Я и мой кот

Праздник Ухода

Нахал мягко мурлыкал у меня под боком, а настроение как было плохим, так таковым и оставалось. Появление Колдуна удивило меня, но никак не изменило настроения. Мужчина подошел к кровати и сказал:

— У меня появилось срочное дело. Планы меняются. Надо отдать визит вежливости. Ты будешь меня сопровождать. Сегодня ночью нас ждут на Празднике Ухода.

Приподняла голову с подушки, взглядом задавая вопрос.

— Этот праздник позабыли. Память потомков недолговечна. Но есть те, кто помнит его. Когда-нибудь и ты поймешь, зачем нам обязательно там быть. Пока же просто наденешь то, что скажу. Будь готова сразу после захода солнца. В это время наш выход, — обычно непроницаемый Колдун выглядел немного взволнованным, чем бесконечно удивил меня.

Вот уж не думала, что этот человек способен испытывать подобные эмоции. Встала с кровати, изумляясь столь внезапному прибытию и убытию Колдуна, изменениям в планах и его непонятному поведению. Загадка о причине его волнения даже вытеснила горечь от осознания того, что заперта в этих стенах без возможности выйти, без разрешения хозяина.

“Что скажу” — представляло собой скромное на первый взгляд платье, появившееся передо мной прямо в воздухе. Вот только ткань, мягкая, гладкая, приятная коже да ярко-голубой цвет, выдавали реальную стоимость одежды. Элумейский анит[1], дорогая и редкая ткань, даже представить не могу такой горы денег, которую пришлось выложить за этот наряд. Было страшно не то что надеть это на себя, просто прикоснуться. Но и коснулась, и надела. Туфли из такого же анита, что и платье, ярко-сияющее звёздное ожерелье… Не хватало только причёски. Вспомнилась жизнь в отцовском доме, там нашлись бы служанки, которые бы и причесали, как следует, и помогли с облачением.

Любимая мной коса, столь удобная в скитаниях, к такому наряду не подойдёт. Распустить волосы? Или попытаться как-то собрать? Мои сомнения разрешил Колдун, снова появившись в моей комнате. Сейчас он выглядел несколько иначе, чем я привыкла его видеть. Если ранее в одежде он предпочитал тёплые тона, теперь же выбрал холодный, голубой цвет. Даже догадываюсь зачем, чтобы наша одежда смотрелась единым ансамблем. Холодок пробежал по спине, мне не понравился этот факт.

Длинный голубой дэеит[2], со стоячим воротником, с разрезами по бокам, голубые штаны, проглядывающие сквозь них и чёрные сапоги. Лоб пересекал состоящий из звезд тонкий обруч. Содрогнулась, встретившись с неподвижным взглядом Колдуна, такое ощущение, будто глядит и не видит — словно тяжёлая плита легла на плечи вместе с этим взором.

— Не готова ещё? — задал вопрос спокойно.

Недавнее его волнение закончилось, теперь он выглядел непроницаемым, как и всегда. Мужчина обошёл меня по кругу, так же глядя и не видя. Потом одобрительно сказал:

— Хорошо. Волосы распусти и заколи по бокам этим, — протянул мне руку раскрытой ладонью кверху, на ней лежали две булавки, усыпанные звёздами, сродни тем, что украшали мою обнажённую шею и его лоб.

Последовала совету, чувствуя себя не в своей тарелке от его молчаливого присутствия. Завершив все манипуляции с прической, опустила руки и замерла, ожидая указаний.

— Смотри, — прошептал Колдун, и передо мной появилось зеркало в полный рост.

Могла теперь оценить результат своих и его усилий. Дыхание спёрло в груди, настолько непривычным был облик девушки, отражавшейся в стекле. Длинные, светлые волосы струились тяжелым, блестящим потоком до талии. Звёздочки в них и на груди горели ярче самых дорогих камней. Цвет ткани подчеркивал голубую прозрачность глаз. Прямое, длинное платье, открывало шею, руки и верх груди, от талии оно падало свободными складками, играло и двигалось в такт моим движениям, подчеркивая всё, чем одарила меня природа. Раньше как-то и не обращала внимания, что дары её были столь щедрыми. Подняла взгляд на мужчину, который тоже отражался в зеркале и стоял за моей спиной, о чём-то глубоко задумавшись.

— У многих в этот день кусок встанет поперёк горла, — тонкая, недобрая улыбка змеилась по губам Колдуна. — Не отходи от меня ни на шаг. Это может быть опасно для тебя.

Испуганно распахнула глаза. Куда мы идём? И зачем мы тогда туда идём, если это так опасно? Впрочем, сама согласилась на всё, когда договаривалась с волшебником о люпаме, теперь самой и расхлебывать. Как когда-то сама решилась спасти жизнь друга ценой потери имени, рода и чести и расхлебывала самостоятельно, так и здесь так же. Возможно, мне жилось бы легче, не поступай я так принципиально. Но по-другому никогда не смогу. Иначе это буду уже не я.

— Идем, — сдержанно сказал мужчина и подал мне руку в лучших традициях старинных аристократических домов. — Пора.

Оперлась на неё, мелко подрагивая от дурных предчувствий и беспокойства.

— Не волнуйся, я рядом, — мягко прошептал мне на ухо мужчина, опаляя тёплым дыханием. — Помни, тебе просто нужно никуда не отходить и я смогу защитить тебя. Верь мне.

С трудом удержалась от того, чтобы не отшатнуться от него, такое странное волнение охватило меня, когда почувствовала легкий поцелуй в плечо. Стоило ли гадать о том, что нужно от меня Колдуну? Всё так просто разгадывалось. По мнению моей родни чести у меня давно нет, значит и терять нечего. Только князь сильно огорчится такому развитию событий. Больше некому в подлунном мире переживать за меня. Постаралась отогнать мысли о князе Ливенийском подальше. С ним придется разбираться через год. Содрогнулась, представив все возможные упрёки и ревность, узнай он обо всём, что сейчас происходит. Лучше об этом не думать вовсе.

Шагнула следом за Колдуном, стараясь унять волнение и держать себя в руках, а так же не выказывать любопытства и шока, которые проснулись, как только мы оказались в роскошном зале, убранном белыми цветами. По прозрачным стенам струилась сплошной, искажающей реальность завесой, вода. Яркие огоньки летали за этими стенами, играя разноцветными бликами в прозрачном потоке. Легкие цветочные гирлянды парили в воздухе там и тут, мелкие, золотые звёздочки срывались неба, которое заменяло потолок и падали на, покрытый живыми, постоянно двигающимися, узорами, пол. Площадь, которую занимал этот зал, оценить не получалось. Слишком большим было пространство, чем-то напоминая визуальную безграничность тёмного зала в башне Колдуна.

