Возрождение

Глава 5

Я сидел на полу, упираясь спиной в холодную стену и лыбился, как идиот. Сжимая в одной руке изящный и, в то же время, весьма серьезный пистолет, а в другой — четыре червонца. Нет, я, конечно, знал, что такие деньги бывают, но не только никогда не держал в руках, а даже издали не видел. Сорок золотых кредитов! Четыреста тысяч медных монет! Даже если вообще не экономить и тратить каждый день по десять-двадцать медяков, мне этих денег на всю жизнь хватит. А то и на две.

Господи! Я не знаю, сколько стоит весь бизнес Сидора, но тошниловку Возгена точно могу купить. Вместе с хозяином, братьями и племянниками!

Человеку, прожившему всю жизнь в развалинах спального района, кое-как влачащему существование от одного талона на питание до следующего, изредка перебивающегося временными подработками на свалке отходов и ставшему в одночасье запредельно богатым — эта невероятная сумма не помещалась в голове. С ума сойти можно. Причем, не понарошку, а в самом деле.

В какой-то момент, я поймал себя на том, что не прекращаю улыбаться, а из уголка рта тянется тоненькая струйка слюны. Как у безумца. В следующее мгновение я сжал кулак и треснул себя в челюсть.

Раз, второй… Отпустило.

Да уж, в самом деле, можно мозгами двинуться. Такое богатство! И это всего лишь с подвала одного дома! А их только в моем спальном районе под сотню! Если каждый день проходить по данжу… Пусть на выходе будет даже не 40, а всего 10–15 золотых кредитов… Это ж… мама дорогая… Это ж будет… Два пишем, семь на ум пошло… Короче, сумасшедшие деньги! Нет, точно хватит мечтать, иначе мозги расплавятся. Надо сходить к Возгену и обменять крысиные тушки на пару бутылок пива. Может, хоть немного в голове прояснится.

Тушки… Да уж… Смешно. Человек, имеющий такие невероятные деньжищи, собирается торговать крысами. И не только потому, что я именно таким способом изначально хотел легализировать неожиданные доходы, а потому, что я так привык. И отказаться даже от этих крох выше моих сил… Человек — раб привычек. Сначала упираешься, возмущаешься, а потом привыкаешь, и вот уже уверен, что так было всегда, а по-другому и быть не может.

Кстати, о деньгах. Надо их хорошенько спрятать. Лучше всего под стельку. Ботинки крепкие, не потеряю…

Тьфу! Нет, сегодня на конкурсе тупых и очень тупых я реально получил бы гран-при. Какие ботинки? У меня же кошелек в инвентаре. Который никто не видит, и откуда, соответственно, нельзя ничего украсть.

Открываю инвентарь и кладу в кошелек золотые монеты. Под изображением мешочка появляется новая надпись: «40.20.18». Затаив дыхание и покрывшись холодным потом при одной мысли, что кошелек может не вернуть деньги, пытаюсь мысленно взять из него десять медяшек. И облегченно перевожу дух, когда горсточка монет возникает в кулаке.

— Охренеть… Чуть сердце не остановилось.

Оказывается, быть богатым тот еще менингит. Не зря Сидор всегда держит под рукой бригаду бойцов со стволами. Ему есть что терять…

Теперь, спрятать туда же пистолет, подцепить за хвосты нескольких крыс, не с пустыми ж руками идти, а потом — как фокусник — доставать тушки из инвентаря, и можно отправляться к Возгену. Для одного дня впечатлений предостаточно. Да и усталость свое берет. Несмотря на все выпитые препараты. Сколько у меня жизненной энергии? «200». Ровно половина, растет помаленьку. Вот мы ей сейчас и поможем — парочкой буритас и несколькими бутылками пива.

На улице, как и все последние месяцы, промозгло, сыро, моросит легкий дождик, которого, вроде, и не видно, а одежду через полчаса хоть отжимай. Хорошо, идти недалеко и новые ботинки совершенно не промокают. Мог, вообще-то, и комбинезон надеть. После моих подвальных похождений, он точно не выглядел бы обновкой. Одежда вся в пятнах грязи и подсохшей крови. А штанины, вообще, словно велосипедной цепью зажевало. Ну да подобным внешним видом никого не удивишь. Большинство в обносках. Иной раз заплат больше, чем оригинальной ткани.

Харчевня Возгена всего в двух кварталах от моего дома.

Там, между расступившимися бетонными коробами трех девятиэтажок, до вторжения стояло что-то вроде павильона летнего кафе — одноэтажное здание с большими витринными окнами, подсобкой, складом и кухней. От прежней вывески осталась только часть букв. «Кр**на* гв**ди**.

