Заклинатель 3

Глава 9

9.

Похлебка оказалась густой и наваристой: варенные бобы, щепотка высушенных пряных трав, вместо мяса баранья требуха. И все это в глубокой глиняной миске. В отдельной плошке тушенная капуста, хранившаяся в больших бочках еще с прошлого года, но от этого ничуть не испортившаяся. Хлеб ржаной, твердый, как кирпич, засохший уже несколько дней назад, размоченный колодезной водой, чтобы хоть немного сделать съедобным. Питье — кувшин один на двоих с забродившим элем.

Еда для прислуги, не для хозяйской трапезной.

Наблюдая, как я зачерпываю бобовую похлебку, Нильс не удержался от ехидного замечания:

— Даже странно видеть вас, жрущим это дерьмо. Вы ведь понимаете, что нам сунули, что едят самые низшие слуги.

Я неопределенно дернул плечом, еда, конечно, не деликатес за полновесные золотые, но вполне съедобна и питательна.

— Сейчас не до изысков, — буркнул в ответ, принимаясь за квашенную капусту.

Долгие три секунды следопыт наблюдал, как я опустошаю вторую миску, заметил:

— Не понимаю, вы могли настоять, чтобы нам принесли что-нибудь более приличное, а не эти помои. В «Королевском дворе» мы питались намного лучше, зачем ухудшать собственное положение?

Я облизал ложку, сделал глоток прямо из кувшина, игнорируя грубо сделанную глиняную кружку, и лишь вытерев рот, спокойно пояснил:

— Ты прав, можно было возмутиться и потребовать еду получше, и скорее всего нам бы ее принесли. Но это вызвало бы задержку во времени — это раз, и два — кто отвечал за еду сразу мог не согласиться и потребовать подтверждения у начальства, что пришлых гостей надо кормить нормально, тратя хорошие продукты. Надеюсь, ты помнишь, что город в осаде и продовольствие каждый день растет в цене? Скорее всего слуги не имеют права без одобрения начальства тратить ценные продукты просто так и должны получить одобрение. Это могло дойти до самого бургомистра, который обязательно бы приперся сюда, проверить, что происходит. Чего нам на данном этапе совершенно не нужно.

Нильс выглядел задумчивым, подробное объяснение заставило парня взглянуть на ситуацию с другой стороны.

— Я об этом не подумал, — признал он.

— Потому что ты смотришь на ситуацию и видишь только верхний слой и не замечаешь возможные последствия. Слышал о таком выражении: причина и следствие? Каждый твой поступок приводит к определенному результату. И если не хочешь, чтобы он оказался плохим, думай заранее о своих действиях, желательно на два или три шага вперед, — я пожал плечами. — Странно, что приходится объяснять такие вещи. Думал, ты был более осторожен, когда воровал древние редкости.

— Я и был осторожен, — огрызнулся Нильс, но слишком вяло. — Когда касается дела, я все просчитываю. Просто сейчас такое ощущение, что вся жизнь стала одним большим делом, и приходиться постоянно следить за собой.

Я снова пожал плечами, хладнокровно заметил:

— Это дисциплинирует.

Следопыт промолчал, делая зарубку на память еще одного аспекта древнего искусства пути духа.

— Значит мы до конца ритуалов никуда не уйдем? Не покинем резиденцию? — уточнил он спустя небольшую паузу.

Я сделал еще один глоток из кувшина, скривился, эль оказался худшим, какой только доводилось пробовать, но выбирать не приходилось. Лучше это, чем совсем ничего. Следовало довольствовать малым, концентрируясь на цели и отринув постороннее. Таков путь адепта мар-шааг, способного не замечать неудобства и сосредотачиваться на главном.

Наконец ответил:

— Это было одним из условий сделки с бургомистром. Он нам не доверяет, — помедлил, уточнил: — Точнее мне, ты идешь довеском, в качестве ассистента и помощника.

— То есть, если мы захотим уйти нас не выпустят? — настороженно уточнил Нильс.

Я сделал новый глоток из кувшина, внимательно посмотрел внутрь — ну и гадость, и только после этого рассеяно спросил:

— А что, у тебя есть планы за стенами резиденции?

Вопрос на мгновение повис в воздухе, затем следопыт неохотно произнес:

— Да нет, никаких дел в Винисгорде у меня больше нет. Просто неуютно ощущать себя пленником.

