Время линкоров

Глава 17

— Эссену на подходе атаковать быстроходные броненосцы неприятеля, надавить им на «голову», «Рюрик» это легко сможет. А восемь 283 мм орудий дадут куда больше попаданий, чем наши пушки. Николай Оттович выбил «Ибуки», а «Цукуба» гораздо слабее.

Пристально смотря в прорезь амбразуры, хрипло произнес Макаров, глядя на линейный крейсер, очень быстро приближающийся к именно к 3-й дивизии, из состава которой вывалился «Ослябя». И повернувшись к Моласу, негромко объяснил свое решение:

— У «японцев» броневой пояс в семь дюймов, германские пушки такие плиты будут пробивать, и диктовать сам дистанцию будет. Если вышибем одну из «цукуб», то и остальных потихоньку додавим. Они могут выдать двадцать узлов, а наши броненосцы на три меньше — как угнаться за таким противником? Японцы ведь сами навязывают нам бой, исходя из превосходства в скорости. Посмотри, что случилось со 2-й дивизией, ведь «сацумы» после завязки боя главных сил подошли…

Макаров осекся, и посмотрел на своего бессменного начальника штаба темными от внутренней боли глазами. Гибель трех броненосцев потрясла старого моряка, и сложно представить то, что он чувствовал в этот момент.

— Так надо, Михаил Павлович, наши старые броненосцы должны сражаться до конца. А потому, господин капитан 1 ранга, — последнее уже было сказано командиру «Цесаревича», — мы немедленно идем к ним, и встанем в голову колонны флагманом. И примем бой с «Сацумой», дать полный ход! Поднять сигнал — «всем продолжать сражение»!

Присутствующие в рубке офицеры и адмирал Молас только наклонили головы, лица стали отрешенными, но даже самый внимательный человек, не заметил бы ни одной капли страха. Все прекрасно понимали причины, толкавшие командующего флотом на такое решение — схватится с самым сильнейшим неприятельским броненосцем. Ведь других кораблей просто не было, все уже долгое время вели бой, пристрелялись по своему противнику, и выдергивать кого-либо категорически нельзя. И так силы на пределе — против пяти «бородинцев» Матусевича такое же число устаревших японских броненосцев, «ровесников» прошлой войны. У Щенсновича останется три броненосца, против четырех вражеских, Но ведь «Рюрик» намного сильнее «Цесаревича», и полностью его заменит в бою. А там и «Ослябя» может вернуться в строй, исправив повреждения, не такие они и тяжелые. Главное, сбить хотя бы одному «японцу» ход, тогда не убегут.

— «Георгию» атаковать малые броненосцы, а то нашим броненосным крейсерам от них сильно достается. Дополнительные пушки можно на них поставить, но огромный борт броней не прикроешь. Да и незачем ему в драку с броненосцами лезть — скорость линейного крейсера для нас намного важнее. А повреждения слишком опасны.

Степан Осипович посмотрел на далекие дымы — то спешили линкоры Шульца. И перевел взгляд на «Касуму» с «Катори» — те сделали бесполезный рывок в сторону, и теперь возвращались обратно, густо дымя трубами. Вот против них и выйдут русские линкоры, что тем, что другим бежать почти одинаково. Так что на полдороге как раз и сойдутся в схватке.

— Вчетвером против двух «сацум» мы выстоим, надеюсь на это. А вот линкорам Шульца надо драться с теми двумя броненосцами — нельзя дать им снова объединиться в один отряд!

— А ведь вы правы, ваше высокопревосходительство, — осторожно произнес Молас, который так всегда себя вел, если сам приходил к такому же мнению как командующий флотом. — Нам действительно было нельзя давать «сацумам» возможности выбить наши более новые броненосцы, у них все же достаточно приемлемая скорость, вполне отвечающая кораблям противника. Вы поступили совершенно правильно, Степан Осипович, и не ваша вина, что в бою в первую очередь гибнут слабейшие. Главное, чтобы их гибель оказалась не напрасной, тем более японцы будут драться, не уйдут — для них сейчас самый выгодный момент, чтобы взять реванш…

Михаил Павлович осекся, глаза расширились от непонимания — вражеские броненосцы один за другим начали делать разворот все вдруг, разрывая дистанцию. Как раз в тот момент, когда «Цесаревич» уже готовился выйти из строя и направится на помощь к уцелевшим кораблям 2-й дивизии.

— Ваше высокопревосходительство! Все японские отряды начали делать разворот, видимо, получили приказ по радио!

— Сам вижу, что делают разворот, и не по сигнальным флагам, тут их не разглядишь, — недовольно произнес адмирал Макаров, моментально пытаясь разобраться, что происходит. Японцы действовали согласованно — все их три отряда выходили из боя, причем заметно прибавив скорости.

