Время платить по счетам

Глава 18

Через полчаса я стоял перед обычной дверью, оббитой черным дерматином. Утопил большой палец в круглой кнопке напротив номера квартиры «174». Звонок послушно отозвался заполнившей всю лестничную клетку мелодичной трелью серебряного колокольчика с хрустальными переливами.

Внутри квартиры раздались тяжелые шаги. Замок глухо клацнул, раз, другой и дверь открылась. На пороге стоял насупленный первый заместитель председателя КГБ в генеральском мундире и тапочках. Сочетание было столь забавным, что я невольно улыбнулся. Бобков окинул меня тяжелым хмурым взглядом и посторонился:

— Проходи, разувайся.

Я молча протиснулся мимо Филиппа Денисовича, начал снимать туфли. Генерал аккуратно закрыл дверь. Щелкнула задвижка, но Бобков все равно повернул два раза рычажок замка, указал взглядом на пушистые тапки на обувной стойке.

— Надевай.

Резко развернулся и отправился в гостиную. Даже «здравствуй» не сказал. Ни «как дела» не поинтересовался. Очень товарищ генерал расстроен. Или разозлен? Разговор покажет.

В середине комнаты, Филипп Денисович тяжело опустился на стул с большой спинкой и властным взмахом ладони предложил присесть напротив.

— Рассказывай, как дошел до жизни такой?

— Какой? — поинтересовался я.

— Драки с пьяными малолетками, — коротко ответил Бобков.

— Они на «девятке» гнали, нас чуть не протаранили, старика сбили, — пожал плечами я. — Героя Советского Союза, между прочим. Пришлось догонять. А эта гоп-компания уже в столб врезалась, при попытке остановить, нож достали. Что оставалось делать? Только уложить на асфальт и дождаться милиции.

— Зачем погнался? — поморщился Филипп Денисович. — Без тебя бы разобрались.

— Потому что моральных уродов надо наказывать, — любезно пояснил я. — Они ветерана сбили и нас чуть не протаранили. Кстати, Филипп Денисович, откуда вы об этом так быстро узнали?

— Родители этих, — Бобков чуть замешкался, подыскивая определение, — гм, юношей, начали тебя проверять. Подняли данные, узнали, кто продвигал вашу поездку в США. Связались со мной, рассказали ситуацию, начали задавать вопросы.

— Что же там за родители такие, что лично с первым зампредом КГБ на контакт выходят и могут позволить задавать вам вопросы? — я прищурился, с нетерпением ожидая ответа.

— Вообще-то я тебе этого говорить не должен, — поджал губы Бобков, — Но важно, чтобы ты понимал ситуацию, осознавал, с кем связался. Тогда не натворишь очередных глупостей. Поэтому я кратко кое-что поясню, без подробностей и персоналий. Слышал что-нибудь об «операторах»?

— Нет, — искренне ответил я. — А кто это такие?

— Люди, оперирующие нашими деньгами от продажи нефти, руководящие сетью фирм, открытых на подставных лиц на Западе. Они работают с огромными денежными потоками, скупают технологии, финансируют нашу работу, поддерживают «левые» движения во всем мире, вкладывают деньги в выгодные проекты. Эти ребята обладают большими возможностями, управляются непосредственно первыми лицами государства. Родители двоих пацанов, являются ключевыми фигурами в этих схемах. Они занимают незаметные должности замов в Управделами и Международного отдела ЦК КПСС, но на деле являются теневыми распорядителями средств, мозгами, разработчиками и двигателями всех крупных финансовых операций партии. С самим лично за руку здороваются и видятся постоянно. Третий пацан — сын крупного воротилы — большого начальника Минвнешторга. Папаша нашел подход к одной, скажем так, женщине, супруге одного из руководителей нашего государства. А она может сильно влиять на мужа.

— «Неужели к самой Райке Максимовне»?! — я мысленно ухмыльнулся. — «Она как сорока любит яркие тряпки и дорогие цацки. Так что, обладая обаянием, хорошо подвешенным языком, большими деньгами и возможностями подход к ней найти нетрудно. Миша Пятноголовый, что она скажет, то и будет делать. Недаром у него любимая фраза была: „Посоветуемся с Раисой Максимовной“. Если так, понимаю, почему товарищ Бобков такой мрачный».

— Там ещё четвертый был — лидер всей этой компании. На ближайшем повороте выскочил из машины, чтобы позвонить папочке.

— Зачем? — удивился я.

— Подозреваю, чтобы с подачи папаши загнать машину на левое СТО, перекрасить, поменять номера и по-быстрому скинуть за половину или треть цены. А потом заявить об угоне и отмазаться от ДТП. Такое только его папаша мог организовать, только у него имеются прочные и давние связи среди криминалитета. Вы эти планы разрушили, преследованием и задержанием пацанов. Он, кстати, наблюдал за вашей дракой и проинформировал родителя. Поэтому они так быстро и среагировали.

