Я тебя ищу. Книга 1

9. «Как лучше» по-семейному

/Костон, тот самый день свадьбы/

Женщина стояла у постели и смотрела на спящего. В её душе ворочался целый ворох всего: от досады до сожаления, но снова и снова она напоминала себе, ради чего всё затевалось.

«Он поймёт, – убеждала она себя, слушая глубокое размеренное дыхание. – Мы сделали как лучше. Для всех нас».

Подцепив подол платья, женщина прошелестела к выходу, негромко распорядилась присматривать за спящим и спустилась вниз. Её муж успел приглушить верхнее освещение: в отличие от неё, предпочитал полумрак, и просматривал доставленную корреспонденцию, подвинув к себе светильник на изящной изогнутой ножке. На столике дымились две чашки с чаем.

– Ну что? – поинтересовался он, не отрываясь от какого-то письма.

– Всё ещё спит, – обеспокоенно проговорила супруга. – Так и должно быть?

Лорд Сорейн-старший отложил письмо и потянулся к своей чашке.

– Полагаю, да. Такой сон может длиться от суток до трёх, это нормально. Пусть спит, сейчас это лучше всего. Ко дню отплытия в любом случае очухается.

Леди Лиита элегантно опустилась на стул напротив, но к чаю не притронулась.

– Как ты можешь так пренебрежительно говорить о нём! – воскликнула она. – Это твой сын!

– Это мелкий себялюбивый червяк, которому плевать на долг перед семьёй и честь рода! Он только и делает, что поступает мне назло! Не позволю сорвать договорённости, которые мне с таким трудом удалось достичь! И, раз не вышло достучаться до него иным способом…

– Я понимаю. Знаю, насколько для тебя важно, чтобы Бреттмар… – примирительно заговорила леди Сорейн.

– Вряд литыпонимаешь, – фыркнул лорд. – И зря я поддался твоим уговорам ехать к этой девчонке самой. Ты точно сделала всё как надо, ни в чём не ошиблась?

– Дермот, я всё-таки не меньше твоего заинтересована в том, чтобы устроить жизнь нашего сына как можно лучше. Я уже говорила: всё прошло отлично. Даже лучше, чем мы рассчитывали. Девица быстро засомневалась и не стала упорствовать.

– Хорошо, если так. И всё же мне надо было самому с ней побеседовать, а не развозить все эти неуместные расшаркивания. Много чести, и перед кем! Перед какой-то девкой безродной!

– Ты как раз мог всё испортить. В этом деле лучше мягкий и аккуратный подход, а не твой метод рыка и угроз. Угрозы могли не испугать девушку, а, напротив, убедить найти Бреттмара и поговорить с ним. А так – она не станет его искать.

Лорд Сорейн пренебрежительно хмыкнул.

– Ладно. Надо выдержать хотя бы ближайшие десять дней. Когда он поднимется на борт, что-либо менять уже будет поздно. Судно ради него обратно к берегам Лирдарии не развернут.

Леди Лиита поджала губы, забывшись, нахмурила гладкий лоб.

– Я беспокоюсь о двух вещах, – вздохнула она. – О том, чтобы для нашего мальчика не было серьёзных последствий… ты понимаешь.

– Не будет. Это безопасно.

– … И о том, что мы слишком сложный способ выбрали.

– Лиита, мы обсуждали всё вместе. Я предлагал самое простое, но тебя не устроило, что так я слишком давлю на сына. Вот что волнует меня, так эта твоя чрезмерная опека этого оболтуса! Надо было настоять на моём варианте. Натомварианте, – проворчал лорд Сорейн.

–Тотвариант имеет слишком много необратимых последствий. Нельзя так. Это же наш Бретт! Нам хватит и небольшого отрезка времени. После того, как… Потом Бреттмар поймёт. Остынет и поймёт. Ты ведь говорил с ним? Бреттмар знает, что тебе нужно от де Глойсов?

– Нам, – жёстко поправил Сорейн-старший. – Всем нам, и самому Бреттмару в том числе! Его это точно так же касается! Ещё нет, не просветил, но до отплытия время есть.

