Законник Российской Империи. Том 4

Глава 18

Я сидел в полумраке ложи, наблюдая за аукционом, когда почувствовал легкое движение воздуха справа от себя. Повернув голову, я увидел, как рядом со мной опустился в кресло высокий молодой мужчина. Его лицо, как и мое, было скрыто маской, но даже в тусклом свете я мог разглядеть ухоженные русые волосы и аристократические черты. Его взгляд, цепкий и внимательный, впился в меня, словно пытаясь проникнуть сквозь маску и прочитать мои мысли.

— Весьма наслышан о вас, Максим Николаевич, — произнес он спокойным баритоном, в котором, однако, явственно слышались нотки вызова.

Я почувствовал, как мои мышцы непроизвольно напряглись. Кто этот человек и откуда он знает мое имя? Впрочем, я быстро взял себя в руки. В конце концов, я здесь не просто так, а значит, его послал тот, кто знает, что я здесь.

— Надеюсь, вы слышали обо мне только хорошее, — ответил я с легкой усмешкой. — А то, знаете, слухи имеют свойство обрастать совершенно невероятными подробностями, порой приписывая людям то, чего они не совершали.

Незнакомец тихо рассмеялся, и этот смех почему-то напомнил мне звон хрустальных бокалов на дипломатических приемах — такой же изысканный и потенциально опасный.

— Как вам нравится наше маленькое… мероприятие? — спросил он, обводя рукой зал. — Должно быть, это весьма отличается от того, к чему вы привыкли в Санкт-Петербурге.

Я окинул взглядом амфитеатр, где уже началась демонстрация очередного лота — какой-то древней книги, судя по всему, магического содержания. Воздух в зале, казалось, звенел от напряжения и предвкушения.

— Знаете, — протянул я, — я ожидал увидеть здесь графа Жоклевского. Все-таки именно от него пришло приглашение. Хотя, должен признать, ваша компания тоже весьма… интригующая.

Мой собеседник слегка наклонил голову, и я почти физически ощутил, как его взгляд стал еще острее.

— Ах да, граф… — он сделал паузу, словно смакуя каждое слово. — К сожалению, у него возникли неотложные дела. Но позвольте представиться: Ян Корчак, к вашим услугам.

— Рад знакомству, — кивнул я. — И чем же вы занимаетесь, господин Корчак? Судя по вашей осведомленности, вы не просто случайный гость на этом аукционе.

Ян усмехнулся, и эта усмешка показалась мне слишком знакомой. Так усмехались мои коллеги из Судебного Бюро, когда загоняли преступника в угол.

— Скажем так, я в некотором роде ваш коллега, — ответил он. — Работаю в Управлении Внутренней Безопасности Царства Польского. Думаю, вы понимаете, о чем я.

Конечно, я понимал. Управление Внутренней Безопасности — польский эквивалент нашего Судебного Бюро. Они занимались внутренними расследованиями, контролем за политической стабильностью и отслеживанием деятельности подозрительных личностей, как внутри страны, так и за её пределами. Эту информацию я почерпнул из документов, что предоставил мне Вяземский перед поездкой.

— Вот как, — протянул я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. — Что ж, рад познакомиться с коллегой. Хотя, признаться, я немного удивлен. Обычно представители наших ведомств не афишируют свою принадлежность так открыто.

Ян рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— О, Максим Николаевич, мы оба знаем, что в нашей работе нет ничего обычного. Особенно, когда речь идет о таких деликатных ситуациях, как сейчас.

Я почувствовал, как воздух вокруг нас словно сгустился. Разговор быстро превращался в осторожное словесное противостояние. Мы оба придерживались этикета, но под поверхностью чувствовалось напряжение, мне этот тип определенно не нравился.

— И что же в нынешней ситуации такого деликатного? — спросил я, делая вид, что полностью поглощен происходящим на аукционе. — Насколько я знаю, мы здесь с вполне мирными намерениями.

Ян чуть подался вперед, и я заметил, как его пальцы слегка сжались на подлокотнике кресла.

— Мирными? — в его голосе прозвучала нотка иронии. — О да, конечно. Мы все здесь исключительно ради мира и процветания наших стран. Но вы же понимаете, Максим Николаевич, что иногда… иногда для достижения мира приходится прибегать к не самым мирным методам.