— А у него, кто папочка, из бандитов или крупных кооператоров?

— Ни то и ни другое, — покачал головой Бобков. — Отец в Министерстве Торговли работает. Курирует всю сеть общественного питания. Организовывает банкеты и праздники руководителей государства, больших чиновников и членов их семей. Накоротке со многими членами ЦК и даже Политбюро. Очень серьезный человек с большими связями. Бандиты тоже с его помощью свои делишки обделывают. Все эти ребята — настоящая государственная мафия, на самых верхах. Даже я предпочитаю с ними не связываться. Понял, с какими людьми зацепился? — Бобков впился в меня колючим взглядом.

— Понял, Филипп Денисович, — вздохнул я. — Я на конфликт не нарывался, так сложились обстоятельства.

— Всё ещё не поздно исправить, — многозначительно заявил зампред КГБ, — Достаточно немного изменить показания.

— Знаю, — невесело усмехнулся я. — Мне уже прокурорский всё популярно объяснил. Забыть о выкидном ноже, запахе перегара от вьюношей, о самом моменте аварии. Только показания я уже дал. Они запротоколированы и внесены в дело.

— Как внесли, так и вынесут, — отмахнулся генерал. — На том уровне, котором находятся родители этих малолетних дураков, это вообще не проблема, а тьфу. К тебе никаких претензий не будет. Даже забудут, что ты их отпрысков хорошенько отпинал. Сами напросились и заслуженно получили.

— Сюрреализм какой-то. Заместитель председателя КГБ предлагает мне нарушить закон и поменять показания, — скривил губы я. — Такое впечатление, словно сплю и вижу кошмарный сон.

— Реальность Миша, иной раз хуже и страшнее самых кошмарных снов, — наставительно произнес Филипп Денисович. — Когда в дело вступает большая власть, политика и личные отношения в верхах, законы уходят на второй план. Так, увы, было, есть и будет всегда. Не ерепенься, поменяй показания и никаких вопросов к тебе не будет.

Я вспомнил старика, лежащего в луже крови, тускло блестевшую в свете фонарей золотую звезду Героя Советского Союза, и уже понимая, чем чреват отказ, с сожалением покачал головой:

— Не могу, товарищ генерал. Рад бы, да не могу. Извините.

— Почему, не можешь? Что мешает? — раздраженно поинтересовался Бобков.

— Совесть, Филипп Денисович, она проклятая.

— Не смеши меня, Елизаров. Совесть у него, — злобно оскалился комитетчик. — У бывшего уголовника с двумя отсидками, прожженного кооператора-миллионера совесть проснулась. Ты меня совсем за дурака держишь?

— Думайте, что хотите, товарищ генерал. Как есть, так и сказал, — отрезал я.

Бобков молчал минуту, сверля меня тяжелым взглядом.

Затем буркнул:

— Ладно, отложим на время эту тему. А пока я хочу, чтобы ты кое-что прослушал.

Он встал, повернулся ко мне спиной, открыл небольшую тумбу в углу, достал магнитофон «Весна-202» и пару кассет, вернулся к столу.

Серебристый квадрат магнитофона лег на столешницу. Бобков нажал на кнопку, и крышка щелкнула, открываясь.

— Слушай внимательно, появятся вопросы, отвечу, — буркнул первый заместитель председатель КГБ.

— Ладно, — пожал плечами я. — Раз надо, послушаю.

Бобков вставил кассету в держатель и захлопнул крышку, нажал кнопку воспроизведения и впился в меня немигающим взглядом удава, отслеживая реакцию.

— Бадри, с этим что-то надо делать! Ты должен нам помочь, — сбивчиво протараторил возбужденный голос Березовского.

— В чем помочь, дорогой? — в отличие от захлебывающегося словами и эмоциями Бориса Абрамовича, невидимый собеседник отвечал спокойно, размеренно и уверенно.

— Этот подонок Елизаров со свой бандой, не угомонится. Его «ОСМА-авто» уже пускает корни на ВАЗе. Потом они будут избавляться от нас. Этого нельзя допустить! Его надо выбрасывать из завода первым. Да, да, не улыбайся так, именно выбрасывать. И как можно скорее! Немедленно! Слышишь, Бадри? Не-ме-длен-но!!! Сегодня «ОСМА-авто» намного опережают нас по продажам. А завтра выкинут из завода. Этого нельзя допустить!

