Война в сарае

Глава 21

Контраст был разительным. Если наверху, в медицинском блоке, было хоть и шумно, но чисто, просторно и пахло озоном, то здесь, в промышленной зоне, низкие закопчённые своды давили со всей силой гравитации. Воздух был густым, горьким от промышленных испарений и едкой металлической пыли. Освещение — тусклое, мерцающее, отбрасывающее пульсирующие тени. Люди в потрёпанных, промасленных комбинезонах.

— Следуй за мной, — бросил Набр, и я, покорно опустив голову, поплёлся за ним. А куда мне ещё деваться?

Мы добрались до большого, ангара с полу открытой дверью, откуда доносился оглушительный лязг металла, рёв плазменных резаков и шипение сварок. Сержант подошёл к мужчине в комбинезоне, засаленном до блеска. Его лицо было испещрено морщинами и старыми. Они негромко поговорили. Незнакомец пару раз кивнул, внимательно, оценивающе посмотрел на меня и в конце разговора крепко, по-свойски, пожал руку сержанту, который затем призывно махнул мне рукой.

— Вандер Кроу, знакомься, Чод Аблид, мастер-сержант в отставке. Теперь ты будешь служить… то есть работать под его руководством. Достойно слу… работай, я за тебя поручился.

— Так точно, сержант Набр! — рявкнул я, инстинктивно вытягиваясь по струнке.

— Ну, Чод, видишь — нормальный парень. Пойду я, служба ждёт.

Новый начальник, человек-глыба, смерил меня взглядом, в котором читалась привычная, вековая усталость.

— Вандер — многовато для здешних. Будешь Ван. Проще.

Его голос был хриплым, словно скрип ржавой арматуры. Я просто кивнул. «Ван». Звучало… приемлемо. Как будто так и должно было быть.

Он провёл меня через лабиринт из сваленных в штабеля заготовок и полуготовых конструкций к задымлённому углу рабочей площадки.

— Вот твой участок. Собираем тут контейнеры для перевозок. Ничего сложного, если руки на месте.

Мой взгляд скользнул по разложенному на верстаке инструменту. И тут что-то щёлкнуло внутри. Углошлифовальная машинка. «Болгарка», — всплыло в памяти слово. Её корпус покрывали потёртости и въевшейся металлической пылью, но я безошибочно знал, как ляжет она в руку. Рядом — сварочный инвертор, паутина кабелей, аппарат для плазменной резки с закопчённым соплом. Всё это было до боли знакомо.

Чод ткнул толстым пальцем в планшет.

— Каркас. Из квадратной трубы, сорок на сорок, стенка два миллиметра. Чертёж тебе отправил. Справишься?

Я не стал ничего говорить. Просто подошёл к стеллажу, отыскал нужную трубу. Включил «болгарку». Инструмент взревел, вырвав в пространство сноп ослепительных искр, и весь мой мир сузился до вибрации в руках и ровной, идеальной линии реза. Металл послушно расступался. Заготовки ложились рядом, одна к одной.

Чод наблюдал, скрестив руки. Его удивление было почти осязаемым.

— Эй, Ван. Откуда такие… навыки? Со слов сержанта, ты штурмовик, а работаешь как опытный монтажник.

Я выключил инструмент. Гул стих, на мгновение заложив уши.

— Не помню, господин Чод. Не помню, кем был до службы. Но это… будто я делал это много раз.

— Отставить «господина». Я тебе тут не господин, обращайся по имени.

Он хмыкнул, и его взгляд смягчился. Я решился на вопрос, который крутился в голове с самого начала.

— Чод, мы на орбитальной станции. Технологии, что звёздные корабли строят. А мы тут режем железо ручной «болгаркой». Где роботы? Автоматические сборочные линии? Это же… примитивно.

Чод рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья. Он потрепал меня по плечу, как неразумного ребёнка.

— Единственное, что тебя оправдывает, парень, — это твоя дырявая башка. Ладно. Слушай. — Он облокотился на ящик с электродами. — Роботы есть. И дройды, и всякие умные машины. Дорогие. Очень. А чтобы с ними работать — нужны нейросеть, допуски, базы знаний. А это всё — кредиты. Много кредитов.

Я покосился на свой простенький планшет с чертежом.