Я почувствовал, как внутри меня нарастает раздражение. Эти недомолвки, двусмысленности — все это начинало действовать мне на нервы. Но я знал, что не могу позволить себе потерять самообладание.

— Знаете, господин Корчак, — сказал я, поворачиваясь к нему, — я предпочитаю называть вещи своими именами. Если у вас есть что сказать мне, говорите прямо.

Ян несколько секунд молчал, внимательно изучая меня. Затем он медленно кивнул, словно приняв какое-то решение.

— Хорошо, — произнес он. — Давайте говорить прямо. Моя задача — обеспечить, чтобы подписание соглашения прошло спокойно и без инцидентов. Надеюсь, и ваша цель в этом совпадает с моей. Поскольку учитывая ваше… прошлое. Вокруг вашей фигуры часто происходят непредвиденные вещи.

Я был человеком очень сдержанным, спокойным, а каждое решение взвешивал дважды, но сейчас мне безумно хотелось хорошеньким ударом сломать маску на роже этого напыщенного индюка. Есть же люди, которые бесят одним своим присутствием. Либо он делал это осознанно, что тоже нельзя было исключать.

В последние дни ко мне проявляли слишком много внимания, как будто меня намеренно втянули в дипломатическую игру, заранее слив информацию о моей личности в определенные круги. Это было похоже на какую-то сложную многоходовку, и я не был уверен, что понимаю все ее правила.

— Моя цель, господин Корчак, — медленно произнес я, тщательно подбирая слова, — обеспечить справедливость. Для всех сторон. И если для этого потребуется, чтобы соглашение было подписано — что ж, я сделаю все возможное, чтобы это произошло. Но если я узнаю, что это соглашение причинит вред невинным людям… тогда я с радостью посмотрю, кто из нас более квалифицирован в том, что мы делаем.

Ян откинулся в кресле, и я заметил, как его глаза за маской сузились.

— Громкие слова. Справедливость, — повторил он задумчиво. — Интересное слово. Знаете, Максим Николаевич, в моей работе я часто сталкиваюсь с людьми, которые говорят о справедливости. Но обычно они имеют в виду справедливость только для себя и своих близких. А вы, действительно, верите, что можете добиться справедливости для всех?

— А вы верите, что можете обеспечить безопасность, просто запугивая и контролируя людей? — парировал я с усмешкой. — Поверьте, господин Корчак, я видел достаточно, чтобы понимать — настоящая стабильность возможна только тогда, когда люди чувствуют себя в безопасности.

Ян некоторое время молчал, словно обдумывая мои слова. Затем он медленно кивнул.

— Интересная точка зрения, — произнес он наконец. — Надеюсь, у нас будет возможность узнать, кто более, как вы сказали… квалифицирован.

— Жду с нетерпением, — съязвил я.

В этот момент в зале раздались аплодисменты — аукцион подошел к концу. Ян поднялся, и я последовал его примеру.

— Было приятно познакомиться, Максим Николаевич, — сказал он, протягивая руку.

Я пожал его руку, чувствуя, как по моей коже пробегает легкий электрический разряд. Магия? Или просто игра воображения?

— Взаимно, — холодно ответил я. — Надеюсь, следующая встреча будет менее театральной.

Ян усмехнулся и, не говоря больше ни слова, растворился в толпе покидающих зал гостей.

Я остался стоять, глядя ему вслед и пытаясь понять, что же на самом деле произошло за эти несколько минут нашего разговора. Меня знатно прощупывали, хотя и аккуратно.

Покинув здание, где проходил аукцион, я глубоко вдохнул прохладный воздух. Голова слегка кружилась от душного многолюдного места.

Я отпустил Виктора, решив, что мне нужно немного времени наедине с собой, чтобы все обдумать. Кроме того, это был мой последний свободный вечер перед началом официальных переговоров, и я хотел использовать его по максимуму.

Неспешным шагом я направился прочь от шумного центра города. Узкие улочки, мощенные булыжником, извивались как лабиринт, и я с удовольствием позволил себе немного заблудиться.

Я как раз размышлял о том, не пора ли возвращаться в гостиницу, когда почувствовал легкое движение воздуха за спиной. Не успел я обернуться, как знакомый голос произнес:

— А вот и ты, несравненный поэт Темников! Решил прогуляться без своего верного телохранителя?

