Застенец 2

Глава 10

Пал Палыч пропал окончательно и бесповоротно. Напрасно я звал соседушко несколько раз на дню. С таким же успехом можно было вести с Васькой уроки послушания и дрессировки. А кьярда, к слову, я не забывал, проводя с ним все больше времени.

Как говорил Миша Хромой, у меня природные способности к верховой езде. Ну да, ну да. У меня же отец был потомственный казак и все такое. И это не я в первые несколько дней играл главную роль в документальном фильме «Как не надо падать с иномирного животного».

Положительный результат возможен лишь в одном случае — если ты долго бьешь в одну и ту же точку. Да, у кого-то действительно есть талант и природные способности. Такие к итогу приходят гораздо раньше и будто бы даже играючи. Остальные вынуждены сжать зубы и каждый день работать на перспективу, порой не видя никакого положительного результата. Ни те, ни другие не сидят на попе ровно, а вкалывают.

Впрочем, помимо объездки кьярда по городу, мы подолгу бродили по моему заводу. Само собой, не случайно, Васька должен привыкать к этому месту. Я предполагал скоро использовать магического коня, и совсем не в качестве экспоната. Нужно все время привносить что-то новое в состязания, иначе они быстро наскучат. Это же не Ристалище, которое раз в несколько месяцев происходит, а еженедельное действо.

И завод остался единственным местом, где я был свободен от пристального наблюдения Конвоя. Оказалось, что ни черта они меня не отпустили. А отсутствие их на улице объяснялось просто: Император сжалился над казаками и снял им комнаты в доме напротив. Теперь большую часть времени Конвой дежурил у окна, гоняя чаи. Хотя и мерзнуть им приходилось порядочно. Дома я только спал.

В лицее все шло по-прежнему. Скучно и предсказуемо. Разве что у моих друзей, словно по заказу, все чаще начал проявляться дар. И как ни странно, больше остальных отличался Горчаков.

Один раз он воспарил вместе с партой, замечтавшись на руноведении. В другой — в кузнечной мастерской задумался, саданул по пальцу и чуть не спалил стену. Правда, на этом уроке произошло еще одно удивительное событие. Протопопов сделал первый в своей жизни артефакт.

— Минуту, — отодвинул нас преподаватель в сторону, взяв в руку один из десятка корявеньких гвоздей. Правда, с таким видом, словно нашел бриллиант в куче навоза. — Это кто сделал?

— Ну, я, — буркнул Макар, чувствуя, что ничем хорошим это не закончится. Прозорливости простолюдина можно было только позавидовать.

— Поздравляю, на вашем курсе появился первый артефактор, — усмехнулся преподаватель. — Только на будущее, железо не самый лучший материал для вкладывания в него магических сил. Эффект будет недолговечным. Лучше рубины, изумруды, гранаты. Именно поэтому все зачарованное оружие украшается драгоценными камнями.

Он повертел крохотный кривой гвоздь, даже попробовал его на язык. Кстати, зря, потому что тут же порезался. Поэтому добавил уже прижимая язык к зубам.

— Очень странные свойства. Повышенная острота, которая нивелируется быстрым процессом ржавления. Ты из какого учебника это взял?

— Не помню уже, — с красным от волнения лицом ответил Протопопов, которого пристальное внимание «нулевок» и «семерок» только тяготило.

— В любом случае, я доложу Его Превосходительству директору. Артефакторы — товар штучный. Возможно, после полугодия переведут в другой класс.

Надо сказать, Макару это очень не понравилось. Уже потом, топая на обед, он мне жаловался:

— Вот, нужна мне эта артефакторика? Я хотел как все, стать волшебником и пойти на государственную службу. Там, глядишь, к сорока годам до полковника бы выслужился. В армии таких как я любят.

— Это каких же? — чуть улыбнулся я. Макар умел отвлекать меня от других проблем своей непосредственностью.

— Терпеливых.

— Так и в артефакторике терпение только в плюс пойдет, — пожал плечами я. — Скажу больше, это вообще очень ценный навык в жизни. Если, конечно, ты не работаешь в офисе и постоянно не слушаешь крики начальства. Когда себя не отстаиваешь, то кукуху в конечном смысле может снести. Возьмешь ствол и пойдешь на улицу в людей шмалять.

— Куда кукуха сносить будет? — не понял Макар. — И чего ты возьмешь?

— То есть, слово офис тебя не смущает, — вновь осознал я, что говорю загадками.