— Ты пришёл? — хрустальный голос незнакомки разнёсся по заполненному гостями залу.

Юная, белокурая девушка появилась прямо перед нами, сузившимися глазами наблюдая за Колдуном и совершенно не замечая меня.

— Это случилось, — многозначительно произнёс мужчина, и улыбка превосходства скользнула по его тонким губам. Он склонился к уху девушки, продолжая поддерживать меня под локоть, и тихо сказал. — Теперь у меня развязаны руки.

Девушка не ответила ничего, только холодным взглядом скользнула по мне и побледнела. Глаза её полыхнули ненавистью и страхом, но она быстро справилась с эмоциями. Процедила сквозь зубы, сохраняя при этом внешнюю невозмутимость:

— Ты незваный гость на этом празднике.

— Правда? — делано изумился Колдун. — Не моё ли изгнание вы празднуете? Как же сильно вы боялись меня, если даже праздник придумали! Не находишь это несколько парадоксальным? Тот, в чью честь учреждён праздник, не зван на него. Или вы снова меня боитесь? — понизил он голос до интимного шепота, а после завершил речь громко, так, что его услышали все окружающие. — Не зря боитесь! Я вернулся, дорогие мои друзья!

Девушка содрогнулась, её лицо исказила испуганная улыбка:

— Ты безумец! Всегда им был! — эмоционально и с чувством выплюнула она.

— Ты когда-то придумала план, моя дорогая, — мягко сказал Колдун. — И воплотила его в жизнь. Видишь, какая хорошая у меня память? Я помню всё. И твою роль, и роль твоего брата, и ту плату, которую вы с меня взяли. Может ли безумец так ясно и точно всё помнить? Ответь, дорогая. Я жду.

— Может, — без тени улыбки ответила девушка и прекратила разговор, сказав холодно. — Вы гости на моём празднике. Развлекайтесь.

— Тебе просто нечего сказать мне, — тихо прошептал Колдун, довольно улыбаясь тому, что девушка исчезла. Потом повернулся ко мне и добавил. — Гадюшник зашевелился. Мы побудем ещё немного, потом уйдем.

Если бы я могла говорить, задала бы кучу вопросов. Сейчас же только кусала губы и чувствовала себя диковинной зверушкой, которую выставили напоказ на деревенской ярмарке. В меня только что пальцем не тыкали. А как сверлили взглядами и тихо перешёптывались! С меня снимали взорами мерку женщины, а мужчины откровенно пялились, словно мысленно раздевая. Мерзкое ощущение.

Колдун подал мне бокал, возникший в его руке из ниоткуда, с прозрачной как слеза жидкостью. Недоверчиво принюхалась — пахло улаймой, нежным вином.

— Пей, не отравлено, — тихо сказал Колдун, склонившись ко мне и снова опаляя дыханием мои щёки. — А от других напитки не принимай. И не обращай внимания на гостей. Большая часть из них иллюзии, которые развеются к утру. Хозяева праздника любят потешить своё самолюбие таким глупым образом. На Праздник Ухода уже давно как приходят единицы смертных. Память людская коротка. Никто почитай уже и не помнит, как всё началось и закончилось. Тем лучше для меня, — он усмехнулся. — И для тебя.

Что он всем этим хочет сказать? Что хочет доказать? И кому доказать? Столько вопросов и кругом голова от всего происходящего. Хочется сбежать и оказаться подальше от Колдуна и связанных с ним загадок. Но нет у меня такой возможности. Отсюда без его помощи я не уйду, не увидела в зале ни одной двери. А из Башни не выйду без его разрешения. Все пути к отступлению замыкаются на одном человеке, который явно не намерен меня освобождать от данного слова.

Вернулись в Башню довольно быстро, никто нас на Празднике не держал и не уговаривал остаться. Незваные гости — мы были, по-видимому, как бельмо на глазу у хозяев. Но спать меня не отправили, перенесли в зал, который мне не попадался ещё. Медленная тягучая музыка мягко окутала нас с Колдуном заставляя забыть о не тёплом приеме.

— Потанцуем, — не спросил, а поставил в известность мужчина.

Подчинилась его требованию и не пожалела. Двигался Колдун легко, подстраиваться под его движения было просто, будто мы всю жизнь вот так танцевали вместе. Скользить по натертому зеркальному полу одно удовольствие. Быстро из головы выветрились все посторонние мысли. Только упоение от танца и умелого партнера. Каким же далеким прошлым сейчас казалось время, когда нас, дочерей майстера Люидера эр Риоли обучали танцевать. Мне так и не удалось показать мастерство в них на приёмах-смотринах, которые устраивали соседи. Сейчас всё забытое легко всплыло в памяти и помогло не ударить в грязь лицом. Кружили по залу мы долго, забыв обо всём на свете. Лицо Колдуна казалось как никогда задумчивым, а улыбка, появлявшаяся время от времени на губах, тёплой. Но мужчина смотрел весь танец поверх моей головы и явно думал не о партнёрше, выполняя движения заученно и ровно.

Когда Колдун отпустил запыхавшуюся меня, голова немного кружилась, а мысли гуляли неизвестно где, совсем не там, где мне хотелось бы. Поцелуй в губы стал абсолютной неожиданностью для дезориентированной меня. В нём не было мягкости или романтичности — это был поцелуй-требование, поцелуй подчинения, подавления воли. Иначе его трудно было назвать. Протестуя, уперлась руками в грудь мужчины. Если думает, что раз нема, то не смогу дать отпор, то глубоко ошибается. Оттолкнула Колдуна и гордо вздёрнула подбородок, давая понять, что не позволю с собой так обращаться.

— Восхитительно, — безразличием отреагировал на мою демонстрацию воли мужчина. — В тебе есть способность к сопротивлению. Это будет забавно, — и испарился в неизвестном направлении.

И как мне отсюда выбираться? Это что, наказание за то, что не растаяла? Какой милый хозяин дома, ничем не лучше хозяев праздника, на котором мы сегодня были. Может быть они родственники? Как же прожить этот год, не поддаваясь ухаживаниям этого странного мужчины? С его могуществом, он легко может применить какое-нибудь волшебство, и опомниться не успею, как буду смотреть преданно в глаза этому человеку и ждать любого приказа, как награды.

