Я тебя ищу. Книга 1

1. Такое длинное имя

– Как же не хочется от тебя уходить!

Мужская рука с длинными аристократическими пальцами очертила контуры девичьего плеча. Кейт поймала светящийся нежностью взгляд и улыбнулась в ответ.

– Не уходи, – поддразнила она и сладко потянулась.

И не без тайного удовольствия отметила, как дёрнулся мужской кадык.

Ясный день заглядывал в окна, прикрытые занавесками с оборочками; неплохо было бы наконец выбраться из постели и устроить поздний завтрак на двоих. Хотя бы чаю выпить.

– Бретт! – охнула девушка, в следующий миг оказавшись прижатой крепким мужским телом к сбившимся простыням.

Тонкая преграда в виде лёгкого цветастого покрывала при этом куда-то испарилась. На мужском лице появилась коварная и крайне предвкушающая улыбка, следом мягко очерченные губы коснулись маленькой родинки на девичьей ключице. Кейт невольно потянулась рукой к густой взлохмаченной шевелюре, запустила в жёсткие пряди тонкие пальцы. Услышала тихий, но отчётливый довольный рык. Чаепитие определённо откладывалось ещё на полчасика-час.

– Бретт, господин Крейтон должен зайти, – сбивчиво выдохнула она, надеясь достучаться до сознания первого. – А он, как ты знаешь, любит решать дела в первой половине дня. Вопрос оплаты следующего месяца… ох.

– … Закрыт. Я уже всё уладил с этим душевнейшим стариканом. Завтра – последний день аренды, больше это жильё нам не понадобится, – нараспев проговорил Бретт.

Ещё раз поцеловав родинку на ключице, стройную шею и маленький упрямый подбородок, Бретт принял сидячее положение и ещё сильнее растрепал непослушные волосы.

– Когда ты успел всё уладить? – Кейт, в свою очередь, живо перевернулась на живот, оперлась на локти и убрала с раскрасневшегося лица упавшие лёгкие прядки.

– Утром, ты ещё спала. Я бы продлил аренду ещё на несколько дней, но Крейтон уже нашёл новых жильцов, они въедут послезавтра. Так что мы с тобой на оставшиеся до отплытия дни переселимся сами… Жаль расставаться с этим флигелем. Жил бы здесь и жил!

Кейт недоверчиво улыбнулась.

– А как только наш домовладелец удалился, получив оставшуюся часть оплаты, я и принялся тебя будить, – закончил Бретт, вновь потянувшись пальцами к её плечу, щекотно вычертил на коже какой-то символ.

Девушка тихонько фыркнула.

Флигель им действительно достался чудесный. Бретт искал квартиру, желательно расположенную как можно ближе к Карризиуму, университету, где училась Кейти, а нашёл двухэтажный небольшой дом вверх по улице Лучников. Заросли акаций прятали постройку в тени, пропуская в окна единственной комнаты не каждый из солнечных лучей, но пару жильё полностью устраивало. В доме проживал овдовевший много лет назад хозяин, а флигель сдавал. Бретт использовал всё своё обаяние и красноречие, чтобы уболтать старика: тот не очень-то жаловал студентов, однако своими жильцами остался доволен. Жильцами Кейт с Бреттом, правда, пробыли совсем недолго, всего-то два месяца. Но вот этот растрёпанный, с рассеянной улыбкой молодой мужчина был прав: эти два месяца были прекрасны, девушка о них не жалела.

– А завтра тебе придётся просыпаться самой. И я ужасно переживаю, что ты проспишь и опоздаешь. Или ещё что-нибудь.

– Ни за что, – заверила Кейт.

Завтра. Уже завтра. Она длинно вздохнула. Их ждёт самый лучший день. Очень непростой, но Кейт точно сделает всё возможное и даже больше, чтобы он с самого рассвета начался лучшим и оставался таковым до самого заката. И дальше. Они выдержали. Справились, не отступили. Особенно Бретт. Кейт была более чем уверена, что дома, куда он в последний месяц старался заглядывать как можно реже, ему не раз и не два пытались вправить мозги. От её осторожных расспросов он отмахивался, но охотно соглашался на ласковые объятия. И вся организация их довольно скромного, по меркам его круга, торжества лежала тоже на его плечах. Чета Сорейн в этом участия не принимала.

Не препятствовали – и хорошо.

– Совсем не такую свадьбу я тебе должен, Кэти, – вздохнул Бретт.

– Мне другой не нужно, – снова напомнила девушка.

