Время платить по счетам

Глава 16

Растерянное выражение на лице водителя сменилось отчаянной решимостью. Руки стиснули руль, мотор взвыл, «девятка» резко сдвинулась вперед и влево. Мы с Артёмом в последний момент успели отпрыгнуть, избежав столкновения с бампером. Машина резко развернулась, оставляя на асфальте черные жирные следы резины, и рванулась в обратную сторону, с каждой секундой набирая ход.

— Держи, — я перебросил «аптечку» в руки Артёму. Девушка была уже возле старика. Дед дышал с хрипом и что-то порывался сказать.

— Присмотришь за ними. Головой отвечаешь!

— Но… — начал охранник, но я его уже не слушал, в два прыжка оказался около «чайки», упал на сиденье рядом с водителем и скомандовал Ивану.

— За «девяткой»!

Иван кивнул и надавил на газ. «Чайка» взревела мотором и ринулась за исчезнувшим в переплетении улиц автомобилем.

— Жми, они не должны уйти! — нервно выкрикнул я.

— Далеко не уйдут, — зловеще пообещал водитель.

Машина увеличивала скорость, лавируя среди редких вечерних «жулек», «волг» и «москвичей», обгоняя идущие спереди и заставляя автомобили на встречной полосе испуганно шарахаться.

— Я же говорил, далеко не уйдут, — торжествующе завопил Иван, показывая глазами вперед.

Я проследил за его взглядом и злорадно усмехнулся. «Девятка», выскочила на встречку, попыталась избежать столкновения с «двадцать первой» волгой, резко дернулась в сторону, заехала на тротуар и протаранила уличный фонарь. Зацепила краем, но этого хватило, чтобы замереть с поврежденным бампером. «Горбатая» тоже попыталась затормозить, поехала юзом и развернулась боком, перегораживая полосу. Выскочивший из машины дедок ругался и яростно жестикулировал, объясняя ставшим сзади водителям суть произошедшего.

Из «девятки» тем временем выбирались трое — чуть помятых, но вполне живых и относительно здоровых.

— Тормози, — приказал я.

«Чайка» сбросила ход и припарковалась у тротуара, чуть не доезжая до раздолбанной «лады». Я дернул рычаг замка, дверца с глухим щелчком открылась, выпуская наружу. С другой стороны одним гибким движением пружинисто выпрыгнул Иван, на ходу разминая кисти.

— Здорово, уроды, — я злобно ухмыльнулся.

Трое, вылезшие из машины, развернулись. Густой дух перегара был настолько крепким, что я невольно поморщился.

— Ну что граждане алкоголики, тунеядцы и прочие моральные уроды! Придется вам на практике преподать одну из жизненных истин «Синей книги».

— Какой ещё синей книги? — осведомился стоящий ближе всех — высокий худой парень в черном костюме «адидас» и кроссовках «пума».

— «Синей книги алкоголика», — любезно пояснил я. — Один из многократно проверенных законов жизни, приведенных в ней, гласит: «хлопнул стакан, натворил дел, получил в бухое рыло». Вы все находитесь в конечном пункте, где заслуженная награда находит героев. Готовы выхватывать? Впрочем, есть альтернатива — лечь на асфальт, дождаться товарищей милиционеров и ответить за все свои сегодняшние подвиги.

— Да пошел ты, — оскалился второй, толстенный кабан, с лоснящейся мордой и пухлыми хомячьими щеками. Одет пузан был тоже стильно: сладки жира распирали кожаный пиджак и белую фирменную футболку с ликом Джимми Моррисона, здоровенные ляжки обтягивали черные джинсы.

— Давай разойдемся, мирно. Вижу, ты не простой человек, — третий, мелкий с худой вытянутой мордочкой, напоминающей крысиную, многозначительно кивнул на «чайку». — Но и мы не пальцем деланные. Зачем доставлять друг другу неприятности? Мы тебя не трогали, ты нас не видел.

Он был самым трезвым из компании. Одет более скромно: в синие джинсы «вранглер» и такую же рубашку с длинным рукавом. Смотрел «крыс» куда-то в сторону, избегая встречаться взглядом. Правая рука, засунутая в задний карман джинсов, заставляла насторожиться.

— Понятно, — печально констатировал я. — Значит, по-хорошему не хотите? Придется по-плохому.

— Тебе же предлагали разойтись мирно, — оскалился «крыс», рука вынырнула из кармана. Щелкнуло, вылетая лезвие, и ладонь ощерилась, заигравшим бликами в свете фонаря хищным стальным жалом.

Ваня вышел вперед, закрывая меня могучими плечами.