Надо мной сжалились, проводница-бабочка запорхала у моего носа. Направилась вслед за ней, давая себе слово больше не быть безгласной свидетельницей всех выходок Колдуна. Табличку буду всё время носить с собой и мел тоже. У меня накопилось очень много вопросов к хозяину Башни. Вот и задам их за завтраком.

Уснула с трудом, столько мыслей и предчувствий бередили душу. Вспоминался Колдун, торжество на его лице, когда он перенёс нас в зал с прозрачными стенами. Чему он так радовался? Чему улыбался, когда мы танцевали в похожем зале в его Башне? Зачем ему понадобилась я для всего этого маскарада? Неужели не мог найти кого-нибудь более подходящего на роль временной любовницы? И где опять бродит Нахал? Неужели бросит свою хозяйку здесь одну? Его ведь ничто не держит, может входить и выходить когда пожелает.

Одна странность, над которой я пока не успела ни разу задуматься. Меня не тянуло уйти. Если ранее мне тяжело было оставаться на месте, всё время хотелось уйти туда, где во мне нуждаются, сейчас эту особенность как отрезало. Виноват Колдун? Вероятность этого очень велика.

Утром меня разбудила алая бабочка. Она садилась мне то на веко, то на нос, то на щёку, то на лоб, перебирала лапками и щекотала крыльями до тех пор, пока я не поднялась с постели. Не выспалась, и настроение было соответствующее. Проводница нетерпеливо трепетала крылышками, ожидая меня, и словно поторапливала своими метаниями по комнате — от двери ко мне и обратно. Хмуро умылась, стараясь не обращать внимания на мельтешение насекомого.

Праздничное платье ещё ночью убрала в шкаф, более не собираясь к нему прикасаться и сейчас, после умывания, оделась в более привычную и скромную одежду. Заплела косу, прихватила табличку и мел с собой и последовала за бабочкой. Колдун ждал меня за столом, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Кивнул мне, приветствуя, но не поднялся со стула.

Прошла на привычное уже место во главе стола и только приготовилась приступить к расспросам Колдуна, забыв о завтраке, как услышала:

— У нас сегодня будут гости. Все вопросы оставь на потом. Сейчас поедим, и я отведу тебя в библиотеку. Прочитаешь то, что я скажу. Это важно. Врагов нужно знать в лицо. Поторопись с едой.

Сердито стукнула табличкой о стол, когда клала её. Такое впечатление, что продалась в рабство, попросив мужчину о люпаме. Знать бы тогда, во что это выльется… Впрочем, всё равно поступила бы так, как поступила.

Кусок не лез в горло из-за того, что настроение окончательно испортилось. Аппетит пропал, а нервирующий, неподвижный Колдун на другом конце стола, не прикоснувшийся ни к одному из появившихся блюд отбивал последний аппетит. Так толком и не поела, когда встала из-за стола, показывая, что готова идти в библиотеку.

Мужчина больше не предлагал мне руку, просто перенес нас в требуемое помещение и уверенно направился к одной из полок. Снял тяжелый фолиант с неё, задумчиво провел пальцем по корешку книги и повернулся ко мне.

— Всё прочитать до прихода гостей ты не успеешь, поэтому ознакомься с краткой информацией в разделах Богиня Майя и Бог Ильяс. И учти, эти сведения отличаются от общепринятых, тех, которые ты привыкла считать правдой, — мужчина перенёс, всё так же находясь на расстоянии от меня, нас в мою комнату. — Приступай сразу же. Времени мало.

Так и хотелось запустить книгой в спину отвернувшегося Колдуна, который для разнообразия вышел в этот раз через дверь. Что происходит с моей обычной сдержанностью? Куда она задевалась? И снова причина в Колдуне?

Внутренне покипела ещё немного и засела за чтение. Пролистала книгу до нужной страницы и остановилась, разглядывая иллюстрации, на которых были изображены Боги. Женщина, с красивым и отрешенным лицом была мне знакома. Её я видела ночью хозяйкой на Празднике. Светловолосая, с прозрачными, серыми холодно-задумчивыми глазами. Здесь она была изображена в ярко-голубом одеянии Ведающей, совсем не напоминавшем вчерашний её великолепный наряд. Вздрогнула, вдруг подумав о том, что цвет моего наряда Колдун выбрал не из-за того, что он оттеняет мои глаза. Это был намек на род моей и хозяйки Праздника деятельности. Эта девушка на картинке выглядела совсем не так, как её изображали в храмах. Потому я её сразу и не признала, там, на приёме.

Нетерпеливо перелистнула страницу, впиваясь глазами в тщательно выписанные знаки. Текст гласил, что Богиня Майя когда-то вовсе не была Богиней, а родилась простой смертной с даром лечить людей. Это умение было столь сильным, что люди выстраивались в очереди на прием к ней. А после и обожествили, начав поклоняться как покровительнице жизни и доброго ведовства. Но, для того, чтобы стать настоящей Богиней, бессмертной и всесильной, ей пришлось пойти на ритуал, описания которого не было в книге. Там только вскользь упоминалось то, что крови, людской, для этого надо было пролить немало.

Содрогнулась, не верилось, что покровительница Ведающих, могла причинить кому-то намеренно зло, чтобы добиться нечеловеческого могущества и власти. Вернулась к тексту, стараясь более не отвлекаться на свои эмоции. Ещё говорилось о том, что впоследствии она, как плату за использованную в ритуале человеческую кровь, стала дарить силу и талант к лечению больных животных и людей, девушкам, становясь их покровительницей. Мол, это было обязательное условие ритуала принятия божественной силы. Скудная и спорная информация, но посмотрим, что там пишут про Ильяса, Бога Плодородия и Ветров.

Не удивилась, когда прочитала, что и он был смертным сводным братом и возлюбленным Богини Майи при жизни, служа ей защитником и опорой. И что он так же, вслед за ней пошел на ритуал, который принёс ему бессмертие. Он должен был, согласно этому ритуалу, дарить плодородие землям тех, кто поклонялся ему. Что с успехом и претворял в жизнь. Ведь в нашем подлунном мире достаточно прилагать минимальные усилия к тому, чтобы сажать и растить что-либо и не забрасывать это дело, и земля всегда даст богатый урожай.

Были там сведения и о других Богах. Мне хотелось прочитать правду о легенде про цветок инатэи, но сделать этого не успела, Колдун появился в моей комнате, забрал книгу и сказал:

— Тебе необходимо переодеться, — и исчез.