Именно для того, чтобы суета и шумиха не поднялись раньше времени, Бретт и занимался всем сам. После выбора даты он нашёл храм и служителя, согласного обвязать их руки ритуальной белой лентой, а потом пришлось неоднократно и терпеливо развеивать сомнения и неуверенность невесты, появившиеся после знакомства с его родителями. То, что Бреттмар Сорейн принадлежит какому-то знатному роду, девушка знала почти с самого начала. Но насколько высокородный мужчина предложил стать её женихом, Кейт увидела лишь там, в роскошном загородном поместье, где её встретили с чопорной вежливостью, мгновенно отметив все несовершенства, имеющиеся в ней. По мнению Бретта, Кейт сильно преувеличивала: он не находил в ней ни одного изъяна. По ощущениям и поведению самой Кейт, она резко обзавелась неуклюжестью, дурацкими квакающими нотками в обычно мягком уверенном голосе и желанием не поднимать головы от сверкающего мраморного пола. С голосом и прочим она справилась, высидела бесконечный ужин в компании двух ледяных статуй, одного оживлённо болтающего жениха, державшего её за руку, и толпы молчаливых вышколенных слуг, а на обратном пути принялась убеждать Бретта, что их решение пройти брачную церемонию было поспешным. Она ему не пара, это с особой очевидностью бросилось в глаза там, среди вопиюще неприличной роскоши. Только в том доме, одном из нескольких, которым владели лорды Сорейны, глаза начинали слезиться от обилия золотого декора. Бретт смотрел на лепнину и позолоту равнодушно, но смотрелся среди того великолепия более чем уместно. Как и великолепные лорд и леди Сорейн. Лорд!.. А Бретт ей ни словом!..

Бретт отметал все её сомнения, на каждое возражение находил аргумент.

– Мы не в тёмные времена живём, – мягко напоминал он сжавшейся в комочек невесте. – Никто не заставит меня отказаться от тебя. Никакая другая, по чьему бы то ни было мнению, подходящая мне по каким-то там признакам и родословной женщина, мне не нужна. Я выбрал тебя. Слышишь? Кэти, всё будет замечательно.

– Но… – слабо протестовала Кейт, а своевольный жених на руках заносил её в их маленький скромный флигель.

– Никаких но.

И улыбался так, что у неё таяло сердце.

В загородное поместье Кейт больше не ездила. О том, что единственный сын и наследник лорда Сорейна сделал неправильный выбор, крайне огорчивший обоих родителей, девушка, в чьих жилах не нашлось ни капли благородной крови, в лицо не услышала ни слова.

Бретт же докладывал, как продвигается подготовка к свадьбе. Договорился с храмовым служителем о церемонии, нашёл приличный ресторан. Свадебное меню он невесте показывал, предлагая поучаствовать лишь в выборе блюд. Толпы гостей не планировалось: у Кейт из родни остался лишь брат, живший очень далеко. Девушка отправила ему приглашение, которое он вежливо, но непреклонно отклонил: расстояние он назвал серьёзным препятствием, чтобы лично передать новобрачной пожелания любви и семейного счастья. Кейт не нашла в себе ни отголоска обиды: не может так не может. По их редкому общению у девушки сложилось впечатление, что брат человек сложный, хотя и не отказывался от существования младшей сестры. Здесь, в Костоне, у Кейт были только подруги да однокурсники. Со стороны жениха тоже ожидались друзья: в том, что церемонию своим присутствием почтят родители жениха, сомневался даже он сам, хотя пригласить, разумеется, пригласил. Сомневался и в том, что после свадьбы молодую леди Сорейн радушно примут в доме мужа. Кейт не задавала этого вопроса напрямую, но Бретт сообщил, что снял комнаты в одной из лучших гостиниц.

– Мне плевать на то, как в наших кругах принято, – с оттенком недовольства сказал он. – Для меня главное, чтобы тебе было хорошо и комфортно. Кэти, нам в Костоне осталось жить всего ничего. Каких-то полторы недели, и мы уедем. Правда, нас ждёт снова казённое жильё, но, ручаюсь, оно будет по высшему разряду, как полагается. Я… Прости меня. Я очень хочу, чтобы наши первые семейные дни остались в твоей памяти как самое лучшее время.

