Война в сарае

Глава 7

Я подождал ещё немного, заворожённо наблюдая за картиной: Слава с мечтательной, почти блаженной улыбкой шагал к переходу на Землю, в который только что скрылся грохочущий погрузчик.

— Тёма, пожалуйста, составь для Славы подробный план действий с полным хронометражем, координатами, именем продавца на пиратской станции и её детальной картой. Как составишь — сразу же отправь всё на нейросеть Вячеславу.

— Артём, принято к исполнению, — без малейшей задержки отозвался электронный голос.

Я решил проверить своё хозяйство. Обойдя навес, я оказался за палаткой, где в тени стоял мой самодельный картофелеуборочный комбайн. От него пахло машинным маслом и сухой землёй. Конструкция, безусловно, не была верхом инженерной мысли, но своё дело она делала. И всё же внутри меня зашевелилось желание её усовершенствовать.

— Тёма, а можем ли мы что-нибудь улучшить в этом агрегате? Модернизировать сам комбайн и, возможно, саму платформу?

— Артём, это нерационально, — холодно констатировал ассистент. — Гораздо эффективнее силами ремонтных дройдов и на мощностях Ковчега построить требуемую сельскохозяйственную машину с нуля.

— Ладно, ты прав. Составь, пожалуйста, техническое задание и, если есть возможность, поставь задачу дройдам на её реализацию. А сейчас давай проверим ячменное поле.

Поле раскинулось под бездонным куполом неба, словно стёганое одеяло, сшитое из миллионов зелёных нитей. Ячменю было уже восемь недель, и он больше не был робкой щетиной всходов. Цвет этого живого ковра постоянно менялся, играя на солнце. У корней, в тени собственных листьев, он был тёмным, почти изумрудным. Выше, под ладонью солнечного света, он переливался всеми оттенками свежей зелени и желтовато-золотистый намёк на хороший урожай.

Я наблюдал эту прекрасную, почти идиллическую картину: бескрайнее море изумрудного ячменя, колышущееся под лёгким ветром. Но, мысленно проецируя этот вид на будущие 10 000 гектар, я почувствовал холодную дрожь беспокойства. Из самых закоулков памяти, словно подводная мина, всплыли тревожные слова: эрозия почвы, суховей, рукотворная пустыня.

«Так дело не пойдёт, — резко подумал я. — Урожай ячменя можно будет убирать уже через пару месяцев, а потом готовиться к новому севу. Но защиту для будущих посевов нужно придумать срочно».

Моё воображение тут же нарисовало чёткую картину: десять тысяч гектар, разделённые на аккуратные квадраты по сотне гектар каждый. По их периметру — плотные, многоярусные посадки деревьев, настоящие живые стены от ветра. Оставалось самое сложное — решить, какие именно деревья смогут стать этой преградой.

— Тёма, — мысленно обратился я к своему невидимому спутнику, — с защитными лесополосами надо срочно что-то придумать... С чего начать? Какие породы станут надёжной преградой для ветра максимально быстро?

— Артём, для быстрого результата оптимальна комбинация видов, — немедленно последовал ответ. — Основной костяк советую сформировать из тополя пирамидального — его прирост достигает двух метров в год, а плотная крона формируется уже с третьего сезона. Для нижнего яруса, чтобы уплотнить посадку и защититься от приземной эрозии, идеально подойдёт лох серебристый или акация жёлтая. Они создадут непролазный кулисный ярус.

В интерфейсе перед глазами всплыли чёткие схемы: стройные силуэты тополей, а под ними — густая, колючая поросль, образующая сплошной зелёный вал. Картина была красивой.

— Скорость — это хорошо. Но они должны быть не просто функциональными, а... живучими. Стать частью этого места. И главное — выдерживать наши почвы, — добавил я, вслушиваясь в настойчивый шелест ячменя.

— Понимаю. В таком случае, адаптируем стратегию. Тополь остаётся как быстрое решение, но для долговечности и устойчивости экосистемы добавляем в смешение вяз мелколистный или дуб черешчатый. Их рост можно катализировать.

