала намертво, но сохраняла ворота в неприкосновенности.

Но мы дотерпели. Смогли. Избитые, хромающие, еле дышащие, дождались свистка на перерыв и под бурные овации зрителей побрели отдыхать.

Внезапно путь мне преградил Шелия.

— Николай, я не понимаю, что происходит. И… клянусь, что не имею к этому никакого отношения.

К слову, это действительно было похоже на правду. Шелия, да, наверное, еще парочка «старичков» из его команды — единственные, кто играли чисто.

— Да все нормально. Судья заряженный, игроки подставные. Ваше благородие не удивило, что команду так тусанули перед турниром?

— Тренер сказал, что ему навязали этих игроков. Клянусь, я разберусь!

— Ага, если нас не сломают окончательно.

Шелия сжал кулаки и больше не сказал ни слова. Забавно, но все-таки в нем есть что-то вроде чести. Я думал, что князь костьми ляжет, но попробует взять реванш за ту ничью. Правда, легче от этого не стало. Вряд ли он сейчас бросит играть.

— Так, идем сюда, — позвал я команду. — Первый вопрос: кто не может продолжать? Только честно, от этого зависит судьба матча.

Нехотя поднял руку Севастьян — наш левый защитник. Я не удивился, ему досталось больше всего.

— Хорошо, значит, сейчас тебя заменим. Посмотрите на меня. Да, тяжело. Да, так случилось, что у них на одного игрока больше, спасибо судье. Но мы отлично держимся. Весь их левый фланг уже перестал бегать. Они здоровые, им тяжело, дыхалки не хватает. Только и делают, что бьют издали. А это все бесполезно, пока у нас Лиза в воротах.

Дмитриева смущенно улыбнулась.

— Во втором тайме просто умрут, если их не заменят раньше. Это наш шанс, слышите? Все будет нормально.

Ребята кивали, но в глазах каждого был… нет, не страх, скорее обреченность. Будто все понимали, что им не позволят выиграть. Я даже про себя выругался. На Императора, на судью, на футбол, который так любил, и который в обоих мирах болел одинаковой болезнью.

Наш тренер, Геннадий Петрович, говорил, что если судья заряжен, надо делать одно — играть еще лучше. Чтобы у него не было никаких шансов утопить тебя. Вот только где бы сейчас найти резервы для этого «еще лучше»?

Когда судья свистнул, призывая нас вернуться, мы поплелись на поле как на каторгу. Хотя я из последних сил подбадривал ребят.

У нас произошла одна замена, у «Пажей» — сразу три. Видимо, они хотели все закончить уже во втором тайме. Признаться, мне, как и каждому здравомыслящему человеку, бегать дополнительное время тоже не улыбалось. Но тут уж как пойдет.

Рисунок игры не изменился. «Пажи» давили, мы напоминали пружину, которая сжимается, сжимается — и потом выстреливает. Меня опекали сразу двое игроков противника, не отходя ни на шаг. И один раз мы даже этим воспользовались.

После очередного заброса Гриша выбил мяч на фланг, где его подхватил наш крошечный Никитка. Но пробросил мяч мимо полузащитника и на рывке обогнал «пажа», после чего посмотрел на меня и… по диагонали отдал пас ускорившемуся Фиме. Его как раз должен был держать один из тех молодчиков, который охранял меня.

Ефим вырвался на свободную зону, оттянув на себя центрального защитника, а после отпасовал на Вадима. И наш медленный нападающий пробил аккурат во вратаря. Затем рухнул на землю, схватившись за голову. Он понимал, второго такого шанса может не представиться.

Время шло, я заменил еле дышащего Прокопа на Пашу, возвращая тому место в составе. И парень, которому скамейка пошла на пользу, сразу доказал, что его надо было выпустить уже давно.

Получил пас, пробросил на ход и припустил так, что только пятки засверкали. Даже финтов никаких не делал. Уставшие «Пажи» бросились наперерез, но Паша оказался быстрее. Добежал почти до линии ворот, после чего навесил на Вадима. И на сей раз наш гигант не промахнулся.

Я орал так, как не орал никогда. Мы бросились к Вадиму (откуда только силы взялись) облепив его со всех сторон. Даже судья подошел. Но лишь с тем, чтобы поторопить нас закончить празднование. Дескать, еще двадцать минут играть.

Если до этого приходилось тяжело, то теперь стало очень тяжело. Время, казалось, потекло максимально медленно. Мы только и делали, что пытались прервать забросы верхом, зачастую даже не пытаясь сохранить мяч. Выносили подальше от своих ворот, чтобы «Пажи» бегали сами.

