Законник Российской Империи. Том 4

Глава 4

Ярость Григория Орлицына была подобна бушующему урагану, когда он ворвался в кабинет Романа Витальевича Дорохова. Воздух вокруг него словно дрожал от напряжения, а лицо искажала гримаса гнева. Едва переступив порог, он взмахнул рукой, произнося заклинание тишины. Звуки внешнего мира мгновенно исчезли, оставив лишь гнетущую тишину кабинета.

Дорохов, сидевший за массивным дубовым столом, даже не поднял глаз от документов. Его перо продолжало скрипеть по бумаге, словно вторжение коллеги было не более чем легким дуновением ветерка.

— Роман, ты совсем с ума сошел⁈ — голос Орлицына дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Твоя одержимость местью перешла все границы!

Дорохов медленно поднял взгляд, его глаза были холодны, как лед Невы в разгар зимы.

— О чем ты, Григорий? — спокойно спросил он, откладывая перо в сторону.

— О чем я⁈ — Орлицын ударил кулаком по столу, заставив чернильницу подпрыгнуть. — Карим мертв! И это на твоей совести!

— Карим знал риски. Он был профессионалом, — Дорохов откинулся на спинку кресла, его лицо оставалось бесстрастным.

— Он был моим родственником! — прорычал Орлицын. — Пусть и дальним, но семьей! И он погиб из-за твоей фанатичной жажды разрушить Царство Польское!

Глаза Дорохова сузились, в них мелькнул опасный огонек.

— Не забывайся, Григорий. Ты знаешь, почему мы делаем это.

— Знаю⁈ — Орлицын горько рассмеялся. — Я знаю, что ты потерял рассудок! Это зашло слишком далеко, Роман. Я больше не хочу в этом участвовать!

Дорохов медленно поднялся, его фигура, словно заполнила собой весь кабинет.

— А где был ты, Григорий, когда мы были на той дипломатической миссии? Где был ты, когда мою жену убили⁈

Орлицын на мгновение замолчал, его гнев словно столкнулся с невидимой стеной.

— Ты же знаешь, я… я был отозван в последний момент. Меня направили на другое задание.

— Именно, — прошипел Дорохов. — Ты не был там. Ты не видел, как она умирала у меня на руках!

С каждым произнесенным словом тени в комнате будто становились гуще, а сам хозяин кабинета, казалось, терял контроль над собственной магией.

— Роман, я понимаю твою боль, но прошло уже столько лет, и…

— Нет, не понимаешь! — Дорохов ударил кулаком по столу с такой силой, что дерево затрещало. — И если ты думаешь, что можешь просто уйти, то ты глубоко ошибаешься.

Орлицын выпрямился, его глаза сверкнули решимостью.

— Я больше не буду в этом участвовать, Роман. Хватит! Это уже скоро может помешать планам императора, а я не хочу получить клеймо изменника.

Дорохов усмехнулся, и эта усмешка была страшнее любого крика.

— О, Григорий, ты забыл? Я могу не просто уволить тебя. Я могу лишить тебя всех регалий, всех наград. Я могу отправить тебя за решетку. Или ты забыл тот случай? Достаточно одного взмаха рукой и вся твоя жизнь в одночасье разрушится.

Лицо Орлицына побледнело, а пальцы сжались в кулаки от бессильной злобы. Он прекрасно помнил тот день, много лет назад, когда в пылу операции он убил невиновного человека. Случайность еще не обретшего боевой опыт Григория, что могла стоить ему карьеры. Дорохов тогда помог ему скрыть это, что уже было нарушением закона, и с тех пор этот случай висел над Григорием как дамоклов меч. Пусть срок давности уже прошел, но когда ты чиновник на высоком посту, то разговор будет совсем иной.

— Ты не посмеешь, — прошептал Орлицын, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

— Посмею, — холодно ответил Дорохов. — И ты это знаешь.

Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. Затем Григорий отвернулся.

— Это зашло слишком далеко, Роман, — тихо произнес он, направляясь к двери. — Ты будешь жалеть об этом.

Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, оставив Дорохова одного в тишине кабинета. Роман Витальевич медленно опустился в кресло, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за пределы стен.

— Я сожалею лишь о том, что не сделал этого раньше, — прошептал он в пустоту.

За окном сгущались сумерки, а где-то в глубине дворца часы отсчитывали время, неумолимо приближая день подписания соглашения между двумя государствами.