— Они не желают продолжать бой, Степан Осипович, видимо, понимают, что прибытие наших линкоров для них крайне опасно — тогда перевес в силах будет на нашей стороне. Прикажите догонять…

— Какая погоня⁈ У нас скорость на два, а то и три узла меньше, только один «Рюрик» догнать сможет. Но его вчетвером под орех разделают, отрядом ведь уходят. Два румба влево, дать максимальный ход — у нас есть шанс зажать броненосцы Того — у них скорость с нами равная! Смотрите туда — «сацумы» тоже разворачиваются, а «Микасе» с мателотами до них идти и идти! Прах подери! Передайте приказ Эссену — атаковать «асамоиды», пусть к ним идет, хоть кого-то тогда потопим!

Теперь Степану Осиповичу все стало ясно — старый хитрец Того не желает рисковать. Он и так добился грандиозного успеха, потопив в бою сразу три русских броненосца. И сейчас, оставшись без линкоров и двух быстроходных броненосцев, продолжать вести бой для него стало крайне невыгодным делом. Ведь к противнику подходит крайне серьезное подкрепление, и продолжение сражения чревато потерями, которые можно и нужно избежать. И сам Степан Осипович, будь он на месте вражеского командующего, постарался бы уйти без потерь, а дальше масса вариантов для достижения победы. Ведь он имеет, по сути, четыре линкора против двух русских, и все вместе они бы задали уже хорошую трепку отряду Шульца.

— Поздно, слишком поздно! Мы не успеваем, и ход не набрали!

Командующему флотом хотелось крепко выругаться — крайне неудачно начавшееся сражение заканчивалось еще хуже. Японцы просто удирали, дав максимальный ход, который составлял примерно 16–17 узлов. Пять броненосцев тонкой змейкой уходили, и Матусевич опаздывал, хотя «бородинцы» продолжали лихорадочно стрелять по бегущему противнику, вот только дистанция между отрядами продолжала увеличиваться.

Хотя нет, какое тут бегство — прекрасно отработанный маневр, выполнением которого всегда законно гордились на средиземноморской эскадре Ройял Нэви — там доводили учения до блеска. Англичане хорошие учителя, а японцы уже не раз показали, что они отличные моряки.

Пять вражеских броненосцев просто ушли, пройдя между 1-й и 3-й дивизиями, которые просто не успели сомкнуть «клещи». И все благодаря изначальному превосходству в скорости, которая позволяла противнику навязать сражение, так избежать боя. И, к сожалению, даже поврежденная «Сикисима» не стала тем самым желанным «подранком» — броненосец вполне уверенно держал ход и не отставал от отряда.

— «Катори» и «Касима» отходят, вместе с ними уходят все три «асамоида». К ним идут «Сацума» и «Аки».

Флаг-офицер с каменным выражением на лице доложил еще об одной неприятности. Эссен мог влезть в неприятную историю — как бы не были хороши «Рюрик» и «Георгий», но ввязываться в бой с мощнейшими неприятельскими кораблями было безумием, но Николай Оттович вполне на такое способен, и не так рисковал в прошлой войне, иначе бы не стал адмиралом, да георгиевским кавалером, получив крестик и «оружие».

— Отправить приказ по радио на «Рюрик» немедленно возвращаться, не хватало ему нахвататься от них снарядов. Мы уходим в Дальний на ремонт. Сражение окончено — мы не догоним неприятеля!

Впервые в жизни Степан Осипович испытал жуткое разочарование — еще полчаса тому назад ему казалось, что победа так близка, несмотря на потерю сразу трех броненосцев. Всю прошлую войну успех следовал за успехом, и сегодня бы он не испытал этой едкой горечи — все не заладилось с самого начала. Вроде решили показать японским портам всю мощь флота и нарвались на встречное сражение, причем у японцев оказалось кораблей больше, чем на то он рассчитывал. Да и действовали они гораздо лучше, чем он сам, допустивший множество непозволительных ошибок. Наверное, так приходит старость, когда человек уже не замечает собственных заблуждений, пребывая в уверенности, что все в жизни делает правильно. И только его решения являются единственно верными.

И немедленно сама судьба тут же делает преисполнившемуся гордыней старику самую жестокую выволочку! Так бывает всегда — для любого, возомнившего себя «Наполеоном» найдется свое «Ватерлоо»!

В начале 1915 года огромный англо-французский флот, состоящий из двух десятков броненосцев с новейшим британским линкором «Куин Элизабет» во главе, попытался прорваться через Дарданеллы нахрапом, не приняв в расчет минные заграждения и береговые батареи. Души политиков в Лондоне и Париже грело предстоящее зрелище — подойти к Константинополю и под стволами сотен корабельных орудий заставить турок капитулировать. Однако «маленькой и победоносной войны» не вышло — союзники по Антанте буквально «умылись кровью». И гибель французского броненосца «Буве» здесь особенно показательна…