Не удивилась тому, что в воздухе после его ухода повисло очередное одеяние. Только теперь это была голубая туника Ведающей, новая и не выгоревшая, как мои. Нахал, скользнувший в дверь, которую умудрился приоткрыть сам, застал меня за разглядыванием знакомой вышивки на подоле и рукавах. Мяукнул и обтёрся о мои ноги, преданно заглядывая в глаза. Чего-то натворил, как пить дать. Вон, какое виноватое выражение на мордочке. И где он питается, если я даже толком не вижу его, не говоря уж о том, чтобы покормить, как следует? Совсем не похудел, проказник, шерсть всё такая же гладкая и лоснящаяся.

Тщательно в этот раз собираться не стала, только переплела косу и осталась в прежнем наряде. Хватит подчиняться всем приказам, необходимо узнать свою меру свободы в принятии решений. Не убьет же Колдун меня за то, что выйду из комнаты в том, в чём решила, а не в том, что предложил он. Если его желание переодеть меня соответственно вчерашнему празднику понятно и объяснимо, то сегодняшняя просьба… не обязательна, по-моему, к исполнению.

Захватила с собой табличку и привычно отправилась следом за бабочкой-проводницей, которая привела меня в знакомый обеденный зал. Сейчас его сложно было узнать. Свет более не проникал в высокие, цветные окна. Горела неяркими огоньками свеч витая, ажурная люстра, лишившаяся украшений из стекла. В этом свете, задёрнутые портьеры смотрелись зловеще, а когда молнии за окном — пока я читала, началась гроза — прорывались отблесками сквозь щёлочки между ними, высвечивая предметы в помещении и делая их более рельефными, атмосфера казалась ещё более тяжелой, чем была.

Колдун прокомментировал моё появление очень просто:

— Я так и думал, — вот и всё что сказал, да кивнул каким-то своим мыслям.

Жестом предложил мне занять привычное место и уставился неподвижным взглядом на дверь. Выглядел мужчина расслабленным. Приняв свободную позу, откинулся на спинку стула, вытянул ноги и сложил руки на груди — он стал на мгновение чуточку более мягким, чем был обычно. Но впечатление, всё-таки было обманчивым. Судорога недоброй усмешки временами кривила его губы, и тогда Колдун выглядел настоящим злым гением, замышляющим какую-то интригу.

Положила табличку рядом с собой на стол и тоже замерла в ожидании, не зная, что там дальше и какая роль отводится в будущем представлении мне. Впрочем, мучиться любопытством долго не пришлось, гости явились скоро. Рука об руку. Знакомая мне женщина и её спутник, темноволосый, порывистый, яркий.

— Приветствую, Даэн, — начал разговор спутник Богини Майи.

Теперь, в отличие от вчерашнего вечера, точно знала, кто стоит передо мной. Ильяс и Майя — Боги, возлюбленные и сводные брат и сестра. Не верилось, что у меня есть возможность видеть воочию тех, кому поклоняются многие жители нашего мира. Так же не умещалось в голове всё то, что успела прочитать в книге об этих Богах.

Бледная и грустная Богиня скользнула по мне горьким, неприязненным взглядом и спросила:

— Чего ты хочешь, Даэн?

— Побеседовать, как и полагается каждому злодею. Насладиться победой, увидеть твою и его беспомощность.

— Как ты смог нас призвать сюда? — Богиня сжала руку Ильяса и вздрогнула, слова оппонента ей не пришлись по вкусу.

— Ты догадаешься сама? — тихо, шепотом произнес Колдун, недобро улыбаясь. — Или подсказать?

— Я не понимаю, что именно ты хочешь, чтобы Майя поняла?! — вмешался Ильяс, гордо вскинув голову и нервно закусив губу.

— Ритуал был проведён, — небрежно бросил Колдун, наслаждаясь страхом и изумлением на лицах своих гостей.

— Ты убил… — споткнулся на слове Ильяс и с досадой уставился на Колдуна.

— Да, убил. Самое дорогое из того, что у меня было. Великая жертва, не находишь?! Сделанная не без вашей помощи, — охотно подтвердил его догадку волшебник и довольно улыбнулся. — Вы не выйдете отсюда. Больше я не позволю соперникам вмешиваться в мои планы.

— А ей ты разрешишь нарушить свои планы? — тихо спросила Богиня, не уточняя кому это ей.

— Нет, — ответ прозвучал жёстко. — Никто не сможет помешать! Я и так тысячелетие терпел забвение и ждал. Я слишком долго ждал. Вам я такой возможности, ждать и строить планы мести, не оставлю. Врагов нужно уничтожать сразу, будет урок другим Богам.

— Они вмешаются, — без особого убеждения сказал Ильяс, в голосе его звучало отчаяние.

— Ты хочешь нас убить? — неуверенно спросила Богиня Майя.

— Сначала вы насладитесь зрелищем того, как гибнет всё то, что вы растили и лелеяли всю эту тысячу лет. А после я подумаю, как с вами поступить.

— Тогда ты не оставляешь нам выбора, — надломленным голосом сказала Богиня и сделала бросок в мою сторону.

— Хорошая попытка, — произнес Колдун, даже не сдвинувшись с места.

Он, не мигая, смотрел на застывшую скульптурой самой себе Богиню, только её глаза жили и в них плескался ужас. Ильяс стоял такой же статуей и его взор горел гневом и бессилием.

— Больше они не будут надоедать нам пустыми разговорами, Ведающая, — спокойно обратился ко мне Колдун. — У тебя больше нет божественной покровительницы. И силы нет. Придётся учиться жить иначе, потому что мир теперь станет другим. Таким, каким его вижу я.

Поднялась со своего места, подошла к обездвиженным Богам и кинула выразительный, умоляющий взгляд на Колдуна.

— Нет, — тихо, но твёрдо ответил мужчина и тоже встал. — Ты не знаешь за кого просишь, Ведающая. Когда-то, эти двое потребовали с меня плату, прежде уничтожив всё то, что мне было дорого… Ты хочешь узнать цену, которую я заплатил?

Немой вопрос в моих глазах должен был подсказать, что да, хочу…

— Они лишили меня зрения, Ведающая, за то, чтобы я имел возможность исправить ошибку, которая произошла по их вине. Их замысел лишил меня многого, в том числе и зрения, — Колдун подошел к двум, глядящим на него с ненавистью, скульптурам и щелкнул пальцами, и Боги исчезли из зала. — Пришло время платить за содеянное. Они достойны той мести, что я придумал для них.

Покачала головой, не соглашаясь с его словами. Не понимала такого побудительного мотива, как месть.

— Ты узнаешь всё со временем, Алинэя, — голос Колдуна звучал мягко, завораживающе. — И это будет очень скоро… — мужчина задумчиво коснулся моей руки, приподнял её, сжал ладонь, а после наклонился, скользнув губами по коже.

