Язык до Китежа доведет

Глава 15

Подстилка из веток — хорошо, но, проснувшись, я не ощутил собственного тела.

Ваня немножко ошибся: отлежалось всё, что могло отлежаться. И не у меня одного. Судя по кряхтению проснувшегося Дурака, его дела обстояли ничуть не лучше.

— Вставайте, мальчики, завтрак почти готов! — Жизнерадостно мяукнула Бася.

Ну да, ей-то хорошо: всю ночь проспала на мягкой подушке водительского сидения!

Со скрипом выбравшись из машины, я немного размялся, попрыгал, восстановил кровообращение. Стало легче. Сбегал к реке, почистил зубы, умылся, а потом и весь окунулся. Растёрся полотенцем и сразу почувствовал себя другим человеком, готовым к труду, обороне и, разумеется, завтраку.

В этот раз есть, сидя на земле, не пришлось. На высоком берегу, чуть в стороне от паромной пристани, для пассажиров, ожидающих переправы, кто-то заботливо соорудил камышовый навес и вкопал столы с лавочками. Один из этих столиков покрывала сейчас наша самобранка.

Эльф и Ваня тоже успели привести себя в порядок, и теперь сидели на лавке свежие, умытые и причёсанные. Я поспешил присоединиться к честной компании.

Сегодня кошка не особо мудрила, угостив нас простой яичницей и яблочным пирогом с чаем.

Откушав, мы свернули лагерь и двинулись в путь.

Столичный Большак по эту сторону Славуты был широк, гладок и ухожен. Сторожевые посты, торчащие вдоль дороги каждые две-три версты, здесь, в отличие от Старого Навьего тракта, не пустовали. Суровые стражники с полосатыми булавами следили за порядком и, как могли, регулировали движение. Благодаря их стараниям купцы и крестьяне со своими тихоходными возами-телегами придерживались обочины, что позволило нам развить приличную скорость. За пару часов удалось проехать не меньше сотни километров.

— Благодать! Истинная благодать! Эта твоя машина — знатная штука, бодай петух! — Блаженствовал Дурак, развалившись на пассажирском сидении. — Знай, сиди себе, жми торчалки да крути крутилку, а оно и само едет, и тебя везёт! Глядишь, к завтрему и до самого Китежа докатимся!

— Вы же хотели раздобыть себе матрасы! — Напомнила вдруг киса. — Или снова на ветках бока отлёживать будете?

— Ой, правда, бодай петух! — Спохватился Ваня. — На ветках мне не понравилось. Да и эти горбы жуть как мешали, — он сдвинул закрашенное окошко и указал пальцем на выпирающие в салон колёсные арки.

Я согласно кивнул и, заметив хорошо накатанную просёлочную дорогу, уводящую куда-то в поля, свернул. Мидавэль без лишних вопросов последовал за нами.

Попетляв между поросшими редким лесом холмами, просёлок упёрся в высокий частокол. За ним виднелось уютное маленькое село в полтора десятка дворов. Белоснежные хатки-мазанки под золотыми соломенными крышами утопали в сочной зелени садов, на кольях плетней сушились чугунки и сапоги.

Миновав распахнутые ворота с пустующими сторожевыми башенками, мы проехали по короткой безлюдной улочке и попали на крошечную площадь с колодцем-журавлём в центре. Остановились. Осмотрелись. Здесь тоже почти никого не было, если не считать вездесущих кур и одинокого седоусого селянина в широкополой шляпе. Пожёвывая длинную травинку, сидел он на лавочке у плетня и с ленивым любопытством поглядывал на нашу разношёрстную компанию.

— А что, отец, — подошёл к нему Дурак, — Невесты в вашем городе есть?

— Кому и кобыла невеста, — усмехнулся дядька, искоса поглядывая на длинные, собранные в хвост волосы Ивана.

Я кашлянул, скрывая смешок. Бася же не сдержалась и громко захихикала.

Ваня, однако, ничуть не обиделся.

— Как называется ваше весёлое поселение? И где весь народ, забодай меня петух?

— Зовёмся мы Лысым Хутором, — селянин стянул шляпу и почесал обширную, блестящую от пота лысину. — А народ весь там, на опушке. Трудится. Племяш мой, Далисвет, жениться удумал, вот ему хату новую и ставят.