В той части где зал, несколько крайних потолочных плит упало, панорамные окна тоже не пережили орбитальной бомбардировки, но подсобные помещения уцелели. Возген с братьями, с помощью щитов, сбитых из досок и фанеры, дыры более-менее залатали и заняли пустующее здание себе под жилье и семейный бизнес.

Уж не знаю, как они договаривались с Сидором и «Злыднями», но в нашем микрорайоне больше ни одной харчевни, кроме государственного пункта питания, не было. А все будки или разносчики, которые время от времени появлялись, исчезали быстрее, чем их начинали замечать. В общем, Возген еще тот тип, но тем ни менее, дела вел честно, крысиное мясо хоть и продавал, но за кроличье не выдавал, цены держал соответственно качеству товаров, а с поставщиками всегда рассчитывался сполна и сразу.

Из-за сырой погоды на улице почти никого. Одинокая мамаша куда-то буквально силком тащит за руку упирающегося ребенка. При чем ни она, ни дите не издавали ни звука, словно немые. Один доходяга ползет по стенке, явно возвращаясь домой из пункта сдачи крови. Глядя на него, я словно себя вчерашнего увидел, и невольно вздрогнул. Слава богу, теперь этот кошмар больше никогда не повторится. Вчера Хантеры последний раз получили мою кровь.

Рядом с подъездом дома напротив, торчит шпана того возраста, когда они уже не дети, но и взрослыми еще не стали — лет семнадцати-восемнадцати. Судя по подвернутым штанинам и рукавам — это шакалята из молодежного крыла «Злыдней» — «Бесов». То ли просто время убивают, то ли поджидают кого-то.

Лениво оценив связку крыс, которую я несу, шкеты перебросились парой слов, но большого интереса не выказали, сообразив, что поживиться у меня нечем. Будь я с виду побогаче, может, парни и наплевали бы на запрет Сидора грабить клиентов Возгена, но точно не ради пары крысиных тушек.

У двери в харчевню, прячась от измороси под козырьком навеса, сидел еще один пацаненок. Моложе и такой изможденный, что на всем лице только глаза блестели… От голода. Явно ничего не ел несколько дней, а торчал здесь лишь потому, что из харчевни пахло пищей, и эти ароматы удерживали его рядом надежнее стальной цепи.

До сегодняшнего дня я прошел бы мимо даже не поглядев на бедолагу, но сейчас не смог сдержаться. Слишком хорошо помнил то ощущение, когда кажется, что желудок грызет сам себя. Раньше чем мозг успел оценить риск поступка, рука достала из кармана монетку и бросила подростку.

Тот явно не ожидал ничего подобного от голодранца, несущего на обмен крыс. Поэтому монета не была подхвачена в воздухе, а упала на бетонную отмостку, издав характерное «дзинь». В следующее мгновение худющая рука проворно накрыла медяк ладошкой, подхватила и сунула за щеку.

Внутри было пусто, и я, воспользовавшись этим, быстро вывалил из инвентаря все тушки. Вовремя. Только-только проделал это, как занавеска на двери за прилавком качнулась, и в помещение вошел грузный, плотный мужчина с лицом заросшим черными волосами по самые глаза.

— Ого! — присвистнул он. — Привет, Леня. Добрый улов. Где добыл столько?

— Привет, Возген. Какая разница? Все равно теперь их там больше нет.

— Тоже верно… — согласился хозяин харчевни. — Сколько здесь?

— Двадцать шесть…

— Неплохо. И что хочешь взамен? Или расчет деньгами?

— Два буритаса… свежих. Не из них, — киваю на крыс. — И пару пива. Хорошего.

— На хорошее пиво не хватит, — покачал головой Возген. — Доплатить надо.

— Сколько?

— Один медяк.

— Годится. Держи… — я протянул хозяину монетку.

— Буритас не из них надо еще приготовить. Придется подождать чуток. Присаживайся, — указал на один из шести столиков в зале. — Сейчас пиво принесу… — Возген сгреб половину тушек и не спеша ушел на закрытую часть харчевни.

Я хотел присесть, как услышал какую-то возню снаружи и сдавленный крик. Из любопытства выглянул.

Та самая шантрапа из «Злыдней», что тусовалась у дома напротив, трясла того пацаненка, который сидел у двери. Трясли в буквальном смысле. Двое парней держали его за ноги, вниз головой, а третий сидел на корточках, сдавливая жертве щеки.

— Отдай деньги, сука! Выплевывай! — гундосил он. — А то головой о бетон треснем!