Кейт успокаивала, что так оно и будет. В те золотые комнаты поместья Сорейнов ей не хочется ни капельки. Гостеприимством лорда и леди можно морозить пруд в городском парке. И казённая квартира в далёком Герстине, куда будущий блестящий дипломат лорд Бреттмар Сорейн с супругой отправятся буквально через десять дней, Кейт уверена, будет замечательной, удобной и красивой. Девушка не имела ничего против Герстина, даже наоборот. Стажировка полагалась каждому выпускнику правовой академии, или, как называли её между собой, ЛАМПы: Лирдарийской академии международного права. В том, что назначение в Герстин, небольшое южное государство на скалистом побережье, выхлопотал для своего единственного отпрыска влиятельный лорд Сорейн, Кейт не сомневалась. Но она поехала бы за Бреттом хоть в самую дальнюю провинцию родной Лирдарии. Герстин лучше. Дальше. Как говорил Бретт, как минимум год у отца с матерью есть, чтобы принять его женитьбу и его Кэти, пока он в качестве помощника посла стажируется у самого лорда де Глойса. При этом имени Бретт неуловимо темнел лицом, ни пояснять что-либо отказывался, снова и снова заверял, что всё хорошо.

И переводил тему на скорую свадьбу.

Наряд для бракосочетания тоже подарил он, хотя сам его не видел, выбирала Кейт. Платье, такое красивое, что она едва не расплакалась прямо в салоне, бережно убрали в непроницаемый, обработанный магией кофр, а дома девушка повесила его на дверцу единственного в комнате шкафа. Глядя на который, снова подумала об огромной спальне Бретта, которую он ей в тот единственный визит всё-таки показал. И пообещал, что однажды у Кейт будет ничуть не хуже. В одной только гардеробной, примыкавшей к той комнате, можно было устраивать чаепитие с подругами. Кейт независимо поводила плечами и пыталась представить себя в подобном огромном зале, с мебелью в дворцовом стиле и зеркалами в позолоченных рамах. Выходило не очень.

– Я не привыкла к большим домам и огромным спальням, – смущаясь, сообщила она однажды жениху.

– Ничего, мы это исправим, – улыбался в ответ он. – Возможно, на это потребуется больше времени, чем я поначалу думал. Но мы всё решим.

Бретт даже вкрадчивым, ласковым голосом умел говорить – уверенно.

Он много о чём говорил с ней, о многом рассказывал, делился планами, но так, чтобы и Кейт не оставалась в стороне, а всегда была даже не частью, а центром этих планов. Стажировка в Герстине, правда, намечалась у него ещё до знакомства с Кейт, но, когда он говорил о фиолетовых скалах, апельсиновых рощах и белых навесных террасах, девушке остро хотелось туда самой. И они оба были уверены: и Кейт найдётся там занятие по душе, обязательно. В том, что его Кэти свою дорогу выбрала правильно, не сомневался.

У девушки преобладающей была магия жизни, яркая, ровная. Маги с таким даром всегда находили себя и ценились исключительно высоко. Бреттмар же пять лет назад уступил напору и увещеваниям отца и перевёлся в ЛАМПу, хотя посольскую службу своим призванием не считал. Ему во владение достались стихии, которыми он чуть ли не с пелёнок управлял филигранно, особенно огнём. Он показывал ей несколько трюков, и обоих приятно удивило, что его пламя не причиняет ей вреда. Впрочем, не только оно, но танцующие на мужских ладонях рыжие жаркие языки спокойно перебирались в нежные руки Кейт, не обжигая. Бретт улыбался и подчёркивал, что даже такая мелочь показывает правильность его выбора спутницы жизни.

Имея такой дар, семнадцатилетним юношей маг-стихийник поступил на факультет боевой магии. Всё же ряду тонкостей учили только там, независимо от того, что Бретта уже давно отлично слушались и вода, и земля, и остальные силы. Уж как лорд Сорейн терпел упрямство и своеволие сына целых два года, почему не лез со своими претензиями раньше, Кейт не знала, но спустя два года подающий надежды будущий боевой маг из столичного учебного заведения ушёл подавать надежды в академию права, расположенную здесь же, в Костоне. Бретт почти не говорил об этом: малейший намёк заставлял его челюсти каменеть, а взгляд делался жёстким, чужим. Полгода назад, вскоре после знакомства, аристократичный пятикурсник, без пяти минут выпускник, выдал девушке задумчивым тоном, что она – единственная причина, по которой он не жалеет о своём переводе сюда. И только на том единственном ужине с четой Сорейн Кейт увидела, что тёплых и доверительных отношений между отцом и сыном нет.

Дипломатия его не привлекала, но в его зачётной книжке стояли только высокие оценки. Южный Герстин и стажировка тоже являлись уступкой отцу. Последней. Кейт верила уверенному голосу жениха и жёсткой складке губ, но предлагала осмотреться, взвесить как следует все условия. Может, Бретту ещё и понравится посольская служба, втянется…

Кейт снова подумала о чашке чая. Горячего, ароматного. За целое утро будущие молодожёны до чая так и не добрались, а утро-то сбежало от них уже давно.