— Хату ставят? Это же то, что надо! — Обрадовался Дурак. — Мидя, пошли, поглядим. Может, разживёмся чем.

Эльф с Ваней ушли. Бася увязалась за ними следом, и на ­площади остались только мы с селянином да Тавия с «уазиком». Ну, и куры тоже.

Дядька неспешно поднялся с лавки и, заложив руки за спину, дважды обошёл «скорую» кругом. Любопытствуя, заглянул в окошки и зеркала, потрогал колёса и «дворники», даже выхлопную трубу подёргал.

— Забавный возок, — заключил он. — Много добра нагрузить можно. И что, неужто и впрямь сам катится, без вола чи коняки?

— Сам, — согласился я. — Волшебный. Вот только ночевать в нём неудобно, жёстко очень. У вас на Лысом Хуторе пару матрасов купить можно? Ну, тюфяков соломенных.

— Тюхвяков нет. И соломы тож, она только к концу лета будет,— подумав, изрёк селянин. — Зато есть мешки да сено. Погодь, сейчас принесу.

По-хозяйски зайдя в ближайший двор, он нырнул в приоткрытые двери сарая и скоро вышел, волоча два огромных мешка-чувала, туго набитых сухой травой.

— Держи. Горловину завяжешь — и спи себе на здоровье. Не хуже перины выйдет.

— Вот спасибо, отец! — Я забросил мешки в салон «скорой» и, порывшись в кошельке, подал дядьке блестящую серебрушку. — Сдачи не надо!

— Благодарствую, — тот с интересом покрутил монету в руках, сунул за широкий пояс и, не проронив больше ни слова, удалился в свою хату.

Чтобы не скучать в одиночестве, я занялся делом: откопал в сумке катушку толстых ниток с иголкой и крупными стежками быстро зашил оба чувала. Разложил на полу, прилёг сверху.

А что, и впрямь неплохие матрасы выходят. Мягкие, удобные, а дочего же ароматные!

— Эгей, молодец, подь-ка сюда! Дело есть! — Селянин высунулся из окна и подмигнул мне.

Недоумевая, я подошёл.

Довольно улыбаясь в седые усы, дядька выдал мне горку пуховых подушек в вышитых наволочках, две домотканые простынки и пару шерстяных одеял.

— Вот, теперь в расчёте, — хмыкнул он. — Так-то оно справедливее будет. Да и спать куда приятственнее!

Замечательно! Теперь у нас с Ваней есть полноценные постели, и «уазик» реально превращается в домик на колёсах.

Пока я переправлял покупки в машину, вернулись эльф с Дураком. И тоже не с пустыми руками. Мидавэль нёс на плечах несколько свежих сосновых досок, а Ваня тащил куски толстого деревянного бруса.

— И что это будет? — Заинтересовался я.

— Увидишь, забодай петух, — выдохнул Иван, сгружая свою ношу на землю возле «скорой». Заглянув в салон, он обрадовался: — О, да ты, Сеня, тоже зря времени не терял! Гляди-ка, даже подушечки раздобыл!

— Ага. И подушки, и матрасы с одеялами. А где вы столько хороших досок набрали?

— На краю села, — ответил Мидавэль, вытряхивая из волос солому со стружкой. — Там, где местные дом строят. Они крышу ладили, ну, мы немного и помогли. Им как раз рабочих рук не хватало. А доски — это обрезки. От стропил и чердачных перекрытий. Нам разрешили взять, сколько нужно.

— Точно, — подтвердил Дурак, выуживая из котомки дюжину кованых четырёхгранных гвоздей. — Им-то эти дрова уже без надобности. А мы себе сейчас, петух бодай, лавки сколотим.

И ведь не обманул! Вооружившись большим молотом и моей карманной пилой, он за какую-то четверть часа соорудил пару широких деревянных топчанов.

— Ну, Иван Иваныч, ты настоящий мастер! — Моему удивлению не было предела. — Не думал, что этой кувалдой можно так ловко забивать гвозди!

— А то! — Дурак отложил инструмент и показательно разлёгся на своём изделии. — Хорошо-то как, забодай петух! Сейчас засунем их в наш возык, кинем сверху матрасы с подушками, и этой ночью спать будем сладко, словно дома на перине! Да и торбы теперь не придётся наружу выкидывать. Сунул под лавку — и ладушки. Места там полно.

