Вторая молодость Фаины (СИ)

Глава 67

Я посмотрела на уставшее личико Полинки, конечно, ей бы уже домой, намыкалась маленькая. Но я просто не могла её одну с Анфисой Васильевной отправить в имение, где уже третий день проживала матушка Фаины со своим французом.

— Верочка, — сказала я Вере, — а не могли бы вы вместе с Полинкой…

Я хотела предложить снять номер в гостинице, но тут Иван Киреев меня перебил:

— Фаина Андреевна, мы можем поехать в ваш магазин, и Вера Евстафьевна может с Полиной там подождать, пока мы с вами к Николаю Николаевичу съездим.

Идея поехать в магазин мне понравилась. Иван Киреев выглядел довольным, и, глядя на его лицо, я спросила:

— Что там?

— Сами увидите, — улыбаясь, сказал Иван.

И мне стало интересно, даже на второй план отошло расстройство из-за того, что ситуация с Анной Игнатьевной каким-то образом умудрилась выйти из-под контроля.

Мы подъехали к магазину. Первое, что меня поразило, — это витрина.

Витрина той части магазина, где торговали мёдом, была почти открытая, даже было видно, что внутри, за огромным самоваром, стоящим в витрине, ходят люди, светятся лампочки.

А вот та часть, которая была парфюмерная, витрина там была полностью закрыта. Отличало её большое обилие золота, и я про себя хмыкнула: «Вот же роковое совпадение», и зеркала.

Всё вместе это смотрелось потрясающе. Я представила себе, как это выглядит вечером, когда темно.

— А вечером витрина светится? — спросила я Ивана.

— Обижаете, Фаина Андреевна, — сказал Иван. — Ещё как светится! Ваша витрина самая красивая витрина на улице.

Что самое интересное, входная группа теперь была разделена. И это меня порадовало. Сразу после открытия я всю голову сломала, как разделить потоки покупателей. И мне ведь даже не пришла в голову эта идея.

На входе теперь был сделан небольшой тамбур, и из этого тамбура было две двери: одна вела в левую часть магазина, другая — в правую. На двери, которая вела в правую часть магазина, стоял швейцар.

— Я надеюсь, что вы простите меня, Фаина Андреевна, за дополнительные траты, — разъяснил Иван, — но здесь требовалось слегка ограничить поток людей, входящих в магазин. У нас есть часы, когда каждый может прийти, а есть часы, когда по приглашению.

Я посмотрела на Ивана:

— Такой концепции у нас не было, Ваня, — сказала я.

— Не было, — ответил Иван, — но она очень хорошо сработала. Для тех покупательниц, которые не хотят ни с кем пересекаться, но при этом делают очень большие заказы.

Мы зашли внутрь. Роскошь, вот что сразу меня поразило. Я обернулась на Ивана с подозрением:

— Откуда средства на роскошь?

— Фаина Андреевна, — почти шёпотом сказал Иван, — всё фальшивое, поэтому стоило очень недорого.

Мне стало весело.

Мы прошли вглубь магазина, и я обратила внимание, что посетительниц всего было трое. Двумя занимались девушки-продавщицы, а одна посетительница, тоже сопровождаемая продавщицей, ходила вдоль полок. Мы не стали мешать процессу и прошли в подсобное помещение.

Там был оборудован небольшой, но уютный кабинет с окошком, выходящим во двор. В кабинете стоял небольшой диванчик, что меня порадовало, потому как если я задержусь у адвоката, Полинку вполне можно на него положить, как раз под её рост, чтобы вытянуть ножки. Ещё был небольшой письменный стол и круглый столик, на котором стоял маленький самовар.

— Если понадобится, — сказал Иван, — то закажем еды в ресторации. Они быстро привезут, и можно здесь и отобедать.

— А запах не будет выходить в основной зал? — спросила я.

— Нет, Фаина Андреевна. Отсюда не выходит, вентиляция сделана хорошая.

— Полинушка, — обратилась я к девочке, — побудешь с тётей Верой?

И когда Полинка сказала: «Холосо», — и Вера, и Иван с удивлением поняли, что теперь Полина вполне себе разговаривает. Не все звуки, правда, выговаривает, ну так это дело наживное.

Вера тут же начала вести с Полиной диалог, и я услышала, как она её расспрашивает про Петербург, а Полина охотно отвечает, рассказывает про то, как она покупала «деколоны».

В общем, я увидела, что Полинка увлеклась разговором с Верой, и решила, что это хороший момент, чтобы уехать. Мы вместе с Иваном вышли из подсобного помещения и направились к выходу.

***

Быстро добрались до конторы Николая Николаевича Головко. По пути Иван рассказал мне, что охрана в имении теперь такая, что «комар не пролетит».

— Помимо команды капрала Васильева, — сказал он, — постоянно службу несёт четвёрка из Черкесского полка.

(*Аналог Дикой дивизии — выдумано автором.)

— Я удивилась: — А что ещё за Черкесский полк?

— О, увидите! Приедете, удивитесь, — улыбнулся Иван. — Помните вашего служивого Азата?

— Помню, конечно. Когда я уезжала, он собирался уходить.

— Так вот, он ушёл. Но недалеко. В общем, полк, который основали его земляки, а точнее, главный там его брат, полковник, расквартирован здесь, под Екатеринбургом. И Азат договорился со своим братом, что они будут осуществлять охрану вашего имения. Капрал принял этот договор, и теперь есть три четвёрки, которые каждые сутки сменяют друг друга. Теперь вообще никто не рискует лишний раз появляться рядом с имением.