– Я никогда не хотела пышное торжество на триста гостей, – девушка смешно округлила глаза. – Я бы в обморок упала от такого количества аристократов и опозорила бы тебя уже в первую минуту.

– Сомневаюсь, – Бретт наклонился к невесте и оставил на её лице очередной поцелуй. – И матушка позвала бы не триста человек. Семьсот самое малое. И это только ближний круг. Скажи мне вот что, моя дорогая почти жена: мы обязательно должны придерживаться этого дурацкого обычая и ночь перед церемонией провести порознь? После двух месяцев почти семейной жизни?

– Это обычай, а не закон. Бретт… всего разочек. Мы и так всё делаем наперекор твоим родителям.

Вид у него в эту минуту был до крайности несчастный. Кейт сменила позу, отвоевала цветастое покрывало и набросила его на плечи, вызвав тем самым разочарованный вздох жениха. А сама не удержалась, разглядывала его неотрывно, будто впервые так близко видела. Его нагота уже не смущала: Бретт Сорейн, то есть лорд, был родной до последней чёрточки. В глазах Кейт – само совершенство. Высокий, сильный, с непередаваемой грацией хищника, бесшумной поступью, но правильные черты его лица имели определённую мягкость. Его кожа в это время года уже приобрела заметный золотистый загар, в тёмно-русых вьющихся волосах появились солнечные блики, густые ресницы придавали взгляду мечтательную задумчивость и прятали в тени серебряные искры, что время от времени загорались в глазах цвета ночного неба. На боку у Бретта имелись неровные шрамы, оставленные на память в годы учёбы в столице одним из однокурсников. «Демоновы царапины на нас плохо заживают», – пояснил он небрежно, едва касаясь выпуклого росчерка пальцами музыканта или живописца, но никак не боевика.

Жених снова тоскливо вздохнул, изловчился и притянул Кейт в свои объятия, избавившись заодно от укутывавшего фигурку девушки покрывала. Прижал к голой груди и уткнулся носом в макушку.

– А я бы этот обычай нарушил не моргнув глазом.

– Мы и так нарушили всё, что можно, – неловко кашлянула Кейт. – К тому же ты обещал леди Сорейн сегодня появиться дома…

– Ладно. Один раз, – проворчал Бретт. Ладонями проскользил от локтей девушки до изящных запястий, кончиками пальцев коснулся подаренного на помолвку кольца. – Матери я действительно дал опрометчивое обещание. Предвкушаю сложный вечер.

– Держись, – ободряюще улыбнулась Кейт, запрокидывая лицо. – Я тебя люблю.

Ей в ответ досталась широченная счастливая улыбка.

– Завтра всё будет иначе, – пообещал Бретт.

Кейт спрятала вздох. В их планах и длинных, заполночь, разговорах, всё казалось простым. Золотой диплом лучшей выпускницы Карризиума у девушки уже был на руках. Бретт свой должен получить через три дня. Вероятнее всего, что, если не в храме, то в ЛАМПе им придётся столкнуться на торжественном вручении с четой Сорейнов; Кейтрисс Сорейн постарается выглядеть и вести себя со спокойным достоинством. Она – будущая супруга без пяти минут посла, она не подведёт. Но и это немногим позже.

– Определённо будет, – поникла девушка. И вывалила на жениха всю неуверенность, что почти месяц прятала от его внимательных глаз. – Мне иногда кажется, что мы с тобой ужасающе не правы, поступая так, как мы собираемся поступить.

Бретт завозился, заглянул ей в лицо; в мягком контуре его губ проступило недовольство. Самым краешком и так быстро, что, наверное, показалось.

– Поверь, я бы хотел иначе, – возразил он, разглядывая теперь уже длинную золотисто-русую прядь, уложенную на его ладонь. – Но пока что ни с батюшкой, ни с матушкой моя тонкая дипломатия не работает. Значит, возьмём измором. То есть дадим им время. Всё наладится, моя хорошая. Самое позднее – с первым внуком матушка оттает, я в этом уверен.

Кейт приложила ладони к заалевшим щекам. Не то чтобы она совсем не думала, не представляла их с Бреттом сына или дочь, но сейчас ещё рано! Почти что муж тоже это понимал, но подтрунивать над ней ему это ничуть не мешало.

– Но имена можешь уже потихоньку начинать подбирать. Их понадобится не меньше четырёх, – со смешком заявил жених и ловко уклонился от девичьей ладони, попытавшейся шлёпнуть его по голому плечу.