***

Бретт проснулся с тяжёлой головой. По ней будто кузнечным молотом стучали, лёгкое движение по подушке отозвалось болью. Со стоном разлепил глаза и порадовался, что балдахин даёт достаточно тени. На столике у изголовья кем-то заботливым был оставлен поднос с кувшином воды и парочкой голубоватых пилюль на крошечном блюдечке. Придерживая голову рукой, Бретт сел, дождался, пока перед глазами перестанет плясать бешеный хоровод и выпил обе пилюли сразу. Вода оказалась восхитительно прохладной и сладкой: ко всему прочему, безумно хотелось пить. Через минуту молот прекратил бить по затылку, а перед глазами немного прояснилось. Действенное снадобье от… похмелья, которым Бретт никогда не страдал. Не могла же голова так разболеться из-за закрытых окон и нехватки свежего воздуха?

Он сполз с постели, подцепил прикрытые края бархатных занавесей, чтобы убедиться: окна открыты и беспрепятственно пропускали поток воздуха в огромную спальню. Бретт вернулся к кувшину и осушил его наполовину. Потирая лицо, попытался вызвать в памяти хоть какую-нибудь зацепку о том, что привело к такому отвратительному пробуждению. Мысли путались, голова отказывалась соображать, а внутри тянул холодом и пустотой непонятный узел. В надежде, что всё это тоже пройдёт, как первый самый гадкий приступ похмелья, Бретт привёл себя в порядок, не пожалев холодной воды на затылок, но желаемой бодрости и ясности ума не добился.

– Господин! – почтительно пролепетала служанка, когда Бретт скрылся в просторной гардеробной, мучительно соображая, что бы надеть. Куда ему сегодня надо? И надо ли? – Лорд и леди Сорейн ожидают вас на северной веранде. Обед накрыли там.

– Обед? – присвистнул Бретт. Это сколько же он проспал? – Передай, что я скоро спущусь.

– Обязательно, господин. Помочь вам одеться?

Бретт выглянул из-за широких створок, тут же смутив девушку голым торсом.

– Не нужно. Беги доложи лорду и леди, что я сейчас буду. И… какой сегодня день, не напомнишь?

Смутившись ещё больше, служанка назвала дату. Рассеянно покивав, Бретт взмахом руки отпустил девчонку, выхватил из ровного ряда первую попавшуюся тонкую сорочку. День ему ни о чём не говорил, только всё сильнее заливало чувство абсолютной, непоправимой потери. Одевшись и гадая, куда подевался из его памяти вчерашний день, Бретт спустился под недовольные очи обоих родителей. Кажется, предстояла выволочка.

Чета Сорейнов выглядела как экзаменационная комиссия: одинаково безупречная осанка обоих, одинаково строгие лица. В зеленовато-серых отцовских глазах застыло неодобрение, но во взгляде матери пряталось беспокойство.

– Прародитель Всемогущий, на кого ты похож! – вместо приветствия обрушился на сына лорд Дермот.

– Доброго дня, матушка. И вам, отец, – решил пропустить замечание мимо ушей Бретт.

Между первой и второй переменой блюд лорд от души изливал свой гнев на молча орудующего столовыми приборами отпрыска. Бретт знал, что такое поведение бесит отца сильнее всего, но не мог удержаться. В голове и без того царила полная сумятица, потому он не пытался прервать обличительную речь, напротив, слушал внимательно, в надежде понять что-нибудь о вчерашнем дне из обрывков предъявляемых обвинений.

– Дермот, достаточно,– негромко попросила леди Лиита.

– А ты не вмешивайся! – рыкнул Сорейн.

И леди тут же примолкла.

– А застолья здесь, как всегда, проходят в тёплой семейной атмосфере, – усмехнулся Бретт. – Хоть что-то в этом доме не меняется.

И провёл рукой по лбу: собственная реплика кольнула некой неправильностью. Как всегда?.. Будто он, Бретт, с некоторых пор нечастый гость в этом доме? Развить эту мысль мешала тупая, но ощутимая головная боль. Лорд Сорейн швырнул на скатерть вилку и нож.

– Отец, я уже понял, что знатно отличился минувшим днём, – вклинился Бретт, пока в него не бросили очередной ворох обвинений. – Так знатно, что никак не могу вспомнить, где был и что творил. О том, что моё поведение бросает тень и всячески позорит наше доброе имя и моё гордое звание лирдарийского посла, я тоже уразумел. Не понял только, чем именно. Посему умоляю вас: можно сначала, но с самого главного?

