Возрождение

Глава 18

Хватило нескольких шагов и пары минут, пока глаза после солнца привыкали к тьме, проткнутой двумя лучами, чтобы понять, что туннель намного больше, чем даже казалось снаружи, и совершенно не такой пустой. По обеим его сторонам тянулись эстакады, высотою в кузов автомобиля. Так что достаточно было открыть борт, и можно разгружать. А когда, по моей команде, дрон мазнул фарами по стенам, то стало видно и куда именно — примерно через каждые двадцать метров в стены были врезаны двери. Хоть и не такие огромные, как шлюзовые, но тоже достаточно широкие, чтобы в них мог проехать электропогрузчик.

Двери, несмотря на пятна ржавчины и облупившуюся краску, выглядели крепкими и надежными.

— Склад какой-то, — озвучила очевидное Сашка. — Огромный такой. Полгорода упрятать можно. Интересно, что там? Нам же никто не запретит посмотреть? Он же ничей? Мы первые его нашли?

Тут я с ней был солидарен. Как говорится, кто нашел, того и тапочки. Если только охрана не против.

Используя Бронека как лестницу, взобрались на эстакаду. Пыль… Значит, помещение хорошо проветривается.

Подошел к ближайшей двери. Толстая сталь, створки плотно подогнаны, врезной замок. А это о многом говорит. Например, о том, что строителями склада предусматривался вариант с отключением электричества. Как во время глобальных катастроф или войны.

Потрогал дверь. Заперто. И, судя по слою пыли, мы здесь первые за много-много-много лет.

Чёрт! Даже представить не могу, какие сокровища спрятаны за всеми этими дверями.

Ну, гадать нет смысла. Пока не увидишь — не узнаешь.

Отвел в сторону Сашу и хотел уже приказать Бронеку расстрелять замок, как вовремя сообразил, что в закрытом помещении выстрелы поднимут слишком много шума. А ведь такой серьезный складской комплекс по определению не мог оставаться без охраны. И если вспомнить, по сути «безобидных» ремонтников, то встречи с охранниками я бы предпочел избежать.

Так что придется самому. Со вздохом отмечаю, что умудрился расстрелять больше половины зарядов, но еще сто девять выстрелов осталось. Жалко, но другого способа открыть дверь не вижу.

Отхожу на край эстакады, перевожу с импульсной стрельбы в непрерывный луч, прицеливаюсь в замок…

— Пшшш… — непередаваемой вонью дымит сгорающая краска, металл раскаляется до белого, а потом начинает течь. Достаточно… Истратил еще пять зарядов, но на месте замка, в стальной створке зияет дыра размером с кулак. А еще я отчетливо слышу характерный щелчок, открывающегося запора, и плотно прилегающая к косяку дверь отходит на несколько миллиметров.

Можно входить.

Немного выжидаю, держа бластер наготове. Мало ли, вдруг из-за двери сейчас кто-то выскочит, да как начнет шмалять изо всех рук или лап? Но время идет, а тишину подземелья не нарушает ничего, кроме нашего взволнованного дыхания и легкого шума сервоприводов Птица и Бронека.

«Открой!»

Повинуясь мысленному приказу, Бронек вытягивает манипулятор, хватается за скобу ручки и тянет створку на себя.

Медленно, словно не уверенная, что мы имеем право войти, тяжелая дверь с легким скрипом поворачивается и открывается. Увы, за ней еще более непроглядная тьма.

«Вперед» — отдаю приказ Птицу.

Дрон ловко проскальзывает внутрь, держась почти под потолком. Фары скользят по периметру, выхватывая из темноты, кажущиеся бесконечными, ряды стеллажей.

«Включи габариты»

Фары тухнут, вместо них дрон окутывается матовым сиянием диодной цепи. В огромном помещении словно очень слабенькую лампочку зажгли. Но ее света достаточно, чтобы ближайшая тьма уступила место полумраку. И теперь, в радиусе пары десятков метров, я уже могу осмотреть его целиком, а не рваными лоскутами.