И все же несколько опасных атак прощелкали. Один из многочисленных таранных форвардов продавил нашего защитника и с носка отправил мяч в ворота. Дмитриева с полными страха глазами рванула вперед, растопырив руки. И мяч прилетел ей прямиком в скулу. Первым делом я с отскока выбил его за линию ворот, а уже потом бросился к киперу.

— Реф! Реф, мать твою, свисти, гад! Врача сюда!

И только после вмешательства Шелии на поле появился небольшой мужичонка. Я ожидал самого плохого, однако хватило нашатыря. Покачиваясь, Дмитриева поднялась на ноги.

— Ты как? Играть сможешь?

— А у тебя второй вратарь есть? — отстранилась она. — Угол, Гриша, убери его от меня, видишь, мешает.

Мы с достоинством отстояли основное время. И когда резервный показал огромную табличку с нарисованной цифрой «9», выругался. Вроде бы даже вслух. Они там чемпионат мира пересмотрели, что ли? Где тут девять минут, если этот засранец (не путать с застенцем) даже нарушения не свистел?

Когда я думал, что после забитого гола станет тяжело, то поторопился. Тяжело стало сейчас. «Пажи» поняли, что это последняя попытка, и устроили настоящий навал. Даже я, привыкший к высоким нагрузкам, был готов выплюнуть легкие. Хотя, справедливости ради, если бы играл на своей позиции, то ничего, вытерпел бы. А так — приходилось подстраховывать всех защитников, затыкая дыры в обороне.

Но к чему мы оказались не готовы, так к симуляции. Один из нападающих «Пажей» облокотился на Гришу и внезапно завалился на траву в штрафной. А судья тут же свистнул, указывая на точку.

— Да за что?! — басил наш защитник. — Я его даже не тронул.

Но хуже было, что после всего реф достал из кармана карточку. Вторую для Гриши. Я и подумать не мог, что этот здоровенный детина, глыба, состоящая из одних только мышц, может плакать. Но когда Гриша уходил с поля, по его каменному лицу беззвучно катились слезы. В первую очередь, наверное, из-за глобальной несправедливости.

Бить предложили Шелии, но тот лишь покачал головой. Поэтому к мячу пошел тот, кто «заработал» пенальти. Короткий разбег, точный удар низом в правый угол — и мяч в сетке. Дмитриева угадала, но не дотянулась.

Так и доиграли в основное время. Опустошены ли мы были? Еще как! Лично у меня вообще никаких эмоций не осталось, даже отрицательных.

— Собрались, — сказал я. — Закрываем зоны. Филипп, ты вместо Вадима. Последняя замена.

— Я? — у нашего вечного запасного, которого и взяли скорее от безнадеги, задрожал голос.

Он, сказать честно, был средненьким по всем показателям — скорость, дриблинг, удар.

— Вадя вообще умер, мало того, что не бегает, даже ходит медленно.

— Да, тяжело, — не стал хорохориться нападающий.

— Филипп, бегаешь впереди, напрягаешь защитников, чтобы у них мяч не задерживался. Ну, и надейся на контратаку.

Я с трудом поднялся, услышав свисток. И захромал сразу на обе ноги к полю. Интересно, сколько раз сегодня получил? Даже считать перестал.

Но игра должна была продолжаться. И она продолжилась.

Единственное, что меня радовало — «Пажи» тоже сдохли, как и мы. Они лишь изображали прессинг, легкой рысцой направляясь в сторону игрока с мячом. Потому и особых контратак у нас не получалось. Все зоны оказались закрыты. С другой стороны, позиционные атаки противника тоже ни к чему не приводили.

Словно в тумане завершились оба дополнительных тайма, а я, обессиленный, упал на колени. Не сразу даже понял, что еще ничего не закончено. Пенальти, чтоб его!

Дмитриева сообразила все быстрее и направилась к судье. Она вообще выглядела невероятно спокойно и сосредоточенно. Лиза выбрала ворота, показав в ту сторону, где находилось больше всего простолюдинов. Шелия забрал мяч. Но что самое удивительное, он предоставил право первыми пробить нам. Не знает футбольное суеверие, что кто первый начинает серию пенальти, тот ее и выигрывает? Или наоборот, знает?

— Короче, очередность такая: Фима, Паша, я, Никита и Демид, — коротко проинструктировал я.

Ефим кивнул и под оглушительный рев трибун пошел к точке. Зрители всегда обожают пенальти. Футболисты пенальти ненавидят.

Вратарь «Пажей», здоровенный, почти двухметровый верзила, размахивал руками, пытаясь сбить Фиму. Но наш нападающий поставил мяч на точку, дождался свистка, разбежался и прошил сетку. Мяч вправо, кипер влево.

