Вторая молодость Фаины (СИ)

Глава 66

Фаина

Ведь утром же всё будет по-другому.

Но Алексей не приехал, ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье.

В воскресенье вечером, просматривая список того, что было упаковано и отправлено на вокзал, погрузка в багажный вагон начиналась ночью, а сам поезд отправлялся в десять утра, я подумала: «Что же... значит, не судьба».

Зато Митрофана выписали ещё в пятницу, и выглядел он вполне себе дееспособным. Мы встали пораньше, и, тепло распрощавшись с владелицей доходного дома, ради такого случая вышедшей в такую рань, выехали в сторону вокзала.

Анна Мещерякова оставалась в Санкт-Петербурге. Как бы ни было жаль расставаться, но её ждала работа у графа Горева. Мы, кстати, к нему заехали все вместе накануне, и я, помимо тех рекомендаций, которые были у Анны, добавила к ним и свои.

Было немного жаль уезжать из столицы. Но, с другой стороны, мне уже очень хотелось в свой дом. Да ещё было одно дело, не закрытое, то, которое мы с Аркадием Никифоровичем договорились провернуть, чтобы мне уже жить спокойно на своей земле, не оборачиваясь и не страшась того, что кто-то может мне навредить.

До отправления оставалось, наверное, минут десять, а может, и меньше. Мы уже сидели в купе, ожидая, когда поезд тронется, как вдруг заглянул Тихон и сказал:

— Фаина Андреевна, там к вам пришли.

— Кто? — удивилась я.

— Алексей Сергеевич Порываев.

Я вскочила, выскочила из купе и увидела, как проводник перекрывает двери, а Алексей пытается войти в вагон. Проводник его убеждает:

— Барин, поезд скоро отправится, провожающим уже нельзя!

— Фаина Андреевна! — воскликнул Алексей, увидев меня. Он был весь какой-то запыхавшийся, волосы растрёпаны, рубашка мятая, сам на себя не был похож.

— Алексей Сергеевич...

— Да пустите уже вы меня! — воскликнул он, отодвинул проводника и вошёл в тамбур. — Фаина... я...

Алексей явно пытался сказать что-то важное, но ни времени, ни слов не хватало. И вдруг он выговорил:

— Я люблю вас! — и… поцеловал меня.

Сначала просто мягко прикоснулся тёплыми губами к моим, но я от неожиданности приоткрыла рот, и в следующее мгновение поцелуй вдруг стал настоящим, обжигающим. Меня так уже лет сто никто не целовал... и я.. ответила.

Вдруг раздался противный звук паровозного клаксона, и тут же проводник снова заголосил:

— Барин, барин! Поезд отправляется! Выходите из вагона!

Алексей с трудом оторвался от меня. Глаза у него были шальные. Он посмотрел на меня и сказал:

— Фаина, я приеду. Я.. я очень скоро приеду.

— Я буду ждать, — только и успела я сказать, и Алексей выпрыгнул на платформу с уже двинувшегося поезда.

Я подбежала к двери. Проводник перекрыл выход рукой. Я только успела увидеть, как поезд уходит, а Алексей остаётся на платформе, глядя на меня.

— Что же произошло? — подумала я. — Что случилось?

Губы горели, а сердце пело.

— Он любит меня, — сказала я проводнику.

Тот только покачал головой.

Поезд набирал свой ход. Но теперь мне было ещё радостнее возвращаться домой, и почему-то я была уверена, что всё будет хорошо.

***

Дорога обратно прошла довольно легко. Всё-таки путешествие в первом классе имело свои преимущества. Анфиса Васильевна охала да ахала, что она тоже как барыня едет, и старалась всё чем-то помочь.

Оказалось, что она знает очень много интересных сказок, и проблем с досугом для Полинки не было. По пути мы отправили две телеграммы, чтобы нас уж точно встретили. И когда прибыли на вокзал в Екатеринбург, то там нас встречали и Иван Киреев, и Вера Евставфьевна.

