Вторая молодость Фаины (СИ)

Глава 43

Торжественное открытие медовой лавки и магазина было назначено на полдень.

Но день мой начался рано, из имения выехали ещё засветло и сперва я поехала к законнику, Николаю Николаевичу Головко, после чего мы вместе заехали к адвокату Владимиру Ивановичу Милонову. Я ещё предполагала, что придётся зайти в сыскную контору, чтобы самой пообщаться с Пришельцевым, но Владимир Иванович, увидев меня, сразу вытащил из папки лист бумаги. На нём собственной рукой господин Пришельцев поставил визу, означавшую разрешение на поездку в Петербург или Москву для дворянки Стрешневой Фаины Андреевны, так и было написано:

«Стрешневой Фаине Андреевне, дворянке, проходящей свидетелем по делу об убийстве князя Дулова Игнатия Ивановича, разрешается выехать за пределы Пермской губернии. В случае необходимости дачи свидетельских показаний Фаина Андреевна обязуется по возвращении лично явиться в сыскное отделение и предоставить необходимую информацию.»

Меня это вполне устроило. Я, конечно, представила себе какое лицо было у Александра Петровича Пришельцева, когда Милонов, уж и не знаю каким образом, вынудил его подписать такую бумагу, но подозреваю, что не очень довольное.

—Как вам это удалось, Владимир Иванович? — спросила я

— да, в общем-то, не так уж и сложно, — ответил адвокат, — там у Пришельцева уже есть определённые намётки по делу, поэтому он в вас уверен.

Я не обратила внимания на последнюю фразу, и не стала спрашивать дальше, а зря.

Просто отметила, что Владимир Иванович, как адвокат проделал большую работу. Я поблагодарила его, спросила, сколько должна за услуги, но Милонов денег не взял, сказал, что сделал по дружбе и попросил разрешения пригласить Веру Евстафьевну в оперу. Сказал, что через три дня в Екатеринбург приедет известный иностранный бас.

— Могу ли я пригласить её? — спросил он. Я ответила, что с моей стороны возражений нет и добавила:

— Вера сегодня как раз в Екатеринбурге, можете увидеться и сами у неё спросить.

Владимир Иванович оживился, уточнил, где и когда может с ней встретиться. А я за Веру порадовалась, Милонов мне понравился. Был он какой-то обстоятельный, домашний, и симпатичный.

А вот про себя подумала: «Что ж такое, у меня никак не складывается с культурной жизнью. На меццо-сопрано не попала, на тенора тоже. Вот теперь и бас приезжает, а я снова мимо.»

Ну да ладно. С Иваном Киреевым мы поехали обратно в магазин, а Николай Николаевич Головко отправился в свою контору. При этом он сделал копию документа, выданного Пришельцевым и разрешающего мне поездку. Я подумала: «Вот молодец законник. А то и правда, мало ли что.»

Сейчас у меня по плану торжественное открытие лавки, назначенное на полдень. Время выбрали специально, предполагалось, что к началу открытия гости проголодаются, а мы подготовили лёгкие закуски. Мария Александровна Голощёкина, владелица чайной лавки, помогла всё организовать. Для простого люда столы выставили прямо на улице, благо было лето. Для особых приглашённых внутри накрыли фуршетные столы, за которыми стояли официанты, раскладывавшие угощение по маленьким тарелочкам.

Но прежде, чем приступить к закускам, нужно было произнести речь, внутри магазина это намеревалась сделать я сама, а на улице должен был выступить заведующий магазином, но так как у нас пока эта должность была вакантна, то роль заведующего магазином временно исполнял Иван Киреев. Кандидаты у нас были, но мы, боясь ошибиться, всё ещё находились в процессе выбора.

Дамы собирались неторопливо, и к началу церемонии пришла примерно половина приглашённых. Чтобы занять их, я открыла фуршетные столы чуть раньше. Но к моему удивлению, к столам пришедшие дамы не бросились, а ходили по магазину, словно по музею, всё охали, ахали, спрашивали, что можно трогать руками, а что нет. Я разрешила трогать всё.

За красиво оформленным туалетным столиком с большим зеркалом стояли две опрятно одетые девушки, выдававшие пробные экземпляры и рассказывавшие о каждом продукте. Вскоре у них образовалась очередь, и мне пришлось пригласить ещё двух девушек, предусмотрительно нанятых Иваном, чтобы они встали рядом и помогали объяснять, что в какой баночке и как ею пользоваться.

Несколько дам я «застукала» за тем, что они, так сказать, «присваивали» маленькие флакончики с витрин. Но мы с Иваном заранее это обсудили и решили, что к таким неожиданным убыткам готовы. Хотя, конечно, было удивительно, потому что внутрь магазина были приглашены уважаемые и родовитые люди.

Пришла и мадам Голощёкина, оглядела всех по-хозяйски, покачала головой и, наклонив меня к себе, сказала:

— Эти особо покупать не будут, — и кивнула в сторону тех, кто тайком запихивал в карманы баночки, — им всё на халяву подавай, а вон те, — и она показала на нескольких скромно, но стильно одетых дам, — будут, и много. К ним иди, рассказывай.

Я улыбнулась, поблагодарила за науку и направилась в ту сторону. Среди собравшихся оказалась и княгиня Волошина, в этот раз, сменившая, видимо, в честь церемонии, чёрный цвет на тёмно-фиолетовый.

— Давайте я вам расскажу о продукции, которую мы производим в моём имении, — начала я, — здесь представлены образцы, здесь их можно попробовать, а можно и заказать, и мы привезём вам нужное количество и ассортимент.