Лорд Сорейн снова рыкнул, да так, что прислуживающие за обедом слуги испуганно шарахнулись прочь. Леди Лиита с тяжким вздохом накрыла ладонью сжатый кулак мужа и заговорила первой. Со слов матери, Бретт с дружками самым неприглядным образом надрался в каком-то кабаке. Да так, что домой его принесли вчера абсолютно невменяемого, горланящего похабные народные песни на всю округу. Приятель и однокурсник Ивлар, осуществивший доставку, сам с трудом держался на ногах, но внятных объяснений тому, как их с Бреттмаром занесло в третьесортное сомнительное заведение и что они там столь бурно отмечали, дать не сумел. Леди Лиита со вчерашнего дня маялась мигренью, а про отца и заикаться страшно. Бретт слушал со всё возрастающим недоумением. Выпады о позоре, подмоченной репутации сразу пяти не то шести поколений славного рода Сорейнов пропустил мимо ушей, о недопустимом поведении будущего посла – вроде знакомый набор слов, а приложить к себе не выходило. Он и теперь опустошил всего один стакан холодного лимонада, а не весь кувшин.

– Напился до потери пульса? – едва ли не по слогам повторил он обвинение. – Я?

В этом память работала чётко: не водилось за Сорейном-младшим подобного грешка.

– Ну не я же! – рявкнул лорд Дермот, вновь теряя терпение. Стряхнул с себя мягко поглаживающую руку леди Лииты.

– А поводом-то что послужило?

– Ты у меня спрашиваешь?!

– Дермот, умоляю, успокойся! – супруга ловко подсунула ему лимонад.

Бретт вышел из-за стола обескураженным. Во-первых, понятнее произошедшее не стало. Во-вторых, следовало поскорее поговорить с другом Ивларом и уповать, что у того с памятью дела обстоят лучше. Едва Бретт упомянул имя Ивлара, родители быстро переглянулись. В третьих, отец настоятельно просил в ближайшие пару дней не отлучаться из дома, дабы окончательно прийти в себя и не вляпаться в новые «подвиги» накануне торжественного вручения диплома в ЛАМПе. Учитывая, что Бретт давно являлся совершеннолетним и не был склонен к сумасбродным поступкам, подобная просьба-приказ показалась ему унизительной, он скрипнул зубами, но пререкаться пока не стал. Безапелляционным тоном лорд объявил, что они с матерью будут сопровождать сына до ворот академии. Было и в-четвёртых.

Даже если допустить, что на Бретта свалился повод от души пообниматься с бутылкой, очень странно, что алкоголь так на него подействовал. Не должен был. Ни дорогой элитный напиток, ни забористое дешёвое пойло сомнительного качества носителей крови дракона не брали совсем, сохраняя ясность ума и завидную трезвость. Лёгкое приятное головокружение и повышенная болтливость – вот и весь эффект. А Бретта приложило до полной потери ума и ясности, и этот факт беспокоил, в отличие от отцовского гнева.

Он отправил Ивлару записку с просьбой о срочном разговоре. Приятельствовали они с первых дней учёбы в костонской академии; их маленькая компания состояла из четвёрки будущих дипломатов и, может быть, и остальные друзья вчера присутствовали на памятной, точнее, беспамятной попойке, но их Бретт пока не стал беспокоить. Ивлар отозвался не сразу. Бретт развернул полупрозрачную проекцию, но её хватало, чтобы оценить внешний вид друга: немного помят, взволнован, но весел. Ивлар наградил градом беззлобных подколок.

– Вот уж не ожидал, что тебя свалит пара кружек! – не удержался, загоготал он.

Бретт сердито засопел и потребовал подробностей.

– Да ладно! Тебе что, действительно наглухо память отшибло?

– Ив, ты можешь просто сказать, что мы вчера так бурно отмечали?