Подонки, несмотря на опьянение, действовали грамотно и сплоченно. Похоже, набили руку в драках. Первым дернулся попытавшийся зайти сбоку худой в «адидасе», отвлекая Ивана от мелкого. Но не учел, что я выдвинулся в сторону, страхуя водителя.

Парень пробил справа, пытаясь зарядить бывшему десантнику в челюсть. Ваня чуть сместился назад, и кулак бандита бессильно разрезал воздух, в месте, где долю секунды назад была голова водителя.

Я толчком плеча откинул тощего назад, и продолжил движение, разворачивая корпус и поймав пятящееся назад тело мощным хуком на скачке. В отличие от оппонента мой кулак попал точно в цель, со смачным хрустом влепившись в челюсть «адидаса». Глаза парня закатились, траектория движения изменилась, и он рухнул навзничь, как следует приложившись лобешником об асфальт.

Воспользовавшись тем, что мы на мгновение отвлеклись, в бой включились «крыс» и толстяк. Мелкий атаковал Ваню, прыгнув вперед и попытавшись всадить выкидуху снизу-вверх в солнечное сплетение. Шанс попасть у него был. Нож вообще страшное оружие ближнего боя. В реальности любой резкий хлюпик способен за пару секунд зарезать Стивена Сигала или Джеки Чана. И Ваня, несмотря на звание мастера по самбо, мощную мускулатуру, вес за сто килограмм и рост около метра девяносто, вполне мог получить лезвие в живот. Мелкого подвела нарушенная алкоголем координация. Двигался он медленнее чем, мог и чуть неуверенно, туфель споткнулся об асфальт. «Крыс» на секунду потерял равновесие и сразу попал в могучие лапы самбиста-тяжеловеса.

Ручища Ивана стиснула запястье с ножом, резко дернула на себя. Выкидушка выпала из ослабевшей ладони, звякнув об асфальт. Худой полетел прямо в объятья бывшего десантника. Иван сгреб джинсовую рубашку и красиво подсек крыса стопой так, что тот аж подлетел в воздухе и с глухим стуком приземлился прямо на неудачно выставленную вперед руку. Кость хрустнула, сустав выгнулся под неестественным углом, «крыс» истошно взвыл.

Я тем временем рубился с толстяком. Эта гора жира на удивление умела драться. Прямой правый пузан грамотно сблокировал выставленными вперед предплечьями и отмахнулся двумя мощными свингами, заставив меня резко отскочить вправо. Кулаки просвистели около моего носа, а толстенная ножища уже летела в живот. В последний момент, я ушел в сторону, пробивая апперкот в бороду. И тут толстяк меня удивил, согнувшись и закрывшись руками. Но на этом он не остановился и уже в свою очередь пихнул меня так, что пришлось мелкими шагами просеменить пару метров назад, чтобы сохранить вертикальное положение.

Толстый восстановил равновесие, шагнул вперед, перекрывшись предплечьями, но я успел раньше. Сдвинулся в сторону, левая ладонь сбила блок, снимая защиту, а правая пробила в открывшийся подбородок. В последний момент пузан сумел отодвинуть голову назад, чуть ослабляя удар, и не улетел в глухой нокаут. Но прямой заставил его глаза помутиться, а ножищи подогнуться. Толстый немного опустил руки, несколько раз качнулся как пьяный, восстанавливая равновесие. Добить его я не успел. Сбоку на толстяка ураганом налетел Иван, уложивший своего противника. Подхватил пузатого под коленки и рывком дернул и как мишка подмял ошеломленного парня под себя. Но это уже было лишним, от удара об асфальт глаза толстого закатились, а тело бесформенной кляксой растеклось по земле.

— Готовы, — с удовлетворением констатировал я, глядя на три бесчувственные тушки.

Сознание автоматически зафиксировало отдаленный вой сирены. С каждым мгновением он становился всё ближе. Наконец в конце переулка появился бело-голубой милицейский уазик.

— Менты, — выдохнул Иван.

— Плевать, — отмахнулся я. — Мы всё сделали правильно.

Машина резко затормозила и остановилась в паре метров. Открылись дверцы и из машины выпрыгнули двое «людей в сером».

Невысокий, коренастый милиционер со звездочками старшего сержанта быстрым взглядом оценил ситуацию и грозно осведомился:

— Что тут происходит?