Я стоял перед массивными воротами поместья Орлицыных, чувствуя, как прохладный ветер играет полами моего пальто. Снег, выпавший накануне, хрустел под ногами, создавая ощущение, будто я ступаю по хрустальному ковру. Воздух был свеж и чист, напоенный ароматом хвои и морозной свежести.

Охранник, узнав меня, почтительно кивнул и открыл ворота. Я шагнул внутрь, ощущая, как напряжение нарастает внутри меня. Сегодняшний визит был не просто дружеской партией в шахматы. У меня была цель, и я намеревался достичь ее любой ценой.

Юрий Орлицын встретил меня у входа в дом, его лицо светилось искренней радостью. Он был одет в элегантный домашний костюм, который подчеркивал его статус наследника влиятельной семьи.

— Максим Николаевич! — воскликнул он, пожимая мою руку. — Как я рад вас видеть! Проходите, пожалуйста. Не думал, если честно, что после прошлого раза вы согласитесь на еще одну партию.

Я улыбнулся в ответ, отмечая про себя, как Юрий изменился с нашей последней встречи. Он казался более уверенным, но это пока не зашла речь о его отце.

— Здравствуй, Юрий, — ответил я, намеренно без отчества, чтобы подчеркнуть наши дружеские отношения. На это парень понимающе улыбнулся. — Не волнуйся, в прошлый раз тоже все было в порядке, не было причин отказываться от еще одного визита. Надеюсь, ты готов к реваншу?

— О, я готовился, Максим, — ответил он, тоже опустив отчество, что хорошо. — Сегодня ты не застанешь меня врасплох.

Мы направились в библиотеку, и я не мог не отметить, как изменилась атмосфера в доме. В прошлый раз здесь царило напряжение, словно воздух был наэлектризован. Но, опять же, пока не появился главный герой моего спектакля.

Библиотека встретила нас уютным полумраком и ароматом старых книг. У окна был накрыт небольшой столик, на котором стоял изящный чайный сервиз и блюдо с разнообразными сладостями.

— Прошу прощения за прошлый раз, — сказал Юрий, указывая на столик. — Я решил, что сегодня мы сыграем в более комфортной обстановке. Надеюсь, ты любишь чай?

Я окинул взглядом угощение, отмечая изысканность сервировки. Тонкий фарфор, серебряные ложечки, аромат свежезаваренного чая — все говорило о том, что Юрий, действительно, постарался. Вот только… после того чая, что делает Василиса, боюсь, любой другой чай кажется безвкусным. Моя служанка в этом плане, как бы странно это ни звучало, настоящая чаровница.

— Не стоило так беспокоиться, — сказал я, но в моем голосе звучало искреннее удовольствие. — Но должен признать, это выглядит восхитительно.

Мы расположились за столиком, и Юрий начал разливать чай. Я наблюдал за его движениями, отмечая, как уверенно он держится. Этот юноша явно не был простым любителем шахмат.

— Итак, Юрий, — начал я, делая глоток ароматного чая, — расскажи, как продвигаются твои исследования? Помнится, в прошлый раз ты говорил о каких-то интересных разработках.

Глаза Юрия загорелись энтузиазмом. Он отставил чашку и подался вперед, готовый делиться своими идеями.

— О, Максим, ты не поверишь! Мы с профессором Лавровым сделали потрясающее открытие в области взаимодействия магических потоков и металлических сплавов.

Я слушал его с искренним интересом, задавая вопросы и делая замечания. Юрий был явно талантлив, и его увлеченность наукой была заразительна. Но в глубине души я ждал момента, когда смогу перевести разговор на интересующую меня тему.

— А как отец относится к твоим исследованиям? — спросил я как бы между прочим, отправляя в рот кусочек пирожного.

Юрий на мгновение замялся, его энтузиазм, словно угас из-за поднятой темы.

— Отец… он не особо интересуется моей научной работой, — ответил он после паузы. — Он считает, что я должен больше внимания уделять юриспруденции и политике.

— Понимаю, — я кивнул, делая вид, что просто поддерживаю светскую беседу. — Должно быть, нелегко соответствовать ожиданиям такого влиятельного человека.

— Ты даже не представляешь, как я часто слышу, что я разочарование рода Орлицыных. И единственное спасение, что я, действительно, имею значимые достижения в области науки, если бы не открытия Лаврова, на меня бы смотрели как… ой, прости, я что-то забылся, — Юрий понял, что позволил больше откровенности, чем хотелось бы.

Я внимательно посмотрел на юношу, чувствуя, как в груди шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Но я быстро подавил это чувство. У меня была цель, и я не мог позволить себе отвлекаться на эмоции. Не сейчас.