– Да просто… так сказать, начало новой жизни: тебя ждёт прекрасный Герстин, Ливсу и Дину тоже приготовлены тёпленькие местечки. Да и мне, в общем-то, грех жаловаться. Так что решили собраться заранее, пока тебя не поглотили дорожные сборы и прочее, да и Ливс послезавтра уезжает… Нет, ты не придуриваешься? Правда что ли не помнишь? И как мы не могли затолкать тебя в коляску и полдороги пёрли на себе?

– А вторую половину дороги? – зачем-то уточнил Бретт.

Ивлар окончательно развеселился:

– Применили коллективное заклинание левитации и тащили за собой по воздуху, слегка попинывая, чтобы не сбивался с курса. Ты ж тяжёлый как медведь!

– По воздуху, значит, – мрачно повторил Бретт.

– Да ладно, ты же не обиделся? – удивился приятель. – Ты завтра-то в ЛАМПу не забудешь приехать? Может, это… разбудить тебя, напомнить?

– Благодарю за заботу, я как-нибудь сам. Тут желающих напомнить – целый дом.

– О, – тут же поубавил веселье Ивлар. – Ты это… держись там.

Бретт спустился прогуляться по парку, но в голове так и не прояснилось. Всё, что понарассказывал смешливый друг, звучало как-то отдельно от Бретта. Но отец так искренне и натурально негодовал!.. В самом Бретте сидело непонятное желание сорваться с места и немедленно мчаться… куда?

Лорд Сорейн немного остыл, мать перед сном заглянула справиться о здоровье. Но чего-то не хватало. И Бретт непременно выяснит, чего.

Следующим утром в экипаже с гербами они выехали в Костон. ЛАМПа устроила роскошный приём для выпускников и их гостей, но Бретт не обращал внимания на окружающую обстановку. Фоном для него прошла отрепетированная напутственная речь ректора, чьи-то благодарности, какие-то выступления, музыка… Не помнил, как взял в руки плотную небольшую папку, которую даже не раскрыл. Кажется, к нему подходили друзья, что-то говорили и он даже отвечал им. Вроде пригласил Ивлара на праздничный ужин: родители всегда неплохо относились к нему, привечали в доме. Но в этот раз Ивлар отказался, да и на протяжении всего времени то и дело посматривал в сторону Бретта со странным выражением. Так впечатлился их совместной гулянкой?

Вернувшись домой, Бретт по маминой просьбе нацепил соответствующую случаю улыбку и поприсутствовал на организованном в его честь ужине. Странно. Отец так жаждал вылепить из отпрыска дипломата, так гордился успехами – и при этом торжество получилось более чем скромным, тихим, без гостей. Разве что скорый отъезд к южному морю не вызывал отторжения, напротив, вызывал тепло в душе.

Перед тем, как разойтись по своим комнатам, мать осторожно придержала Бретта за рукав:

– Я уже не уверена в твоей памяти, дорогой, так что на всякий случай напомню ещё раз: ювелир будет здесь завтра в десять.

– Какой ювелир? Зачем? – нахмурился Бретт.

– Ювелирный дом Неймар, первый из лучших в Костоне. Он привезёт украшения, мы договорились об этом ещё… давно. Поможешь мне выбрать кое-то?

– А отец с этим не поможет? – удивился Бретт.

– Твоему вкусу я доверяю больше, – улыбнулась леди Лиита.

Бретт невнятно хмыкнул, но обещал посмотреть содержимое шкатулок. Последнее, что его волновало – это серьги и ожерелья. У него не проходило чувство, будто живёт не свою жизнь, и крайне важным было вспомнить тот злополучный день. Но любые попытки устранить кашу в голове проваливались.

Утром он был на ногах задолго до десяти, заглянул к матери: та прихорашивалась перед зеркалом, будто готовилась не ювелира принять, а представителя королевских кровей самое малое. Шустрая служанка ловко сооружала из пышных волос госпожи упругие локоны и укладывала их в замысловатую причёску.

– Так зачем на самом деле вам нужна моя помощь? – спросил Бретт, устраиваясь в свободном кресле.

– Принеси мою шкатулку. Лиловую, – велела леди Лиита служанке.

Та проворно упорхнула.

– Бреттмар, я бы хотела, чтоб ты на свой вкус выбрал какие-нибудь серьги или даже гарнитур. Для… Для подарка леди Виолене де Глойс. Ты ведь помнишь, что отплываешь в Вион на стажировку к её отцу?