Не верилось, что он не видит. Пожалела, что сейчас нет в руках мела и таблички — остались лежать на столе — так хотелось спросить, как он может двигаться столь уверенно и точно знать, какие эмоции отражаются на моём лице.

— Первое время было тяжело, — ответил на мой невысказанный вопрос Колдун. — Через годы экспериментов я научился видеть иначе, при помощи магии, но так, что теперь ни одна важная деталь от меня не скроется. Почему ты не надела новую тунику Ведающей?

Внезапная смена темы разговора выбила меня из колеи, глупо хлопала глазами, пытаясь понять, чего он от меня хочет — не сразу поняла смысл последних слов Колдуна.

В моей руке, которую мужчина отпустил, появилась табличка и мел, соответственно, в другой. Быстро начертала ответ: “Не захотела!” и упрямо посмотрела на хозяина Башни.

— Почему-то я думал, что выйдет именно так, — туманно ответил на это Колдун и исчез.

Даэн, теперь знаю, как его зовут. Первый раз слышу подобное имя. Необычно и непривычно звучит. Стряхнула с себя мысли о хозяине Башни и направилась в свою комнату, гадая, что ещё готовит загадочный волшебник для глупой, попавшейся в мышеловку, меня и, сочувствуя двум божествам, которые сейчас были даже в худшей ситуации, чем я. Если бы им только можно было помочь… Правда, они лишили зрения Колдуна… Но я ведь не знаю, зачем они это сделали? Возможно, причины были весомыми? Или в таком деле не может быть весомых причин? Как же сложно всё и непонятно. Чем больше нахожусь здесь, тем меньше понимаю, зачем понадобилась ему. Как-то не верится, что всего лишь в роли любовницы. Но что я могу дать такому могущественному существу? По его словам, у меня больше нет даже моей, привычной, силы. Полученные сведения следовало тщательно разложить по полочкам и попытаться сделать хоть какие-нибудь выводы. А то голова кругом идет.

Погода постепенно выровнялась, и за окном вновь воцарилось солнечное лето. Яркие лучи солнца освещали бесконечное море степных трав и цветов. А я стояла у окна и не знала, как жить дальше, и как себя вести. Злила собственная беспомощность в сложившейся ситуации. Я заперта и втянута в какую-то непонятную авантюру с Богами. Не зря же Богиня бросилась ко мне. Что она хотела сделать? Убить меня? Взять в заложницы? Но я же не столь много значу для Колдуна, чтобы пытаться его мной шантажировать. Или много? Нет, этот человек просто не способен на сильные эмоции. В такую возможность мне не поверить, как ни старайся.

Что же происходит в этой Башне? Попробовать спросить у Колдуна? Почему бы и нет. Причинять зло мне не собираются, вроде бы. Всё это время волшебник вёл себя вполне корректно, только изредка позволяя себе вольности.

Почему я оправдываю его поведение? Все эти вольности… Даже князю подобного не позволяла, хоть тот был и не в пример наглей. А тут спускаю всё с рук… Возможно потому, что не понимаю до конца, что за этим стоит? Если Оттар Ливенийский виден весь как на ладони, ясны все его желания и устремления, то Колдун — это сплошные загадки и тайны. Как понять, что у него в голове? Никак. Это просто невозможно.

Предмет моих мыслей стоял за моей спиной и наблюдал за мной. Как долго, не смогла бы сказать, потому что заметила его только потому, что отвернулась от окна, собираясь попробовать осмотреть Башню и поискать ещё один выход на всякий случай.

— Твой кот совсем обнаглел, — пожаловался Колдун и улыбнулся.

Улыбнулся? Колдун улыбнулся? Я не могла поверить своим глазам. Слишком явно, наверное, было удивление написано на моем лице, не зря же мужчина подошёл ближе и шёпотом сказал:

— Удивляешься моему хорошему настроению? Зря. У меня есть все поводы для радости. Одна из главных — это ты! — Колдун протянул мне руку, неуверенно подала свою.

Он крепко сжал мои пальцы, и мы переместились в незнакомое мне помещение. Снова поход в гости или мы всё ещё в Башне?

— Смотри, — мужчина стоял теперь за моей спиной и говорил тихо, вкрадчиво. — Узнаёшь?

На стене висел портрет девушки. Голубоглазой и золотоволосой. Она серьезно и грустно смотрела на меня, словно предостерегая от чего-то. Её одежда выглядела непривычно. Так сейчас не одеваются. За её спиной стоял Колдун, прищурив чёрные глаза, и улыбался чему-то.

— Ты даже не представляешь, как я соскучился по тебе за эту тысячу лет, — тихо прошептал мне мужчина на ухо.

Резко повернулась к нему, вглядываясь в лицо и глаза, хмурясь и пытаясь дать понять, что мне ничего не ясно и хотелось бы знать ответы на вопросы.

— Ты всегда была такой, — мужчина отвел выбившуюся из прически прядь волос от моего лица. — Тебе хотелось всё знать. Больше чем могла бы уместить в себе. Жадность до знаний, жадность до жизни, принципиальность и гордость. Ты такой и вернулась.

Покачала головой и сердито закусила губу, Колдун снова говорил загадками.

— Даэн, для тебя я просто Даэн, — волшебник отошёл от меня и спросил. — Ты хочешь знать, как это было, Алинэя? Твоя память вернётся, — он с предвкушением улыбнулся. — И ты вспомнишь всё. Я уже дал толчок к этому. Мне пришлось дорого заплатить, чтобы вернуть тебя… Впрочем, с тебя тоже взяли плату, поэтому ты от рождения нема. Но всё это пустяки, не стоящие упоминания из-за того, что мои мечты сбылись. Не представляешь, как я ждал этой встречи! — столько сдержанной страсти и чего-то ещё, непонятного мне и пугающего было в этих словах. — Ты помнишь легенду о Верховном Боге, который ушёл из нашего мира, когда его возлюбленную вероломно убили? Эта легенда о нас, Алинэя. О тебе, и обо мне! Ты вспомнишь всё сама, со временем… И я буду счастлив, бесконечно, безумно счастлив, когда вернётся память о нашей любви. Ты ведь любила меня когда-то. Не помнишь? — он снова довольно улыбнулся. — Это только вопрос времени. Теперь оно у нас с тобой есть. И больше никто не сможет помешать нам. Ты жена мне… Потерянная и любимая жена. Обряд состоялся ещё тогда, тысячу лет назад. Я не поверил своему магическому зрению, когда ты появилась в моей Башне.