Голос Тёмы приобрёл оттенок деловой конкретики. Картинка в интерфейсе поменялась, уступив место формулам и изображениям капсул.

— Для усиленного роста рекомендую применять микоризные инокулянты на корневую систему саженцев и препарат «Стимул-Gro» на основе гиббереллинов с пролонгированным высвобождением. Это ускорит укоренение и набор зелёной массы на 47 %. Что касается технологий...

На смену формулам пришла трёхмерная модель поля. Виртуальные дроны-посадчики с машинной точностью расставляли по периметру саженцы, а следом за ними двигалась другая машина, оставляя в почве не просто воду, а питательный гель с теми самыми инокулянтами.

— Максимальную эффективность обеспечит прецизионная посадка дронами по заранее составленной карте с одновременным внесением гидрогеля. Полив — капельный, автоматизированный. Система уже просчитала оптимальный график и режим влажности для каждого вида.

Я представил эту картину по-настоящему: не виртуальные схемы, а гудящие идущие строем дроны, аккуратные ряды молодых деревьев, тянущихся к солнцу, чтобы через год-два превратиться в могучий зелёный бастион.

— Отлично, Тёма. Составь подробную спецификацию на саженцы и препараты.

— Исходные данные: общая площадь — 10 000 га; площадь одного поля — 100 га; количество полей — 100. Периметр одного квадратного поля — 4 километра. Следовательно, общая длина лесополос — 400 километров. Исходя из схемы посадки...

— Тёма, стоп, давай короче, — прервал я поток расчётов.

— Рекомендую ориентироваться на 440–450 тысяч саженцев с поставкой партиями для последовательной высадки дронами.

— Необходимо уточнить породный состав.

— Породный состав: главный ярус — тополь пирамидальный (60 %, 264 тысячи штук). Второй ярус — вяз мелколистный (25 %, 110 тысяч). Нижний ярус — лох серебристый (15 %, 66 тысяч). Итоговое соотношение: 60/25/15. Посадка по строгой схеме обеспечит формирование полноценной ветрозащитной системы в сжатые сроки.

Вернувшись домой, я сразу же полез в сеть, чтобы определиться с ценами и объёмами в питомниках. Цифры меня ошеломили: саженец-однолетку тополя продавали по 50–80 рублей, вяз — по 70–100, а лох серебристый — по 60–90 рублей за штуку. Учитывая, что мне требовалось четыреста тысяч саженцев, общая сумма даже по минимальным ценам запросто достигала 25 миллионов рублей. Допустим, за крупный опт дадут скидку в 15–20 %, но транспортировка и логистика смело сожрут эту экономию.

Эта сумма в двадцать пять миллионов была для меня катастрофой. Деньги-то у меня были, да и заначка оставалась нетронутой. Но это — жалкая часть от необходимого.

Кстати, как там поживает мой крипто-кошелек?

Я лихорадочно открыл приложение. За моё отсутствие накопилось 4,1 биткоина. «Какой курс на сегодня?» — пронеслось в голове. Всего тридцать шесть тысяч? Не может быть! Я же помню, когда улетал, он держался на отметке в пятьдесят девять тысяч!

Быстрое умножение:4,1 на 36 680... Получается 150 388 долларов. Перевожу в рубли — умножаю на 73,35. Выходит чуть больше одиннадцати миллионов. Хорошо но мало. А почему бы не попробовать…

Решение пришло мгновенно — нужно срочно вывести дневной заработок майнера, те самые 0,05 BTC. Вернее, сначала продать их, а потом перевести фиат на карту. Я порыскал в сети в поисках самого безопасного и простого способа. Оказалось, что идеальный вариант — это p2p-обменники.

Я зарегистрировался на самом популярном из них, привязал кошелёк и выставил на продажу свой лот. Прошло две минуты, три, пять, десять... Тишина. Я снизил цену и снова замер в ожидании. Снова — ничего.