– О стажировке и лорде де Глойсе я отлично помню, – заверил Бретт, внимательно глядя на мать. – Но Виола здесь причём? Как будет воспринят такой подарок с моей стороны, вы подумали? Я ведь отменил помолвку.

Леди Сорейн приложила к вискам тонкие пальцы.

– Послушай…

– Я весь внимание.

В этот момент служанка вернулась с объёмным ларчиком с высокой крышкой. Почтительно водрузила его на столик и, повинуясь взмаху хозяйской руки, удалилась. Леди Лиита неторопливо откинула крышку, перевела взгляд на содержимое ларчика: серьги, кольца, кулоны и подвески, браслеты – всё это великолепие заиграло сдержанным благородным блеском в утреннем свете, залившем комнату.

– Я помню, что ты отказывался жениться на дочери лорда де Глойса, и твои письма лорду мы с отцом тоже отлично помним. Не представляешь, каково нам было узнать о твоём решении, и узнать не лично от тебя, после того, как твой отец столько времени готовил вашу помолвку!..

– Мама, я прошу вас… – поморщился Бретт.

Напоминание о разорванной помолвке всё ещё было неприятным. Отец Виолены не затаил зла и достойно принял отказ. А что ещё там было?..

– Сын, это я прошу тебя. Выслушай. Это важно.

Бретт выпрямился в кресле, скривился, словно проглотил кружок лимона. Леди Лиита принялась перебирать украшения, губы беззвучно шевелились, подбирая слова для него. Что ни день, то досадные новости!

– Мама, мы ведь уже всё прояснили: для моей стажировки и остальных договорённостей вовсе не нужна женитьба на Виоле! Я говорил и с ней, и с лордом – этот вопрос улажен! Виолена чудесная девушка, но она…

Бретт запнулся. Рассеянно разглядывая содержимое шкатулки, его взгляд вдруг выхватил очень знакомый блеск. Он вынул из отдельного ложа кольцо, прерывисто выдохнул и положил украшение на ладонь. Что-то отвечала мать; Бретт не слышал. В ушах шумело, и с каждой секундой всё сильнее. Сердце как ледяными тисками стиснуло, Бретт зажал кольцо в кулаке и медленно поднял глаза на продолжавшую что-то говорить маму.

– Вот поэтому, – чужим голосом оборвал он взволнованную речь. Память ворвалась в его голову так стремительно, что грозила взорвать черепную коробку. – Поэтому я и отказался от брака с леди де Глойс. Почему это кольцо в вашем ларце, матушка? Где Кэти?

Леди Лиита осеклась на полуслове, изменилась в лице. Выпала из её руки брошка.

– Как это оказалось у вас?! – Бретт сунул кольцо матери под нос.

– Быть того не может, – едва слышно выдохнула родительница и прижала ладонь к губам.

Но тут же вернула лицо на место: гордое, красивое холёной надменной красотой. Подняла и вернула на место оброненную брошку.

– Бреттмар, я говорю тебе о Виолене. Никого важнее этой молодой леди сейчас быть не может! Какая ещё Кэти, кто это?

– Вот так, да? – нехорошим, очень нехорошим тоном просвистел Бретт. – В пекло вашу Виолену! У меня свадьба должна была состояться три… четыре дня назад! Где моя невеста, Кейтрисс?!

– Понятия не имею! – совершенно искренне выкрикнула в ответ мать. Отшатнулась от нависшего над ней сына. – … Бретт, ты куда?

Тот перевернул кресло, на котором несколько мгновений назад сидел, и бросился к выходу.

– Остановись! Господин Неймар, ювелир, вот-вот будет здесь!

– В пекло вашего ювелира! – рявкнул Бретт.

За его спиной с грохотом захлопнулась дверь. Леди Сорейн высказалась так, как благовоспитанной леди высказываться не полагается ни при каких обстоятельствах, и поспешила следом.