— Наш застенный граф опять изволит вставлять словечки из другого мира, — насупилась Лиза. — Артефакторика — хорошая профессия для людей твоего круга. Да, приходится работать руками, но голодным не останешься. И, господа, разрешите пройти, а то еле плететесь.

Наверное, кто-то другой бы обиделся. Но не Макар. Он никогда и не забывал, кто такой и из какого сословия вышел.

— Чего это с ней? — только и спросил он.

— Я с ней разговаривал, — негромко произнес Горчаков. — Вроде как из-за работы с даром… Как ты говорил, Коля, тозром…

— Тормознулась, — подсказал я.

— Вот именно. Потому и нервничает.

Может быть и так. Впрочем, у меня была еще одна дополнительная версия на сей счет. К примеру, Лиза очень нервничала по поводу своей позиции на поле. Еще я сдуру ей сказал, что вратарь — это половины команды. Вот за эту половину теперь Дмитриева и переживала.

Нет, для человека, который никогда в футбол не играл — у нее был весьма ощутимый прогресс. К примеру, она научилась ловить мяч не ладошками, а пальцами. Вот именно этими, нежными, девичьими. Больше того, даже пасы щекой стала отдавать. Пусть чуть слабее, чем следует. Однако и это уже оказалось значительным достижением.

Понятно, что с выносами у нас была все та же беда. Но для таких крайних случаев существовал центральный защитник Гриша. Почему крайних? Просто, мы старались выносить мяч довольно редко, предпочитая разыгрывать его через латералей[5].

— Ладно, вы как знаете, а я жрать хочу, прям, мочи нет, — потянул нас за собой Протопопов. — И этот гвоздь проклятый именно потому сделал. Думаю, сейчас выкую их побольше, можно будет в туалет отпроситься. А сам бы место в столовой занял.

— Ну ты и жук, — усмехнулся я. Хотя информацию про влияние голода на создание артефактов на подкорку записал.

— Жук не жук, вот только кончилась моя вольготная жизнь. Посадят в глухой подвал и заставят амулеты клепать, — с грустью сказал Макар.

— Да может, еще и не посадят, — засомневался Горчаков. — Для артефакторики талант нужен. Может, это случайность была.

— Думаешь, у меня таланту нету? — сдвинул брови Протопопов и даже остановился, на мгновение забыв о самом важном, что было в его жизни: о еде. — Да я тебе такой гвоздь выкую, залюбуешься.

— А если будешь еще и дальше сомневаться в таланте Макара, — сказал я Горчакову, — он тебя на него и посадит. Ладно, давайте в столовую, а то и правда все места займут.

Елизаветы Дмитриевны там не оказалось. Появилась она только на уроке, угрюмая и неразговорчивая. Я с расспросами не полез. Иногда человеку действительно надо побыть одному. Взвесить все и расставить по полочкам. В общем, навести ревизию в собственной антресоли. Я первые несколько лет перед каждым чемпионатом трясся. И ничего, потом привык.

Как оказалось, метод был выбран правильный. К вечеру Лиза пришла на тренировку, пусть до сих пор немного смурная, но не проявляющая особой раздражительности.

— Сегодня игровая тренировка, — громко объявил я. — Играем семь на семь. Когда слышите свисток, все замирают. А я подхожу и объясняю, как именно вы накосячили. Всем понятно?

Конечно, в идеале нужно было бы еще позаниматься с Лизой тет-а-тет. Вот только тут существовало несколько «но». Нельзя ради одного, пусть и очень ценного игрока, забивать на остальную команду. К тому же, перед смертью все равно не надышишься. Как будет, так и будет. Если что, станем пытаться вытянуть все командной игрой.

— Три круга бежим, Ефим в начале колонны. Потом челночки и делимся. Начали. Елизавета Павловна, Вам особое приглашение нужно, или Вы не часть команды?

Это да, раньше я ее от подобного освобождал. Как у нас говорили: «Вратарю даже курить можно и немного выпивать. Главное, чтобы ворота не потерял». Но раз уж тренировка общая, то и нагрузка будет общей. К тому же, надо как-то бороться с ее плохим настроением.

Глаза девушки блеснули сталью, но она ничего не сказала. Затрусила вслед за остальными, сжав зубы. Причем, это совсем не фигура речи.

— Не растягиваемся. Станете балбесничать, будем разминаться до талого. На игру останется меньше времени.