Хоть Ваня и не пользовался никакими измерительными инструментами, лежаки вошли в салон «уазика» как влитые. Колёсные арки теперь совершенно не мешали, а под кроватями и вправду образовались просторные ниши для багажа.

— А где это наша киса? — Спросил вдруг эльф, озираясь по сторонам. — Куда пропала?

— Не знаю, — заволновался я. — Она же за вами побежала! Неужели заблудилась? Идём искать!

К счастью, никуда идти не пришлось.

Из дыры в плетне выскочила взъерошенная Бася и со всех ног кинулась ко мне.

— Сеня, Сенечка, помоги! Он… Он ко мне пристаёт! — ­Задыхаясь, мяукнула она.

Я подхватил её на руки и привычно посадил на плечо.

— Кто же тебя обидел, чудо моё?

На плетень вспрыгнул жутковатого вида полосатый рыжий кот: тощий, весь в боевых шрамах, с надломанным хвостом и разбойничьими жёлтыми глазами.

— Вот, он! Он!.. — Сдавленно пискнула кошка, стараясь вскарабкаться ещё выше.

Ваня заржал в голос, эльф же только ухмыльнулся.

— И чем тебе этот котяра не угодил? — Дурак вытер выступившие от смеха слёзы. — Гляди, какой красавец, петух забодай! Боец! Ладно скроен, крепко сшит, просто первый бабр на деревне. Не дивно, если все тутошние котенята — евойные.

— Прости, первый кто? — Не понял я. — Бобёр? Оригинальное сравнение. Очень похож, одно лицо прям.

— Какой ещё бобёр? — Удивлённо поднял невидимые брови Иван. — Бабр, говорю, лютый зверь, большой и страшный. Ну… Кот, только очень большой. Его ещё степняки заитильские джульбарсом кличут.

— Тигр это, Сеня, — сжалилась надо мной дрожащая Бася. — У вас его встарь так же звали, да только заморское название больше прижилось. Так что, как говорит Ваня, котяра этот — первый тигр на деревне. Но лично я ничего общего с этим деревенщиной иметь не хочу, будь он даже золотым крылатым львом!

— А почему нет? Ты же молодая, красивая, он тоже парень хоть куда. Котятки выйдут — загляденье!

— Какие ещё котятки? — Киса даже зашипела от негодования, вцепившись когтями в кольчугу. — Я не готова к семейной жизни! Мне учиться нужно, карьеру строить!

— Вот из-за таких помыслов вы и превращаетесь из милых кисок в злых облезлых кошек, — назидательно проговорил Дурак. — Всё вам не так! Коли рожей али кошельком не вышел — так сразу «не готова», «мне учиться».

Мидавэль согласно кивнул. Тоже, видать, обжигался.

Кот тем временем начал наглеть.

Призывно завывая, он спрыгнул с плетня и, гордо задрав кривой хвост, направился к нам, не спуская с Баси горящего взгляда. Та затравленно сжалась, кажется — даже дышать перестала.

— А ну брысь! — Ваня грозно топнул ногой, но рыжий нахал даже глазом в его сторону не повёл.

Кажется, он собрался вспрыгнуть ко мне на другое плечо и устроить там себе романтическое свидание. Ещё петь начнёт…

Внезапно я почувствовал тупую ноющую боль во всех зубах одновременно. Довольно странное ощущение: они словно перестали помещаться во рту. Опухли и заныли дёсны. Зрение затуманилось, дыхание перехватило.

Звук, вырвавшийся из моего горла, больше напоминал злобный звериный рык, чем болезненный стон.

Наглый котяра замер, словно на стену напоролся. Сжавшись от испуга, он выгнул спину, зашипел и вдруг молнией метнулся к ближайшему дереву. Белкой взлетел вверх по стволу и затих, прикинувшись листиком.

— Ну ты, Сеня, и рычишь, забодай меня петух! — Дурак пригладил вставшие дыбом волосы. — Я и сам чуть было на соседнюю ветку не вспорхнул. За компанию.

— Да зубы вдруг заболели, — пояснил я, морщась. Кажется, отпустило. — В вашем мире их как-то лечат?