Передо мной, словно материализовавшись из воздуха, стояла Карина. Она улыбалась, и озорная улыбка делала ее потрясающе красивой. В золотистой косе неизменно была небесно-голубая ленточка.

— Карина, — я не смог сдержать улыбку. — Выглядишь свежее, чем в последнюю нашу встречу. Почему-то мне кажется, что ты следишь за мной. Неужели я тебя настолько впечатлил?

Она рассмеялась, и этот звук эхом разнесся по пустынной улице.

— Может быть, — ответила она с лукавой улыбкой. — А может, это просто счастливое совпадение. Кто знает?

Я внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, что скрывается за этой игривостью.

— И что же привело тебя в эту часть города? — спросил я, делая шаг ей навстречу.

Карина закатила глаза, словно мой вопрос был самым глупым, что она когда-либо слышала.

— Ох, сотрудники Бюро всегда такие серьезные? — она шутливо ткнула меня пальцем в грудь. — Я же обещала показать тебе настоящие достопримечательности Варшавы. В прошлый раз мы… немного отвлеклись. Так что я намерена исправить это упущение прямо сейчас.

Хотелось поправить ее, поскольку под немного отвлеклись скрывалось то, что она «немного» перепила.

— И что же ты хочешь мне показать? — спросил я, решив, что немного приключений мне не повредит. — Надеюсь, не очередной бар, где ты наберешься пива?

— О нет, не в этот раз, мой дорогой поэт, — она взяла меня под руку, словно мы были давними друзьями, вышедшими на вечернюю прогулку. — Сегодня я покажу тебе нечто гораздо более интересное. Ты готов увидеть настоящее лицо Варшавы?

Я посмотрел в ее глаза, полные азарта, и понял, что уже не могу отказаться. Что бы ни ждало меня сегодня, в ее компании оно должно быть интересным.

— Что ж, веди, — пожал плечами я.

Карина уверенно повела меня по улицам Варшавы, и я не мог не заметить, как менялся город по мере нашего продвижения. Мы миновали шумные торговые кварталы, прошли мимо величественных дворцов и вскоре оказались перед внушительным зданием, которое, судя по всему, и было нашей целью.

— Центральная библиотека, — объявила Карина, жестом приглашая меня войти. — Одно из самых… интересных мест в нашем городе.

Я не мог не отметить странную интонацию, с которой она произнесла слово «интересных». Словно за ним скрывалось нечто большее, чем просто собрание книг.

Мы поднялись по широким мраморным ступеням и вошли внутрь. Первое, что бросилось мне в глаза, это неестественная тишина. В библиотеке Санкт-Петербурга всегда стоял легкий гул: шелест страниц, приглушенные разговоры студентов, скрип перьев. Тем более библиотеки, как правило, работали в любое время суток. Здесь же царила мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов.

Я окинул взглядом огромный читальный зал, и меня тут же охватило странное чувство. Что-то было не так. Полки выглядели слишком… упорядоченными. Как будто неестественно пустыми.

— Что-то не так, верно? — тихо спросила Карина, заметив мое замешательство.

Я медленно кивнул, подходя к ближайшему стеллажу. Пробежав глазами по корешкам книг, я понял, в чем дело. Исторические труды, которые должны были занимать большую часть полок, либо отсутствовали, либо были заменены какими-то однотипными изданиями с громкими патриотическими названиями.

— Знание — это сила, — с горькой иронией произнесла Карина, — но только если оно неопасно.

Я повернулся к ней, ожидая объяснений, не зря же меня привели именно сюда.

— Наше правительство не просто уничтожает неудобные книги, — продолжила она, понизив голос. — Они активно переписывают прошлое. Создают новую историю, в которой они всегда были правы, всегда были у власти. Уже уничтожены все документы, которые свидетельствовали о том, что у власти стояла династия Лещинских.

Такой фамилии я не помнил, ни в документах Вяземского, ни где-либо еще. Но, судя по всему, это была фамилия той, кого хотят вернуть на престол радикалы.

Я вытащил одну из книг и открыл ее. Страницы были заполнены восхвалениями нынешнего правителя и его предшественников. Ни слова критики, ни намека на альтернативные точки зрения.