Тогда я изучил предложения конкурентов и с раздражением обнаружил, что некоторые товарищи демпинговали, предлагая свой товар на целых 10 % ниже рынка. Стиснув зубы, я последовал их примеру — выставил цену в $1650,60.

Эффект был мгновенным: уже на шестой минуте раздался звуковой сигнал об оффере. Сделка прошла в одно мгновение — через полторы минуты на моём счете лежало 121 тысяча рублей с копейками.

«Схема рабочая», — с облегчением подумал я, но горечь от потерь, от этого долбанного курса и необходимости торговать себе в убыток, была горькой.

Вернувшись на сайт питомника, я сразу же нашел контактный телефон и набрал номер. Мне ответила девушка с приятным, молодым голосом, представившаяся Анастасией. Чётко и уверенно я озвучил все интересующие меня позиции и задал прямой вопрос о скидках за объём.

Анастасия вежливо попросила адрес электронной почты, пообещав прислать расчёты. Но когда я, отвечая на её уточняющий вопрос, назвал цифру в 400–450 тысяч саженцев, на том конце провисала пауза. Затем, уже не так радушно, она попрощалась и положила трубку.

Либо она приняла меня за сумасшедшего, либо... Впрочем, какая разница.

Заморачиваться, пришлёт она мне что-то или нет, я не стал. Но вся эта возня с криптой вызывала у меня неприятное чувство. Продавать биткоины по заниженной цене, да ещё и со скидкой — просто преступление! Другое дело — держать до победных 60 тысяч за штуку! Нет, надо ждать. Ждать, когда курс взлетит до небес, или когда Вячеслав вернётся, провернув свою авантюру с продажей кокаина на пиратской станции и загрузив трюм Стрижа золотом и редкоземом.

— Артём, сельскохозяйственные агрегаты подготовлены. Транспортная платформа и картофелеуборочный комбайн направляются к месту работы. Осталось определиться с тарой. — раздался голос из интерфейса.

— А что тут определяться? Обычные сетчатые мешки.

— Промышленному синтезатору потребуется время на изготовление.

— Зачем ждать? Я прямо сейчас поеду в магазин и куплю их с запасом. Штук триста, должно хватить.

На своём верном «Паджерике» я помчался в магазин. Нужно было видеть лицо продавца-консультанта, когда я озвучил заказ. Его глаза округлились, а челюсть буквально отвисла.

Ожидание затянулось: пока всё посчитают, соберут и хоть как-то упакуют. В итоге мне вручили гигантский свёрток. Я расстался с тремя тысячами рублей, с трудом впихнул свою покупку на заднее сиденье и отправился обратно.

Вернувшись, я сразу же рванул к переходу — мне не терпелось увидеть новую чудо-машину в деле. Конструкция в целом была понятной и до боли знакомой: тот же барабан и сортировочный модуль с валами. Но одна деталь вызвала недоумение. Как бы попроще... Упаковочный узел. Он выглядел загадочно и футуристично.

Подойдя ближе, я заметил, как в моём интерфейсе появилась иконка с минималистичным изображением комбайна, активировал, развернулась схема сельскохозяйственной машины. Быстро сориентировавшись, я мысленно ткнул в значок «Упаковочный модуль». Раздался лёгкий шипящий звук, и из корпуса плавно выдвинулась аккуратная ниша для тары. Я развернул свой огромный свёрток и, стараясь уложить мешки ровно, заполнил нишу.

Ниша так же плавно заскользила назад.

— Артём, комбайн готов к работе, — прозвучал доклад.

Казалось, можно начинать, но одно дело не давало мне покоя ещё с утра. Нужно было переобуть «Паджерик» в летнюю резину, о чём я вспомнил, пока ездил за мешками.

Подлетая на платформе к переходу, я достал телефон и набрал номер Артура. К моей радости, мастер был свободен и мог принять меня сразу. В сезон же к нему была очередь на неделю вперёд.

