Вторая молодость Фаины (СИ)

Глава 45

Первые пару часов Полинке было очень интересно в поезде, её было не оторвать от окна. Благо купе у нас было просторное, почти как комната в имении, игровая, в которой мы с Полинкой читали ей сказки и раскладывали её игрушки.

В соседнем, более маленьком купе ехала наша охрана, капрал Васильев выделил мне двух отставников, Ивана Ивановича Богатырёва и Семёна Ефремовича Зайцева. Я решила, что двоих будет достаточно, тем более что, если брать больше людей, то надо было бы уже покупать второе купе. Деньги у меня, конечно, были, но транжирить их я не собиралась, а покупать охране билеты во второй класс смысла не было. Какой же смысл в этой охране, если они будут ехать от меня через два вагона? Поэтому в такой компактной компании мы и путешествовали.

Ну конечно, через пару часов Полинке стало скучно, и мы начали с ней играть. Зато мне не было скучно, так, занимаясь с ребёнком, поиграли, поели, поспали, я даже не заметила, как мы добрались до Казани. Казанский вокзал был больше , чем в Екатеринбурге, но в основном много места занимала ресторация, возможно именно поэтому остановки здесь всегда были долгими.

Остановка в Казани длилась, что-то около двух часов, и мы с охраной выбрались прогуляться и перекусить. Ну и, конечно же, не успели мы сесть за стол, как появился, сияя белозубой улыбкой, ротмистр Диваев.

— Фаина Андреевна, — улыбаясь, сказал ротмистр, — ну что же вы за мной не прислали? Я уж так ждал, так ждал…

— Айдар Абубакирович, — сказала я вежливо, — видите, с ребёнком путешествую, поэтому скучать нам некогда. Да и охрана у меня имеется, помогают.

Отставники встали, представились коротко, по-военному.

— Это хорошо, что помогают, — сказал ротмистр Диваев, — но всё же путешествие долгое. Прошу вас, Фаина Андреевна, не забывайте, что я тоже в этом поезде, — ротмистр просто сиял улыбкой, — и я всегда готов помочь.

Проговорив, ротмистр печальным взором окинул наш стол, за который я его так и не пригласила, и откланялся. Ему тоже надо было поесть.

Я обратила внимание на девушку, которая сначала зашла в ресторанный зал, нерешительно осмотрелась, мне показалось, что голодным взглядом посмотрела на еду на столах, после чего подошла к официанту, и что-то спросила. Выслушав ответ, она вздохнула и вышла обратно на улицу. Теперь она сидела лавочке, какая-то бледная и потерянная, и почему-то я подумала, что она нуждается в деньгах.

Вида девица был весьма образованного, не знаю почему мне именно это определение показалось уместным. На девушке было почти новое чистое платье, на голове гладкая причёска, на руках перчатки, на ногах, аккуратные, слегка заношенные ботиночки. Чем-то она мне напомнила Джен Эйр*.

(*Джен Эйр главная героиня роман английской писательницы Шарлотты Бронте)

Я жестом подозвала официанта, к которому она подходила, и спросила:

— А что у вас спрашивала эта девушка?

И, как я и ожидала, оказалось, что спрашивала она про цены. Конечно, здесь, в этом ресторане на станции, они были достаточно высокие, и тогда я, недолго думая, повернулась к Ивану Ивановичу и сказала:

— Иван Иванович, видишь, там девушка сидит?

— Вижу, — одобрительно сказал Иван Иванович, уже понимая, что я хочу сделать.

— Позови её к нам, скажи, что хозяйка просит к столу.

А стол у нас, надо сказать, был весь уставлен едой, потому что я решила заказать побольше, и чтобы отставники мои не стеснялись. Решила, что охрану надо кормить хорошо, поэтому посмотрела, что они заказывали, и добавила ещё к заказу похожих блюд. Ехать нам ещё долго, а вагона-ресторана в поезде не было, их, к сожалению, ещё не придумали, поэтому всё, что не доедим сейчас, мы можем взять с собой и доесть чуть позже. Хотя бы вот эти вот симпатичные булочки с корицей, на которые ни у кого не хватило сил.

Из окна ресторации я наблюдала, как Иван Иванович подошёл к девушке. Она сначала испуганно на него посмотрела, но потом он ей показал через окно на стол, где сидела я и Полинка. Увидев меня, а потом и разглядев, что я сижу с ребёнком, девушка как будто просияла, обрадовавшись. Мне через окно было плохо видно её лицо, но показалось, что она улыбнулась.