Я хмыкнул:

— Мы не пленники, если тебя это так волнует. Скорее партнеры, которым градоначальник не доверяет. И кстати, чтоб ты знал, кроме той парочки железных болванов, нас караулят еще не меньше четырех или пяти человек. Они прячутся в конце коридора с обоих сторон и стараются не показываются на глаза, но я их заметил. Могу ошибаться, но кажется, как минимум двое вооружены мощными арбалетами, — я отставил кувшин в сторону: — Так что, наш друг бургомистр хорошо подготовился на случай, если мы попытаемся выйти из этого крыла зданий, не то что из самой резиденции.

Несколько секунд следопыт молчал, переваривая услышанное, после сделал очевидный вывод:

— В смысле, мы заперты не только в резиденции, но и в этом зале?

— Угу, — я подтвердил и уточнил: — И спать скорее всего придется тоже здесь. Так что можешь уже приглядывать себе местечко получше.

И рассмеялся, увидев ошарашенное выражение на лице парня.

— Они не могут нас здесь запереть, — возмущенно воскликнул он. — Мы же стараемся спасти этого жирного борова! — тут он осекся и поправился: — То есть, по крайней мере, он так думает.

— Вот именно. И чтобы шансы на успех повысились, его превосходительство принял необходимые меры. Ты же сам назвал его хитрым ублюдком, забыл? А какой хитрый ублюдок позволит шастать по своему дому парочке подозрительных личностей, обещавших заставить работать древний магический механизм, которому уже много веков?

Вопрос риторический. Понимая это Нильс промолчал, сквозь зубы выругавшись касательно подозрительности отдельных представителей городской верхушки.

Лично для меня поведение градоначальника не стало сюрпризом. Жуэль Болсонар бургомистр Винисгорда, был кем угодно, но только не доверчивой личностью. Он подстраховался, считая, что гости находится под контролем, и в чем-то был даже прав. Даже справившись с солдатами внутри, снаружи нас бы поджидала целая армия. Поэтому по мнению бургомистра, мы будем играть честно, стараясь оградить свою жизнь от холодного железа стражников и наемников.

К счастью, его превосходительство не разбирался в магии и не мог знать, что мы действительно не собирались его обманывать. Но это касалась лишь первой части плана, где пробуждался Обелиск. Что касается списка лиц, что уйдут магическими путями из осажденного города, тут наши мнения расходились.

Словно угадав, о чем думаю, Нильс вдруг спросил:

— А если жирдяй догадается спросить у знающих людей насчет принципа работы Обелиска? Наверняка в городе есть люди, кому это известно. Те же владельцы магических лавок например.

Я кивнул. Правильная мысль.

— Обязательно догадается. И обязательно сделает. И поймет, что его собираются обмануть. Но это потребует времени. Сомневаюсь, что обратившись к случайному продавцу магических ингредиентов он сразу получит ответ на вопрос. Это потребует уточнений, будет необходимо покопаться в старых книгах, чтобы узнать нужные сведения. Вряд ли обычный владелец магической лавки в курсе принципов работы Обелисков. Не забывай, об этих устройствах не слышали с момента падения Старой империи, и мало кто думает, что их можно вообще оживить, — тут я помедлил и припомнил: — Даже Сандару многие не поверили, когда он заявил, что сможет вновь активировать одно из древних магических устройств имперской эпохи. По крайней мере если судить по записям в его дневнике. Что уж говорить о простых торговцах, пусть и связанных с магией, но лишь опосредственно.

Нильс подумал, кивнул.

— Хорошо, убедили. Даже если рыхлая туша и сунется в магическую лавку для уточнения нужной информации потребуется время. Но рано или поздно бургомистр все равно узнает правду, и что тогда?

Я плавно поднялся на ноги, небрежно сдвинув в сторону пустые миски и остатки недоеденного хлеба, даже вымоченный в воде, он оказался чересчур твердый и мерзкий на вкус.

— Вот для того, чтобы этого не случилось, нам следует поторопится. Вставай, пора приниматься за дело.