Помещение впечатляет. Четыре ряда стеллажей (по середине — сдвоенные) уходят вглубь так далеко, что исчезают во мраке, словно растворяются. Могу лишь примерно прикинуть, что длина этой секции не меньше пятидесяти метров. Высота до потолка метров пять. И везде — на стеллажах и поддонах между ними огромные, в мой рост, пластиковые кубы разного цвета. В основном белые и кремовые, но хватает также и голубых, розовых, желтых, салатовых, оливковых. Кубы плотно уложены один на другой, так что свободное место-проход остается только между стеллажами.

Воздух, к слову, в помещении не затхлый, более того — ощущается легкий ветерок, значит, вентиляция работает.

Подхожу к ближайшему кубу. На лицевой стороне табличка с надписями. Буквы не то чтоб мелкие, но при таком освещении не разобрать.

«Подлети ближе»

Дрон опускается и зависает у меня за спиной. Теперь другое дело.

— Не может быть! — изумленно восклицает Сашка, которая, естественно, не отходит от меня ни на шаг. — Мы спим, да? Это такой сон?

— Ущипнуть? — предложил машинально, вчитываясь в надпись на табличке.

«Тушенка свиная со специями. Категория «А». Вес нетто 900 г. Тара: стекло/пластик. К-во: 100 шт. Срок хранения — не ограничено»

Тушенка! Свиная! Я перекатывал оба этих слова на языке, буквально ощущая почти забытый вкус. Когда мне было пять лет отец где-то раздобыл одну банку. Только поменьше. И мама хранила ее почти три месяца, чтобы разогреть на Новый год. И тогда у нас на столе было невероятное, волшебное блюдо, с завораживающим воображение названием. Макароны по-флотски… И сейчас, читая эти слова, я словно на минуту вернулся в детство. Где была маленькая зеленая елка, пара мандаринок, дивный мясной аромат, ощущение праздника и всеобъемлющего счастья. Больше я такого никогда не испытывал.

Чувства нахлынули так остро, что даже руки задрожали.

Видимо, у Воробушка имелись схожие воспоминания, потому что девушка молча прижалась лицом к моему плечу, и тихонечко всхлипнула.

С этим надо было что-то срочно делать, и я, достав нож, полоснул острием по упаковочному пластику. Тот неожиданно легко поддался. Сделал второй надрез накрест. В прорехе показались ряды банок с одинаковыми наклейками: улыбающееся рыло, держащее в зубах сочную морковку с красиво распушенной, зеленой ботвой. Взялся за одну в верхнем ряду, расшатал и вытащил. Прозрачное стекло ничего не прятало, а наоборот — даже немного увеличивало и без того крупные куски мяса застывшие в янтарном желе.

Не в силах сдерживаться, срезал фиксирующую пленку и открутил крышку. Врать не буду, вожделенного запаха не почувствовал, видимо, потому что тушенка была холодной, но когда во рту оказался кусок мяса, глядя на счастливо сияющие глаза, активно жующей Сашки (Первый кусок, конечно же, достался ей. Мало ли, вдруг испортилось? А у женщин обоняние тоньше. То, что мужик не разжевывая проглотит, лизнут и выплюнут), я ощутил то самое ощущение блаженства, плавно переходящее в эйфорию, которое испытал, получив первые золотые червонцы.

У меня была еда! Много еды! Очень много! Невообразимо много! Я ведь вошел только в одну дверь, а их, учитывая длину туннеля здесь не один десяток, если не сотня…

Десяток банок тотчас были отправлены в инвентарь. Умом я понимал, что это совсем не обязательно, но иррациональный страх требовал немедленного подтверждения, что вот это все мне не мерещится. А наличие тушенки в инвентаре было наилучшим способом проверить и успокоиться. Система не умела врать и если показывала, что в одной из ячеек появились банки с тушенкой, значит они были материальны, а не только в воображении.

Чтобы не сойти с ума от радости, нужно было чем-то заняться. И я стал бродить между стеллажами, читая таблички на упаковках разного цвета.

Следующей мне подвернулась сгущенка, и я тут же отправил две пятилитровые банки в инвентарь. Потом наткнулся на фасоль тушеную с говядиной. И десяток литровых банок тоже заняли свое место в инвентаре. За ними последовали консервированные сосиски, шпроты, килька в томате… Я бродил от стеллажа к стеллажу, читал, вскрывал упаковку и пихал найденное в инвентарь… Пока не закончилось место.