Напарник предусмотрительно расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоять ПМ, готовый выхватить пистолет в любую секунду. В сентябре восемьдесят девятого никто из сегодняшних патрульных и помыслить не мог, что через три-четыре года профессия милиционера станет смертельно опасной, а каждый выезд группы ППС к месту разборок с табельным оружием в кобурах без патрона в стволе мог оказаться последним. Открыть огонь по гаишникам или патрульному наряду мог любой подозрительный гражданин, имеющий при себе огнестрел, не говоря уже о матерых профессиональных душегубах в розыске. Открытой статистики по погибшим сотрудникам МВД на момент моего «попадания» не было, но по косвенным данным, когда пачками валили губернаторов, мэров, более мелких чиновников, бандитов, коммерсантов, таксистов и несчастных спившихся собственников квартир, доставалось и милиционерам. В девяносто седьмом в Московском областном суде огласили приговор банде Сохина, занимавшейся угонами и убившей 13 таксистов и собственников автомобилей. Роман Исаев, один из лидеров, при задержании положил двух милиционеров. В девяносто седьмом Пермский областной суд вынес приговор душегубу Андрею Попову, при аресте тоже забравшего жизнь сотрудника милиции. В девяносто девятом «банда черемховских скотокрадов» расстреляла в упор из обреза и дробовиков троих гаишников. В этом же году, в одной из колоний Адыгеи заключенный совершил побег и уложил двух сотрудников милиции, случайно оказавшихся на пути. Число покушений и убийств работников правоохранительных органов за девяностые годы по самым приблизительным прикидкам перевалило за многие тысячи. Расплодившиеся беспредельщики стреляли в служителей закона, не особо задумываясь, о последствиях.

В сентябре восемьдесят девятого года ситуация была иная. За два года до провала ГКЧП оказывать вооруженное сопротивление советской милиции могли только полностью отмороженные. Обычно грозного вида патрульных хватало, чтобы утихомирить самых буйных.

Конечно, и в восемьдесят девятом имелись отбитые на всю голову, готовые мочить кого угодно. Но большинство преступников предпочитало не вступать в стрелковые бои с «людьми в сером», а по возможности незаметно скрыться. Или сдаться, если сбежать не получается. Сотрудников милиции ещё опасались, и обострять отношения с правоохранительными органами не хотели.

— Товарищ старший сержант, я всё расскажу, — затараторил неожиданно подошедший водитель «двадцать первой» волги. — Это на моих глазах произошло.

— Эти, — показал он взглядом на три неподвижные тушки. — Летели как оглашенные на «девятке», вон она разбитая в фонарь уперлась. Выехали на встречку, я чудом увернулся, врубились в столб. Я сволочам кричу «что же вы суки такие, делаете», а они мне в ответ «иди на хер, дед». Ну и начали вылазить из машины. Она, уже помятая была, видать, ещё кого-то приложили.

— Не кого-то, а старика сбили, — добавил я. — Всё на наших глазах произошло. И чуть нашу машину не протаранили, чудом увернулись в последний момент. Я со знакомой ехал, у неё медицинское образование, она осталась оказывать помощь пострадавшему, а мы вдогонку за этими уродами рванули. Через пару улиц смотрим, они уже в фонарь въехали и из машины вылезали, хотели смыться. Я предложил им задержаться до выяснения всех обстоятельств, вон тот мелкий, который лежит справа, вытащил нож. Ну и понеслось. Нам с водителем пришлось их обезвредить.

— Так всё и было, подтверждаю, — кивнул водитель «горбатой волги». — Я всё слышал и видел, готов дать показания.

Распростертые на земле тушки начали шевелиться, приходя в себя. Я взглядом указал старшему сержанту на них.

— Так, Михно, Никифоров, грузите этих, — деловито распорядился он. — А я пока разберусь с товарищами.

Из машины вылез третий милиционер, сидевший за рулем «УАЗа». Здоровенный дядька ростом под два метра. Удивительно, но он был выше и пошире в плечах, далеко не маленького Ивана. Двое богатырей смерили друг друга оценивающими взглядами. Милиционер хмыкнул, самбист весело ухмыльнулся.

— Иван вам поможет, если надо, — любезно предложил я, кивнув на водителя.

— Хорошо, пусть поможет, — согласился старший сержант.

Пока милиционеры с Иваном пересаживали ещё толком не очухавшихся «гонщиков» в отсек для задержанных, старший сержант достал и раскрыл сумку-планшет, вытащил ручку, листок и приготовился записывать.

— Ваши фамилии, имена и отчества, — попросил он. — И документы предъявите.

— Аристарх Львович Викентьев, кандидат наук, работал в НИИ ядерной физики, сейчас пенсионер, — с достоинством представился старик. — Паспорт, права и пенсионная книжка в бардачке лежат. Принести?