Дамы улыбнулись. Видимо, им не очень хотелось ходить в лавку, куда заглядывали, скажем так, все подряд, и купчихи, и может жёны чиновников, я не знала, но именно они сейчас толпились возле туалетного столика, стараясь намазать на себя всё сразу, или, думая, что никто не видит, прятали флакончики по карманам.

Я кивнула одной из девушек, и она принесла мне презентационный набор. В него входили шесть видов эликсиров, разработанных мной и Верой Евстафьевной. Вера, кстати, тоже была здесь, но пряталась в подсобке, так и не захотела выходить и общаться с дамами. Хотя могла бы многое рассказать о продукте.

— Если я начну говорить, — сказала она, — все разбегутся. Я ведь буду формулы приводить. А кому они, кроме меня, интересны?

Я признала её правоту и разрешила пить чай в подсобке. Там, кстати, было специальное окошко с отличным обзором на торговый зал, и я была уверена, что Вера сидит и смотрит, словно в телевизор.

Я показывала дамам каждую баночку, рассказывала о свойствах, внимательно наблюдая за реакцией. Это оказалось полезным, потому как при упоминании тех или иных свойств, упругость кожи, чистота, отбеливание, у каждой по-своему загорались глаза. Всё это я запоминала, чтобы в дальнейшем составлять индивидуальные предложения.

Надо сказать, что баронесса Сушка, пришла на церемонию открытия первой, всё протестировала, никаких флакончиков с витрин не забирала. Она, конечно, пыталась критиковать, и баночки кривые, и пространства мало, но накупила разного мёда и сделала большой заказ. И оставалась до самого конца церемонии.

После презентации я попросила Ивана вынести подарочные коробочки. Все, кто был внутри магазина во время выступления, получили в подарок красиво упакованный набор с теми самыми флакончиками, что в небольшом количестве стояли на витринах, и открытку. Открытку сделали у знакомого художника мадам Голощёкиной, на открытке был изображён горшочек, наполненный мёдом, сияющим словно золотом, и надпись:

« Наш выбор «Золотой мёд» .»

Я, признаться, уже жалела, что выбрала это название. Я ведь не ожидала, что вся эта легенда о золоте на моей земле окажется правдой.

***

На мой взгляд презентация и церемония открытия прошла успешно. Только когда уже все расходились, по окончании мероприятия случился небольшой инцидент.

Я услышала, что возле магазина начался какой-то шум. Иван пошёл разбираться, потом выглянул и попросил меня выйти.

Я вышла и передо мной открылась интересная картина. На охране стоял Азат и двое отставников. Перед ними остановились четверо конных, горцы, военные, в черкесках. Все, как на подбор черноволосые, черноглазые, с орлиными носами. Двое из них были чем-то неуловимо похожи на Азата.

Азат стоял с ледяным выражением на лице.

Я вышла из магазина, подумала, что может быть эти люди из той деревни откуда Азат сбежал, и, хозяйским голосом, своих людей никому не позволю обижать, спросила:

— В чём дело?

Я стояла на ступеньках, что делало меня выше. Военные не ответили, тогда я обернулась к Азату.

— В чём дело? — повторила я.

— Братья, — коротко сказал он.

Я перевела взгляд на конников, практически разогнавших людей от моего магазина:

— С кем имею честь?

Они посмотрели на меня, словно на «говорящий чайник», но один из них тот, кто выглядел постарше, произнёс:

— У тебя работает Азамат?

Я подумала: «Ничего себе, ни «здравствуйте», ни «добрый день». Вслух спросила:

— Представьтесь, — в том ему сказала я.

— Султан Сагат-Гирей, полковник, — произнёс он

Я подумала: «С султанами я ещё дела не имела, интересно, это титул или имя?»

— Очень приятно, я Фаина Андреевна Стрешнева, дворянка, владелица этого магазина. Ещё раз спрошу, в чём дело?

Полковник кивнул на Азата, который стоял молча, и спросил с акцентом, похожим на тот, какой был у Азата, когда все гласные твёрдые:

— Брат наш у тебя работает?

Я подумала: «Вот это да, солдатика себе нашла... хотя кто их, горцев, знает, у них там может каждый второй султан» . Вслух ответила:

— Да, Азат служит у меня в охране.

— И как служит? — уточнил полковник.

—Зарекомендовал себя прекрасным воином, — намеренно похвалила я, чтобы посмотреть на их реакцию.

В глазах мужчины промелькнула гордость и одобрение.

— Значит, говоришь, служит, — повторил он с ударением на «служит», — это хорошо, что воин.

Внезапно он перешёл на другой язык и что-то сказал, глядя на Азата.

После чего, так и не спешившись, но коротко мне кивнув, полковник что-то сказал своим сопровождающим, и они поехали дальше.

Азат так стоял, словно в карауле, а я спросила его:

— Всё в порядке? Что он тебе сказал?

— Он сказал, они здесь до осени, — ответил Азат, — их полк перекинули сюда, приглашал прийти.

Не знаю, что там на самом деле произошло у Азата с его родственниками, но раз надо, пусть он съездит поговорит. С собой я возьму двоих охранников и это будут люди капрала Васильева, а Азат останется здесь, вот и съездит, когда Ивана Киреева в город сопровождать будет.

— Вы не поняли, Хозяйка, он звал меня в его полк, — уточнил Азат, — это большая честь.

— А почему шумели?

— Они же думали я «навозник*», — хищно улыбнулся Азат

(*обидное название крестьянина)

—А почему он назвал тебя Азамат? — спросила я, — почему он султан? И на каком языке он говорил?