Следующие два часа прошли в подготовке к первому ритуалу — обряду Восхождения. К этому моменту наступил поздний вечер, но работа не останавливалась. Благо никто не мешал, и мы остались одни. Двери в заклинательный зал были плотно закрыты, стражники скучали в коридоре, получив предупреждение не соваться, если не хотят ничего испортить. Зная, что выход из помещения один, и под их полным контролем, они особо не возражали, помня приказ лишь присматривать за гостями, но не мешать им.

Толстые восковые свечи горели чадящим пламенем, по стенам прыгали кривые тени, создавая мрачную атмосферу торжественности.

В нужных местах пентаграммы размещены ингредиенты, все строго по списку из книги Основ. Плащ сброшен на пол, на мне черная шелковая рубаха и кожаные штаны, каблуки коротких сапог гулко стучат по каменным плитам. Чувствую себя чернокнижником, вызывающим духов.

В вершинах лучей пентаграммы нарисованы дополнительные колдовские знаки белым мелком. Каждый заключен в круг из линий, выложенных серебристым песком. Ритуал еще не начался, а энергия уже начала скапливаться в центре. Это хорошо ощущалось. Воздух наэлектризован, магические потоки закручиваются в спираль.

Нильса потряхивало.

— Точно получится? — спросил он.

Дурацкий вопрос, как будто сейчас можно передумать.

— Снимай рубашку, — вместо ответа велел я.

Несколько быстрый мазков тонкой кисточкой на груди, по одному знаку напротив сердца и рядом. Еще два сверху и три снизу. Рисунок, должный стать воронкой для поступления энергии извне с дальнейшем формирование на уровне внутренней энергетики Сумеречного Круга — основы магических способностей любого заклинателя.

— А если не выйдет? — не успокаивался следопыт, разглядывая колдовские письмена на собственной груди.

— Заткнись и полезай в эту чертову пентаграмму, — приказал я.

Следопыт помедлил, но в конечном итоге переступил через выложенную камнем черту, заодно переступив через собственные сомнения.

— Ложись в центр, руки раскинь, не двигайся, будет больно, — предупредил я, в последний раз проверяя расположение начертанных на каменных плитах символов. Вроде точно по рисунками из книги.

Собственно мое участие сводилось к чисто техническому моменту — активации ритуала. Дальше все следовало простой схеме: получится — не получится. Шансы примерно пятьдесят на пятьдесят.

— Начали, — тихо шепчу, одновременно делая пас вывернутой наружу ладонью.

Долгую секунду ничего не происходит. Вдруг расставленные по окружности пентаграммы свечи вздрагивают. Бьет упругий порыв невидимого ветра из ниоткуда. Пламя свечей дергается, по стенам и высокому потолку танцуют тени.

Потоки энергии сворачиваются в плотный клубок, концентрируясь в середине пентаграммы, с каждым мгновением стягиваясь к центру, где лежит Нильс.

— Я ничего не чувствую, — говорит следопыт, а в следующую секунду из раскрытого настежь рта вырывается дикий крик невыносимой боли:

— А-а-а-а-а!!!

Нильс кричит, я хладнокровно наблюдаю, как невидимые простому человеческому взору ленты энергии меняют форму, проявляясь в видимом спектре в виде огненных полос.

В голове мелькает воспоминание, какими восторженными глазами следопыт смотрел на сгоревшую чащу с древним погостом, выбранным мертвителем в качестве временного убежища.

Пламя. Чертов пиромант любит пламя. И похоже это повлияло на внутренние установки Сумеречного Круга. У меня лиловый, у него скорее всего оранжевый с вкраплениями желтого и красного. Цвет огня.

— А-а-а-а-а-а!!! — Нильс заходится в крике, его будто жжет изнутри и снаружи. Формально так и есть, Сумеречный Круг выжигается в сознании мага.

В дверь начинают бешено колотить, звукоизоляция в заклинательном зале ни к черту. Либо же не рассчитана на столь громкие вопли.

Нильс продолжает заходиться в диком крике, тело выгибается, трещат кости, нарисованные на груди знаки вспыхивают расплавленным золотом. Знаки заключаются в лепестки пламени, проступают трехмерным рельефом, чтобы в следующий миг раствориться в коже, не оставив после себя следов.

В дверь уже не барабанят, слышатся ухающие удары, приволокли бревно, используют вместо тарана. К счастью, строители заклинательного зала позаботились об защите, пропитав мощные дубовые створки укрепляющими алхимическим составами и усилив конструкцию двери полосами железа.