Отошла от мужчины подальше, меня пугали его слова и совсем не радовали. Трудно было поверить во всё то, что он говорил. Такого не бывает, и я всё ещё ничего не понимаю.

— Ты можешь спросить, если тебя что-то смущает, — мужчина подошел поближе к портрету, его глаза смотрели куда-то поверх него, но мне отчего-то казалось, что на самом деле он смотрит как раз на него. — Ведь для тебя это новость. Не можешь поверить? Я готов понять тебя и терпеливо ждать, когда ты поверишь или вспомнишь. Но не мучай меня слишком долго. Я так скучал по тебе, Алинэя.

Сделала ещё несколько шагов назад, увеличивая расстояние. Отрицательно покачала головой, грустно хмурясь, давая таким образом понять, что не верю ни единому слову.

— Твоё место рядом со мной, — проигнорировал мой протест Колдун. — Тебе стоит переехать в мои покои. Каждый день, каждый миг я хотел бы, чтобы ты проводила рядом. Я хочу снова видеть, как ты просыпаешься, как ты улыбаешься солнцу за окном. Я хочу слышать твоё дыхание, чувствовать биение твоей жизни.

Снова помотала головой, с испугом глядя на лицо мужчины, который, несмотря на всю силу слов, которые произносил, оставался таким же ровно-пугающим для меня, как и ранее. Что-то смущало меня в его поведении и в сказанном. Но что именно? Ответить себе на этот вопрос не смогла.

— Я подожду, — мягко сказал мужчина и оказался прямо передо мной.

Не успела ни отшатнуться, ни что-либо ещё предпринять. Моё лицо Колдун обхватил ладонями, быстро склонился, прикасаясь губами к губам. Протестуя, уперлась ладонями в его грудь, не собираясь сдаваться и сразу поддаваться на подобное проявление внимания. Сердце билось как пойманная птица, голова кружилась от неожиданности. Откуда этот испуг из-за того, что меня целуют? Князь Оттар и не такое пытался когда-то провернуть и тогда так сильно не боялась.

— Я дам тебе пару дней на размышления, — отошёл от меня Колдун. — Потом переедешь ко мне.

Сглотнула, по-настоящему испугавшись того, что он сказал. Нет, не верю я в эту историю про умершую Богиню. Я — не она! Этого просто не может быть! Князь Оттар, наверное, был бы наименьшим злом в этой ситуации. Но никто мне не даст возможности просто уйти. Как же дорого мне придется заплатить за мешочек с люпамом?

Три года назад

Князь раздобыл Ведающую. Немалым подспорьем ему в этом было то, что и самих целительниц неясное чувство тянуло туда, где они были нужней всего. Вот и Оитлора, не успевшая далеко уйти за эти дни, выбрала именно эту тропку для продолжения пути не зря. На просьбу вылечить невесту, озвученную в приказном порядке, она среагировала насмешливым поднятием брови и уверенным:

— И так пошла бы, незачем мне угрожать. Показывай дорогу.

— Верхом быстрее, — отрезал князь Оттар и протянул руку.

Ведающая не стала спорить и устроилась у мужчины за спиной. Когда же он ввел её в шатер, где умирала Алинэя, сощурила глаза и спросила тихо:

— Твоя вина? Если она не проклянет, я прокляну.

— Она ранила сама себя, — недовольно поджал губы князь, отводя взгляд.

Только сейчас он испытал нечто похожее на раскаяние, которого никогда не знал ранее. Всегда он был уверен в правильности своих поступков, подчиненных зачастую минутной прихоти и яростному темпераменту.

— Я вылечу, — сказала Ведающая, сверля князя взглядом. — Но она уйдет со мной. И удержать Ведающую ты не сможешь. Это моё слово. Твоё?

— Она будет моей женой! — характер дал о себе знать и князь ожёг женщину взглядом ярких глаз.

— Будет, если захочет этого. А я не премину спросить, — холодно ответила женщина, приближаясь к больной. — Твоё слово?

— Если откажется, — непослушными губами произнес князь. — Отпущу. Но ничто не помешает мне спросить и не один раз!

— Я услышала тебя. И Боги тоже. Не шути этим словом, — Оитлора нежно провела рукой по влажному, бледному лбу девушки. — Наказание за ослушание будет жестоким. И твой амулет, — кинула короткий взгляд на перстень князя, — тебе не поможет.

— Не пугай, пуганный уже! — презрительно бросил Оттар Ливенийский. — За неё — жизнь отдам! — сказал так просто и твёрдо, что слова, казалось, обрели реальный вес и повисли тяжелым облачком в воздухе.

— Выйди, — это было единственным ответом Ведающей.

Князь, кинув полный боли взгляд на умирающую невесту, неохотно повиновался.

— Ах, Лина, что же произошло с тобой, девочка? — прошептала Оитлора и покачала головой.

Целительница щедро делилась силой, сращивая порванные, невидимые нити. Не щадила себя, залечивая повреждения, даже не прибегая к помощи отваров. Она чувствовала себя виноватой, пусть это звучало и абсурдно, в том, что произошло с её воспитанницей.

Через большой промежуток времени, женщина отодвинулась от больной, сама сравнявшись цветом лица с подопечной. Оттерла ладонью влажный лоб, поднялась с колен, тяжело дошла до полога, откинула его и окликнула нарезающего круги по лагерю, взволнованного князя:

— Эй!

Оттар Ливенийский сразу понял, кому этот окрик адресован и бросился к Ведающей, обеспокоенно заглядывая в её потемневшие от усталости глаза:

— Что? — выдохнул он, не решаясь спросить напрямую и подробно.

— Будет жить. Помни, что обещал. Решит, что ты не нужен, уйдёшь, — кинула на него недобрый взгляд Ведающая и продолжила. — Буду с ней. Нужна еда, я голодна, и питье. Позаботься об этом. Как поем, отрядишь человека помогать мне. Нужно приготовить отвары, без помощи будет тяжело. Котелок с водой предоставишь сейчас, как раз закипит пока я поем. Всё ясно?

И твердолобый, самоуверенный человек подчинился. Не нашел в себе силы и желания перечить. Выполнил всё, что требовалось и, заглянув в шатер, в котором расположилась строгая целительница, шепотом спросил:

— А мне можно побыть здесь?

— Можно, — холодно отозвалась женщина. — Только темперамент придержи и веди себя тихо. Будешь мешать, выгоню.

