Язык до Китежа доведет

Глава 14

Конечно, тут всё логично: наличие машины медподдержки на сложной ролевой игре — предосторожность вполне разумная. Здесь всегда нужно быть готовым к травмам и ранениям.

Умом-то я это понимаю, но вот сердце сжимается от обиды, разочарования и злости на себя за излишнюю доверчивость.

Даже не представляю, как теперь себя вести.

Сделать вид, будто ничего не случилось?

Это вряд ли получится. Лицемерить совершенно не умею, сразу всё на физиономии читается. Мои спутники живо поймут, что их раскусили, и игра перестанет быть интересной. Все старания дяди Миши пойдут коту под хвост.

Кстати, интересно, а где сейчас сам Муромский? Художественный руководитель подобного «шоу» должен быть рядом, наблюдать за всем со стороны. Может, он в машине? Дежурит вместе с врачами?

Поднявшись на ноги, я потянулся и окинул полянку внимательным взглядом. Тишь и благодать!

«Эльф» блаженно дрыхнет в обнимку с лютней, а «Дурак» — с любимым кузнечным молотом.

Бедные ребята, видно, по девушкам своим соскучились, ведь не первый день со мной по лесам таскаются.

Баси нигде не видно, что неудивительно. Говорящая кошка — красочный спецэффект, мастерски созданный каким-нибудь гением компьютерной визуализации. Собственно, точно так же, как и волки, летучие собачки, «волшебная» щука и демон в харчевне. Сейчас-то раннее утро, все спят, а «внушающая» аппаратура явно на подзарядке. Ей же потом весь день работать.

Демонстративно зевая, я отошёл за деревья, словно по нужде, а сам сделал круг по лесу, прокрался к «скорой» с другой стороны и осторожно выглянул из-за кустов.

Машина почти новая: нигде ни следа ржавчины, краска блестит, протекторы на шинах не стёрты. Есть только свежие царапины от езды по лесу. Сразу видно: следуя за нами, водитель не особо выбирал дорогу. Впрочем, «уазик» тем и хорош, что дорога ему не нужна. Достаточно направления.

Когда-то я мечтал именно о «буханке», прельстившись её вместительностью и внедорожными качествами. Казалось, что может быть лучше: набил полный салон друзей, загрузил продукты и махнул за город, на природу. Не страшен ни дождь, ни снег, ни холод. Однако, прокатившись прошлой зимой на «санитарке» от дома до больницы, резко передумал. В пути чуть было всю душу не вытрясло. Да и прожорливая она, на горючке разориться можно.

Так, хватит! Пришло время расставить все точки над «ё».

Я подскочил к водительской дверце и рывком её распахнул.

В кабине никого не оказалось, зато в замке зажигания вызывающе торчала, покачиваясь, связка ключей с золотистым брелоком-жёлудем. Значит, водитель где-то поблизости.

Может, бригада отдыхает сейчас в медицинском отсеке? Отсюда не разглядеть: стеклянная перегородка, как и окна салона, традиционно закрашена белой краской.

Решительно обойдя машину, я провернул блестящую ручку задней двери и заглянул внутрь.

Надо же, и здесь никого!

Мало того, внутри не оказалось ни носилок, ни кресла медсестры, ни откидных деревянных лавок. Пусто! Даже бензином и лекарствами не пахло.

Меня охватило чувство ирреальности происходящего. Вот когда бы пригодилась чарочка клоповьей настойки незабвенной Яги. Той самой, что сознание расширяет, дабы мозги не вскипели.

Тьфу ты! Какая там Баба Яга? Обычная пожилая актриса. Правда, замечательно и правдиво исполнившая свою роль. Недаром весть о её «гибели» так меня огорчила…

— И что ты тут нашёл? — Мяукнул под ногами кошачий голосок. — Ой, домик! А почему он с колёсами?

Я даже подпрыгнул, больно ударившись головой о нависающую толстую ветку.