— И правительство допускает, чтобы люди в таких условиях…

— Правительство, дорогой Ван, — перебил он, — сидит внизу, на Рампaле. Там вечное лето, зелёные луга и воздух, от которого кружится голова, экология. Курорт. А жить на курорте — дорогое удовольствие. Вот мы, простые люди, и ютимся тут, на Уровнях. Чем уровень выше — тем ближе к раю. Ты на Двадцать пятом лечился? Чувствуешь разницу с Восьмым? А я уж молчу про Пятый и ниже. Там… там уже не жизнь, а выживание.

— Но как это дешевле? — не унимался я. — Воздух, вода… Всё же с планеты подаётся.

— Правильно, — лицо Чода стало серьёзным. — И это наша самая большая статья расходов. Налог на воздух и воду. Все платят. С рождения. Не заплатил — твой долг растёт. Неважно, кто ты — инвалид, старик или хитрый бездельник. Но по большому счету на станции жить проще, еда синтезированная, а если и на нее не хватает, то практически за бесценок можно питаться военными пищевыми рационами с выходящими сроками годности. Одежда — комбинезоны, которыми забиты военные склады, да сам ты в таком. Проще на станции жить. Главное заплатить налоги. Система неумолима, всё четко контролирует, раз не заплатил- предупреждение, другой, уведомление о росте долга.

Я взялся за сварочный инвертор, зажимая в струбцинах первую заготовку. Раздалось глухое шипение дуги, и пространство вспорола ослепительная белизна, от которой зарябило в глазах. Капля расплавленного металла упала на бетонный пол, застыв серой слезой. Я вёл шов, и моё тело само помнило верный угол, скорость движения.

— А когда долг переваливает за пару-тройку тысяч, — голос Чода продолжил, приобретая мрачные оттенки, — тебя забирает Кадровый Центр. Вот где чудовища работают. Поверь мне, я одну такую знал… Варисса, звали. Эксперт. Жаловалась мне как-то, что её коллега провернула гениальную аферу. Собрала бригаду из таких вот должников, кое-как их экипировала — скафандры, инструмент, — страховку оформила и подрядила на работы в опасной зоне. Пустотные работы.

Я прервал сварку.

— И что?

— Произошла «авария». Вся бригада — погибла. А эта ушлая коллега получила страховые выплаты. Покрыла их долги. Остатки денег перевела в экономический департамент Кадрового цента, добавила выручку от Медцентра… — Чод сделал паузу, его взгляд стал острым, как шило. — Оставшееся мясо, Ван, она сдала на органы. Для трансплантации.

Меня будто ударили током.

— Органы? Но… медицинские капсулы… они же могут вырастить любой орган, любую конечность!

— Могут, — кивнул Чод. — Но это космически дорого. А трансплантация — дешевле. Ты же сам через это прошёл. Дай угадаю: твоё тело после ранений восстановили в военном госпитале, а вот с травмой ЦНС отправили сюда, в наш медцентр. Тебя вытащили из состояния овоща, но сняли за это приличную сумму с твоего пенсионного капитала. А на полную реабилитацию денег уже не хватило. Верно?

Я молча кивнул. В ушах зазвучал назойливый, ровный гул системы вентиляции.

— Сержант сказал, что у меня пенсия — пятьсот кредитов в неделю.

— Вот и я о чём. Хватает только на налоги и самую дешёвую еду, — вздохнул Чод. — А на реабилитацию тебе нужно тысяч двадцать, не меньше. Вот и думай, где взять деньги и на нейросеть, и на базы знаний, и на лечение. Учти, твоя пенсия — это твоя же кубышка. Она тает с каждой неделей.

Я закончил варить каркас. Последний шов, зачистка окалин. Конструкция стояла ровная, прочная, геометрически безупречная. Чод обошёл её, постучал небольшим молотком по швам. Звук был глухим и плотным — признак качественного провара.

— Хорошая работа, Ван. Очень. За каркас в таком виде — двести кредитов. За готовый контейнер, с обшивкой, петлями и запорами — все пятьсот.

Пятьсот. Недельная пенсия за несколько часов работы.

— Берусь. Я закончу контейнер.

Потом я вспомнил.

— Чод, а… средства защиты? Перчатки, очки?

Он усмехнулся.

— И они кредитов стоят, Ван. Всё на этой станции стоит денег. Но ладно, с тебя пока спросу нет. Дам из своих запасов. Не прогадал я на тебе, парень.