Когда она вошла в ресторацию и подошла к столу, то сначала представилась:

— Анна Мещерякова, мещанка

Я услышала, что и разговаривает она очень чисто, представившись в ответ, представила и себя и Полинку, предложила ей присоединиться к нашей трапезе. Мне понравилось то, что она не стала ни стесняться, ни жеманничать, а поблагодарила и сказала:

— Я такая голодная, а здесь такие высокие цены. С радостью приму ваше приглашение! Я вам так благодарна!

И с удовольствием за обе щёки начала уплетать. Когда она поела, конечно, она и порозовела, и настроение у неё улучшилось, и в какой-то момент начала общаться с Полинкой, сидевшей у меня на коленях, протянула ей руки, и та сразу пошла к ней, хотя обычно чужим не доверяла.

Я не сказала, что Полина у нас не разговаривает, но Анна, сама каким-то образом поняла, что у ребёнка есть особенности. И буквально в несколько слов «заставила» Полинку улыбаться, а ещё через несколько слов, я смогла спокойно поесть, потому что она взяла Полинку на себя и стала играть в какую-то игру с пальчиками.

Я на это смотрела и вспоминала, что да, игры-считалочки с пальчики, мелкая моторика, через которую завязано развитие речи, мозга… Как же я быстро всё забыла. Вот же старая я кошёлка.

И тогда я спросила:

— Анна, а ты так хорошо управляешься с детьми. У тебя, наверное, много сестёр, братьев?

— Нет, — сказала она, — мне просто нравится заниматься с детьми, и ещё я училась этому. Я профессиональная гувернантка и еду к работодателю, к графу Горелову, буду учить его семилетнюю дочь, и Анна достала письмо.

Письмо я прочитала, там было два листа, на первом характеристика Анны из Казанской школы, где Анна обучалась шесть лет, а потом ещё два года преподавала младшим деткам, а на втором листе подтверждение, этакий мини-контракт, подписанный от имени графа Владимира Горелова.

Я обратила внимание на даты:

— Анна, а ты видела, что на работу тебя ждут только через месяц?

— Как через месяц? — испуганно произнесла Анна

— Так вот же посмотри, и я показала ей, что дата первого рабочего дня указана седьмого августа, где август написан как восьмой месяц, а прибывали мы в Петербург пятого июля.

Путаница с указание номера месяца сыграла с девушкой дурную шутку, она рассчитывала, что у неё будет всего два дня, до вступления в должность, и ей хватит тех сэкономленных денег, от той суммы, которую выслал граф Горелов на дорогу, чтобы снять где-то в ночлежке комнату на две ночи.

И тогда я поняла, что это судьба, ведь мне тоже нужна профессиональная гувернантка, и если раньше я в этом сомневалась, думая, что Полинке рано, то теперь знала точно, что нужна.

И тогда я сделала ей предложение, вот так вот, без собеседования и «проверки на полиграфе». Девчонка так обрадовалась, что я поняла, что мы нашли друг друга. Мне самой стало хорошо, я точно знала, что это правильное решение. Потому что я уже пять раз пожалела, что не взяла с собой Дуню. Но теперь я понимаю, что Дуню я не взяла именно для того, чтобы встретить вот эту Анну Мещерякову, и нанять её на работу.

Так, когда поезд тронулся из Казани в сторону Петербурга, в нашем купе стало на одного человека больше. Вызвали начальника поезда, и я доплатила ещё за одного человека, потому что билет у Анны был в третьем классе.

Я удивилась, что граф Горелов такой жадина, но Анна реабилитировала графа в моих глазах, сказав, что это она сама купила самые дешёвые билеты, чтобы сэкономить.

Но теперь Анна ехала с нами, и была внесена в список начальника поезда, как моё сопровождение.

До Петербурга было ещё три больших остановки. И на каждой остановке к нам подходил ротмистр Диваев. Что любопытно, и характеризовало это девушку с приятной стороны, Анна никак не реагировала на улыбчивого офицера, продолжая заниматься Полинкой.

И я, честно говоря, думала, что, ротмистру пора бы уже было либо понять, что его не хотят видеть, либо обидеться, когда я очередной раз отказала ему в том, чтобы он подсел к нашему столу, и в очередной раз сказала:

— Простите, Айдар Абубакирович, но не ждите от меня приглашений, я не буду приглашать вас в наше купе.

Я думала, что он обидится и перестанет подходить, но я ошибалась, как только поезд останавливался, он стоял возле нашего вагона.

До Петербурга оставалось несколько часов. Как и обычно в дороге, самые последние часы всегда даются тяжелее всего. Но благодаря тому, что я наняла Анну, время у нас прошло весело, и мы даже не заметили, как въехали на центральный вокзал Петербурга.