В траве, с любопытством разглядывая «уазик», сидела Бася. До ужаса реальная, от длинных усов и до кончика пушистого чёрного хвоста.

— Уйди, галлюцинация! — Взвыл я в отчаянии.

Неужели меня снова виртуально гипнотизируют⁈

— Галлю… Чего?.. — Обиженно переспросила кошка. — Сень, что это с тобой? Плохо спал?

— До сих пор сплю! — Мне хотелось рвать и метать. — Где эта сволочь, что тебя внушает? Всё, я больше вам не верю! Никому!..

— Кому это — нам? — Зевая, из-за дерева вышел Мидавэль, и тоже с интересом уставился на «скорую». — О, а это что такое? На карету похоже, только оглобель не видно. Откуда оно здесь?

— Понятия не имею, — ответила Бася, демонстративно от меня отвернувшись. — Но, кажется, появление этой штуковины повредило Сене последние мозги. Он меня как-то страшно обозвал…

— Слушайте, хватит притворяться, — не слишком уверенно потребовал я. — Игра затянулась. Если бы не эта машина, вы ещё долго морочили бы мне голову своим Миром Света и Навьей республикой. Только интересно, куда подевалась бригада врачей?

Эльф подошёл ко мне, внимательно посмотрел в глаза, пощупал пульс и сокрушённо покачал головой.

— Да, друг Арсений, с тобой и впрямь что-то неладное творится. Лекарь уж точно не помешал бы. Может, объяснишь, что стряслось?

— Опля, забодай меня петух! — Послышался жизнерадостный голос Дурака. — Это что, балаганный фургончик? А где жонглёры, где музыканты и скоморохи?

И снова я отказываюсь что-то понимать…

Если Ваня, Бася и эльф — настоящие, откуда, в таком случае, взялся этот черзов «уазик»?..

— Сеня, я спрашиваю — что с тобой случилось? — Мидавэль легонько потряс меня за плечо.

— Сложно объяснить, — от терзавших меня противоречивых эмоций голос срывался. — Сам пытаюсь разобраться. Это — вещь… предмет… точнее, устройство из моего мира. Оказаться здесь оно никак не могло, и я решил, что…

Эльф понимающе кивнул.

— Понятно. Ты увидел знакомое устройство и решил, что только оно здесь настоящее, а всё вокруг — наваждение, нездоровое буйство фантазии. И Навь, и Свет, и мы с Иваном, и даже Бася. Так? Ничего, друг мой, это пройдёт. Смею заверить тебя, мы ­вполне настоящие.

В подтверждение его слов кошка выпустила острые коготки и с размаху всадила их мне в ногу. Ойкнув, я выругался сквозь зубы и едва сдержался, чтобы не отфутболить усатую заразу подальше. Но вместо этого подхватил её на руки и погладил.

— Ладно, допустим, вы все настоящие. Тогда откуда здесь машина «скорой помощи»?

— Сейчас выясним, забодай меня петух! — Ваня открыл дверцу и заглянул внутрь. — Кстати, а для чего вообще это приспособление нужно?

— Чтобы на нём ездить, — ответил я, с трудом влезая на тесное водительское сидение. — Сейчас попробую показать… Если пузо рулить не помешает!

Водительское удостоверение у меня есть, получил по глупости пару лет назад.

Почему по глупости?

Да потому, что не с моими финансами машину иметь. Вот и лежат теперь права и свидетельство об окончании автошколы мёртвым грузом. Единственная польза — теоретически знаю, как управлять ТС с ДВС. То есть, «транспортным средством с двигателем внутреннего сгорания».

Поставив ноги на педали, я глубоко вздохнул и повернул ключ в замке. Проскрежетал стартер, и двигатель радостно взвыл, разбудив спящее лесное эхо.