Опустив платформу во дворе, я направился в гараж. Быстро распаковал из стрейч-плёнки летнюю резину и закинул её в багажник. В шиномонтаже меня уже ждал Артур — высокий, жилистый татарин с хитрой искоркой в глазах и ослепительно белой улыбкой. Он стоял у ворот, вытирая руки ветошью.

— Артём, здорово! На тебя не похоже — затянуть с переобувкой.

— Да в долгосрочной командировке был, вчера только вернулся.

— Ладно, давай загоняй, сейчас всё сделаем.

Почему я делаю колёса у Артура? Потому что он — мастер без мании величия. Он не донимает меня вопросами, почему нет второго комплекта дисков или что резина у меня старая. Он просто делает свою работу: снимет, почистит, отбалансирует, если нужно посадить резину на герметик посадит. И за всё про всё — всего тысяча рублей.

Колёса у меня были в приличном состоянии, хоть и старше семи лет. Да, можно было купить второй комплект дисков, но моя математика была проста: четыре диска — это 24 тысячи, а сезонная замена стоит две. Значит, на эти деньги я могу менять резину двенадцать лет.

Рядом с боксом Артура был ещё один, где располагался автосервис. Пока я ждал, оттуда вышли двое парней, вытащили переносной мангал, закидали его дровами и подожгли. Один из них исчез внутри и вернулся с пистолетом для подкачки шин, подсоединённым к длинному шлангу. Ловко сунув сопло пистолета в отверстие внизу мангала, он на несколько секунд нажал на курок.

Воздушная струя с оглушительным рёвом ворвалась в огонь. Пламя взметнулось вверх на полтора метра, яростно и жарко полыхая, словно пионерский костёр. По довольным улыбкам парней было ясно — это именно тот результат, на который они рассчитывали. Я и сам завороженно наблюдал за этим действом.

Постепенно пламя утихло, дрова прогорели до углей. Второй парень сходил за металлическим прутом и ловко разбил и раскидал угли. Тот, что с пистолетом, снова включил воздух, сдувая пепел и выравнивая температуру.

И тут на сцене появились шампура— добротные, самодельные, шириной с мой палец, с нанизанными на них крупными, ровными кусками мяса. Практически сразу же по двору поплыл умопомрачительный аромат жаренного на углях мяса.

— Артём, алё! Готово, можешь выгонять! — голос Артура вырвал меня из плена кулинарного гипноза.

— Да, Артур, уже бегу!

Зимняя резина аккуратно лежала в багажнике. Я расчитался, передав мастеру тысячу рублей, выгнал «Паджерик» из бокса и с пробуксовкой рванул с места. Куда? Вы уже угадали — на рынок, за мясом.

Мой взгляд, как сканер, пробежался по прилавкам, безжалостно отсекая лишнее. Слишком бледное — молодое, не успевшее набрать вкус. Слишком тёмное, с бордовым отливом — старое, будет жёстким, как подошва. И вот он — идеал.

Идеальный кусок, килограмма на два с половиной. Первым делом порадовал цвет — не кричаще-алый, а глубокий, благородный рубиновый, с равномерными, словно мрамор, прожилками белого сала. Они не были жёлтыми — признаком залежалости. Нет, это был кремово-белый узор, вплетённый в саму плоть. Он обещал, что на углях этот жир не вытопится, а прожарит мясо изнутри, подарив ему ту самую, сочность.

Я попросил продавца достать его. Хлопок полиэтилена, и кусок мяса лёг на весы, а затем на разделочную доску. Я протянул руку. Первое испытание — прикосновение. Подушечки пальцев утонули в прохладной, упругой поверхности. Оно было не водянистым, а плотным и пружинистым. Я слегка надавил — ямка тут же исчезла, не оставив и следа. Идеальная свежесть.

Я перевернул его. Никаких грубых плёнок — только чистая, почти мраморная плоть.

Рассчитавшись, я поспешил к машине. Стрелка часов приближалась к одиннадцати. Я твёрдо убеждён: свинина должна мариноваться не меньше шести часов. Нужно было торопиться, чтобы успеть приготовить идеальный шашлык к ужину.