Я покачала головой и подумала, что никто не рискует, а вот Нуров матушку Фаины привёз… А вслух спросила:

— А кто же с ними об оплате договаривался?

Иван потупился:

— Всё, Фаина Андреевна, в книге расходов. Но уверяю вас, что доходы от этого только растут.

— Ну ладно, — улыбнулась я.

Экипаж остановился, и мы вышли возле дома, где располагалась контора Николая Николаевича Головко.

Адвокат был на месте. Увидев меня, сразу понял, зачем я приехала.

— Фаина Андреевна, понимаю ваше расстройство, — сказал он, не дожидаясь моего вопроса. — Я и сам не ожидал, что дело так затянется.

— Постойте, Николай Николаевич, — сказала я. — Вы о чём?

— Да о том, что обычно дела о выводе из рода больше месяца не длятся. А наше с вами на второй месяц пошло. Я уже два прошения написал.

Николай Николаевич замялся и через некоторое время продолжил:

— Но недавно вызвали меня к градоначальнику, Фаина Андреевна. Ну, не к нему самому, а к его помощнику, и намекнули, чтобы прошения свои в высшие инстанции пока попридержал.

— И что вы? — спросила я.

— А что я, Фаина Андреевна? Я в этом городе родился, родня здесь, вся моя жизнь. Мне тут ещё... Не мне с Михаилом Ананьевичем тягаться.

— А где же моё прошение? — спросила я.

— Так у градоначальника где-то и застряло, — ответил Николай Николаевич.

Я поджала губы, размышляя. Вот же ситуация, в каждой губернии, в каждом городе свои царьки. Не возвращаться же мне обратно в Петербург? Не падать же на колени перед императором с просьбой? Да и Клопову можно написать... Но не посчитает ли он это наглостью и делом мелким? Я поймала себя на том, что покусывала губу, а мужчины напряжённо смотрели на меня, пока я молчала.

— Ладно, Николай Николаевич, давайте сделаем вот что. Составьте-ка вы прошение, вот как в самую высшую инстанцию, и пришлите-ка его мне. Я его сама отправлю, когда время придёт.

— Составить-то дело нехитрое, — сказал адвокат. — Но вы бы, Фаина Андреевна, попробовали бы с Нуровым договориться. Я слышал, что вы с супругой его дружны, так может, она вам как-то поможет. Здесь такое дело... тонкое.

— Хорошо, Николай Николаевич, — сказала я. — Спасибо вам за совет. Сколько я вам должна?

— Ну что вы, Фаина Андреевна, дело не сделано, — как-то даже обиженно сказал Николай Николаевич, — денег с вас я брать не могу.

Я покачала головой, но вслух ничего не сказала. Подумала только, что надо же, репутацией своей ещё дорожит... Но, с другой стороны, действительно, кто он, а кто Нуров? Если уж дворянина Стрешнева убили, то что Нуров может вот сделать с таким маленьким человеком, как небогатый адвокат Николай Николаевич Головко?

— Ладно, Николай Николаевич, зла не держу, прощайте, — сказала я, и мы с Иваном вышли из конторы.

— Да, — сказал Иван, глядя на небо, на котором неожиданно стали собираться серые тучи. — Видимо, дождь будет.

И мне вдруг показалось, что это прозвучало не как факт того, что Иван увидел на небе, а как метафора.

— Да, Иван, дождь будет. И не просто дождь, а гроза, — ответила я.

***

В имение мы подъехали, когда уже опустились сумерки. Ещё на подъезде, когда по моим расчётам оставалось примерно около километра, нас встретил тот самый разъезд из черкесского полка. И если бы я не была предупреждена заранее, то точно бы испугалась, потому что несущиеся навстречу по дороге, словно смазанные тени, кони, сливавшиеся с всадниками, и вдруг тормозящие вокруг экипажа, произвели на меня просто неизгладимое впечатление.

В одном из них я с радостью узнала Азата. Он уже совсем не напоминал того самого полукрестьянина-полувоенного, который когда-то пришёл ко мне наниматься в охрану. В черкеске, с перевязанными лентой волосами, в чёрной шапке, напоминавшей что-то среднее между шапкой и папахой, он смотрелся словно бравый командир.

Да они все так смотрелись.

— Хозя-айка приехала, — сказал он.

— Здравствуй, Азат, — ответила я.

— Здра-авствуй, хозя-айка. Мы проводим, — пообещал он.

Я заметила, что акцент у Азата стал меньше, но всё равно оставался.

Когда мы подъехали к воротам имения, уже почти стемнело. На нашу удачу дождь так и не пошёл. Скорее всего, гроза ожидалась ночью, поэтому мы и торопились попасть в дом до того, как разыграются стихии.

Въехав в ворота, я заметила, что в доме светились все окна.

Я вопросительно оглянулась на Ивана и спросила:

— В честь чего такая иллюминация?

— Так, почитайте, второй вечер уже, Фаина Андреевна, теперь так, — ответил он.

— В смысле? — удивилась я.

— Так матушка ваша на ужин офицеров приглашает из города. Ночевать, правда, не оставляет. Здесь капрал Васильев встал стеной, сказал, что без вашего распоряжения никак нельзя. А эти вот, — Иван кивнул на черкессов, — его поддержали. А с ними спорить никто не стал. Но матушка ваша третий день живёт, и второй вечер уже такие вот развлечения себе устраивает.