Ярость загорелась в ответ на её слова в глазах князя, но тут же быстро потухла. Беспокойство за жизнь украденной девушки оказалось сильнее проявлений нелегкого характера. Мужчина только сделал несколько шагов к раненой, опустился на колени и застыл в этой молитвенной позе, пожирая Алинэю страстным, полным боли взглядом.

Оитлора, кинув взор на его застывшее лицо и позу, только покачала головой и тихо пробормотала себе под нос: “Ох, и рано же я ушла!” и продолжила трапезу. Вымоталась при лечении больной воспитанницы.

Князь скоро поднялся с колен и отошёл вглубь шатра, продолжая оттуда наблюдать за тем, как Ведающая разбирает травы, растирает их в порошок в ступе, ссыпает в глиняную кружку, заливает кипятком. Уверенно отсыпает горсти трав в сам котелок, снятый с огня. Лекарь, который должен был помогать целительнице, по ее приказу сходил еще раз за водой, принес дров, достал достаточно материи для перевязки. А князь все так же стоял и смотрел и столько муки было в его взгляде, так он закаменел, что даже Ведающая сжалилась и поднесла ему чашу с непонятным напитком:

— Пей! — приказала женщина.

Князь с недоумением посмотрел на чашу, в которой плескалось распространяющее приятный запах варево.

— Пей! — более властно потребовала Ведающая. — А то ещё и тебя лечить придется, от истощения.

Оттар Ливенийский неуверенно сделал глоток, почему-то поверив сразу и приняв питье из рук незнакомой, по сути, женщины. Напряжение последних дней потихоньку его отпускало и уже не так сильно сжимались кулаки, не так болезненно сводило скулы и верилось в то, что невеста действительно поправится.

Ведающая действовала уверенно и чётко. Выгнала князя из шатра, объяснив это тем, что незачем ему смотреть на обнаженную натуру. При помощи лекаря раздела Алинэю. Сняла старую повязку с раны, выглядящей не очень обнадеживающе. Промыла её отваром из котелка и наложила новую повязку, использовав заживляющую мазь. Девушка от всех этих манипуляций ненадолго пришла в себя, посмотрела мутным взглядом на Ведающую и была вынуждена сделать несколько глотков из кружки, которую ей поднесли. А после, снова отключилась. Оитлора сидела рядом с больной, которая начала метаться в бреду, шептала молитвы Богине Майе и время от времени смачивала лоб больной отваром из котелка.

Не один день потребовался на то, чтобы Алинэя стала чувствовать себя лучше и начала вставать сама, без посторонней помощи. Но и это случилось. Этого дня князь Оттар Ливенийский ждал и с надеждой, и со страхом. Приближалось время, когда пленница должна была дать ответ на вопрос, самый важный для мужчины. Он постоянно навещал больную, и каждый раз спотыкался о непроницаемый её взгляд, в котором не было ни капли тепла. Его самоуверенность всё ещё подымала голову и шептала ему, что никуда невеста от него не денется, но иногда реальность прорывалась сквозь ослепление, и тогда князь срывался на воинах своего отряда. То, с каким выражением лица он их гонял в эти моменты, пугало даже видавших виды ветеранов. И тогда качали головами бывалые мужчины и втихомолку, про себя, называли больную девушку ведьмой, кольок, из легенд о прошлом.

Выдался яркий, солнечный день. Пряно пахло травами и цветами. Знойное утро обещало жаркий денёк. Сонные мухи кружили над лошадьми, которые хвостами отгоняли настойчивых насекомых, да пряли ушами. В воздухе повисло тяжелое, горячее марево, дышалось тяжело, природа чего-то ждала. Не иначе, как грозу. Даже птахи, обычно бодрые спозаранку, пели неохотно.

Князь явился с самого утра. Голубые его глаза горели яростью, любовью, страхом. Он готов был сражаться за своё чувство и избранницу, даже с ней самой.

— Пришёл, — недовольно поприветствовала его Оитлора. — Не терпится? Ей противопоказано волноваться. Всё лечение может пойти прахом, если перенапряжётся.

— Нам нужно поговорить, — прохрипел Оттар Ливенийский, от страха горло сжималось, не давая нормально выговаривать слова. — Лучше сейчас.

— Иначе вообще всю стоянку разнесешь? — с пониманием спросила Ведающая и обернулась к сидящей на шкурах девушке. — Алинэя, ты как?

Молодая знахарка с трудом поднялась с места и кивнула на выход из шатра.

— Уверена? — нахмурилась Оитлора.

Девушка вновь кивнула и протянула руку князю.

— Помнишь свое обещание, воин? — строго вопросила его Ведающая.

— Помню, — пухлые губы князя свело судорогой от напряжения, но ответил он внятно.

— Вот и помни, — сурово произнесла знахарка и посторонилась, пропуская подопечную. — Алинэя, недолго.

Девушка кивнула еще раз, уверенно опираясь на руку князя. Нахал только мяукнул вслед хозяйке и с удобством развалился на шкурах, конкурентов на них у него не было.

Они молчали пока шли за пределы лагеря и даже когда остановились, князь долго не находил нужных слов, пожирая девушку взглядом. Но если раньше Алинэя опустила бы взор, сейчас она встречала все горящие взгляды спокойно, гордо вскинув голову и прищурив светлые глаза.

— Алинэя, — начал он, наконец, сжав хрупкие плечи девушки сильными ручищами. — Алинэя, я люблю тебя, — князь крепко держал добычу, голос его вибрировал и срывался, так тяжело давался ему этот разговор. — Я люблю тебя! — яростно повторил он и отпустил равнодушную девушку, никак не прореагировавшую на его слова, в отчаянии закрывая глаза, и продолжил сиплым шепотом. — Я, как только тебя увидел, весь разум потерял. Будь моей женой! Более высокой чести нет, чем быть замужем за северным князем. Мой дом будет твоим домом, любая твоя прихоть будет выполнена. Подумай, я дам тебе всё, что ты захочешь! Что тебя ждет на пути Ведающей? Вечные скитания, нищета. Я же готов к твоим ногам положить весь мир. Будь моей женой. Роди мне детей… Будь моей! — князь Оттар с трудом держал себя в руках, явно собираясь начать в обычной своей манере доказывать права на добычу прямо здесь и сейчас.

Но, холодный, укоризненный взгляд остудил его. Прозрачные глаза девушки смотрели задумчиво, а вся она представляла собой напряжение воли и внутренней силы, которые так просто было не сломить. И князь это почувствовал и отступил, не смея прикоснуться к знахарке, которая отрицательно покачала головой, отказываясь от оказанной ей чести.