— Борис, дорогой, чего ты нервничаешь? — голос Патаркацишвили по-прежнему звучал спокойно и добродушно. — Вы с Саматом уже договорились с Каданниковым и Зибаревым. Постепенно будете выдавливать «ОСМУ» с завода. Сначала уменьшите квоты, через месяц-другой, опять сократите. В таком случае, Елизаров к гэбэшникам не побежит, ведь формально он остается на заводе, а из-за уменьшения квот каждый раз дергать покровителей, опасно, могут послать. Глобальную проблему они решили, на завод завели, а со своими отношениями пусть сам разбирается. Во всяком случае, на их месте я бы так и сказал. А если и побежит жаловаться, и они впишутся, ничего страшного. Каданников и Зибарев кучу формальных доводов уменьшения квот приведут. Как у русских говорят? Комар носа не подточит. Чего ты суетишься? Все же нормально решили.

— Бадри, ты не знаешь этих подонков, — истеричные нотки в голосе Бориса Абрамовича нарастали, — Они способны на всё. Этот Елизаров и на вид вылитый бандюга. Смотрит, будто примеривается, куда нож воткнуть. А его ближайший дружок Барсамян, так разговаривает, словно я пустое место. Уверен — эта шайка меня уже списала. Тут всё просто: Боливар, как говорится, не вынесет двоих. На заводе будет либо «ЛОГОВАЗ» либо «ОСМА-авто», третьего не дано. Они, наверняка, что-то задумали, готовят какую-то пакость.

— Борис, ты слишком эмоционально всё воспринимаешь, — лениво откликнулся Бадри. — Не бережешь себя совсем, дорогой. Все уже решено. И никаких радикальных мер в твоем случае не будет. «ОСМА», под чекистами, а не под ворами или рэкетирами из новых. Они пачкать руки без крайней необходимости не любят. Во всяком случае, не в твоем случае. Хватит себя изводить и взвинчивать, ты очень мнительный человек, дорогой. Успокойся и расслабься. Все будет хорошо. Но подумать, что дополнительно сделать, чтобы стопроцентно выбросить «ОСМУ» из завода, я не против…

Бобков щелкнул клавишей и отключил запись.

— Дальше ничего интересного, — пояснил он. — Этот разговор происходил ещё до вашей поездки на «ВАЗ», когда вы ещё были в Америке. Бадри предложил собрать делегацию работников завода с требованиями убрать «ОСМА авто» из завода. Но ты сработал на опережение, и все их планы потерпели крах. А теперь послушай продолжение.

Филипп Денисович нажал другую клавишу, вытащил кассету из открывшегося приемника и вставил другую.

— Эта беседа, уже после вашего визита на «ВАЗ», — пояснил он.

— Всё пропало, Бадри, всё пропало! — Березовский орал так, будто ему выдирали остатки реденьких черных волосенок, на начинающей плешиветь голове. — Эти подлецы нас переиграли! Я же говорил, они готовят какую-то пакость. Так и произошло. Мы работаем с заводом ещё с семидесятых. Долгое время завоевывали доверие, сотрудничали, искали подходы к руководству, и вся работа пошла прахом. Я руководство НИИ годами обхаживал, чтобы на завод попасть. Связи налаживал, сбыт запчастей организовывал, а эти выскочки?! Появились из ниоткуда, зашли под прикрытием шишек из Комитета на завод, съездили в США, заключили контракты с американскими автомобильными концернами, и уделали нас, ученых, кандидатов и докторов наук, как паршивых безмозглых сопляков! Теперь мы в жопе. Эксклюзивных продаж вазовских машин, контракта с «фиатом», который обещал Каданников, не будет! Это десятки, сотни миллионов упущенной прибыли! Подонки Елизаров и Барсамян сделали нас нищими. Каданников теперь меня и Самата даже слушать не хочет, говорит: проект с американскими машинами двигается на самом верху, если запорет, с него спросят. Теперь мы будем голодранцами, паршивыми нищебродами, голожопыми учёными, а могли бы стать миллионерами! Твоя идея, Бадри, тоже очень эффективной оказалась! Только в обратную сторону. После демарша в кабинете директора, почему-то из завода выкидывают не «ОСМА-авто», а «ЛОГОВАЗ». Спасибо, удружил, друг дорогой!

— Не истери, Борис, — в добродушном тоне Патаркацишвили прорезались стальные нотки. — Если есть конкретные предложения, излагай. Вопли и заламывания рук делу не помогут.

— Есть, конечно, — Березовский сразу стал спокойнее. — Надо убрать Елизарова и Барсамяна. Все держится на них. Не станет этих двоих, мы сможем быстро вернуть утраченные позиции. И выгнать к чертовой матери остальных гопников из нашего завода!

