Вторая молодость Фаины (СИ)

Глава 42

С утра, после завтрака, я вызвала Дуняшу и сказала:

— Сегодня, по крайней мере, половину дня проведу с вами.

Полинка обрадовалась, стала прыгать и хлопать в ладоши. Я тут же начала её расспрашивать:

— Полинка, а как собачки разговаривают?

Она уже довольно здорово изображала всякие звуки.

— А кошечки как мяучат? А как меня зовут?

Полинка смотрела на меня хитрыми глазками, но молчала.

— Ну и ладно, — усмехнулась я, — скоро как начнёт говорить, ещё замучаемся придумывать ответы.

— Барышня Фаина Андреевна, а куда гулять-то пойдём? — спросила Дуняша.

— Да как обычно, куда вы ходите, — ответила я.

— Мы тут в лесочек, на полянку недалеко от пасеки. Там ручеёк, такой мягкий песочек… Интересно играть Полинке, — оживлённо сказала Дуняша, и вдруг потупилась, — только мы ещё Бусика берём.

Полина закивала.

— Ну, так туда и пойдём, и Бусика возьмём, — улыбнулась я, и поняла, что именно там-то и вышла на поверхность золотая жила, наверное, и ручеёк, и песочек, все признаки на месте.

А я вот к стыду своему только сегодня первый раз услышала, что пса назвали Бусиком. Надо исправляться, а то взяла опекунство, а занимаюсь всем, кроме девочки.

На всякий случай мы взяли с собой корзинку с перекусом. Нас сопровождала, охрана, в этот раз удвоенная, потому что пошла не только Полинка, но и я вместе с ней. И вот таким дружным отрядом, вместе с Бусиком мы и потопали мы в лес.

На какое-то время я даже забыла про золото, настолько хорошо было в лесу. Светило тёплое летнее солнце, пробиваясь сквозь широкие кроны деревьев. Вокруг стоял какой-то особый лесной шум: птичье многоголосье, скрип деревьев, шелест листвы и неповторимый лесной аромат, я дышала и не могла надышаться, мне казалось, что этот воздух можно было пить. Пахло листвой, немного хвоей, немного травой,и землёй. А по мере приближения к той самой полянке стало пахнуть ещё и цветами.

Место действительно оказалось красивым, небольшой бережок с белым песочком, мягким, мелким, я даже захотела снять обувь, что и сделала, и просто походить по этому песку, по травке. Полинка, глядя на меня, тоже скинула сандалики.

— Фаина Андреевна, да что же вы делаете! Вода-то ещё холодная! — воскликнула Дуняша, увидев, что я не только хожу по песочку, но ещё и пытаюсь залезть в ручей.

— Да я быстро! — сказала я, но тут с визгом на меня понеслась Полинка , а с ней и Бусик, тоже с явным желанием влезть в воду. Ну а как же, ведь старшая влезла, и младшей тоже надо!

Вода действительно была холодной. Видимо, где-то бил родник и впадал в этот ручей. Я попыталась приглядеться, но, конечно, сразу увидеть камушки было сложно. Поэтому просто присела на бережок и стала смотреть на воду. Полинка сидела рядом, Бусик грыз какую-то шишку. Дуняша тоже присела, наблюдая, как Полинка пересыпает песочек из одной формочки в другую. И вдруг из одной формочки из песка выпал камень и Полинка отбросила его в сторону.

Я подняла его. Он был точно такой же, как тот, что я нашла у Полинки в кармашке. Только сейчас он был пыльный, «некрасивый», серого цвета. Видимо, поэтому и не понравился Полинке.

Я встала, подошла к ручью, зажала камушек в кулаке и немного подержала его в воде так, чтобы поток проходил сквозь пальцы. Вытянула и посмотрела на сверкающий всеми оттенками розово-золотистого цвета кварц.

«Значит, есть всё же золото, — подумала я, — что же теперь делать?»

В голове как будто раздалось тиканье часов, и я подумала, что времени у меня немного. Если вот так, на поверхность, выходят такие камушки, значит, золотая жила где-то близко. И в любой момент её может найти кто угодно. Чем это закончится лично для меня, я не знала, но явно ничем приятным. И мне казалось, что кто-то уже знает или догадывается, что здесь не просто земля, а настоящий кладезь драгоценного металла. Ведь, не просто так и брата убили и меня по-разному и пугали, и обхаживали. Стало страшно

«Что же делать? Кому можно довериться?» — я перебирала в голове всех, с кем контактировала, с кем вела дела. Пока получалось, что довериться я могу только одному человеку, Алексею Порываеву.

Я вздохнула. Алексей Порываев далеко, он уже ближе к столице. А писать ему письмо с новостью о золоте на моём участке будет крайне неосмотрительно. Кто знает, в чьи руки может попасть моя почта и какие выводы он сделает из написанного?

По всему выходило, что чтобы поговорить с Алексеем и подумать, что делать с этим новым открытием, мне надо ехать в столицу. Но тут возникали следующие обстоятельства, ведь господин Пришельцев, назвав всех подозреваемыми по делу об убийстве князя Дулова, запретил выезжать за пределы губернии.