— А зачем лечить? — Ваня недоумённо пожал плечами. — Это ж просто зубы! Они либо сами гниют да выпадают, либо в хороших драках выбиваются. А если совсем невмоготу — я вырвать могу. Клещи есть, опыт тоже имеется!

Оптимистично, ничего не скажешь!

Мидавэль подошёл ко мне, ссадил с плеча на землю притихшую кошку и просто сказал:

— Открой рот.

Вспомнив, как ловко он управился с почечным камнем, я безропотно подчинился.

Мой друг посмотрел, удивлённо вздёрнул левую бровь и насмешливо мотнул головой.

— Не понимаю, чего ты жалуешься: отличные здоровые зубы, все на месте.

Я только руками развёл. Затем вдруг сообразил:

— Как это — здоровые и на месте? У меня же со школы пломбы стоят! А пару лет назад один зуб вообще вырвали. Треснул, когда в колбасе кость попалась…

— Не знаю, что и когда тебе попалось, но сейчас все на месте. И отлично выглядят. Не веришь — сам убедись, — эльф кивнул на боковое зеркало «уазика».

Я и убедился.

«Так не бывает! Не бывает!» — твердил разум, но руки, язык и зеркало утверждали обратное.

— Это невозможно! — Крикнул я вслух.

— Возможно, Сеня, — тихо мяукнула Бася, потираясь спинкой о мой ботинок. — В нашем мире многое возможно. Просто прими это, порадуйся. И поехали, скорее, пока мой «жених» не вернулся.

Помахав на прощание седоусому селянину, глядящему из окошка хаты, мы покинули Лысый хутор и вернулись на Столичный Большак.

За следующие три часа пути преодолели около двух сотен километров. Погода стояла тёплая, даже жаркая, но приоткрытые форточки спасали от духоты.

Обошлось почти без приключений.

На пустынном участке Большака дорогу нам попыталась преградить очередная ватага разбойников. Десятка два, с топорами и дубинками в руках. Завидев их, Мидавэль, ехавший впереди, притормозил и потянулся за луком. Я же, не мудрствуя, просто врубил сирену с мигалкой. Подхваченный лесным эхом, оглушительный минорный вой зазвучал тоскливо и жутко, словно сигнал воздушной тревоги. Побросав оружие и придерживая потяжелевшие от ужаса штаны, тати лесные трусливо попрятались в чаще.

Дурак высунулся в окно и издевательски засвистел им вслед, едва не вывалившись из машины.

Солнце скоро скрылось за деревьями, на тракт спустились летние сумерки.

— Едем дальше, или остановимся на ночь? — Склонился к окошку эльф.

— Давай остановимся, — решил я, сбрасывая скорость. — Утомился с непривычки, уже глаза болят от напряжения. А про зад я вообще молчу…

Полянка, облюбованная нами для ночлега, частенько использовалась проезжими торговцами для отдыха.

Под старым раскидистым клёном примостился просторный шалаш, крытый травой и сосновыми ветками. Внутри нашёлся очаг, выложенный плоскими речными камнями, толстая вязанка хвороста, десяток поленьев и несколько охапок душистого сена.

— Лучшего и желать нельзя, — обрадовался Ваня, бросая на землю свою торбу с инструментом. — Можем сегодня спать здесь, петух забодай! Чур, я у стеночки! Огонь разжигать, или обойдёмся?

— Обойдёмся, если не хотим созвать в гости всю лесную нечисть, — отозвался Мидавэль, с интересом осматриваясь.

Мы перетащили в шалаш наши кровати. Принесли матрасы с подушками, постелились. Затем я взялся за самобранку.

— Пора кушать! Чего на ужин желаете?

— Вас, человеки, и можно без хлеба, — ответил снаружи хриплый рокочущий бас.

В тот же миг послышалось пронзительное ржание Тавии и её дробный удаляющийся топот.

— И кто это у нас такой голодный? — Тяжёлый кузнечный молот словно сам впорхнул в руку к Ивану.

Без долгих разговоров мы дружно выскочили из шалаша: впереди Дурак с кувалдой, следом — эльф с кинжалом и, наконец, я со своим свинцовым Копытом.

На поляне нас вежливо поджидала стая чудовищных волкоподобных существ, которых я узнал без труда.

Там, в моём мире, одного такого задавил Артур.