Ваня испуганно захлопнул дверцу и отскочил в сторону, едва не раздавив Басю. Кошка с шипением прыгнула на ближайшее дерево. Мидавэль же остался невозмутим, лишь слегка приподнял брови.

Выжав сцепление, я воткнул первую передачу и тронулся с места. Не скажу, что плавно, но всё-таки тронулся, и от этого на душе стало легко и радостно. Хоть и давненько руль в руках не держал, а кое-что ещё помню!

«Уазик», взревев, с хрустом проломился сквозь кусты и выкатился на поляну, всполошив бедную Тавию. Лошадка со звонким ржанием ринулась под защиту хозяина, чуть не сбив того с ног.

Поколесив немного по лесу, я благополучно заглох в полуметре от толстого древесного ствола.

Опустив стекло, помахал подошедшим друзьям.

— Ну что, как вам техника?

— Впечатляет, ага, — отозвался Дурак, почёсывая затылок. — Пыхтит, рычит, кусты ломает, забодай его петух! Интересно, а как оно едет? Его что, невидимые кони тянут?

— Точно, кони! Почти сотня, целый табун. Только сидят они внутри, в движке, а сам движок вот здесь спрятан, — я похлопал по крышке моторного отсека. — И всё-таки, не пойму, откуда в вашем мире наш «уазик» взялся?

— На счёт мира не знаю, а сюда, на эту полянку, он прикатился сам, — ответил Мидавэль. — Теперь понятно, что за странное рычание слышали мы с Басей. Это он.

— Сам прикатиться точно не мог, — возразил я, выбравшись наружу. — Любой машине, чтобы поехать, нужен водитель. Ну, как душа человеку.

Ваня тут же влез на моё место. Попрыгав в мягком кресле, покрутил руль, понажимал педали, затем поднял капот, заглянул и разочарованно присвистнул.

— Нет тут лошадей. Ни одной, петух бодай. А ты говоришь — целый табун.

— Конечно, нет, — кивнул я, посмеиваясь над его наивностью. — Это только так говорится. Зато есть двигатель, свечи зажигания, трубочки, куча разных проводов и ремешков.

— И трубочков со свечками тоже нет, — огорошил меня Дурак. — Одни только корни да ветки.

— Что⁈

— Сам погляди, коли мне не веришь!

Я и поглядел. Наверное, зря.

Ваня не соврал: движок отсутствовал, также как аккумулятор, генератор и прочая нужная начинка. Их место занимал плотный тёмный клубок из переплетённых древесных корней. Горюче-смазочными материалами даже не пахло, зато чувствовался лёгкий аромат сосновой смолы, мяты и лесной свежести.

— Ничего не понимаю. Внутри всё деревянное! И при этом он заводится, ездит и ревёт мотором.

— Деревянное? — Подскочила Бася. — Покажи-покажи!

Я подхватил её и посадил на сидение.

Киса сунула нос в моторный отсек, понюхала, чихнула. Осмотрелась, тронула лапкой руль, качнула брелок на ключах.

— О! Слушай, Сень, а Яга, случаем, не давала тебе такой большо-ой жёлудь? Где-то с куриное яйцо размером.

— Жёлудь? Давала. Вот он, — я сунул руку в карман жилетки, долго перебирал скопившиеся там мелочи, но ничего похожего не обнаружил. — Ой… Выпал, наверное, где-то.

— Выпал, конечно. Даже догадываюсь, где и когда, — кошка насмешливо сморщила носик. — В ту грозовую ночь, когда мы встретились. Помнишь, ты тогда ещё за мавкой по лесу гонялся?

— Откуда такие выводы? — Заинтересовался эльф.

— Сеня пытался тогда этой безрукавкой потушить горящий шатёр, и почти всё, что было в карманах, разлетелось по поляне.

— Точно, — вспомнилось мне. — Мобилку, кошелёк и прутик я подобрал сразу, а остальное хотел отыскать утром. Вот только закрутился и забыл. Ночь тяжёлая выдалась.