Бретт рванул к себе, пытаясь сообразить, что делать в первую очередь. Память лишь частично заполняла созданные кем-то пробелы, но тот последний день с Кейт он помнил отлично, вернее, ту его часть, что они провели вместе. Окончание дня смазывалось, не показывалось полностью: ему было легко и радостно, всего одна ночь отделяла от новой жизни, невесту от жены, жениха от мужа. Бретт влетел в свои покои и едва добежал до уборной, где его вывернуло. Поплескал холодной водой в лицо; вот и ещё один вопрос: что это было? Подкатившая тошнота намекала не просто на какое-нибудь зелье забвения, а на более серьёзное вмешательство в разум. Кем? И ради чего? Его семья так сильно жаждет породниться с чешуйчатыми де Глойсами?

Бретт отдышался, привёл себя в порядок и на выходе из уборной столкнулся с матерью. Та очень старалась казаться собранной и непонимающей; не обращая на неё внимания, он отправил на конюшню сигнал-поручение. Четыре дня! С момента, как кольцо что-то сломало в его памяти, Бретт тянулся разумом к Кейт в надежде уловить её отклик. Но девушка молчала, а он всё тянул и тянул за тонкую, почти прозрачную нить.

И Ивлар. С Ивларом надо поговорить. Снова. Потому что то, что вспоминалось… Леди Лиита потрясла сына за плечо.

– Бреттмар, послушай, есть обязательства, которые…

– О да, – едко перебил Бретт. – У меня есть обязательства перед девушкой, которую я обещал любить и беречь. Только у меня почему-то полная сумятица в памяти, а Кэти даже не появилась узнать, в чём дело! Такого просто не может быть! Что вы ей наговорили, мама?!

– Пламя Прародителя, да мне дела нет никакого до этой девушки! – всплеснула руками леди Сорейн. – Откуда я знаю, что между вами произошло?!

– Не врите. Вот это кольцо я подарил Кэти на помолвку. Как оно оказалось в вашем ларце? Ну?!

Мать раздосадованно выдохнула, вскинула голову.

– Это родовое кольцо! С редчайшим розовым алмазом, стоившим вашему предку целое состояние! Этому кольцу несколько сотен лет и оно всегда было в нашей семье! Неужели ты думаешь, я оставила бы такую дорогую вещь какой-то девице?!..

– Мама, когда и как вы его забрали?! – рыкнул Бретт так, что леди Лиита вздрогнула и невольно отступила на шаг назад.

Потянулась руками к безупречно уложенным волосам, нервно поправила несколько прядок.

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться! Всё это уже в прошлом, что бы там у вас ни случилось! Сейчас гораздо важнее твоя помолвка с леди Виоленой де…

– Нет никакой помолвки с леди Виоленой! – окончательно вышел из себя Бретт. – Вы даже солгать гладко не в состоянии, матушка! Что вы натворили?!

И по глазам матери увидел: она опять собирается лгать. Зарычал: мама в своём упорстве стояла насмерть, вытрясти из неё ответы никогда не было лёгкой задачей. Змея, а не драконица: будет изворачиваться и бросать всё новые порции вранья, как искусного, так и грубого, не выдерживающего никакой критики. Не слушая леди Лииту, он обогнул её, шагнул в спальню и на ходу бросил в сторону письменного стола отпирающее заклинание. Не глядя, сунул руку в открытый тайничок, вытащил маленькую коробочку. Кольца на месте. От понимания, что они сейчас ничего не поправят, хотелось выть, но Бретт убрал коробочку в карман; на выходе из спальни едва не сшиб родительницу.

– Бреттмар…

– Отец дома? – жёстко оборвал Бретт.

– Нет, отлучился по делам, вернётся после обеда. Сын, давай успокоимся и всё обсудим. Прошу.

Бретт покосился на мамины руки, молитвенно сложенные на груди, шумно вздохнул и прошагал к выходу. Дверь снова грохнула.

Ему уже выводили из стойла коня, полностью осёдланного. Бретт скупо кивнул помощнику конюха и взлетел в седло. Ивлар должен ещё быть в Костоне; надо попросить его о встрече так, чтобы и этот будущий дипломат не заподозрил подвоха. Но сначала – найти Кейт. От мысли, что невесте просто некуда податься в большом, но не самом гостеприимном городе, Бретту становилось плохо. Если она уехала – он не представляет, где её искать. Но почему за все эти дни ни записки, ни следа?.. Хотя – вернула же она кольцо. Он тронул поводья, направляя коня к главной аллее.