Оборотни. Много, никак не меньше дюжины. Точнее определить мешала сгустившаяся темнота.

Крупные, под метр в холке, поджарые и лохматые, они стояли плотным полукругом, отрезая нам все пути к отступлению. На тупых широких мордах блестели в злобном оскале длинные острые клыки, а жёлтые раскосые глаза, казалось, метали искры. От тихого рыка сердце заколотилось быстрее, надеясь найти выход и удрать без оглядки.

— Щас порву, как Сеня хрюшку! — Задорно рявкнул Ваня, размахивая молотом, будто сухим прутиком.

Громадная серая зверюга метнулась к нему, но получила по морде и со злобным вяканьем рухнула на землю.

Пара серых тварей насела на Мидавэля, но тот ускользнул лёгким танцевальным движением, поочерёдно пронзив обоих блестящим серебристым клинком. С душераздирающими воплями оборотни свалились на траву и больше не шевелились.

Однако остальных это не отрезвило.

Крупный мощный зверь с рёвом взвился в воздух, явно целясь мне в горло. Я шагнул в сторону и хлопнул его ладонью по холке, грубо прервав изящный полёт. Во как! Оказывается, игры с Артуром не прошли для меня даром.

Оборотень, не ожидавший от внешне неповоротливой жертвы такой прыти, шмякнулся на землю и распластался по ней, словно цыплёнок табака по сковородке.

Вот теперь и пообщаемся. Заодно проверим некоторые особенности монстрячей физиологии.

Прыгнув твари на спину, одной рукой я крепко ухватил её за лохматый загривок, а второй ласково почесал круп у самого ­основания хвоста.

Зверь блаженно задрал морду, высунул язык и, сладко выгнувшись, задёргал задней лапой, скуля от удовольствия. Но внезапно опомнился. Заорав совсем не по-волчьи, он вырвался и с обиженным воем скрылся в темноте.

Бедняга! Видать, впервые такой позор переживает.

Жаль, насладиться этой маленькой победой мне не пришлось. Рядом тут же нарисовалось сразу пятеро тварей. Со свистом крутнув Копыт над головой, я метко шарахнул ближайшую промеж ушей. Та отключилась, но её место заняли другие.

— Эй, да вы закончитесь когда-нибудь?..

Хрипло рыча и визгливо рявкая, зверюги принялись искать брешь в моей защите. Они метались вокруг, делали короткие быстрые броски, но близко подходить опасались. Оглушив самого неосторожного, я снова замахнулся, но дыхание вдруг перехватило, зубы заныли, а в глазах заплясали холодные белые звёздочки.

Опять⁈ Неужели сейчас снова трусливо отрублюсь?

Нет! Нельзя!.. Разорвут нафиг!

Однако, вопреки всем усилиям, навалившаяся тяжесть склонила к земле. Липкий серый туман коварно обволок сознание и погрузил меня в долгое небытие.

Очнулся я в шалаше на своём топчане. В очаге весело потрескивали дрова, за тонкой камышовой стеной устало пофыркивала Тавия и посвистывали ночные птицы.

Рядом на охапке сена по-турецки восседал Мидавэль и, тихонько напевая под нос, сосредоточенно штопал разодраную рубаху.

Кажется, мы всё-таки победили.

Гм… Если бы «мы»!

Стало невыносимо стыдно.

Выходит, пока я позорно валялся без сознания, Мидя с Ваней приняли бой и сражались за наши жизни.

Кстати, а где Ваня? И Баси не видно!

— А где Дурак с кисой? — Вскочил, было, я, но ощутив сильное головокружение, снова свалился на подушку.

— О, Сеня! Очнулся, наконец! — Обрадовался эльф, отрываясь от шитья. — Целы, не переживай. Живы-здоровы, в машине твоей спят. Здесь их комары заели.

— А как же оборотни? Где?..

— Там, — он неопределённо махнул рукой. — На дальнем конце поляны. Чуть больше двух десятков. Мы их в кучу свалили, а завтра утром прикопаем, чтобы воздух не портили.

Мне стало ещё хуже.

— Выходит, пока я отдыхал, вы их всех перебили?

Воображение услужливо нарисовало эпическую картину кровавой битвы над моим трусливо-бездыханным телом.