Я жадно глотал из двухлитровой упаковки ананасовый сок и глупо улыбался, даже не чувствуя, как жидкость стекает по подбородку. Я чувствовал себя властелином мира. Надо только держать все в секрете.

— Лёня… Прекрати… Мне страшно… — голос Воробушка долетал, как сквозь вату.

Кстати, а вот и проблема. Если сам я наверняка смогу удержать язык за зубами и не проговориться, то девчонке веры нет. Проболтается, как пить дать. Значит, надо сделать так, чтоб она замолчала навсегда.

Рука потянулась к оружию и… в лицо ударила мощная струя газированной воды. Передо мной стояла Сашка и прицельно поливала из пластиковой бутылки. Периодически ее взбалтывая.

— Пфф… Тьфу… Прекрати! Тьфу… Ты что, с ума сошла?

— Я — нет… А ты?

Сашка бросила опустевшую бутыль и стала отвинчивать крышечку на следующей.

— Хорош, хорош… — выставил руки, и с удивлением заметил, что правую отягощает моргенштерн. — Ни фига себе…

— Вот и я том же, — проворчала Сашка. Голос звучал обыденно, но в глазах девушки все еще плескался испуг. — Сперва ты просто бегал от полки к полке, а потом — гляжу, глаза совсем стеклянные стали. Вот и решила, что лучше упредить… Ты не сердишься?

— Молодец, — искренне похвалил я Сашку. С ужасом вспомнив последние мысли. — Все правильно сделала. И впредь так же поступай, если вдруг… Ну, ты поняла.

Девушка серьезно кивнула, шагнула ближе и робко прикоснулась.

— А ты уже все? Пришел в себя?

— Да. А что?

— Тогда спрячь оружие. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне вреда, но все равно как-то неуютно.

Покраснев и радуясь, что в полутьме это незаметно, я торопливо сунул моргенштерн в инвентарь и только глазами захлопал, глядя на этот филиал основного склада. Это ж когда я успел сюда столько всего напихать? А главное, зачем? Хотя… пусть будет. Теперь мне есть что предложить Возгену в обмен на информацию. Это не крысиные тушки или собачье мясо. За такие сокровища он мне любую, самую страшную фамильную тайну откроет. И еще будет считать, что я переплатил.

— Лёнь, а, Лёнь… — видя, что я пришел в себя, Сашка занялась любимым делом женщин: расспросами. — Что это?

— Склад.

— Чей?

— Хороший вопрос… Самому интересно.

— Я не об этом, — надула губки девушка. — Кто-то же сюда все это спрятал. Зачем? Когда?

— Судя по датам на этикетках, еще до вторжения. Зачем? Я так понимаю, на случай войны…

— Кто-то заранее знал о вторжении? — недоверчиво переспросила Сашка.

— Нет. Вся история человечества — это бесконечная череда войн всех и со всеми. Не было ни одного года, чтобы кто-то с кем-то не воевал. В основном, это были локальные войны, задевающие всего пару-тройку государств. Но случались конфликты и посерьезнее. Как минимум трижды одна половина глобуса воевала с другой. И побеждал не тот, кто был храбрее, а кто успел лучше подготовиться. Потому что глобальные войн — это не перестрелки, бомбежки и атаки с криком «Ура», а противостояние экономик.

— Я ничего не поняла… — помотала головой девушка.

— Не суть… Короче, у кого запасов было больше и хватило на дольше, тот и побеждал. Так понятно?

— Так, да, — кивнула Сашка. — Но ведь вторжение это тоже война?

— И?

— Почему эти запасы не используются?

— Скорее всего по самой банальной причине. Все, кто о складе знал, погибли. А остальным даже в голову не пришло, что такое сокровище надо искать рядом со свалкой.

— Значит, нам надо скорее рассказать всем! — возбужденно засверкала глазами девушка. — Здесь еды столько, что весь город накормить можно.

Все же интуиция сильная штука. Сразу предупредила меня, откуда ждать проблем. Не, убивать Воробушка, никто, конечно же, не будет. Но вот чириканье надо уменьшить.

— Помнишь, что случилось, когда я бросил тебе монетку возле харчевни Возгена?

— При чем здесь это? — проворчала, слегка покраснев, девушка, очевидно, вспомнив, как ее держали вниз головой, заставляя отдать деньги.