Я все ждал хоть какого-нибудь слова от Лизы. Но нет, она молча вытерпела все нагрузки. А потом заняла место в «раме». В смысле, между деревьев.

— Глеб, — крикнул я нашему вечному запасному. — Встань пока на другие ворота. Потом тебя поменяю. Еще раз слушайте, послезавтра, в пятницу, турнир. Поэтому завтра тренировки не будет. И, пожалуйста, по возможности, не нагружайте мышцы. Не бегайте, не прыгайте. Отдохните. Турнир двухдневный. Если получится, а я думаю, что нам все по силам, то у нас будет как минимум три игры. Пройдем в финал — и вовсе четыре. Поэтому важно рассчитать свои силы. Это понятно? Замечательно, начали.

Я бегал больше нейтральным, стараясь как можно быстрее расстаться с мячом. Пусть сами думают, а не надеются все время только на одного человека. К тому же, мне надо было еще успевать свистеть явные офсайды и нарушения.

И нужно отметить, что ребята порадовали. Да, были перехваты, часто мяч не доходил до адресата, но все пасы шли вперед, а не поперек. Забавно, что после игры с «Пажами» прошло немного времени, и футболисты остались те же, однако все заметно изменилось. Все просто — появилась уверенность. Даже неповоротливый Вадим, потеряв мяч, бежал назад отрабатывать, что с его комплекцией было совсем непросто.

Остановил я матч лишь под завершение игры, когда в ворота Лизы наконец забили гол. Гол, кстати, мастерский. Прокоп прошел по правому флангу, оттянул на себя двух игроков и отдал на набегающего Демида.

— Все замерли, — сказал я. — Прокоп, давай обратно, откуда отпасовал. Все, замечательно. Кто мне скажет, что не так?

Лиза подняла руку. Она играла желваками, тело было напряжено, казалось, еще чуть-чуть — и девушка взорвется. Да и голос прозвучал чуть громче, чем следовало.

— Я не дотянулась.

— Ты виновата. Но совсем не в этом. Нельзя взять каждый мяч. Придет время, и ты сама это поймешь. Вот только скажи, что тебе помешало крикнуть Грише, чтобы он не выдергивался на Прокопа? Там уже есть защитник, да и ближний угол ты контролируешь. А бить оттуда неудобно.

Я перевел дух.

— А из-за спины Гриши как раз и выбежал Демид. Классический гол с использованием второго темпа. Ладно, не берите в голову. В общем, сделано все супер. Но Вы молчите, поэтому Вам забивают. Будете разговаривать, ничего подобного не случится. Поняли?

Ответом мне стали дружные кивки.

— Но это еще не все! — громко сказал я, так, чтобы слышали все остальные. — Ассист2 за сегодняшний гол мы запишем на Ефима. Именно благодаря ему все и получилось.

Фима возмущенно захлопал глазами. Его недоумение можно было объяснить тем, что он играл за Лизу и Гришу.

— Фима, на кой ляд ты грузишь верхом на ход Вадиму? Там два высокорослых защитника. И у нас что, Вадим самый быстрый футболист? Он убежит от них? Без обид, Вадя.

— Да ничего, — отмахнулся толстяк.

— Да я просто… меня накрывали, — смущенно отозвался Фима.

— Развернись и отыграйся назад, сохрани мяч. Переведи его на другой фланг и начни атаку заново. В итоге вынос, перехват, пас в разрез Прокопу и гол. Красава.

Уши Фимы заалели, а сам он обиженно засопел.

— Ладно, на сегодня все. Прокоп, в первом матче выйдешь в старте вместо Паши. Паш, извини, но последние тренировки Прокоп был ярче. Завтра отдыхаем, встречаемся на стадионе.

Конвой, ставший моей невольной тенью, ожил и почти направился к выходу, когда ко мне подошла Лиза.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Елизавета Павловна, если ты о своем отвратительном настроении…

— Я плохой вратарь?

— Нормальный ты вратарь.

— На каком месте я была бы, возьми ты десять самых сильных вратарей своего мира, с которыми приходилось встречаться?

— Ну, это сложный вопрос, — замялся я.

— Не оскорбляй меня ложью, Николай.

— Хорошо, на одиннадцатом месте.

Елизавета Павловна кивнула, будто бы даже удовлетворенно. После чего протянула мне мяч и решительно пошла к «воротам».

— Забей мне.

— Лиза, ну что и кому ты хочешь доказать? — устало вздохнул я.