— Вот и я о том же. Тяжёлая и болезненная, — киса многозначительно почесалась. — Вспомни, о чём ты думал, когда стало плохо и больно?

— Ну, о том, что дома, в моём мире, можно было бы позвонить семейному врачу или вызвать… — Меня осенило. — Ты хочешь сказать, что из жёлудя выросла «скорая помощь»⁈ То есть, эта машина и есть Деревянный Конь⁈

— Вот видишь, сам обо всём догадался, — довольно мурлыкнула Бася. — Только семени понадобилось чуть больше времени для прорастания, ведь в землю ты его не зарывал. Поздравляю, мальчики, теперь у нас есть волшебный транспорт. Сможем путешествовать намного быстрее и удобнее.

Меня тут же слегка придавила Жаба. Ну что стоило подумать о какой-нибудь крутой машине? «Рэндж-ровере», к примеру, или «Гелендвагене»… Хотя, если уж быть откровенным, на таких машинах врачи «скорой помощи» у нас не разъезжают. Хорошо ещё, что о «ГАЗели» не вспомнил. На здешних дорогах пришлось бы её на руках таскать, выталкивая из каждой ямки, а после первого дождя и вовсе бросить там, где закопается.

— А мне кто-нибудь что-нибудь пояснит, забодай петух? — Ваня смотрел на нас непонимающим взглядом. Затем махнул рукой. — Впрочем, какая разница. Надеюсь, теперь хоть молотки на горбу тащить не придётся.

— Не придётся, — довольно усмехнулся я. — А если где-нибудь достанем матрасы с подушками, спать под открытым небом тоже не будем. Предлагаю отметить новое приобретение хорошим завтраком! Как говорят в нашем мире, на «необмытый» товар гарантия не распространяется!

Расстелив скатерть, мы основательно подкрепились горячими свиными отбивными и вкуснейшей пшённой кашей со шкварками. На десерт выпили чаю с пирожками, а киса умяла полное блюдце сметаны.

Всю поклажу загрузили теперь в просторный салон «уазика», чем несказанно порадовали Тавию. Когда Мидавэль с разбегу запрыгнул в седло, застоявшаяся лошадка радостно заржала и начала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, готовая сорваться с места.

Мы с Ваней уселись в машину, а Бася разлеглась между нами на крышке моторного отсека.

— Хорошо здесь, мягко, — поёрзал в кресле Дурак. — Не то, что дома на лавке.

— Погоди, дружище, — остудил я его, запуская несуществующий двигатель. — Вот попадётся на дороге ухаб или колдобина, тогда и порадуешься.

Первый час-полтора ехали медленно — я приноравливался к управлению, вспоминая всё, чему учили в автошколе.

К сожалению, Деревянный Конь скопировал машину полностью, со всеми её достоинствами и недостатками. Педали тугие, руль неудобный, водительское место тесновато, особенно с моими габаритами. Зато проходимость порадовала! По неровной просёлочной дороге и тележной колее наш «уазик» пёр, как танк. А на мощёном камнями тракте даже смог неплохо разогнаться.

— Всё равно лучше, чем пешком, — выдохнул Иван, после очередной ямы потирая ушибленный затылок. — Странно, Сень, вроде бы Конь, а скачет, как козёл…

Путешественники на Столичном Большаке с удивлением взирали на проносившуюся мимо них колоритную парочку: впереди Мидавэль на чудесной лошадке, за ним — ревущее лупоглазое чудо, разрисованное, словно скомороший возок.

В этот день мы преодолели не меньше сотни километров. Дважды останавливались на привал, отдыхали, перекусывали и двигались дальше.

— Мы недалеко от Святого града Киева, — сообщила Бася вечером. — Видели, только что указатель проехали? Но в сам город заезжать не станем.

— Почему не станем? — Удивился я. — Хотелось бы погулять, посмотреть, сравнить с нашим Киевом.