– Зачем столько? – удивилась Кейт. – Вынести на согласование сначала тебе, а после твоим родителям?

– Традиция, уходящая вглубь веков, – посмеиваясь, ответил Бретт. – Я ношу три имени сразу, значит, детям придётся давать на одно больше. – При виде недоумения, отразившегося на невестином лице, он захохотал громче. – Не бери пока в голову, Кэти! Всё объясню позже, опять же, когда придёт время.

– Когда позже? После свадьбы? – не сдавалась Кейт. – Три имени! Куда тебе столько!

– Для солидности, разумеется! Заучивать прямо сейчас не на… Хотя… Мы же завтра женимся! Как раз сейчас и нужно. Так. – Бретт развернул девушку к себе лицом, скрестил ноги и приосанился: – Позвольте представиться, драгоценная невеста: Аллан Бреттмар Вандер Сорейн. Не перепутай, это не четыре разных человека, а всего лишь я. Завтра утром в храме тебе предложат сказать только одно «да». Справишься?

Кейт моргнула. Зачем-то покосилась на обережный браслет, изготовленный собственноручно для жениха, у которого оказалось такое длинное имя.

– Не зна-аю, – с нарочитым сомнением протянула она, переводя взгляд на смеющиеся тёмно-синие глаза, в которых снова заискрились серебряные искры. – Запиши мне на бумажке, чтобы не забыть. Обязуюсь старательно учить всю ночь.

Время расставания, последнего в их жизни, приближалось. Бретт-с-трудным-именем неохотно вылез из постели и ещё более неохотно и медленно оделся. Кейт смотрела, как он скользит взглядом по комнате, будто запоминая каждую мелочь, каждую деталь их общей жизни. Чаю они наконец-то выпили, а к чаю нашёлся и подсохший хлеб; Бретт подержал слегка зачерствевшие куски прямо в ладонях, пока тепло не вернуло тесту мягкость. У неё такой фокус не выходил: подсушивала ломти до состояния гренок. Кейт выложила остатки холодного мяса и немного сыра, хмыкнула про себя, что хозяйка из неё выйдет так себе. И важно ли это лорду Сорейну-младшему?

А он то и дело лез с поцелуями, будто не было долгого-долгого утра.

– Не хочу уходить, – в десятый, кажется, раз пожаловался Бретт. – А ты чем займёшься вечером?

– Ещё не решила, – пожала плечами Кейт. – Почитаю, скорее всего. Или позову господина Крейтона на пирог: надо извести остатки муки и груш. Я-то собиралась печь его для тебя, но ты слишком долго не давал мне добраться до кухни... Вещи уложены, проверить всё ещё раз не займёт много времени, так что…

– Не надо никакого Крейтона! – испугался Бретт и даже руками замахал. – Кто же в последний свободный вечер проводит время со стариками, будь они трижды воспитаны и милы, как наш! Отправь записку подругам, Кэти. Вы же хотели собраться вместе, отметить, так сказать, прощание со свободой.

– Я подумаю, – пообещала девушка. – А ты?

– А я буду ждать тебя завтра в девять утра у алтарной арки. Несчастный и невыспавшийся, в криво повязанном платке, я буду стоять там и изо всех сил надеяться, что ты не передумаешь и появишься, невыносимо прекрасная в своём подвенечном платье, которого я так и не видел. – Заметив недоумение невесты, Бретт поспешил развеять некоторый пафос первых слов: – Кэти, всё, как договорились: я возьму дома экипаж и в четверть девятого буду здесь. Я помню, что невесту в храм должен сопровождать отец или близкий родственник, но мы с тобой и этот обычай обходим.

Кейт развела руками и бросила грустный взгляд на кофр с платьем. Ни мама, ни папа до счастливого дня не дожили, брат не приехал, значит, по узкому длинному проходу её поведёт кто-то из немногочисленных гостей. Да и Бретт – лучшая компания, другой и желать нельзя.

На Костон опускался ранний вечер, а Бретт всё медлил уходить. И возле дверей, стоя в тесной небольшой прихожей, он снова и снова целовал невесту, не в силах оторваться. И за порогом тоже, отступив в тень благоухающих акаций. Кейт и сама не хотела расцеплять рук, так удобно уложенных на его пояс.

– До завтра, Аллан Бреттмар Вандер, – наконец сделала первый шаг она и мягко подтолкнула жениха к выходу. – Видишь, я уже выучила.

Только, несмотря на нелюбовь к долгим прощаниям, девушка долго-долго смотрела ему вслед, пока широкая спина не скрылась за поворотом.