— И люди верят в это? — спросил я, возвращая книгу на место.

— У них нет выбора, — грустно ответила Карина. — Когда ты слышишь одну и ту же версию событий снова и снова, когда любое несогласие карается… В конце концов, проще поверить.

Мы покинули библиотеку, и я чувствовал, как внутри меня растет тревога. Если власть настолько боится правды, что готова уничтожать книги, то насколько далеко она может зайти в контроле над людьми?

Карина повела меня дальше, и вскоре мы оказались в районе, который резко контрастировал с тем, что я видел раньше. Грязные улицы, обветшалые дома, разбитые окна… Воздух здесь был наполнен запахом гнили и отчаяния.

— Когда-то это был процветающий район, — сказала Карина, указывая на заброшенные магазины и пустые площади.

Мы шли по улицам, и я видел лица людей — измученные, потерянные.

— Что здесь произошло? — спросил я, чувствуя, как внутри меня растет гнев.

— Их согнали сюда, — ответила Карина. — Всех, кто не вписывался в новый «идеальный» образ общества. Ремесленников, мелких торговцев, интеллигенцию. Им дали выбор: либо работать на промышленных предприятиях в тяжелейших условиях, либо умереть с голода.

Я заметил группу мужчин, возвращавшихся с работы. Их лица были серыми от усталости, одежда покрыта слоем грязи и сажи.

— Здесь нет бунтарей, — продолжила Карина. — Потому что их просто ломают, прежде чем они успевают поднять голову. Изматывают работой, лишают надежды, отнимают будущее у их детей.

Мы прошли мимо полуразрушенного здания, которое когда-то, судя по всему, было школой. Сейчас оно пустовало, а на стенах виднелись следы пожара.

— Образование здесь теперь роскошь, — пояснила Карина, заметив мой взгляд. — Зачем учить тех, кому предназначено быть лишь рабочей силой?

Мы двинулись дальше, и постепенно пейзаж начал меняться. Грязные улочки уступили место широким проспектам, обветшалые дома сменились роскошными особняками.

— А это районы польской знати, — сказала Карина. — Те, кто поддерживает режим, живут здесь. Как тебе контраст?

Мы остановились на небольшой площади, откуда открывался вид на большую часть города. Карина обвела рукой панораму:

— И это в столице, где контроль жестче всего. В провинциях дела обстоят еще хуже. Там люди просто исчезают, целые деревни могут быть стерты с лица земли за одно неосторожное слово.

Я смотрел на город, пытаясь осмыслить все увиденное. Контраст между роскошью и нищетой, между показной стабильностью и скрытым напряжением был ошеломляющим.

— Это одна сторона медали, а как же все то, что делают радикалы?

— Радикалы не трогают обычных людей. Они не устраивают показательных казней, не убивают за идею. Они хотят вернуть стране ее прежнее лицо. А те взрывы и теракты, о которых ты слышал… — она сделала паузу. — Подумай сам, кому выгодно создавать образ жестоких бунтовщиков?

Я молчал, обдумывая ее слова. Все, что я видел и слышал за эти несколько часов, полностью противоречило той информации, которую мне дали перед миссией. Теперь девушка подтвердила все свои слова, сказанные в баре той ночью.

Солнце уже клонилось к закату, когда Карина сказала:

— Есть еще кое-что, что ты должен увидеть. Точнее, кое-кто, с кем ты должен встретиться.

Мы направились к окраине города. По мере удаления от центра, дома становились все реже, а деревья — гуще. Наконец мы оказались перед старым поместьем, почти скрытым за высокими деревьями.

У входа нас встретил Александр Казимирович. Его взгляд был строг, но в голосе я услышал нотки уважения:

— Господин Темников, рад, что вы все же пришли. Прошу вас соблюдать этикет. Сегодня вы встретитесь с истинной наследницей престола. Катариной Лещинской.

Я сделал глубокий вдох, понимая, что эта встреча может стать поворотным моментом в моей миссии. Все, что я видел и слышал сегодня, все, что узнал за время пребывания в Варшаве, — все это вело к этому моменту.

— Я готов, — сказал я, делая шаг вперед.

Двери поместья открылись, и я вошел внутрь.