Вчерашний я сделал бы вид, что ничего не видел и постарался быстро прошмыгнуть мимо, пока меня самого в оборот не взяли. Но не сегодня. Дополнительные очки силы и выносливости сделали меня гораздо увереннее. К тому же, адреналин схватки все еще бурлил в жилах. А больше всего возмутило, что у пацаненка хотели отобрать монетку, которую я сам ему дал.

— Эй, убогие! Вы что творите?!

— Не твое дело, дядя. Шагай дальше, пока цел… — огрызнулся один из тех, что удерживали жертву за ноги.

— Серьезно? — я едва стерпел, чтобы не выхватить моргенштерн. — А за базар ответишь, хлопец?

— Ну, ты сам нарвался, дядя!

Парень передал ногу жертвы товарищу, шагнул в мою сторону и демонстративно замахнулся. В руке блеснул кастет.

Я никогда не был уличным бойцом и задирой, но все ж не на Марсе вырос, — а в городских трущобах тот, кто не умеет за себя постоять, даже до пункта питания не дойдет. Так что без раздумий пнул шакаленка в голень, а когда тот охнул от боли и чуть подался вперед, смачно влепил кулаком в нос. Из-за постоянного недоедания весу во мне немного, на нокдаун и тем более, нокаут не рассчитывал, так что сам удивился, когда гопника буквально снесло. Парень отлетел на несколько шагов и тяжело рухнул на задницу, размазывая по лицу кровавые сопли. Учитывая, что он был самым крупным в компании, его товарищи опасливо переглянулись и попятились, бросив пацаненка.

— Быстро свалили отсюда! — решил закрепить успех. — Ну!

— Ты попал, дядя… — прошипел ударенной мной, поднимаясь и сплевывая кровь. — Тебе конец.

— Не понял? Это кто тут такой борзый, чтоб моим клиентам угрожать? — на пороге харчевни выросла внушительная туша Возгена. — Ну-ка, обзовись, щенок! Чтоб я знал за чей косяк Сидору предъявить!

Эта угроза была весомее моих кулаков. Гопники недовольно заворчали, как стая голодных псов у которых отняли добычу, но возбухать не посмели. Возген сам легко справился бы с ними, а уж авторитет Сидора для «бесов» и вовсе был непререкаем. Но и уйти молча, тоже не могли.

— Ты покойник, дядя, понял?! — прокричал издали один из них. — Мы еще встретимся. Ходи и оглядывайся…

— Что случилось? — лениво поинтересовался Возген.

— Да, ничего особенного. Бесята у пацана деньги вытрясали.

— У какого? — хозяин харчевни удивленно огляделся. Несостоявшаяся жертва гоп-стопа и в самом деле исчезла, благоразумно решив не дожидаться конца разборок.

— Не важно. Сбежал…

— Что-то я не припоминаю, чтобы ты раньше был такой резкий, Леня? — с некоторым удивлением в голосе заметил Возген. — Что-то личное?

— Да, нет. Сам не пойму, — пожимаю плечами как можно равнодушнее. — Зацепило просто. Видимо, адреналин после охоты еще бурлит.

— Бывает… — понятливо кивнул Возген. — Пошли, покуда твой заказ готовят, пивка попьем. Угощаю… К солидным клиентам я со всем уважением. А ведь ты, как я понимаю, готов продолжать? Я не ошибаюсь?

— Спасибо. Скорее всего… Если найду еще одно гнездовье.

— А ты на свалке пошустри. Особенно ночью, — посоветовал Возген. — Только не нарывайся. Кстати, там и собак хватает. Собачатину дороже возьму.

— Я подумаю…

Пока пьем пиво, появляется один из десяти племянников и протягивает мне пакет, из которого торчат горлышки пивных бутылок и умопомрачительно пахнет жаренным мясом.

— Договорились, да? — кивает на прощание Возген. — Будет добыча, заходи еще, не обижу… И это… В самом деле поглядывай по сторонам. Шакалы обид не прощают. А ты их унизил, типа.

Домой почти бегу. Не потому что боюсь мести «бесов», а очень уж аппетитно пахнет моя покупка. Особенно с учетом того, что последние полгода я не ел ничего кроме обычного продуктового набора, получаемого за талоны из пункта сдачи крови. А из чего эти эрзац-продукты приготовлены, даже задумываться не стоит. В лучшем случае синтетика.

Уфф! Много ли надо человеку для счастья? Свежий буритас и хорошее пиво. Если не считать, согревающей душу, горсти серебра и золота…

Сытость, усталость и избыток эмоций взяли свое, и я отрубился даже раньше чем допил вторую бутылку. Помню, сделал глоток, подумал, что надо бы посмотреть как изменились характеристики после прохождения данжа, — ведь я тогда, очарованный блеском золота, ни о чем другом думать не мог, — и все… Уплыл. Очнулся от того, что кто-то настойчиво тормошил меня за плечо.