Следующим свой удар направился выполнять Шелия. Грузинский князь отмерил три шага и влупил прямо в девятку. Лиза лишь плюхнулась на землю, с грустью глядя на залетевший мяч. Сам Шелия вернулся к обнявшимся «Пажам» без всяких эмоций, даже не празднуя гол.

Вышедший на замену Паша смотрел в одну точку, будто бы сквозь вратаря. Пробил не очень точно, но невероятно сильно, чуть сетку не порвал. И без тени улыбки вернулся обратно.

— Фима, — иди сюда, позвал я друга. — Послушай.

Тот понял все быстро и почти побежал к «Пажам», стоящим метрах в двадцати от нас. Не знаю, что там им сказал Ефим, но сразу несколько молодчиков накинулись на него, явно собираясь поколотить. Пришлось судье вмешиваться. Он показал горчичник Фиме и еще одному «Пажу». Ну правильно, игра закончилась, теперь можно предупреждение нашему противнику выписать.

Стоило рефу пресечь потасовку и вернуться обратно, как драка возобновилась. Только вместо Фимы выступил Паша. Опять же, по моему наущению. На сей раз судья отошел совсем недалеко от стоящих команд, чтобы, если что, вернуться. И свистнул. «Паж» разбежался, с силой пнул в правый нижний угол и… Лиза забрала мяч намертво.

Происходящее можно было сравнить разве что со взрывом. Меня кто-то обнимал, я обнимал кого-то. Бесновались зрители, раскачивая деревянный настил на трибунах. Но судья был неумолим — надо бить следующему… И я пошел.

Поставил мяч, улыбнулся, указав вратарю на правый верхний угол. Отошел левее от точки, замер, искренне наслаждаясь шумом трибун. Сейчас не было ни боли, ни усталости. Лишь голкипер, ворота и я. Разбежался и подсек мяч, отправив тот посередине. Вратарь, завалившийся чуть раньше, с немой скорбью наблюдал за первой «паненкой»[13] в этом мире.

А что творилось на стадионе — и объяснить сложно. Казалось, сейчас зрители выбегут на поле и просто сметут нас. Я не понял даже, что говорили пацаны.

— Фима, Паша! — пришлось кричать, чтобы меня услышали.

Я был готов даже к тому, что их удалят. Свое дело они сделали, теперь хоть трава не расти. Однако реф оказался расторопнее. Едва увидел, как мои товарищи направились к «Пажам», тут же побежал выяснять, чего это им там понадобилось. И вновь занял срединную позицию между воротами и командами.

Третий удар «Пажей» пришелся под перекладину, чуть правее Лизы. Она вытащила его ладошкой, поднявшись на ноги с легкой улыбкой. Сейчас Дмитриева явно наслаждалась вниманием. Она подняла руки и рев стадиона стал громче. Капитанская белая повязка сползла почти на локоть, но именно Лиза сейчас была самым настоящим капитаном.

Я же пожалел о своем решении. Думал, что основной психологический груз ляжет на спокойного Демида. Тому хоть иголки под ногти загоняй, он и бровью не поведет. Но выходило так, что судьбу противостояния должен решить наш самый юный футболист.

Никита ударил почти без разбега. Плохо, по центру. Вратарю даже напрягаться не пришлось. Несчастный Никитка упал там же, закрыв лицо руками, и не шевелился секунд десять. И что интересно, первым поддержать его подошел Шелия. А следом уже подтянулись наши.

— Не переживай!

— С кем не бывает!

— Ты молодец.

В ответ слышались лишь громкие всхлипывания.

Я не произнес ни слова. Пенальти — всегда лотерея. И самые именитые не забивали в финалах, чего уж там. Но именно сейчас от промаха Никиты могла зависеть судьба моей тети.

Лиза привычно заняла место в воротах. И что интереснее всего, к командам подтянулись резервные судьи. Видимо, чтобы пресечь беспорядки. А главный реф остался возле бьющего. Паскудство! Теперь он амулетом блокирует способности Дмитриевой.

«Паж» подождал после свистка пару секунд, словно проверяя нервы Лизы, потом медленно разбежался и пнул. Удар мяча о перчатку я услышал раньше, чем увидел, как тот меняет траекторию и улетает в сторону. Лиза поднялась и победно воздела руки вверх, тряся кулаками.

Ноги сами понесли меня к ней. Не существовало больше ни зрителей, ни стадиона, ни «Пажей». Только Дмитриева, находящиеся в истерике мои пацаны и я, все время кричащий Лизе: «Ты сама! Ты сама! Ты сама!».

Что-то происходило вокруг, кто-то подходил, жались чьи-то руки. Вроде даже Шелия похлопал по плечу и поздравил с победой. Единственное, что я точно запомнил — гневный взгляд Императора.