— Допустим, — ирония просто сочилась из голоса грузина. — Так убирай, в чём проблема?

— Бадри, ты же в курсе, что я не могу это сделать, — пришептывающий голос Березовского опять взял высокие ноты. — Никто из нашей компании не может, кроме тебя. Только ты знаешь, к кому обратиться и как это организовать.

— Может и знаю, — хмыкнул Патаркацишвили. — Но не хочу проблем на свою голову. Барсамян — внук одного очень известного человека. Сегодня он частично отошел от дел, но влияние сохранил. Его до сих пор на всём Кавказе знают и уважают. Ответка может быть страшной. За Елизаровым стоит КГБ. Причем, не какие-то пешки. Каданников имен не назвал, но ты сам рассказывал, намекнул: люди на самом верху, способные надавить на Владимира Васильевича. Они же нас в порошок сотрут, если с подопечным что-то случится.

— Можно так всё организовать, что на нас никто не подумает, — с жаром продолжал убеждать Борис Абрамович. — У Елизарова много врагов, мало ли кто захотел от него избавиться. Та же история с Барсамяном. Сработать под несчастный случай, самоубийство или жертв случайного разбоя. А мы себе на это время алиби устроим. Доказательств против нас не будет.

— Самоубийства или несчастные случаи сразу с двоими? — саркастически хохотнул Бадри. — Кто в это поверит? Таких совпадений просто не бывает.

— Да какая разница?! — лихорадочно зачастил Борис. — Пойми: у нас нет другого выхода. Этих двоих надо убрать. Нашу причастность ещё доказать потребуется. Согласись, ВАЗ — слишком лакомый куш, чтобы дарить его каким-то проходимцам с большой дороги.

— Никто из их компании без охраны не ездит, — задумчиво произнес грузин. — К любому из руководства «ОСМА-авто» подобраться — большая проблема. А уж сделать так, чтобы прокатило за несчастный случай или случайность, да ещё с такими людьми… Это будет очень дорого стоить.

— Заплатим, что поделать, — Березовский горестно и тяжело по-бабьи вздохнул. Чувствовалось, кошелек со встроенным калькулятором, заменяющий Борису Абрамовичу сердце, терзали сильнейшие страдания от возможного расставания с большой суммой.

— Мы все сложимся, — торопливо добавил он. — Я с коллегами поговорю, любую разумную сумму соберем, кроме совсем запредельных.

— Как скажешь, дорогой, — весело ответил Бадри. — Тогда я начну наводить справки. Буду договариваться, чтобы всё сделали чисто, замаскировали под ДТП, или несчастный случай. Так будет лучше для всех. Но повторю, если не понял, когда я говорю дорого, так и есть. Это может обойтись тысяч в сто-сто пятьдесят, а может в двести и выше. Точную сумму смогу сказать, только когда начну обсуждать условия.

— Почему так много? — не выдержав, истерично взвизгнул Березовский. — Это грабеж!

— Никто никого платить не заставляет, — спокойно заметил Бадри. — Я даже связываться с этим делом не буду за меньшую сумму. Зачем мне проблемы с такими людьми? Ещё один момент: если я договорюсь, хочу получить полноценную долю в «ЛОГОВАЗЕ». Процентов на пять меньше, чем у тебя. Остальных твоих друзей мы подвинем, ничего страшного, пусть большеголовые радуются, что в деле остались. А рулить будем мы с тобой вдвоем. Ты — главный, я после тебя, остальные рангом пониже. Только на этих условиях, я готов впрячься в эту авантюру.

Борис Абрамович полузадушено всхлипнул. Его тощенькую цыплячью шейку душила огромными зелеными ластами здоровенная бородавчатая жаба.

Минуту он молчал.

— Так что, договорились? — осведомился грузин. — Не молчи, ответь сразу, чтобы была ясность.

— Д-да, — с трудом выдавил из себя Березовский.

— Тогда я приступаю к поиску людей, — весело заявил Бадри. — Ну чего ты такой грустный, Боря? Не жмотись! Всё будет хорошо, Фортуна нам улыбнётся! Ты свои затраты с лихвой отобьешь за несколько месяцев.

Бобков надавил на клавишу «стоп», останавливая запись.

— По нашим агентурным данным, Патаркашвили активно встречается со своими друзьями, ворами и бандитами в Москве и Ленинграде, — веско заявил генерал, буравя меня тяжелым взглядом. — Ищет исполнителей. Действует умно, через свое ближайшее окружение. Пытается договариваться только с теми, кому доверяет и связан общими делами, чтобы информация не утекла. На днях у него назначена встреча с одной командой. Скорее всего, они договорятся. Тогда заказ на устранение тебя и твоего товарища — Барсамяна, примут к исполнению.