— А-а-а!!! — голос следопыта постепенно стихает. Высокая тональность заменилась хрипом, лежащее вначале ритуала тело с раскинутыми в стороны руками сжалось, приняв позу эмбриона.

Я хладнокровно наблюдал, как последние остатки энергии втягиваются в организм следопыта, окрашиваясь в жидкий огонь.

Забавно, не предполагал у нашего парня стихиальной предрасположенности, это могло помочь в дальнейшей адаптации пробужденного дара. Мне уже такое встречалось — Селия из Ольца обладала схожей особенностью, но направленное на стихию молний. У меня в этом отношении сильный крен в сторону темных проявлений, особенно после впитанной прорвы некро-энергии, отобранной у мертвителя.

Дождавшись, когда хрип превратится в едва слышное постанывание и убедившись, что Нильс живой, а не сожжен изнутри магическим пламенем, что прямо указывало на успешный исход проведенного ритуала, я направился отпирать дверь. Бухающие удары становились все сильней, створка ощутимо содрогалась, столпившиеся по ту сторону наряженные в железо придурки твердо вознамерились проникнуть внутрь.

Вот уж точно, сила есть — ума не надо. Кретины. Будет обидно если сломают дверь, она помнит времена Старой империи, все-таки почти антикварная вещь.

— Уже целый день прошел, а от них ни слуху ни духу, — Ерик посмотрел на Косту, предлагая вожаку высказаться.

Тугар поддержал мелкого члены банды невнятным ворчанием. Близился поздний вечер, последние пару часов они сидели в дешевой забегаловке в ожидании новостей из резиденции бургомистра и так и не дождалась обещанного гонца.

— Колдун нас кинул, глупо отрицать этот факт, — проявив необычное для себя здравомыслие произнес Ерик. И вновь посмотрел на лидера в ожидании.

На улице стало темнеть и холодать. Дородный хозяин харчевни выкатил наружу жаровню, где принялся жарить куски подозрительно выглядевшего мяса, слишком похожее на крысиное. Толстые пальцы то и дело почесывали засаленный передник, ловко переворачивая скворчавшие ломтики плохо заточенным ножом.

Один из посетителей зажег парочку факелов, разметив подальше от натянутой вместо крыши парусины. Еще один приволок деревянную чурку и воткнул в нее несколько лучин. Освещение получилось скудное, но посетители не роптали. Хороших свечей или масляных ламп в таких заведениях отродясь не водилось.

Коста по очереди оглядел приятелей, хрустнул костяшками пальцев. Происходящее и его злило, но трудно признаваться в собственной глупости и бессилии. Поверил колдуну, думал, что все на мази, и просчитался.

В свете пламени факелов лица подельников выглядели еще более мрачными. Ни здоровяк, ни хорек уже не верили, что удастся вытрясти из бургомистра обещанные триста золотых. Хуже того, сейчас это казалось издевкой.

— Сначала этот проныра Нильс нас кинул, затем его приятель колдун, у нас что на рожах написано — терпилы? — издевательским тоном спросил Ерик, ни к кому конкретно не обращаясь, но при этом недвусмысленно дав понять, что вопрос задан вожаку.

Первым порывом было наказать наглого паскудника, но Коста сдержался, заметив, что Тугар на стороне мелкого заморыша. А значит устраивать драку все равно что провоцировать раскол в их и так маленькой компании.

— Ладно, раз они решили нас обмануть, мы тоже не будем сдерживаться, — мрачно сказал вожак, сжимая и разжимая пальцы.

— И что сделаем? — спросил Тугор, взглядом предостерегая Ерика погодить с очередным саркастическим замечанием, которое явно собирался бросить в лидера, поверившего колдуну.

Коста вдруг холодно улыбнулся.

— Что мы будем делать, говоришь? Ничего особенного, просто расскажем народу правду.

Несколько секунд Тугор и Ерик тупо молчали, переваривая заявление лидера.

— Какую правду? — недоуменно переспросил здоровяк.

Коста оглядел недоумевающие физиономии поддельников с превосходством в глазах и сказал:

— Самую обычную: что бургомистр сговорился с приезжим колдуном и собирается удрать из Винисгорда, оставив горожан подыхать от болезней и мечей андарских захватчиков.