Он протянул мне потрёпанные, но целые краги и щиток сварщика с глубокой царапиной на защитном стекле. Я принял их с безмолвной благодарностью.

Плазменный резак в моей руке выстреливал ослепительным голубым кинжалом, который бесшумно, с легким шипением, проходил сквозь стальной лист. От края реза стекали капли раскаленного, ярко-оранжевого металла. Запах озона становился гуще, смешиваясь с терпким дымом.

Одна за другой панели будущих стенок контейнера ложились ровной стопкой. Потом началась самая ответственная часть — прихватка и приварка обшивки к каркасу. Сварка здесь требовала неспешности: чтобы не повело тонкий лист, я варил короткими, прерывистыми швами. Гудение инвертора, треск дуги и шипение шлака, который я сбивал тяжелым молотком, стали ритмом моего нового мира. Петли и массивные запоры, найденные в ящике со списанным крепежом, заняли свои места с глухим, удовлетворяющим стуком.

Когда я опустил сварочный щиток, закончив последний шов, передо мной стоял готовый контейнер. Грубый, без покраски, но прочный и надежный.

Подошедший Чод обошел его молча, проверил, как ходят петли. Его лицо оставалось невозмутимым, но в уголках глаз собрались лучики морщин — подобие улыбки.

— Неплохо, Ван. Очень даже неплохо. Не подвёл.

Он достал свой планшет, ткнул в него несколько раз. Через пару секунд мой собственный планшет, лежавший на ящике с инструментами, мягко вибрировал. На экране горело уведомление: «Зачисление: 500.00 кр.»

Я посмотрел на планшет, потом на Чода. В голове всплыл образ сержанта Набра с его кристаллом.

— Чод, а почему у тебя не кристалл, как у всех? Для платежей.

Хозяин цеха фыркнул, вытирая пот со лба грязной ветошью.

— Кристалл — для анонимных сделок и пафоса. Мне моего планшета хватает я не прячу свои доходы. У тебя тоже всё встроено — и кошелёк, и терминал для приёма оплаты. Всё как у обычных людей.

До конца «смены» — а о её длительности говорили только собственные силы — я успел собрать ещё один контейнер. Когда желудок сжался в тугой, болезненный комок, я получил второе зачисление в пятьсот кредитов. Тысяча. Целое состояние.

Подойдя к Чоду, я спросил о еде. Он кивнул в угол, где у стены стоял неуклюжий, похожий на старую стиральную машину аппарат с потрескавшимся сенсорным экраном — пищевой синтезатор.

— Покажу. Сам когда-то купил с рук, древняя модель. Меню скудное, но есть можно.

Он тыкал в экран, выбрав что-то из списка. Аппарат урчал, щёлкал, и через минуту в выдвижной лоток с шипением выехал пластиковый контейнер с серо-бежевой субстанцией, напоминающей размазню, и стакан мутной жидкости.

— Десять кредитов с тебя, — буркнул Чод. — Просто планшет к сенсору поднеси.

Я приложил свой планшет. Экран мигнул, баланс уменьшился до 990. Еда была безвкусной, тёплой массой, но сладковато-кислый напиток с кислинкой освежил пересохшее горло. Это была первая еда, которую я купил на собственные, честно заработанные деньги.

С ночлегом помог Чод, указав на скромную каморку, отгороженную от основного цеха листом рифленого металла. Внутри — лишь голый топчан, прогибающийся под весом тел, и обшарпанный шкафчик.

— Пятнадцать за ночь. Без сквозняков и посторонних глаз.

Я согласился, не раздумывая.

Следующий день начался так же — с воющего гула «болгарки» и ослепительных вспышек сварочной дуги. Площадка жила своей брутальной жизнью: кто-то хрипло кричал, оглушительно звенели стальные листы, а вдави работал пресс, отзываясь в полу глухими ударами. Я видел других рабочих — угрюмых, мужчин, с лицами, скрытыми масками. Они бросали на меня короткие, оценивающие взгляды, но не лезли знакомиться. И я не стремился. Мне было не до того.

В голове, отбивая ритм работе, стучала одна и та же мысль. Мысль о скупке.

