Замуж за 69 дней

Глава 62. Она займет мое место…?

Его слова как удар в солнечное сплетение. Он не только отказывается от своих дочерей, унижает меня расторжением помолвки, но еще собирается испортить жизнь девочке?!

– Рома, она же еще малышка! Ребенок!

– Я подожду, – ухмыляется он, – лет через десять она расцветет. Подарит мне свое место в очереди на трон и наследника.

Наследника… Катенька? Слабо могу представить, что она так легко дастся. Эта дикая кошечка вряд ли вырастет кроткой ланью.

– Император не откажется от сына ради тебя, – я не верю ни единому его слову, уверена, он замыслил зло… но в силах ли я ему помешать? – А ты… ты пойдешь против кузена?

– У меня есть время. Я планирую жить долго и ждать подходящего случая. Кто знает, как дальше сложится жизнь.

Его уверенность в благополучном исходе совершенно безумного плана поражает. Золотой мальчик с золотыми искорками в глазах. Избалованный отцом, добивающийся всего, что пожелает. Он всерьез поставил перед собой цель – сесть на трон Магической Империи. У него есть власть, силы, связи и… время. Его безумный план не кажется ему безумным. Он полностью уверен в себе и не сомневается, что однажды император положит корону на его голову, а не на голову собственного сына.

– Каким же нужно быть, чтобы задумать такое…

– Романовым, – коротко отвечает он, – нужно всего лишь быть Романовым, бесполезная принцесса. Так что тебе не понять.

– Я не позволю тебе сделать это, – решаюсь я, – то, что ты задумал – опасно, преступно!

– Угрожаешь? Выпустила свои тупые когти? – он будто рад моему сопротивлению, – Только попробуй сказать слово обо мне кому либо.

– Что?! Что ты мне сделаешь? – теперь настала моя очередь усмехаться, – Бросишь боевым заклинанием? Абсурд! Любой маг или ведьма по остаткам плетения определят, что это ты нанес мне вред! Тебя осудят и твой план рассыплется пылью!

– Пылью рассыпешься ты, ведьма, – рычит Рома, вжимая меня в стену, – видишь это?

Быстрым движением он отгибает уголок воротничка.

– Ну и что? Просто пугови… – осекаюсь, когда понимаю, что вид маленькой костяной пуговки мне знаком.

– Видела такую, да? Когда мы с Флориной искали книгу, то нашли вот эту милую вещицу. Она сразу показалась мне странной. Я показал отцу. Оказалось, что она завязана на ваши с Флориной ауры. И знаешь, что самое интересное?

Конечно же не знаю. Я смотрю на матово поблескивающую пуговку во все глаза. Как… как это возможно?

Мой ответ Роме не нужен. Он продолжает.

– Эта вещица не из нашего мира. Она не оставляет следов. Так что… если из твоего рта вылетит хоть слово против меня, хоть полслова… я потяну за нить. Ты лишишься всех силы до того, как договоришь фразу.

– Ты угрожаешь меня убить…

– Почему же тебя? Я не до конца разобрался, как ей пользоваться. Твоя аура связана с сестрой и детьми. Силы уйдут из всех вас.

Он чудовище.

– Я не верю тебе. Это невозможно.

– Хочешь проверить? Вижу, что не хочешь. Впрочем, если не веришь, спроси у своей бабки. Она знает об этом больше, чем я считал.

– Если это так, почему ты не… убил меня раньше?

– Не хочу ослаблять ауру чужой смертью. Черноту долго выводить, сложно прятать. Отец шел на это легко, но я… только если не будет выхода. Понимаешь? Я его сын, но свою жизнь буду строить иначе. Без лишней крови.

– Потому ты… расторг помолвку, когда я стала не нужна?

– Отец на моем месте женился бы и … решил бы вопрос в течение года, – нехотя кивает Рома.

Он что, бросает меня из… милости и благородства?! Еще и честно рассказывает мне об этом. Хотя как «честно»… стоит мне сболтнуть лишнего, он просто высосет энергию из меня и еще трех ведьмочек.

Перед глазами встало бледное личико Флорины. Выходит, его отец каким-то образом порвал нити сестры, а потом и Дари…

– Какой ужас. Какой кромешный ужас, Рома… Ты бросаешь меня и наших дочерей ради призрачной надежды на трон.

Он вскидывает голову. Хмурится.

– О нет, Кара. Свой путь к трону я вижу четко и ясно, как тебя сейчас. И на этом пути тебя быть не должно. Лучше тебе понять это сейчас.

Он демонстративно трогает пальцем костяную пуговку на воротнике. Шарахаюсь в сторону.

Каблучок скользит на узкой ступеньке. Взмахиваю руками, успеваю ухватиться за перила.

Когда прихожу в себя, на лестнице уже никого нет.

– Романов! – только и могу, что прошипеть его фамилию.