— Вижу, что не забыла. Так вот… Как только Сидор узнает о складе, «Злыдни» тотчас наложат на него лапу и никого другого даже близко не подпустят.

— Но здесь же всем хватит… — недоверчиво помотала головой Сашка. — Зачем жадничать?

— Дело даже не в продуктах… Вернее, не совсем в них… Блин. Как бы тебе попроще объяснить?.. Этот склад ломает весь нынешний уклад. На чем держится Сидор со своей бандой? На договоре с Хантерами. Инопланетяне не вмешиваются в наши здешние дела, а в чем-то даже поддерживают «Злыдней», например, разрешением на оружие. Те, в свою очередь, обеспечивают в пригороде порядок и бесперебойные поставки крови в нужных объемах. А теперь представь, что все узнали о складе и получили доступ к неограниченным запасам еды. Кто, в здравом уме, после этого пойдет добровольно сдавать кровь за несчастный талончик? Для «Злыдней» это катастрофа. Один день сорванных поставок крови, и разбираться прибудет отряд карателей. И андроидам не интересны причины и объяснения. Не можешь обеспечить — сдавай сам. Они не будут разбираться, а попросту устроят облаву и отправят в Загон всех, кто подвернется под руку не взирая на возраст, и выкачают досуха.

Девушка непроизвольно вздрогнула.

— Вот-вот. А теперь, после всего, что я рассказал, ответь сама, как будет действовать Сидор, когда узнает о нашей находке?

— Выставит охрану…

— И…

— И сделает так, чтобы эта новость не распространилась дальше… — вздохнула девушка. — Нас убьют…

— Тише, тише… — приобнял за плечики и слегка прижал к себе. — Никто никого не убьет. Отвечаю… Ты только держи язык за зубами и во всем слушайся меня.

— Я и так слушаюсь, — пробормотала мне в плечо Сашка. — Ты умный, храбрый, добрый. Я тебе верю. Мне с тобой хорошо.

— Мне тоже…

Что-то разговор не туда свернул. Я буквально ощутил исходящее от девушки тепло. А еще ладони как-то иначе стали воспринимать ее тело. Оно словно сделалось мягче, нежнее, податливее. Так и хотелось стиснуть крепче, до вскрика, до стона, а потом… Девчонка задышала чаще и громче.

Черт, у меня же ментальность уже до третьего уровня прокачана! Соответственно, она если не слышит мои мысли, то эмоции чувствует наверняка.

Я торопливо разжал объятия и шагнул назад. М-да, не зря говорят, что у мужчин всего две мысли. И если вопрос насчет «пожрать» решен, то маятник тотчас уходит в нижнюю часть организма. Вопросов и проблем столько, что в обеих руках не унести, начиная с того, что стратегический объект по определению не может не охраняться, а мы без спросу вторглись на его территорию, до будущих разборок со «Злыднями», а мне потрахаться приспичило.

Не, так то дело хорошее и для здоровья полезное. Вот только прямо здесь неуместное. Да и Воробушка я, если честно, все еще не воспринимаю как половозрелую особь. А педофилия — даже теперь, когда отмерли все законы и запреты — преступление хуже каннибализма. В общем, успеется. А пока, нечего засиживаться. Надо идти дальше. Ведь если есть вход, значит, должен быть и выход… Если только это не одна и та же дверь.

— Я что-то не так делаю? Ты все еще сердишься? — жалобно посмотрела на меня девушка.

— Нет. С чего ты взяла?

— От тебя таким холодом повеяло. И ты словно совсем чужой стал. Как андроид.

— Нормально все, — прикоснулся к ее щечке кончиками пальцев и слегка погладил. — Просто забот много. А ты… — Отец всегда говорил, что женщинам нельзя врать. Они ложь лучше любого детектора чувствуют. Так что только правда. Или надо сильно верить в собственные слова. А еще на моей стороне была «Ментальность + 3». — Мне рядом с тобой так хорошо, что я обо всем на свете забываю. И это может плохо закончиться… Нельзя расслабляться.

— Я понимаю… — голосок опять бодр и весел. — Я не буду отвлекать. Ты мужчина, и ты главный. Делай, что считаешь нужным. Я просто буду рядом…