— А через реку как перебираться будешь? Вряд ли твой Конь плавать умеет!

— А по мосту, как же ещё, — хмыкнул Дурак. — Мосты для того и придуманы, забодай меня петух!

— К твоему сведению, друг Ваня, все мосты в Киев-граде только для пеших путников. Они плавучие, на бочках настелены. А коней, возы да телеги грузовой паром перевозит. Вот к нему-то нам сейчас и нужно!

Спорить с нею мы не стали. Когда впереди показалась развилка, послушно свернули на южную дорогу — к паромной переправе.

В лесу стемнело, и я включил фары.

— Ух ты, — восхитился Иван. — У твоего Коня тоже глаза светятся! Не хуже, чем у Тавии, петух забодай!

Ехать от развилки пришлось недалеко, километров пять всего. Очень скоро лес расступился, и перед нами раскинулась широкая тёмная гладь Днепра-Славуты.

Дорога выбежала на песчаный берег и оборвалась, упершись в крепкую деревянную пристань, у которой покачивалось на волнах странное бесформенное сооружение.

Когда Бася упомянула о пароме, я представил себе ветхую речную баржу с широким пандусом, по которому заезжают-съезжают телеги. Вместо этого в свете фар перед нами возникло нечто корявое и несуразное, напоминающее помесь плота, катамарана и понтонного моста. Настил из толстых брёвен с хлипкими перилами по бортам покоился на двух рядах огромных бочек, а венчала это безобразие кривая дощатая башенка с мачтой и фонарём. От башенки к берегу тянулся толстый лохматый канат — видимо, внутри прятался тяговый механизм.

Не успели мы подъехать, как люди на пароме шумно засуетились, забегали и поспешно отпихнули шестами своё дивное плавсредство подальше от пристани.

— Чего это они? — Мы с Ваней недоумённо взглянули на кошку. Та только головой покачала.

К нам подъехал смеющийся Мидавэль.

— Сдаётся мне, паромщики вас за чудище приняли, — ­сообщил он, склонившись к окну. — Увидали глаза горящие, услыхали рычание, перепугались и наутёк кинулись.

— Значит, до утра нам никак не переправиться, — резюмировала Бася, глядя вслед исчезающему во тьме парому. — Можете мне поверить: сегодня они не вернутся.

— Ну и хорошо, — пробурчал я. — Всё, что ни делается — к лучшему. Что-то их корыто не внушает мне доверия. Кривое, косое, бочки все разной величины. Опрокинется ещё, потонем нафиг. Слушай, киса, а здесь поблизости другой переправы нет?

— Переправа-то есть, — хмыкнула Бася. — Да не поблизости. Ниже по течению она, за порогами. А отсюда что до запорожья, что до самого Китежа, под пять сотен вёрст будет.

— Да, далековато. Значит, заночуем на берегу, а завтра утром посмотрим, что да как.

— И то правда, утро вечера мудренее, — зевнула кошка.

Припарковав «уазик» прямо на пляже, я сбросил с себя потную одежду и направился к реке. Зашёл по колено в нагретую за день воду, остановился, осмотрелся.

Какая красота! Вокруг, насколько хватает глаз — чёрная речная гладь, а над нею — усыпанное звёздами тёмное небо. Далеко на севере, выше по течению, сияли огни Святого Киев-града, а в центре реки слабо мерцал одинокий фонарик на мачте удирающего парома.

Надо же, как шустро драпают!

«Редкая птица долетит до середины Днепра» — писал когда-то незабвенный Николай Васильевич.

Выходит, паром на бочках — птица редкая. Долетел.

Ладно, хватит! Созерцая ночные пейзажи и философствуя, можно проторчать тут до рассвета. Давно пора окунуться, освежиться да спать завалиться.

Пару раз глубоко вдохнув, я с головой погрузился под воду. И там, под водой, меня вдруг коснулось что-то большое, холодное и скользкое.