Поправляю платье. У перехода в общий холл останавливаюсь отдышаться и пригладить волосы. Нехорошо будет выйти из закоулка растрепанной, помятой и с безумными глазами. Прислушиваюсь к себе и с легким недоумением чувствую – в груди не щемит, не болит. Слезы высохли и глаза больше не чешутся. Внутри меня ни капли горечи и сожаления, ни обиды, ни утраты. Эти чувства испарились из моего сердца вместе с золотыми искрами, которые унес мой жених.

Теперь уже однозначно – бывший.

Расправляю плечи, чуть приподнимаю подбородок, чтобы оконный свет скрыл припухлость глаз. Неспешно, как и положено принцессе и старшекурснице Штормов, выхожу с лестницы.

В холле непривычно пусто, но я не расслабляюсь. Продолжаю держать голову, будто на ней стоит наполненный до краев хрустальный бокал. Делаю пару шагов.

– Кара Небесная! – голос Духа-Хранителя эхом бьется о стены.

Воображаемый бокал соскальзывает с моей макушки. Глубоко вдыхаю, мысленно же ставлю на голову новый бокал, изящно, как меня учили в детстве, разворачиваюсь.

– Слушаю, Дух-Хранитель, – отвечаю с легкой улыбкой во избежание расспросов о причинах моего не лучшего настроения.

Дух высовывается из стены по пояс, жестом манит меня подойти ближе.

– Что случилось? – делаю пару шагов навстречу, но он молчит, пока я не подхожу вплотную.

– Срочно отправляйся в лазарет, – обеспокоено шепчет Хранитель, складывая призрачные руки в благословляющем жесте, – Твоей сестре… в общем, она при смерти.

Второй воображаемый бокал летит на пол вслед за первым. Позабыв о степенности, титуле и безусловном величии нашего монаршего дома, бегу знакомой дорогой.

В лазарете сегодня дежурит новенькая. Она меня раньше не видела и не хочет пускать.

– Не велено!

– Я к… умирающей!

– К которой?

Простой вопрос пугает меня больше, чем новость о ухудшении состояния Флорины.

– Как, Дарина тоже?! – ахаю я.

Мои крики слышат в лазарете. Приходит декан кафедры лекарей и пропускает меня внутрь.

– Как раз ждали тебя, – бросает она на ходу.

Едва поспеваю за профессором. По пути проходим мимо комнаты Дари. Вижу в приоткрытую дверь фигурку Катерины, скорчившуюся над кроватью подруги.

В комнатке Флорины толпа. Над ней колдуют сразу две лекарки. В углу расположилась Луиза фон Скальва. На стуле в изголовье уже хорошо знакомая мне Зинаида Николаевна. Тонкую бледную руку сестры задумчиво держит господин ректор собственной персоной.

– Кара! – при виде все сидящие вскакивают, а ректор и вовсе бросается ко мне, – Ты уже говорила с госпожой?

– С бабушкой? – рассеяно отвечаю я, пытаясь пройти к кровати, но сухонького старичка не так просто обойти. Он теснит меня к стене, пока не зажимает между дверью и белововолосой ведьмой.

– С ней. Она все еще не знает о… недомогании внучки.

– Недомогании? Дух сказал, что она умирает, – не знаю, откуда в моем голосе появляется сталь. Рома меня вроде бы не кусал.

Ректор отчего-то отодвигается в сторону, давая мне пройти. Скольжу вдоль стены и оказываюсь у постели сестренки. Она выглядит… сглатываю ком в горле.

– Что произошло? – поднимаю глаза на лекарок.

Она продолжают накладывать заклятья. За них отвечает черноволосая.

– Случилось то, что я предполагала, но не ожидала, – голос Зинаиды Николаевны спокоен, но в её блестящих глазах неуловимая печаль, отчего я сразу проникаюсь к ней большим доверием, чем к остальным.

Флорина здесь всем чужая, никто её не жалеет. Лицо Луизы непроницаемо для эмоций, глаза холодны, как бриллианты на морозе. Ректора беспокоит только гнев моей бабушки. Лекарки просто делают свою работу, их интересует правильность пассов, за которыми следит их декан. Только Зинаида, высокопоставленная чиновница, неравнодушна к моей несчастной сестре.

– Вы говорили, – припомнила я, – что энергия может выйти вся, включая жизненную. Это и произошло?

Она нехотя склоняет свою красивую голову, подтверждая ужасную догадку. Неужели Рома не выполнил обещание? Неужели он решил забрать её жизнь? Ведь он только угрожал мне этим. А я… я согласна была хранить его тайну. И если так, то… мы с моими недоеденными крошками – следующие? Если он решил убрать свидетелей, почему начал с нее? Она итак с трудом могла говорить. Почему он не начал с меня?

– Вы считаете, кто-то мог… мог вытянуть силы из нее? В смысле, все. До конца. До смерти? – спрашиваю я.

Зинаида снова кивает. Интересно, успею ли я найти и… отравить или проклясть герцога до того, как он снова потянется к костяной пуговке?