— Конечно, принесите, — кивнул старший сержант.

Старик быстрым шагом пошел к «волге».

— А вы, кто будете? — милиционер прищурился, внимательно рассматривая меня. Пробежался взглядом по фирменному костюму, американским туфлям и презрительно скривил губу.

— Елизаров Михаил Дмитриевич, — спокойно ответил я, не обращая внимания на реакцию сержанта. — Шестьдесят пятого года рождения. Генеральный директор кооператива «Ника».

— Привлекался? — хмыкнул «страж порядка».

— Было дело, — не стал скрывать я. — По молодости. Но с прошлым завязал окончательно и бесповоротно.

— По каким статьям?

— Сто сорок четвертая по малолетству и двести шестая, — с ленцой ответил я. — Ещё сто сорок пятую шили, не получилось, оправдали.

Взгляд мента сделался более подозрительным и колючим.

— Так ты у нас вор, хулиган и грабитель, — холодно процедил он, расстегивая кобуру. — Никифоров!

— Слушаю, товарищ сержант, — водитель, оживленно болтающий с Иваном, после погрузки отморозков в «собачатник», повернулся.

— Грузи и этого клиента туда же, — приказал старший сержант, пристально наблюдая за мной, и на всякий случай, нащупывая кобуру. — В райотделе разберемся.

Здоровенный милиционер сделал шаг ко мне. Нахмурившийся Иван преградил ему дорогу. Второй сержант вылез из «уазика» и с интересом следил за разворачивающими событиями, снова положив руку на расстегнутую кобуру и готовый в любую минуту вмешаться.

— Ваня, освободи дорогу и не лезь, сами разберемся, — попросил охранника, и он послушно отступил в сторону.

Я развернулся к хмурому старшему сержанту.

— Никаких проблем, если надо сяду в «собачник», и проеду с вами в участок. Но предварительно прошу выслушать. Это займет буквально, одну минуту.

Старший сержант скривил губы, пару секунд подумал и неохотно кивнул.

— Ладно, но только не долго.

— Во-первых, с прошлым давно покончено. За свои правонарушения я наказания отбыл. Сейчас законопослушный гражданин, обладающий всеми правами. Если у вас имеются сомнения в этом, можете связаться с полковником Главного Управления Уголовного Розыска Гуменюком Владимиром Ивановичем, или с оперативным сотрудником КГБ СССР на Лубянке. Телефоны я дам, можете спросить обо мне. Через полчаса сюда приедут либо от Гуменюка либо от Комитета Глубокого Бурения. И вопросы у старших товарищей появятся уже к вашему руководству и вам, старший сержант. Вам такой геморрой нужен? Так что, определяйтесь, садиться мне в воронок, или погодить. Сопротивляться не собираюсь, готов честно и подробно рассказать о том, что произошло.

Милиционер пару секунд внимательно изучал мое лицо, неохотно кивнул:

— Ладно. Никифоров отбой.

Громила, уже ухвативший рукав, неохотно отпустил и отступил на шаг.

— Простите, как к вам обращаться? Вы не представились, — невинно поинтересовался я.

— Старший сержант Зимин, — буркнул «страж порядка».

— Товарищ Зимин, только не расценивайте, сказанное ранее как угрозу или нажим на работника милиции, — миролюбиво попросил я. — К криминалу сейчас никакого отношения не имею, и, действительно, сильно жалею, что в своё время пошел по кривой дорожке. В этом случае я выполнял свой долг советского гражданина — ловил преступников, сбивших старика-ветерана. О своих связях в милиции и Комитете сказал, чтобы вы и ваши коллеги не совершили серьезной ошибки. Знаю я порядки в райотделах и отношение к бывшим «сидельцам».

Старший сержант хотел что-то ответить, но глянул на меня и промолчал, только кивнул, принимая объяснение. Но взгляд чуть-чуть потеплел.

— Вот, — запыхавшийся Аристарх Львович вручил документы сержанту. Тот быстро просмотрел паспорт, права, пенсионное удостоверение и передал их обратно:

— Всё в порядке. Подождите, пожалуйста, в своей машине, пока я закончу беседу.

— Как скажете, товарищ сержант, — согласился дедок, и бодро засеменил обратно.

— Где сбили ветерана? — уточнил старший сержант, когда Викентьев уселся в «волгу».

— Через две улицы отсюда, у моста, рядом с Киевским вокзалом, — с готовностью ответил я.

— Понятно, — милиционер призадумался, кивнул, что-то решив, и заявил. — Постойте пока тут.