Это был идеальный бизнес. Люди сами несут тебе свой товар, отчаявшись и нуждаясь в деньгах. Другие приходят за этим товаром, находя в груде хлама то, что им нужно. Ломбард. Скупка. Не нужно дорогих станков, лицензий — только помещение и начальный капитал. Я представлял себе прилавок, стеллажи с вещами... Это была не просто идея. Это была идея-фикс. Способ не просто выживать, а начать наконец строить.

И каждый шов, каждый ровный срез на трубе приближал меня к этой цели.

К концу дня ноги стали ватными, а в глазах от постоянного напряжения плавал едкий туман. Закончив приваривать петлю к третьему контейнеру, я выпрямился — и мир на мгновение поплыл. Пришлось опереться о импровизированный верстак, чтобы не рухнуть.

— Эй, Ван! — раздался хриплый голос Чода.

Он подошел, его лицо выражало смесь одобрения и упрека.

— Три штуки за день... Рвение — это хорошо. Но сдохнешь раньше, чем заработаешь на свои мозги. Умерший работник — плохой работник. Понял?

Я просто кивнул, сглотнув ком усталости в горле. Это был момент. Сейчас или никогда.

— Чод... У меня есть идея. Насчет бизнеса.

Я выпалил все разом, как заученный урок: магазин, скупка. Люди несут свой скарб, другие покупают. Никакого сложного производства, только помещение, витрина и начальный капитал.

Чод выслушал, не перебивая, его пальцы барабанили по крышке сварочного аппарата. Потом он хмыкнул.

— Скупка, а? На Восьмом... Народ тут в основном бедный, карманы пустые. Но и конкуренции, считай, ноль. Все, кто побогаче, либо на верхних уровнях торгуют, либо в онлайне сидят.

Он почесал щетинистый подбородок.

— Помещение... Ладно. Дай подумать. Посмотрю, чем могу помочь.

На следующее утро, едва я взялся за новый каркас, Чод жестом подозвал меня.

— Брось ты свою железку. Пойдем прогуляемся.

Мы вышли из цеха в коридор уровня. Воздух здесь был таким же спертым, но пахло иначе — озоном, пылью и чем-то сладковато-гнилостным, что шло от системы рециркуляции. Мы прошли мимо гудящих лифтов, свернули за угол и остановились перед глухой переборкой. Между массивными балками каркаса станции зияла ниша.

— Вот, — Чод широким жестом указал на пустое пространство. — Прикинь.

Он вошел внутрь, и его голос зазвучал гулче, отражаясь от голых металлических стен.

— Смотри. Здесь, на входе, — ставим прочную решетку. Чтобы никаких нежданных гостей. Потом — перегородка, отделяет клиентскую зону от склада. Там, сзади, — стеллажи. Здесь, у стены, — витрина, чтоб люди видели, что есть что.

Он прошелся к дальнему углу, постучал сапогом по пучку труб, оплетенных термоизоляцией.

— А вот это, смотри внимательно, — золотая жила. Линии водоснабжения и канализации. Знаешь, что это значит? — Он не дождался ответа. — Значит, можно врезаться и сделать себе гигиеническую комнату. Душ, туалет. Роскошь на нашем уровне. А здесь... — он отмерил шагами пространство у дальней стены, —...здесь ставим перегородку. Получится маленькая каморка. Для койки. Чтобы ночевать, не платя каждый раз. Ну, Ван? Что думаешь?

Мысленно я уже расставлял здесь стеллажи, вешал вывеску. Сердце забилось чаще.

— Очень... очень интересно, — выдохнул я. — Но во сколько мне это обойдется?

Чод снова потер подбородок, делая расчеты в уме.

— Материалы, работа... Если все своими руками, экономя на чем можно... Меньше чем за семнадцать тысяч не уложишься. Это чтоб просто запуститься.

Семнадцать тысяч. Целое состояние. Почти два месяца такой каторжной работы, без единой траты.

— С администрацией я договорюсь, — продолжал Чод. — Они тут за любую деятельность двумя руками, лишь бы налоги платили. А на аренду этого угла у меня есть знакомый. Протолкнет договор. Так что... решай.

Я стоял в центре пустой, гулкой ниши, пахнущей металлом и старым маслом. Это была не просто дыра в переборке. Это была пустота, которую я мог заполнить. Страшно? Еще как.

— Я решаюсь, — сказал я, и голос не дрогнул. — Буду копить. Буду делать.