— Алинэя, — взгляд князя вспыхнул нежеланием принимать правду. — Чем я тебе не мил? Чем милее одиночество и странствия? Я дам тебе всё, слышишь! Всё! Хочешь золото? Драгоценные камни? Меха? Шелка?

Девушка на каждое из предложений отрицательно мотала головой, а потом просто развернулась, собираясь уйти.

— Нет! — яростно зарычал мужчина, крепко сжимая уходящую добычу в объятиях. — Я так просто тебя не отпущу. Если надо будет, стану следовать за тобой тенью. Хочешь странствовать? Хорошо, я пойду с тобой! Хочешь нищенствовать, разделю эту долю. Но ты выйдешь за меня замуж!

Алинэя в его объятиях сжалась, не стараясь вырваться. Он развернул девушку к себе лицом и яростно впился в губы поцелуем, желая сломить её упрямство и сопротивление. Руки его лихорадочно скользили по её платью, сжимая грудь, стискивая безвольное тело, причиняя боль.

— Моя, — рычал мужчина, забывшись. — Ты только моя…

Нескоро он пришел в себя и отстранился от добычи. Но Ведающая всё так же серьезно смотрела на него, не собираясь менять решение. Непреклонное желание быть подальше от него прочел он в этих прозрачных голубых глазах и застонал, испытывая ни с чем не сравнимую боль. На миг исказилось прекрасное лицо его пленницы жалостью, нежные пальцы скользнули по гладко выбритой щеке — князь как мог, подготовился к серьёзному разговору. Девушка вновь отрицательно покачала головой, вывернулась из объятий и уверенно направилась к лагерю. А он стоял и смотрел ей вслед, никак не желая верить в то, что она отказалась.

Настоящее

Ветер гудел в дымоходе, пригибал деревья к земле, бросал горсти пыли в окна. Князь Оттар сидел во главе стола в одиночестве, сложив руки на столешнице и уткнувшись в них лицом. Мучительный вопрос, почему ушла, в очередной раз ушла, не топился даже в вине. И не было ответа, и не было спасения от тянущего чувства тоски. Мужчина поднял голову с рук, окинул мутным взглядом зал и вздрогнул. От стены отделилась тёмная тень, на глазах превращаясь в человека. Беловолосого, черноглазого, одетого несколько непривычно. Коричневые тона преобладали в его одежде и цветной, плетённый ремешок удерживал длинные, распущенные волосы. Незваный гость скривил тонкие губы в усмешке и устроился на лавке так, чтобы сидеть лицом к хозяину замка.

— Ты кто? — тяжело ворочая языком, вопросил князь Оттар.

— Как коротка память людская, — насмешливо ответил гость и в его руках появился кубок. — Не хочешь выпить за моё здоровье, князь?

— Кто ты? — серчая и подымаясь с места, спросил хозяин дома вновь.

— Сядь! — приказал гость и тяжелая, чужая воля придавила тело князя Оттара, заставляя повиноваться. — Кулаками помашешь потом. На перстень взгляни, потом вопросы и задавай, — и отпил из своего кубка. — Твоё здравие, князь.

Хозяин замка с трудом сфокусировал взгляд на руке и разом потерял способность дышать. Красный камень горел ярким светом, казалось, настоящее пламя плясало в нём.

— Ты… — винные пары не давали мыслить ясно и не сразу князь догадался спросить. — Ты — Колдун, что ли?

— Наконец-то, — хмыкнул гость и провел рукой по столешнице, смахивая невидимую крошку.

— Зачем ты здесь? — князь трезвел на глазах от осознания случившегося.

— Твой род верно мне служил когда-то, — Колдун снова отпил из своего кубка, задумчиво побарабанил пальцами свободной левой руки по столу. — Я вернулся. И старые связи тоже. Мне нужны ты и твои люди. Вы будете стоять у истоков новой цивилизации, у истоков смены лика планеты и привычной жизни. Награда будет достойной. Что этот перстень, что сохранил твой род для встречи со мной? Тебя ждет гораздо большее. Ты хочешь в жёны Ведающую? Она будет твоей женой, — гость жёстко улыбнулся, от этой улыбки князю стало не по себе. — Но для этого нужно будет послужить мне.

— Что именно ты хочешь от меня? — тяжело ворочая языком, спросил князь, проводя ладонями по помятому лицу, пытаясь вернуть себе ясность и четкость мысли.

— Клятвы, как и от того твоего предка, который получил в дар перстень, — Колдун повел рукой и его кубок исчез. — Клятвы, что не предашь и не продашь. Клятвы, по которой ты получишь достойную награду. Твои дети станут родоначальниками новой аристократии. А сам ты первым моим доверенным лицом.

— Ты говоришь загадками, Колдун, — нахмурился князь Оттар.

— Я строю новый мир, новое будущее. Старый мир рушится. Нельзя ничего построить, не разрушив старое до основания. В новом мире мне нужны новые, преданные мне люди. Награда за помощь мною озвучена. Ведающая. Бывшая Ведающая. В новом мире их уже не будет, никогда.

— Я не понимаю тебя, Колдун, — князь Оттар все никак не мог отойти от выпитого. — У тебя есть план?

— Он есть, и он уже действует, — тонко улыбнулся Колдун. — Ты можешь и не соглашаться, но тогда и награды не будет. Самой желанной награды.

— Я могу обдумать? — поднялся со своего места князь и прошелся по залу.

— Да, у тебя есть время. Два дня. Через два дня я вернусь и спрошу, что ты решил.

— Ты знаешь, где она? — с исказившимся лицом решился спросить князь.

— Да, — кивнул Колдун, и в воздухе возникла картинка.

Алинэя металась по незнакомой князю комнате, чёрный котяра обеспокоенно следил за хозяйкой и нервно дергал хвостом.

— Я согласен, — забыл о своей просьбе князь, рванувшись к видению.

— Клянись, — не растерялся Колдун, довольно улыбаясь и развеивая видение.

— Клянусь, верно служить и не предать.

— Залог моя жизнь, — подсказал нужное завершение клятвы гость.

— Залог моя жизнь, — послушно произнес князь.

— Я дам знать, что именно нужно будет сделать. Пока отдыхай. И больше никакого вина, — Колдун поднялся со скамьи и исчез.

— Что это было? — застонал князь Оттар, обхватив голову руками, она разрывалась от невозможной боли.

Но это быстро прошло, и мужчина почувствовал себя как никогда трезвым и бодрым.

— Вот так штучки, — хозяин замка глянул на кувшин с вином, покачал головой и вышел из зала.