— Мы? Перебили? — Округлил глаза Мидя. — Да половину дюжины с трудом порешили. Живучие, гады. Ванин молот их только глушил, а одним моим кинжалом много ли навоюешь? Тавия сбежала, и лук с колчаном в седле остались. Так что, Сеня, если б не ты, глодали бы волкодлаки наши косточки на ужин.

Кажется, у меня что-то не то со слухом. Или с головой.

— Что значит — если б не я?..

— То и значит. Остальных-то ты порвал! Лишь одна тварь сбежала, остальные все полегли.

— Я… что?.. Чего?

Мне послышалось, или он и вправду это сказал?

— Порвал точно так же, как того кабана, — пояснил эльф. Затем искоса глянул на меня — Что же ты молчал, что род свой от берендеев ведёшь? У тебя, должно быть, и знак ­родовой имеется?

— Знак? Какой… — Я провёл рукой по груди и с удивлением ощутил приятную тяжесть медвежьего подвеса. — А, точно, есть знак. Мне его подарили.

— Теперь вижу! Красивый какой! — Восхитился ­Мидавэль. — Жаль, ты его раньше не показывал.

— Ну, — смутился я. — Мог бы и сам его заметить, когда в реке купались или в «Свирепом лосе» ночевали.

— Не мог он заметить, — Бася, как всегда, подошла неслышно. — Знак берендея невидим для других, пока хозяин не коснётся его рукой. Да ты и сам, небось, давно о нём позабыл?

— Точно, позабыл.

— Мне только вот что интересно, — продолжала киса. — По всем правилам это должен быть медведь.

— Какой медведь? — Не понял я. — Кому должен?

Эх, мне бы сейчас клоповьей настоечки…

— Боевое обличье берендея — медведь, — пояснил эльф. — Не важно, чёрный, бурый или белый. А ты, друг Сеня, почему-то псом оборачиваешься.

— Я? Псом⁈ Каким?

— Страшшшным, — прошипела кошка, выгнув спину дугой и вздыбив шерсть. — Огромный такой пёс, почти с медведя ростом. Белый, только морда и уши тёмные…

— А спина бурая, будто жилетку надели? — Перебил я её.

— Да. А ты откуда знаешь? — Удивился эльф.

Меня словно обухом по голове огрели.

Контуженые мысли разбежались по черепу и трусливо попрятались между извилин. Но затем вернулись и начали неспешно выстраиваться в логическую цепочку.

Бурая «жилетка» на спине — характерная особенность Артура. Потому мне и показалось, что пёс, задавивший оборотня в нашем мире — это он. А выходит, это был я… Оригинально.

Действительно, всё сходится: в тот самый вечер Михаил Семёнович вручил мне берендеевский кулон. Причём обставил это как случайный порыв — «вдруг захотел подарить».

Чувствую, никакой случайности не было и в том, что он попался мне по дороге и пригласил на чай.

Значит, ночью меня выманили из дому, чтобы выяснить, обрёл ли я способность к превращению. И первое испытание было с честью пройдено: человек спасён, кровожадная тварь уничтожена. А после гибели оборотень превратился в то самое неопознанное тело, найденное неподалёку. По-моему, так.

Вопрос только в том, как я вообще попал к общагам за озером, а главное — как потом вернулся в собственную постель.

Вспомнился вдруг болезненный удар о землю во сне. Это что, выходит, я тогда с балкона сиганул? Вполне возможно. То-то с утра потом всё тело ломило…

А назад как? Не по стене же карабкался!

Впрочем, меня вполне могли встретить и в полубессознательном состоянии отвести на квартиру. Замки там допотопные, простые, ключ подобрать недолго.

Разобравшись, я почувствовал себя намного лучше.

— Говорите, это со мной уже не в первый раз?

— Да, говорим, — киса облизала усы. — Первый был, когда ты на кабана рухнул.

— Ага, — поддакнул Мидавэль. — Честно, у меня чуть сердце не стало, когда ты сорвался с дерева и прямо в воздухе сменил облик. Жуткое зрелище, не для слабых духом. А кабан… Он даже испугаться не успел. Ты ему попросту голову оторвал. Мы с Ваней решили до поры, до времени ничего тебе не говорить.

— Так почему ты собака, а не медведь? — Бася легонько царапнула мне руку. — Это же против всех правил! Ни в одной энциклопедии такого нет.