— Знаешь, Юрий, — сказал я, — иногда даже родители совершают ошибки. Несмотря на всю их влиятельность, как у твоего отца.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился парень, но я не торопился с ответом, выдерживая паузу долгим глотком чая.

Продолжить я так и не успел. Двери библиотеки распахнулись с неожиданной силой, словно их толкнул порыв невидимого ветра. В проеме возникла внушительная фигура Григория Валерьевича Орлицына. Его лицо было непроницаемой маской, впрочем, как и в первую нашу встречу. В руках он сжимал толстую папку.

Орлицын-старший целенаправленно двинулся к нам, его шаги гулко отдавались в тишине библиотеки. Казалось, сам воздух вокруг него сгустился, наполнившись напряжением.

Юрий вскочил на ноги, словно по команде, и склонил голову, чтобы поприветствовать отца. Я тоже поднялся, но Орлицын жестом остановил нас обоих прежде, чем его сын что-то сказал.

— Юрий, оставь нас с Максимом Николаевичем наедине, — его голос был сух и резок, как удар хлыста. — У меня есть к нему разговор.

Юноша растерянно посмотрел сначала на меня, потом на отца. В его глазах читалось желание задать вопрос, но он так и не решился. Вместо этого Юрий лишь кивнул и, бросив на меня последний озадаченный взгляд, покинул библиотеку.

Как только за Юрием закрылась дверь, Орлицын поднял руку и произнес:

— Круг второй: Полог Тишины.

Я почувствовал, как вокруг нас возникла невидимая преграда. Звуки извне стали приглушенными, словно мы оказались под водой. Орлицын опустился на место, которое только что занимал его сын, небрежным жестом сметая в сторону шахматную доску. Фигуры с тихим стуком покатились по столу.

Не говоря ни слова, он швырнул папку на стол передо мной. Удар был настолько сильным, что чашки на подносе подпрыгнули, расплескав чай.

Я медленно опустился обратно на свое место, чувствуя, как внутри нарастает волна азарта, которую я даже не думал сдерживать. Я вопросительно поднял бровь, глядя на Орлицына.

— И что же это? — спросил я, намеренно сохраняя спокойный тон.

Орлицын сверлил меня взглядом, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— Там все, что есть у меня на Дорохова, — наконец произнес он. — Все планы по дискредитации Польши. Поверхностно, но тем не менее. Если ты, действительно, так умен, как о тебе говорят в высшем свете, то ты докопаешься до того, что на самом деле существует, а что фикция, выстроенная Дороховым для подрыва репутации Царства Польского и разрыва сотрудничества с Российской империей.

Я прищурился, внимательно изучая лицо Орлицына. Что за аукцион неслыханной щедрости? Неужели неудавшееся вчера покушение так сильно повлияло на Григория Валерьевича? Это было странно, но в то же время… интригующе.

Едва я потянулся к папке, чтобы взглянуть на то, что внутри, мужчина внезапно с громким ударом опустил на нее свою руку, прижимая документы к столу.

— Все, Максим, — внезапно сказал он, отбросив всякий официоз. — Я вышел из этой игры, так что оставь меня и мою семью в покое. Это все дело рук Дорохова. Его разум помутился. Это мое условие. Весь компромат, что у меня есть, в обмен на то, что ты просто выведешь нас за скобки этого уравнения.

Я почувствовал, как на моем лице расплывается широкая улыбка. Все мои догадки о том, что Дорохов шантажировал Орлицына, оказались верными. Это было похоже на последний кусочек головоломки, который наконец-то встал на свое место.

— Договорились, — сказал я, протягивая руку.

Орлицын крепко пожал ее, и я почувствовал, как напряжение начало покидать его тело.

— Ты на самом деле весьма необычный человек, Темников, — произнес он с ноткой уважения в голосе. — Я желаю тебе удачи. Ты подобрался очень близко, хотя ранее никто такого сделать не смог. Я буду наблюдать, ибо мне интересно, доведешь ли ты дело до конца.

— Всегда довожу, — ответил я с уверенностью. — А теперь, с вашего позволения, я обещал Юрию шахматную партию, после чего выполню свою часть сделки. Как видите, даже в этом я всегда держу слово.

На лице Орлицына внезапно появилась улыбка — первая искренняя улыбка, которую я когда-либо видел на его лице. Он кивнул, поднялся и, не говоря больше ни слова, покинул библиотеку.