Мы вышли с поезда, немного утомлённые дорогой, но очень хотелось домой. И, поскольку поезд прибыл утром, мы решили, что ещё немножко потрясёмся в пути, зато уже к обеду будем дома.

Пока грузили вещи, я обратила внимание, что Иван с Верой переглядываются, и на лицах у них странное выражение. Я спросила:

— В чём дело?

— Фаина Андреевна, там, в имение, ваша матушка приехала, — сказал Иван

— В смысле? — удивилась я, не понимая, как такое могло произойти.

Вера подтвердила:

— Буквально три дня назад Михаил Ананьевич Нуров лично привёз её в имение.

Услышав это, я даже забыла, как дышать, и у меня потемнело в глазах.

— Моя матушка? — переспросила я, всё ещё надеясь, что ослышалась. — Анна Игнатьевна Стрешнева?

— Да, — кивнул Иван, — и не одна, а с сопровождающим.

Я взглянула на Ивана и спросила:

— С мсье Жаком?

— Да, — подтвердил он. — Заняла ваши комнаты.

И я поняла, что всё ещё только начинается, и всё что происходит, было подготовлено, иначе как могла матушка Фаины прибыть за три дня до моего приезда, только если она сразу же после нашей с ней встречи в «Дононе» с утра в пятницу уехала из Петербурга.

— Так, — сказала я Ивану, — вещи вместе с Анфисой Васильевной отправляй, а мне нужен Николай Николаевич. Встречусь с ним, а после уже поедем домой.

***

Алексей

Пришла срочная телеграмма: «Сегодня ночью скоропостижно скончался Василий Степанович Порываев».

Дядька, родной брат его отца, умер. Алексей посмотрел на мать, которая уже сидела на банкетке, сложив руки на юбке в ожидании, когда они выйдут и поедут на вокзал.

— Что-то случилось, Алёша? — спросила она.

Алексей нахмурился. — Да, матушка. Василий Степанович скончался...

Агриппина Александровна охнула. Но вот что Алексею всегда нравилось в его матери, так это то, что мыслила она как настоящая купчиха, всегда рационально. Вот и сейчас, хоть и охнула, но сразу взяла себя в руки и сказала:

— Так это, Алёша, надо ехать. С похоронами ведь кроме тебя никто не поможет. Да и доля же у него в твоём предприятии, а уж как он свои дела вёл, то мне неведомо, а только постоянно ходил деньги занимал, всё ему не хватало.

— Да знаю я, знаю, — кивнул Алексей, который и сам постоянно поддерживал родственника и его семью.

Вот кому уж точно нельзя было бизнесом заниматься, так это ни отцу Алексея, ни его брату. За какое бы дело они ни брались, всё одно к банкротству сводилось. Даже кондитерское дело чуть не загубили.

Хорошо, что Алексей уже взрослый был, когда вернулся в Россию, так и не закончив последний курс университета. А что было делать, дело дедово надо было спасать.

Алексей вздохнул, понимая, что все его планы, и вся его личная жизнь рушится. Потому что так сложились обстоятельства. Так и бывает, что иногда обстоятельства становятся сильнее нас.

Он сел было писать записку Фаине, написал пару строк, и понял, что бумага только испортит всё. Нехорошо они вчера с Фаиной расстались, тут только личная встреча поможет. Алексей скомкал недописанное письмо и выбросил.

— Ну что, матушка, с вами поеду. Надеюсь, что места в поезде на Москву ещё есть, — сказал он.

На самом деле матушку, конечно, он отправлял первым классом, и за доплату там всегда можно было разместиться, особенно если близкие родственники. Так что уехал Алексей Сергеевич Порываев в Москву решать дела, да спасать предприятие.

По приезде он обнаружил убитых горем двоюродных братьев и сестру, всего трое детей было у Василия Степановича. Оставив матушку с ними разбираться, Алексей поехал в контору, в которой дядька его вёл дела.

Вовремя приехал. Там уже хозяйничали приказчики дядькиных кредиторов. Но по пути Алексей вызвал своего адвоката, известного в Москве адвоката Арбузова. Славился этот адвокат тем, что лучше всех знал законы Российской империи, особливо касавшиеся деловых отношений. И слово его адвокатское никто под сомнение никогда не ставил, вот такую репутацию себе завоевал человек.