— Я вообще понятия не имею, почему начал превращаться. Если во всём виноват этот проклятый кулон, заброшу его подальше, и дело с концом! — Ухватившись обеими руками за цепь на шее, я попробовал её снять.

— Что, не получается? — Насмешливо мурлыкнула наглая киса, наблюдая за моими безуспешными попытками. — Не так-то это просто, Сеня. Если знак принадлежит тебе по праву, снять его непросто. Иначе давно потерялся бы.

— По какому ещё праву? — Возмутился я, продолжая упорствовать из чистого упрямства. — Это же деталь ролевого костюма! Игрушка, украшение, его отлили на заводе из старых монет!

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Игрушка? Пускай будет игрушка, но она помогла тебе порвать матёрого вепря и добрую дюжину волкодлаков.

Она права. Да, права. Но это меня совсем не успокаивает.

— Почему же тогда отключается человеческое сознание? Скажи, киса, чем же я лучше оборотней, если ­убиваю, ничего не соображая? Ведь под горячую лапу мог попасть каждый из вас!

— Любому делу нужно учиться, — кошка вскарабкалась ко мне на колени и свернулась клубочком. — Но ты не бойся и не переживай. Берендей — не безмозглое творение Чёрного змея. Он даже в бессознательном состоянии прекрасно чувствует, кто друг, а кто враг. Муромец не зря дал тебе этот кулон и направил в столицу. Поверь, где-где, а там точно есть мудрые наставники. Немного теории, чуточку практики, и новые способности подчинятся тебе.

— Эх, кисуля, — горько вздохнул я, — Твои бы слова да богу в уши… А ещё лучше — в письменном виде на стол.

— Считай, что они уже там, — хихикнула Бася. — Главное сейчас — побыстрее добраться до Китеж-града. Вот там-то и развернёшься! Просто ух!

— Успокойся, киса, — добродушно буркнул эльф, возвращаясь к шитью. — Сама знаешь, нашему герою нужно восстановить силы. Лучше усыпи его какой-нибудь сказочкой.

— Сказочкой? Это можно. В некотором царстве, в тридесятом государстве, жили-были…

Глаза закрылись, и я мгновенно провалился в сон.

…Снова луг, река и жаворонок в синем небе. Оля снова сидела на самом краю обрыва. Тёплый ветер играл её волосами так же легко, как зелёным морем трав вокруг.

— Я знала, что ты придёшь, — не оборачиваясь, тихо проговорила она. — Хочу поздравить: ты с честью выдержал неравный бой и достойно отомстил за мою гибель.

— Гибель?.. А мне-то казалось, что надежда ещё есть, — разочарованно выдохнул я. — Ведь волки Серого не нашли твоего тела.

— Зато его нашли голодные твари, — опустив плечи, горько ответила девушка. — Те самые, что валяются сейчас на краю поляны. Они преследовали тебя от самой моей избушки.

— Неужели мы больше никогда не встретимся?

Оля обернулась, и в её дивных глазах блеснули слёзы.

— Встретимся, Сеня. Обязательно. Я буду приходить к тебе во снах. Так же, как сейчас.

Я присел рядом и крепко прижал её к себе.

— Тогда я предпочту больше никогда не просыпаться. Останусь здесь, с тобой. Навсегда. Местечко тут довольно приятное. Построим шалаш в том лесу, потом поставим хатку. Разобьём огородик, будем ловить рыбу, собирать грибы и ягоды…

Девушка положила мне на плечо головку, благоухающую липовым мёдом.

— Неужели я так много для тебя значу? — Прошептала она. — Но это неправильно! Сеня, ты же меня совсем не знаешь! Совсем. Поверь, я больше не та маленькая девочка, которую ты вытаскивал из ям и снимал с деревьев. Детские воспоминания — ещё не любовь. Кажется, так говорила твоя кошка? Буся, да?