Интересно, это рыба или местная русалка-утопленница?

Выяснять почему-то не хотелось. Да и не пришлось.

Стоило мне, отфыркиваясь и отплёвываясь, показаться над поверхностью, как совсем рядом проскрипел старушечий голосок:

— Здрав будь, добрый молодец! Рада вновь тебя узреть!

От неожиданности я чуть было снова не нырнул, но, узнав голос, успокоился.

— И ты будь здорова, Матушка-щука! Не ждал тебя здесь встретить. Какими судьбами?

— Долг чести привёл. Узнала вот, что помощь моя нужна.

— Помощь? Мне? — Удивился я. — Так вроде не тону. Вот, уже ногами на дне стою.

Щука хмыкнула.

— Тебе, дружок, на тот берег надобно. А паром здешний вас с этой тележкой дивною не повезёт.

— Почему же не повезёт? Утром вернётся, договоримся. Деньги творят чудеса.

— Творить-то творят, да не на сей раз. Поверь мне, богатырь: завтра паромщики со своим гнилым корытом будут ох как далеченько отсюда. Они так испужались, так поспешали, что канат их, с берега на берег протянутый, возьми да и лопни. Старый уж, совсем протрух. Его ж хоть иногда менять надобно, да им за оковитой да костями-картами всё недосуг. Вот пущай теперь Славута-батюшка их до порогов каменных на спине и прокатит.

— Выходит, мне даже повезло, — заключил я. — Ушёл бы сейчас в долгий сплав вместе с паромом, а это в наши планы как-то не входило.

— Ну, дружок, будь на пароме ты, мы бы с детками его живо к берегу доставили. А эти песиголовцы клятые нехай покатаются! Туда им и дорога.

— Сурово! Чем же они тебе насолили, Матушка?

Щука даже зарычала от возмущения.

— Не просто насолили, молодец! Образу горькую учинили! Больно уж любят рыбу губить — сетями, отравой алхимической, а то и заклятьями ярмарочными громобойными. Лещей да судачков возьмут с десяток, а малька да прочей рыбки уйму загубят. Сколько моих детушек от козней их сгинуло — не счесть.

— Ясно. Типичные браконьеры. И как же нам, Матушка, теперь на тот берег попасть? Другую переправу искать?

— Заводи свою тележку да дуй на пристань. Там увидишь, — загадочно ответила щука и с громким плеском ушла под воду.

К счастью, мои спутники не спешили разбить лагерь — только-только успели вытащить торбы из «уазика». И без лишних вопросов забросили всё назад.

Эльф прыгнул в седло, Ваня с кисой влезли в машину, и мы порулили к причалу.

Дощатый настил подозрительно поскрипывал под колёсами, но выдержал, не провалился. Наша «буханка» стояла сейчас у самого края — сюда с парома сбрасывают сходни для заезда возов да купеческих телег.

— И чего мы ждём? — Вопросила Бася, вглядываясь в освещённую фарами спокойную речную поверхность.

— Сам не знаю, — пожал плечами я. — Мне сказали: дуй на пристань, вот мы и приехали.

— Забодай меня петух! — Выдохнул вдруг Ваня, выпучив глаза и прилипая носом к ветровому стеклу.

Честно говоря, через миг мы с кисой сделали то же самое.

Из воды медленно показался огромный рыбий хвост, дружески помахал нам и опустился на край причала, словно трап. Свет фар выхватил из тьмы лежащую на боку рыбину размером с баржу.

— Чего застряли? Прошу на борт, гости дорогие! — Весело проскрипела она.

Медленно и осторожно завёл я «уазик» на щуку. Мидавэль на Тавии проследовал за мной. Здесь он спешился, присел и коснулся ладонью мокрой чешуи.

— Приветствую тебя, рыбья Праматерь! — Сказал он.