— Просто забей мне гол.

Я кинул мяч на землю, сделал два шага назад и пробил. Сильно, но не очень точно. Девушка сложилась и забрала мяч намертво. Ну да, повезло. И что это доказывает?

— Еще! Только бей нормально, как ты умеешь.

Теперь злиться начал я. Вот, делать мне нечего, чем тешить самолюбие гордой аристократки. Я взял хороший разбег и пробил шнуровкой. На этот раз не только сильно, но и точно. В тот угол, где должна была бы быть девятка.

Дмитриева выпрыгнула дикой кошкой и отбила мяч кончиками пальцев. Ну ладно, согласен, вот это уже немного удивило.

— Еще!

После третьего удара я понял, что творится какая-то дичь. После шестого начал сомневаться в собственных способностях. А после восьмого наконец понял. Подошел так близко к Дмитриевой, чтобы Конвой нас не слышал.

— Ты используешь дар. Я еще тогда догадался, что он как-то связан с предсказанием будущего. Так?

Разгоряченная от тренировки Лиза кивнула. Наверное, со стороны мы выглядели весьма двусмысленно. Два подростка, которые слишком уж вплотную стоят друг к другу. Но пусть уж так, чем Конвой подумает, что мы разговариваем о магии.

— Вот почему ты несколько дней ходила злая? Ты специально заводила себя, так?

— Да. Мне надо все время осознавать, что я чего-то не могу, чего-то недостойна. Только тогда дар начинает работать.

— Лиза, ты не обижайся, но так до психушки недалеко. Надо искать какие-то другие выходы.

— Буду искать. Как только турнир пройдет. Думаю, у меня потенциал не очень сильного Вестника. Я буквально понимаю, кто и куда будет бить.

— У меня для тебя есть не самая приятная новость. Мы тут узнали, что основной судья будет с амулетом, нейтрализующим любую магию.

— Да, только он же перемещается по полю. Поэтому большинство дальних ударов я могу взять.

Я в очередной раз удивился рациональности Лизы. Я бы до такого просто не додумался.

— Ладно, пусть так. Тогда настраивайся, как ты там это умеешь.

— Может, завтра еще потренируемся? — предложила она. И что-то в ее взгляде мелькнуло, мне незнакомое.

— Ты же слышала, что я сказал. Отдыхай. И еще кое-что, — я достал белую капитанскую повязку. — Если со мной вдруг что случится, отдай Фиме. Пусть выведет команду.

— Николай, что значит — если что-то случится? — одновременно гневно и удивленно спросила Дмитриева.

— Да это я так. Говорю же, на всякий случай. Не бери в голову.

На том и расстались. На этот день у меня был определенный план. Очень рискованный, учитывая, что соседушко пропал. Сказать по правде, я вообще не представлял, как мы будем жить дальше, и будем ли. Но вариантов не осталось. Тетю надо забирать как можно быстрее.

— Илларион, ужинай сам, я не хочу, — сразу отмахнулся я от слуги. — Воду только погрей, помыться надо.

Поднялся к себе и упал на кровать, глядя в потолок. Боялся ли я? Наверное нет. Опасался? Еще как. За свое будущее и судьбу тети.

Отвлек меня от грустных мыслей крысиный шорох под потолком. Я от неожиданности вскочил на ноги, нетерпеливо вглядываясь в углы. А когда наконец появился Пал Палыч, я чуть не заорал от радости.

Выглядел соседушко прескверно. Взъерошен, неумыт, щеки запали, да и сам будто бы похудел. Он недовольно посмотрел на меня.

— Одним пудингом тут не отделаешься, хозяин.

— Нашел? — только и спросил я.

— В личной библиотеке князя Разумовского обнаружил рукописный дневник. Видимо, еще тех времен, когда князь учился праву. Там есть отсылка на пятое уложение о защите подданных Российской Империи, добавленное в конституцию. Надо сказать, уложение весьма спорное, оттого его в архив и спрятали. Но я проверил, таковое действительно имеется. А это, вот, — протянул он вырванный листок. — Из дневника князя.

Я пробежал глазами, расплывшись в улыбке. И лишь уточнил.

— А уложение именно в архиве?

— Обижаешь, хозяин, — ответила домовая нечисть. — Вот те крест.

— Ну что ж, Пал Палыч. Будет тебе и пудинг, и кулебяка, и все, что хочешь. Заслужил.