– Но как он мог так быстро? – от волнения размышляю вслух, – Ведь мы разошлись и дух сразу же вызвал меня. Когда это произошло?

– Это самое интересное, – любимая фраза ректора, произнесенная грустным голосом Зинаиды Николаевны, полна сочувствия, – эта сущность… процесс, который убивает её. Мне удалось лишь немного разобраться в его природе…

– Что же вы поняли?!

– Да, – включился ректор, – мы сидим тут третий час, а вы, Зинаида Николаевна, не говорили, что выяснили что-то интересненькое.

Меня от его "интересненького" передергивает. С отвращение отодвигаюсь подальше от пышащего нездоровым энтузиазмом старичка.

– Не могли бы вы нас оставить? – попросила Зинаида лекарок.

Те вопросительно оглянулись на своего декана.

– И вас тоже хочу попросить оставить нас ненадолго, – с легкой улыбкой обратилась к ней черноволосая.

– Меня? – изумилась наша главная целительница, – Я лично слежу за внучкой госпожи Осм… за Флориной Небесной. Если состояние ухудшится, я должна скорректировать чары!

– В этом нет нужды, – мягко отвечает ей ведьма, – поверьте, известные нам методы лечения ей не помогут.

Даже ректор невольно съежился, хотя обжигающим взглядом целительницы его прихватило лишь по касательной. А вот Зинаида продолжила вежливо улыбаться. И улыбалась до тех пор, пока деканша и её подопечные не закрыли за собой дверь.

– К чему был этот акт унижения? – зазвенел лесными колокольчиками голосок Луизы фон Скальва, – профессор вам этого не забудет.

– Не стоит расширять круг осведомленных. Дело это будет засекречено Министерством, уж поверьте. Знать о нем могут лишь глубоко заинтересованные стороны. Родственники, опекуны, ректор, я. – ответила ей Зинаида, – Случай Флорины уникальный и требует тишины.

– Как это, уникальный. Ида, в соседней комнате лежит в беспамятстве моя подопечная, – напоминала ей беловолосая.

– Дарина чувствует себя лучше. У неё есть все шансы выжить, – Зинаида откинулась на стуле, взглянула на меня и добавила, – прости, Кара, но это правда. Флорина на грани.

Я села на краешек сестриной кровати и спрятала руки в складках юбки, чтобы окружающие не видели, как они дрожат.

– Не выкарабкается?

– Её нити разрушаются много лет, Кара. Так давно, что я не могу понять, когда это произошло. Кажется, еще до рождения. Как и нити Дарины. Природа процесса у них одинакова, но нити девочки разрушаются двенадцать лет, а Флорины?

– В два раза дольше, – усмехается ректор, потирая сухонькие ладони, – у проклятья в её случае было в два раза больше времени на разрушение. Ох, прости, Кара.

Спасибо, что заметили.

– Надо ей валерианы накапать, – вздыхает Луиза, – побледнела, еще в обморок упадет.

– Не надо, я в порядке, – протестую, еще решат меня и вовсе отправить подальше. Так и не узнаю, что с Фло! – Зинаида Николаевна, если Флорина с рождения теряет энергию, почему сестре резко стало хуже? Именно сейчас?

– Это как-то связано с переломами в защите Штормов. Я нашла тончайшую нить, которой аура Флорины связана с неким артефактом, хранящимся в Императорской сокровищнице.

– При чем тут защита Штормов и артефакт? – хмурится ректор, – чары на стены университета были наложены в незапамятные времена.

– В незапамятные, – кивает Зинаида, – но документированные. В архиве Министерства я нашла упоминание об этом. Университет строился для наследников престола, изначально он входил в комплекс дворцовых построек.

– Вы хотите сказать, – перебил её ректор, – что Университет и дворец объединены единым базовым контуром? Впрочем, – задумался он, – это возможно. Веками защитные чары менялись, но основа осталась прежней.

– Ида, даже если так, как эта защита связана с каким-то артефактом? – беловолосая хмурит свой идеально ровный лобик.

Зинаида нежно, добро улыбается ей.

– Чары требовали подпитки. Несколько веков назад госпожа Османиди, по просьбе императора, передала в хранилище некий саркофаг…

– Саркофаг?– лицо Луизы меняется, – Не может быть. Саркофаг сейчас в замке и в нем… занято!

– Оказалось, был еще один саркофаг, – Зинаида переводит взгляд на меня, – да, Кара?

А что «Кара»? Не хочется отвечать, но, под давлением трех пар глаз, киваю.

– Да, – нехотя подтверждаю я, – он случайно попал к нам. Но бабушка подарила саркофаг императору!

– Случайно! – по-кошачьи фыркает Луиза, – Удивительно удачливая семья.

Смотрю на сестру, за несколько дней превращенную из цветущей красавицы в без пяти секунд труп. Вздохом маскирую свое несогласие.