За два дня до отъезда я отправила срочным почтовым курьером письмо Алексею Порываеву, что еду, и указала дату отправления поезда. Если честно, не рассчитывала на то, что Порываев меня встретит. У меня даже не было уверенности, что он в Петербурге, ведь у него и в Москве большая фабрика, но когда мы вышли из вагона, то первым, кого я увидела на перроне, был Алексей Порываев.

Я удивилась, ещё раз взглянув на него, вот вроде знаю точно, что правнук крестьянина. А смотрю, стоит высокий, стройный, ноги длинные, светлые волосы уложены в прическу, трость… И не скажешь, что дед в земле ковырялся. Порода видна. И тут же вспомнила князя Дулова, который был небольшого роста, с кривенькие ножки, одутловатое лицо… Как так получается?

— Здравствуйте, Алексей, — сказала я. — Очень рада, что вы нас встретили.

— Ну как бы я мог поступить иначе, Фаина Андреевна? Я, честно, не ожидал, что вы приедете в Петербург. Да ещё в такой замечательной компании, — улыбнувшись, он наклонился к Полинке и вручил маленький букетик.

А я даже обрадовалась, что он этот букетик передал ей. Полинка немножко покрутила букетик в руках, и отдала мне.

— Как бы я мог, Фаина Андреевна, вас не встретить? Рад, что вы приехали. Надеюсь, что вопрос не настолько серьёзный, чтобы расстраиваться?

— Э-э… Алексей Сергеевич, вопрос важный, но именно поэтому, не готова его обсуждать здесь, на перроне.

— Да-да, конечно. Кстати, просьба ваша, в том, чтобы снять вам апартаменты исполнена. Пойдёмте, — и Алексей показал в направление выхода с перрона, — у меня экипаж возле вокзала. Отвезём вас туда, где будете проживать. Снял пока на месяц, — сказал Алексей.

— Отлично, — обрадованно ответила я, — думаю, что на месяц вполне достаточно.

— Там можно будет продлить, если понадобится,— добавил он.

В Питере было тепло и пыльно, я поморщилась, прикрывая лицо платком, а Алексей сказал, что давно не было дождей, а город каменный, вот пыль и летает.

От вокзала было не так далеко, доехали мы буквально минут за десять, по дороге я даже узнавала некоторые улицы. Доходный дом располагался на пересечении с Большой Садовой, в тихом переулке, сам дом был невысокий всего в три этажа. Наши апартаменты располагались на втором этаже. Было там три спальни, одна гостиная и кухня. Вообще просто отлично.

— Хозяйка сама готовит, — сказал Алексей Сергеевич, — и если вам понравится, то будут вам приносить, накрывать завтрак, обед и ужин. За это, конечно, идёт отдельная плата.

— Так это вообще прекрасно, — сказала я, потому как уже успела подумать, глядя на кухню, что, может быть, нужно нанять кухарку, потому что я пока с этими плитами сама точно не справлюсь. Но если нам действительно хозяйка будет готовить так, что это будет съедобно, то мы с удовольствием этим сервисом воспользуемся.

С Алексеем для разговора договорились встретиться сегодня же вечером. Мне очень не хотелось откладывать этот разговор, потому что было ощущение, что каждый день «приближает катастрофу».

Я думала о том, что кто-то из крестьян или вообще чужаки найду хотя бы один самородок, и тогда… что будет тогда я пока предпочитала не думать.

Поезд прибыл в Петербург рано с утра, поэтому у нас был весь день на то, чтобы и к квартире привыкнуть и вымыться, и отдохнуть.

Когда мы стояли на перроне, я видела, как ротмистр Диваев посмотрел в нашу сторону, но, увидев, что нас встречают, подходить не стал. Это меня порадовало. Почему-то он был мне неприятен, может, из-за своей странной навязчивости. И я понадеялась, что то, что Алексей нас сразу увёз, не даст возможности ротмистру узнать, где мы поселились.

Касательно вечерней встречи Алексей спросил, где бы я хотела поговорить, у него в конторе или в ресторации. Но я попросила его приехать сюда, в квартиру, потому что мне с моим разговором и с моими камушками в шкатулке нужна была полная приватность.

Мы остались разбирать вещи, а Алексей откланялся и вышел из дома. И ни я, ни он, никто из нас не заметил того, что на лавочке в сквере напротив доходного дома сидел, раскуривая папиросу, ротмистр Диваев. Он увидел, что Алексей Порываев вышел, немножко ещё посидел, посмотрел на окна, затушил папиросу, и только потом ушёл из сквера.