Алексей остановил произвол, творящийся в конторе дядьки, потому что даже он, не являясь юристом, знал, что до оглашения воли усопшего никакие кредиторы не имеют права врываться в его частную собственность. А там уже и адвокат Арбузов подъехал. Приказчики кредиторов бежали так, что только пятки сверкали.

Но Алексей не обольщался. Для того чтобы разобраться в том, что его ещё ждёт, ему нужно было тщательно изучить всё то, что осталось от Василия Степановича в деловом плане, а на это требовалось время.

Конечно, Алексей оплатил услуги профессиональных аудиторов, которых вызвал адвокат Арбузов и которые вместе с ним работали. И после этого поехал домой на Остоженку, в свой большой дом, где пока жила вся семья, пользуясь тем, что сам Алексей часто жил в Петербурге. Да и пока хозяйки дома не было, а её временно заменяла Агриппина Александровна.

В голове у Алексея красным сигналом билась дата, десятое число, день отправления поезда в Екатеринбург. Он знал, что ему совершенно точно надо быть в этот момент в Петербурге, чтобы успеть сказать Фаине, что он её любит. Он чувствовал, что как вода сквозь пальцы, утекает возможность восстановить тёплые отношения, которые образовались между ними и были грубо нарушены сложившимися обстоятельствами.

Да ещё его стремление угодить матушке, ну хотя бы она всё-таки приняла его сторону.

Ну да ладно, что уж теперь, сделанного не поправишь. Но есть ещё у него возможность исправить и выправить то, что произошло.

Похороны назначили на вторник, а оглашение завещания усопшего на среду, сразу после похорон. И поэтому Алексей, оставив аудиторов работать в конторе и даже не выслушав их первоначальный отчёт, сел на ночной поезд из Москвы в Петербург, чтобы рано утром прибыть на вокзал и успеть проводить Фаину Андреевну.

По пути всё время что-то происходило, то поезд часто останавливался, то с остановок позже уезжали. Алексей смотрел на часы и понимал, что эта поездка, скорее всего, будет напрасной, он точно опоздает. Ему оставалось надеяться только на чудо.

И чудо произошло, последние два часа поезд ехал без остановок, и у него оставалось ещё немного времени до отправления поезда на Екатеринбург. Он успел.

Но тупица-проводник не хотел пускать его в вагон. Алексей был готов его убить, хотя никогда не поднимал руку на тех, кто находился ниже его. Повезло, что Тихон, выходивший осматривать площадку перед вагонами, пообещал передать Фаине, что он пришёл её проводить.

И вдруг он увидел её, свежая, юная, красивая… Она выскочила в тамбур, и он, отодвинув проводника, прорвался к ней. Взял её за плечи, она показалась ему такой тоненькой, такой хрупкой. Он посмотрел ей в глаза, и увидел в них… ожидание.

И снова он не знал, как это сказать.

И тогда Алексей решил не говорить ничего лишнего.

— Я люблю вас, — выговорил он и, сам от себя не ожидая, поцеловал её.

Он хотел просто прикоснуться к её губам, но неожиданно ощутил какой-то невероятный, волшебный, сладкий вкус, и не удержался, поцеловал её так, что даже сам испугался, что может напугать девушку своим напором. Но она ответила.

И у Алексея закончились все мысли.

Как сквозь туман, он услышал голос проводника:

— Барин, барин!..

Алексей подумал, что сейчас этот проводник точно рискует получить от него удар в нос. Но, посмотрев в светящиеся счастьем глаза Фаины, понял, что проводник не виноват в том, что он так опоздал.

Поезд начал движение. К сожалению, Алексею надо было возвращаться в Москву. Поэтому он только успел сказать:

— Фаина… я приеду. Я очень, очень скоро приеду.

И Алексей спрыгнул на платформу, глядя вслед уходящему поезду, увозившему ту, с кем он точно хотел прожить всю жизнь.