Всемирная выставка в Петербурге

Глава 41, В которой Варя наблюдает нечто безумное.

– Убили!!! Убили сволочи царя нашего истинного народного! – Голосила Дуня-коммунистка вся в слезах.

– Да тихо ты! Может и правда не он! – Успокаивала её Варвара. – Послушай вон, что барин важный скажет!

Дуни-матери с ними в этот раз не было: она сказала, что уже устала шляться по этой выставке в ожидании явления истинного государя. И хотя утром девчата была уверены, что увидят явление Михаила именно сегодня — более подходящего дня для этого действа представить себе было трудно, — они были рады, что их подруга с младенцем на руках, да ещё со втором в животе не пошла с ними: народу в этот раз тут было столько, что приходилось всё время держаться за руки, чтобы не быть брошенными толпою в разные стороны.

– Много он, тот барин, понимает... – Дуня всхлипнула.

– ЕЛИЗАВЕТА ИОНАФАНОВНА... НЯНЯ ЦАРСКИХ ДЕТЕЙ...

– Что за баба такая?

– Сказали же: царская нянька.

– Да уж настоящая ли нянька-то?..

– Похожа...

– У меня сестра ей в горничных служила, – сообщил какой-то парень из толпы. – Она как будто.

– МАЛЕНЬКОГО РОСТА... ЧЕРНОГЛАЗЫЙ... ЧЕРНОВОЛОСЫЙ...

– А этот какой?

– Кто видал?

– Этот русый...

– Высокий...

– Совсем не похож...

– Не похож, нет...

– Не он...

– Нет, не царь...

– Эй, ты слышала, Дунька?! Не царь это вовсе! Другой царь! Не он это! — Крикнула Варя подруге. – Это просто сумасшедший сверху спрыгнул!

Мысль о том, что настоящий царь Михаил должен быть низким, черноволосым и черноглазым, сразу же легла ей точно на душу. Ведь тогда выходило, что этот царь, с одной стороны, действительно существовал, высказывать сомнение в каковом факте в их Симоновской казарме уже стало неприличным; с другой стороны же, он получался категорически непохожим на Коржова, просто диаметрально противоположным ему своей внешностью. Это подтверждало ту догадку, что Варин жених (или уже бывший жених? Ну да всё равно) вовсе не был из семьи Романовых, а нафантазировал себе всякого под влиянием нигилистов; сама же она получалась права в том, что не передала ему предсмертные бредни раненной матери... И вообще — права во всём.

– Где же наш тогда царь? – Заканючила Дуня, торопливая утирая слёзы.

– Может, явится ещё, – сказала Варя. – То, может, и при старом поживём. Всё одно хорошо не жили, так нечего и...

Она не успела договорить. Общий визг, нарастающий с каждым мгновением, покатился на них, словно волна, со стороны стадиона. Девчата, не сговариваясь, повернули головы в ту сторону и увидели, что «русское чудо», ещё недавно пышущее огнём и дымом, а теперь почему-то утратившее свой адский шлейф, завалясь на бок, падает вниз. За ту секунду, что Варя наблюдала это падение, она не успела ничего ни сообразить, ни подумать. Лишь после того, как махина с диким грохотом упала на край стадиона, и визг страха превратился в вопль боли, осознала, что падение пришлось ровнёхонько на царскую ложу.