Итак, план начал формироваться в моей голове. Первое, из всех, кому могу доверять, есть только Алексей. Второе, для этого надо ехать в Петербург. И третье, мне нужен адвокат.

Как только я подумала об адвокате, сразу вспомнила Верочку и её ухажёра с нуровского приёма. Уж нанять местных екатеринбургских светил юриспруденции у меня средств хватит.

Прежде чем предпринимать какие-то действия и писать адвокату Владимиру Ивановичу Милонову, посоветовалась с Верой. Она оказалась не против. Даже поддержала и вызвалась сама написать ему письмо с просьбой подъехать к нам в имение.

Адвокат Милонов то ли был действительно заинтересован в Вере Богдановской, то ли работы сейчас в Екатеринбурге было мало, но приехал он к нам в имение уже на следующий день.

Мы, как водится, пообедали, потом прошли в мой кабинет. Адвокат огляделся и осторожно заметил:

— Красиво у вас здесь.

Я, осторожно подбирая слова, рассказала адвокату Милонову все обстоятельства дела, про князя Дулова, долги «моей матушки» в общем, всё то, что рассказала Пришельцеву, и то, что меня «связывало» с убитым.

Владимир Иванович выслушал меня внимательно, задал несколько вопросов, потом посидел, подумал и, посмотрев на меня, спросил:

— Фаина Андреевна, да дело-то, в общем, ерундовое. Думаю, такой известный сыскарь, как Пришельцев, раскроет его быстро. Но у меня к вам вопрос, зачем вам адвокат? Вроде бы складывается так, что вы можете проходить по этому делу, как свидетель, вы знаете, что происходило, но не принимали участие в основном действии.

— Спасибо, Владимир Иванович, — ответила я. — Но мне бы хотелось, чтобы уж наверняка, чтобы получить разрешение от главы местного сыска. Именно поэтому я и вызвала вас. И ещё одно, господин Пришельцев запретил покидать губернию, а мне срочно нужно быть в столице, — сказала я.

Адвокат сразу же ответил:

— Не должно быть проблем и с этим. Пришельцев несколько перестарался, упомянув про столицы. Да, за границу лучше не уезжать. Но внутри Империи вы вполне себе вольны перемещаться.

— То есть мне не нужно получать какое-то дополнительное разрешение? — ещё раз уточнила я.

— Нет, — уверенно сказал адвокат. — Не нужно, вы вольны перемещаться, как хотите. Господин Пришельцев немного манкирует законами. Пока вы не признаны подозреваемой в убийстве, а проходите по делу как свидетель, вы можете общаться с кем хотите и ездить куда угодно. Единственное ограничение по закону, это выезд за пределы Империи. Всё остальное вам позволено.

Я же, всё-таки договорилась с Владимиром Ивановичем, что он подпишет для меня бумагу-разрешение от Пришельцева.

Я решила, что сразу после открытия своей лавки-магазина «Золотой мёд», возьму билеты в Петербург, о чём сразу и написала Алексею, потому как ехать я собиралась не одна и мне нужен был дом или квартира, где я смогу остановиться вместе с Полинкой. Оставлять её одну в имении я не собиралась.

***

Тем временем в ресторане «МедведЪ»

В ресторане в кабинете номер два, ставшем уже привычным для этих встреч, сидели двое. Один явно приехал сюда покушать, а вот второй, похоже, мучился от головной боли с похмелья. Перед ним стоял запотевший графинчик, на который он смотрел с неким вожделением.

— Да вы выпейте, выпейте, голубчик, — произнёс тот, кто всегда сидел против света, чтобы лица его не было видно собеседнику.

Человек, страдающий с похмелья, налил себе стопочку, залпом выпил горькую, поморщился, выдохнул и закусил солёным огурчиком.

— Ну что, господин хороший, — продолжил собеседник, — все сроки вышли, а я смотрю, дело, порученное вам, так и не сдвинулось с мёртвой точки.

Человек налил себе вторую стопочку и, не отвечая, выпил её. Через некоторое время он поднял уже более осмысленные глаза на того, кто спрашивал.

— Какие сроки? Разве можно в сроках измерить чувства? — хрипло проговорил он, — вы же сами хотели, чтобы всё было сделано чётко, без того, чтобы кто-то мог подкопаться. У меня всё по-честному, я так и действую.

Сидевший против света вздохнул и скептически поджал губы, мол «знаю я, как ты действуешь». А вслух сказал совсем другое:

— Ну что ж… Раз вы уверены в своём успехе, тогда мы дадим вам ещё две недели. Если вам и этого не хватит, то имейте в виду, что вас ждёт долговая тюрьма. А там не будет ни карт, ни женщин…

Он покосился на графин, и добавил:

—Водки там тоже не будет

— Не будет никакой долговой тюрьмы, — чётко, почти по-военному произнёс собеседник.

— Вот и славно.

Наступила короткая пауза.

— Помните, что барышня наша на месте не сидит, — снова проговорил тот, кто сидел про света, — скоро снова приедет в Екатеринбург на открытие своей лавки. Вот возьмите, — он кинул на стол карточку с золотым тиснением и добавил:

— И подготовьтесь вы, в конце концов так, чтобы она сама захотела с вами пойти.

.