— Кто здесь? Чего надо? — пробормотал недовольно, пытаясь отвернуться к стенке и поймать убегающий сон.

— Вставай… — голосок явно детский. — Ну же… Бежать надо…

— Куда? — я по-прежнему не спешил просыпаться.

— Да очнись же… Сюда идут «Бесы». Тебя убить хотят…

— «Бесы»? — сон все еще туманил мозги, но не настолько, чтоб информация не дошла до сознания. Банда малолеток все же решила отомстить и разузнала, где я живу.

Я вскочил с лежанки и в полутьме лунного света увидел рядом тщедушный силуэт.

— Ты кто?

— Саня.

— Я тебя знаю?

— Ты сегодня дал мне монету. И защитил… потом.

— Ааа… Вспомнил. Что ж, похоже, реально за каждое доброе дело придется ответить.

Быстро сунул ноги в ботинки, ненавижу спать в обуви, и стал зашнуровывать.

— Быстрее… — торопил парнишка.

— Не босяком же бежать…

В это время внизу тяжело хлопнула входная дверь подъезда, и на ступенях послышался топот множества ног.

— Поздно… — прошептал Саня. — Они уже здесь.

— Здесь, так здесь…

Откровенно говоря, после боя с крысами, а главное — победы над крысиным королем, я совершенно не боялся грядущей стычки. Если смог выжить в подвале, то и с местной шпаной как-нибудь разберусь. Саня, похоже, был другого мнения. Он забился в дальний угол, за кроватью, присел и скукожился, стараясь стать как можно незаметнее.

— Не боись, Санек. Разберемся. Бог не выдаст, крысы не съедят.

Дверь в комнату открылась резким пиком, и по стенам заскользило несколько лучей от электрических фонариков. Парочка скрестилась на мне, слепя глаза, а один — нашел пацаненка и уперся в него. Поняв, что обнаружен, Санек только сильнее сжался и закрыл голову руками.

— Что, дядя? Не ждал гостей? — насмешливо произнес кто-то невидимый. — А мы приперлись.

— О, ба на! Гля, Лось, как мы удачно зашли! И новенькая здесь… То-то он за нее впрягся. Девчонка, по ходу, ему койку греет.

— Ну, ну… Значит так, пацаны, хмыря запинать и выбросить в окно. А соску на топчан. Давно пора ее прописать. Чтоб знала, кто в районе мазу держит, сучка драная!

На какое-то мгновение я даже растерялся. Он сказал: «соску»? Так Саня девчонка? И они ее собираются… Вот же ж твари!

От неожиданности я даже первый удар пропустил. Обутая в тяжелый ботинок нога вылетела из тьмы и врезалась подъемом в плечо. Я не был готов и от удара свалился на пол. Второй — пришелся в бедро, а вот третьему гопнику не повезло, в толчее, он промахнулся и пнул лежанку. В результате ушибся сам.

— Бля! Вырубите, нах, фонарики! Только в глазах рябит! Чё мы так его не увидим?

Лунного света, льющегося сквозь незашторенные окна, действительно хватало. И яркости в комнате поубавилось. А мгновением позже завизжала Сашка:

— Не трогай меня, сволочь! Отпусти! Ааааа!

Крик девочки немного отвлек шпану. Этого мгновения мне хватило чтобы подняться и достать из инвентаря моргенштерн. А еще над головами налетчиков появились уже привычные надписи.

Рядом со мной:

«Шелупонь». Шпана. 1 уровень

«Шнырь». Шпана. 2 уровень

«Ржавый». Шпана. 1 уровень.

«Кастет». Шпана. 2 уровень

«Резвой». Шпана. 2 уровень.

В дверях комнаты:

«Лось». Группировка «Злыдни». 4 уровень

И рядом с Санькой:

«Кабан». Шпана. 3 уровень

Прям, как у крыс. Собственно, а чем они лучше? Такие же падальщики, готовые загрызть любого, за пару монет или более-менее приличную шмотку. Даже хуже, крысы на себе подобных не нападают.

Булава описала полукруг и с хрустом впилась в череп Шныря, стоявшего ко мне ближе всех. Надпись над его головой потухла, и неудачливый гопник мешком повалился на пол. В полутьме никто и понять ничего не успел. Шаг в сторону, чтобы нападающие мешали друг другу, и бью Ржавого. Минус два… Прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что никакого сочувствия или жалости это отребье во мне не вызывает. Ненависти тоже. Всего лишь холодный расчет. Это не люди — мусор, избавившись от которого, я сделаю свой район только чище.