— Бася, — поправил я, улыбнувшись. — Довольно вредное создание, но при этом очень милое и обаятельное. Честно, кошек не слишком люблю, а к ней вот привязался! Но… Да, Оля, ты много для меня значишь. Я и сам не представлял, насколько. И детские воспоминания тут не причём. Наверное, это общечеловеческая болезнь: ценим только то, что теряем. Что, ну что мне стоило отыскать тебя раньше, через дядю Мишу? Но не стал. Был уверен, что ты уже замужем, завела полный дом карапузиков и давным-давно забыла о моём существовании…

— Вот-вот. То же самое я думала о тебе. Как часто люди проходят мимо своего счастья, считая, что оно уже принадлежит другому, — Оля поднялась, поправила волосы и взглянула на меня сверху вниз. — В Китеж-граде море хорошеньких свободных девушек. Смотри в оба и не упусти свой шанс! Прощай, Арсен-царевич! До встречи во снах.

Она взмахнула руками и исчезла. В тот же миг мир вокруг меня свернулся спиралью, небо и земля поменялись местами. Лес рассыпался пеплом, река вышла из берегов и устремилась к облакам. Мощный поток воды окатил меня с головы до ног, потащил, поволок, не давая вздохнуть.

Закашлявшись, я проснулся и сел.

По лицу и груди струилась вода. Вполне настоящая, мокрая и до ужаса холодная.

Долго гадать, откуда она взялась, не пришлось. Прямо передо мной с виновато-растерянным видом стоял на коленях Мидавэль. Рядом валялось пустое ведро.

— Ой, извини, Сень, не хотел тебя разбудить. Я тут в лесу родничок нашёл. Нёс воду на чай и вдруг споткнулся обо что-то, — он пошарил под собой и извлёк толстенную старую книгу в кожаном переплёте. — О, а это ещё что такое?

— «Веды», священная книга всея Нави, забодай меня петух! — С гордостью отозвался Дурак, заходя в шалаш.

— И что она здесь делает? — Заинтересовался я, вспомнив, в чьих руках в последний раз видел подобный фолиант.

— Да двое каких-то чудиков принесли, — пожал плечами Ваня, усаживаясь на землю у очага. — Проснулся я, петух бодай, вокруг темнотища. Вы дрыхните, как сурки, потому решил покараулить. Вдруг, думаю, ещё какая-нибудь волкодлачья рожа пожалует, а вас голыми зубами бери. Брожу, значит, звёздочками любуюсь. Вижу, забодай петух, на краю поляны тёмные тени маячат да очи красные сверкают. Я за молот — и туда, знакомиться. Гляжу, стоят двое, в плащах чёрных, книгу эту в руках держат. Поздоровались, и давай мне что-то о вечной жизни втирать. Красиво, гады, языками мелют, я, петух меня забодай, ажно заслушался. Ну, а потом начал им вопросы разные задавать. О вере этой, о сортах крови, о девчатах ихних. Короче, проговорили за жизнь до самого рассвета. Как солнышко первый лучик бросило, они возьми да и сгори, петух их забодай… Только кучка пепла да эта книга и остались. Ну, пепел-то мне без надобности, а вот книжицу прихватил. Глядите, тута и картинки есть. Цветные. — Он вдруг горестно вздохнул. — Эх, жалко, рано погорели ребята. У меня к ним, забодай петух, ещё куча вопросов осталась.

Мы с Мидавэлем переглянулись и начали… нет, не смеяться, а откровенно ржать! Это ж надо было так загрузить вампиров, чтобы они, бедолаги, рассвет прозевали! Да уж, занятный нам достался попутчик.

— С тобой не соскучишься, — просипел я, пытаясь отдышаться. — Ты, Вань, никакой не Дурак! Ты — стихийный мудрец. Любого врага забьёшь интеллектом.

— Забью, да, — не стал спорить Иван, разминая мускулы. — Чай, силушкой бог не обидел. Ещё могу кулаком двинуть, петух забодай. А ежели сверху молотом добавлю, то и дикий тур скопытится. Или этим… инетлектом больнее?

— Больнее, намного больнее, — серьёзно ответил Мидавэль и вдруг заволновался. — Кстати, а где это наша Бася? Её там не утащил никто?

— Здесь я, — сонная кошка, зевая и покачиваясь, вошла в шалаш. — Вы так шумите, что сюда слетятся вампиры со всей округи. Кстати, ночью парочка бродила вокруг лагеря. Как бы ни обратили кого-нибудь…

Мы с эльфом перевели взгляд на Дурака и повалились на землю от хохота.

Не обращая на нас никакого внимания, мудрый Ваня листал трофейную книгу в поисках картинок.

День обещал быть весёлым.