– Бреттмар! Бретт!! Куда ты собрался? Остановись немедленно! Иначе я…

Ледии Лиита успела выбежать на лестницу. Бретт повернул голову в ту сторону: черты лица матери плыли и искажались, по рукам змеилась волна бронзовых чешуек. Близка к перевоплощению, чего за ней почти никогда не водилось.

– Меня даже дракон в вашем лице не остановит, матушка, – процедил он.

И, пустив коня в галоп, выехал за ворота. В спину ему ударил звериный рёв.

***

Кэти не находилась. Не было её ни у старика Крейтона, ни во флигеле, уже занятом новыми жильцами. Господин Крейтон руками развёл и горестно покачал головой: Кейт ему нравилась и он от души желал молодым счастья. Из флигеля Бретт забрал изумительное жемчужное платье: новые жильцы оставили наряд у себя, так и не решив, что с ним делать. Бретт бережно закрыл кофр и убрал его в пространственный карман. Ничего не знали о Кейт оставшиеся в Костоне подружки, пожимали плечами в Карризиуме, куда Бретт, уже ни на что не надеясь, заглянул: а вдруг?.. Ивлару он написал записку, в которой сообщал, что выбрался в город развеяться и предлагал посидеть вечером в любимом ресторанчике. Друг обещал быть. Плохо представляя, сколько денег могло оставаться в распоряжении невесты, Бретт сунулся в несколько скромных гостиниц и постоялых дворов. Безрезультатно.

Что ей сказали, когда она не дождалась Бретта?..

Он хорошо помнил, как уходил от Кэти, предвкушая милую и трогательную церемонию, после которой наконец-то с полным правом назовёт девушку своей. Как расскажет жене то, чему не придавал особенного значения, поскольку не чувствовал себянастоящим, целым.Это отец бесился из-за невозможности дозваться вторую ипостась, а Бретт всегда считал себя просто человеком, его отсутствие драконьей сущности не тяготило. Но метку… Он хотел, чтобы его Кэти носила этот тонкий замысловатый узор, и собирался вывести его в первую настоящую брачную ночь. Вот когда страшно пожалел, что решил преподнести новость о себе-драконе сюрпризом, что не нанёс на нежную кожу старинный узор раньше: метка теперь позволила бы протянуть к Кэти уверенную прочную нить. Старший Сорейн, ни разу не поднимавшийся в небо, не извергавший из хищной пасти пламя, страдал, отзывался о себе как об ущербном, а Бретт… Или комплексы отца всё-таки незаметно проросли и в него?

В тот день, выйдя от Кэти, Бретт немного прошёлся по утопающей в зелени и цветах улочке, но извозчика нанять не успел: возле башмачной мастерской ему встретились Ивлар и ещё один приятель, Ливс. Парни понимающе ухмыльнулись, сообразив, откуда шёл Бретт, отпустили пару беззлобных шуточек, и Ивлар предложил завалиться в какое-нибудь приличное заведение. Бретт расставался с холостяцкой беззаботной жизнью, это расставание следовало хорошенько отметить – что-то такое говорил друг. Бретт в конце концов уступил уговорам, и они направились в какой-то новый, недавно обнаруженный Ивларом ресторанчик, и по дороге прихватили третьего, Дина. А потом…

Бретт вспомнил отдельный кабинет, в который их маленькую весёлую компанию проводили. Вовсе не третьесортный трактир, а вполне достойное заведение. Лорд Сорейн, разумеется, никогда не снизошёл бы до такого, но Бретт излишним снобизмом не страдал. Друзья сделали заказ, много болтали, обо всём и ни о чём, поддерживали даже, зная, как нехорошо отнеслись родители Бретта к его женитьбе. Те слова ободрения оказались очень кстати, помогали меньше нервничать из-за того, что они с Кейт проведут ночь порознь. А потом что?..

Бретт не помнил ни окончания встречи, ни того, как добрался домой. Темнота – и то отвратительное пробуждение в собственной спальне. Разве что… Он не мог поклясться в том со всей уверенностью, но кажется, в ресторане был ещё один человек, только лица его, как ни силился, Бретт не мог вспомнить. Но вдруг сможет Ивлар?

Бретт сжал челюсти, готовясь к ещё одной беседе с другом.