— И тебе привет, сын лесов заповедных! Нечасто здесь вашего брата встречаю. А жаль… Хороший вы, эльфы, народ. Мудрый да уважительный! — Щука мягко качнула плавниками и добавила: — Держитесь! Поехали!

Медленно и осторожно рыба отвалила от причала и, набирая скорость, двинулась к противоположному берегу.

— Вот мне интересно: а как она плывёт, петух бодай? — Ваня не отлипал от окон, глядя то вперёд, то по сторонам. — Уже половина Славуты позади, а у неё ни хвост, ни плавники не дёрнулись! Ни разу!

— Действительно! — Озадаченно поддакнула Бася. — Это прямо чудо какое-то!

Заинтригованный, я вылез из машины с фонариком. Киса выпрыгнула следом.

Чудо объяснилось просто: старая щука неподвижно лежала на поверхности, а двигателем служили сотни её молодых сородичей. От ударов их мощных хвостов вода за «кормой» словно кипела.

Совсем скоро впереди показался холмистый Правый берег, под ним — причал с двумя фонариками на столбах.

— Прибываем! — Торжественно объявила рыба. Она замедлила ход, неторопливо развернулась и осторожно пришвартовалась к пристани хвостом вперёд.

Выгрузились мы без особых приключений.

Оставив друзей разбивать лагерь на склоне холма, я спустился к воде.

— И снова спасибо тебе, Матушка-щука! Не знаю, как бы мы без тебя через Славуту перебрались.

— Может, как-нибудь и перебрались бы. Да только нескоро, — рыба уже вернулась к своему обычному размеру. — А нынче, дружок, каждая минута дорога. От того-то мы с детками на помощь тебе и примчалися.

— К чему такая спешка? — Удивился я. — Мы что, куда-то опаздываем?

— Враг твой близко, — тихо ответила щука. — Почти настиг. И лучше, чтоб меж вами этой ночью Славута-батюшка пролегал. Так хоть спящими не застанут.

По спине пробежал холодок. Вот оно как! Выходит, снова чуть не влипли в историю!

— Даже не знаю, как тебя благодарить…

— Не стоит, — усмехнулась рыба. — Должок за мною был. Ты уж прости, слукавила тогда: я ведь взаправду волшебная.

— Это я уже понял, Матушка!

— Вот и славно, вот и ладно. Да только желаний всё равно не исполняю. Не дадено мне этого. А вот, скажем, беду предупредить, великаншей стать али старый канат перекусить — это могу, это запросто.

— Канат? Так это ты паром по течению пустила?

— Ой… — Смутилась рыба. — Проболталася…

— Да ничего, не расстраивайся! — Успокоил я её. — Ты ведь доброе дело сделала. Во-первых, браконьеров проучила. Так им и надо. А во-вторых, благодаря тебе, Матушка, моему врагу доведётся теперь другую переправу искать. Значит, до утра мы можем спать спокойно.

— И то верно! Что ж, прощай, добрый молодец! Береги себя! Даст Свет — свидимся ещё!

Громадная щука развернулась и, окатив меня веером брызг, скрылась в тёмной воде.

В лагере кипела работа. Кошка колдовала у скатерти, заказывая лёгкий ужин, эльф растягивал шатёр, а Ваня наломал где-то молодых веток и теперь забрасывал их в салон «скорой помощи».

Хорошая идея, кстати! Спать на твёрдом полу машины — удовольствие сомнительное.

— Это, конечно, не перина, петух бодай, зато бока к утру не отлежим, — Иван накрыл ветки рогожкой и завалился сверху. — А что, даже мягко! Главное, ворочаться поосторожнее, чтобы сучок никуда не воткнулся…

— Сегодня как-нибудь переночуем, а завтра заедем в ближайшее село и купим пару матрасов, — пообещал я.

Наскоро перекусив, мы расползлись по своим «спальням». Засыпая, я слышал, как эльф в шатре тихонько наигрывает «Зелёные рукава».

До утра нас никто не побеспокоил.