Он уселся в УАЗ, захлопнул дверь и взял микрофон рации…

Мое сообщение подтвердилось, и сержант стал общаться дружелюбнее. Через десять минут прибыли ГАИшники и пара оперов на бежевой «шестерке». С ними я общался около получаса. Когда наш разговор закончился, мы с Иваном подписались под своими краткими показаниями: «С моих слов написано верно, мною прочитано», я отметил, что сержант Зимин, о чем-то оживленно общавшийся с задержанными и по рации стал как-то странно посматривать на меня.

В сопровождении «милицейского» УАЗа, и «шестерки» оперов, поехали обратно. Старика там уже не было. Стояла милицейская «жулька» с мигалками, чуть поодаль к тротуару примостилась черная волга. На месте происшествия суетился эксперт, сверкая фотовспышкой и снимая со всех ракурсов потеки крови на месте происшествия. Немного дальше от него вели беседу несколько человек. Среди них, я заметил Владу и Артёма. Охранник что-то возбужденно рассказывал крепкому молодому человеку в джинсах, тонком джемпере и с характерным «ментовским» взглядом и полноватому седому мужику в сером костюме. Первый, по-видимому, был опером, второй больше походил на прокурорского. На лице Влады играли отсветы проблесковых маяков.

Машины старшего сержанта и оперов припарковались рядом. Перед поездкой опера попросили подождать пару минут, пока они не доложат обстановку, поэтому я спокойно ждал в машине, пока Зимин и офицеры милиции общались с прокурорским и опером. Наконец, Зимин взглядом указал на «чайку», стоящую сзади компании, и махнул рукой, приглашая подойти.

Все присутствующие обернулись в нашу сторону. Брови прокурорского изумленно поднялись, когда он рассмотрел нашу машину, парень в джемпере остался невозмутимым, только чуть напрягся, взгляд ещё больше потяжелел и на скулах резко обозначились желваки. Артём улыбнулся и подмигнул. В зеленых глазах Влады на мгновение мелькнула радость, затем девушка смутилась и резко отвела взгляд.

Опера пошли общаться с экспертом, Зимин дожидался нас в компании с прокурорским и парнем в джемпере.

Я скомандовал водителю:

— Выходим.

Неожиданный порыв прохладного осеннего ветра освежил и заставил встряхнуться. Одновременно я заметил, как Влада зябко поежилась и обняла себя за плечи.

Я на ходу снял с себя пиджак, и накинул его на плечи девушке.

— Не нужно, — запротестовала Влада.

— Нужно, — я мягко, но настойчиво придержал пиджак, который девушка попыталась снять. — Я же вижу, тебе холодно, а мне, наоборот, прохлада после летней жары как глоток свежего воздуха.

И чуть не растворился в благодарно сверкнувших зеленых глазах-омутах.

— Спасибо, — выдохнула Влада и немного покраснела.

— Пожалуйста, — улыбнулся я.

— Мы вам не мешаем? — саркастично осведомился опер. — Вы скажите, если что, удалимся на цыпочках, и не будем мешать завязывающемуся роману. О «свинарке и пастухе» фильм уже сняли. Теперь можно новое кино запускать в духе времени «Студентка и урка» или «Бандит и медсестра».

Влада вспыхнула, хотела ответить, но я легко прикоснулся к запястью девушки, останавливая готовые уже сорваться слова.

— Нисколько не мешаете, — весело ответил я. — Наоборот, восхищаюсь вашим остроумием, с ароматом вокзального сортира. Даже невольно ассоциация возникла с двумя пальцами: указательным и средним.

— О сортирном юморе, будем считать, что я не слышал, — процедил парень в джемпере. — А пальцы тут причем?

— Тоже вызывают рвоту, — любезно пояснил я.

— Ты что совсем оборзел урка недоделанный? — возмутился опер. — Может тебя закрыть пока суток на пятнадцать, чтобы не хамил сотруднику милиции?

— Что же вы такие однообразные? — я сокрушенно качнул головой. — Всегда одно и то же. Ну никакой фантазии у людей.

— Подожди, капитан, — полный мужчина остановил уже двинувшегося ко мне милиционера, вынул из внутреннего кармана красную корочку, сверкнувшую золотистым гербом и буквами: «Прокуратура Союза ССР».

— Следователь прокуратуры, Саенко Анатолий Григорьевич. Вы хоть знаете, кого избили и задержали?

— Подонков, сбивших старика-ветерана и попытавшихся удрать с места преступления, — хладнокровно парировал я. — А что?

— Не знаете, — сокрушенно вздохнул мужчина. — Тем хуже для вас…