Вояджер 1

Глава 1

Окраины Солнечной системы, расстояние до Земли 17 395 142 056 км

Сигнал с «Вояджера-1» пропал гораздо раньше, чем на то рассчитывали учёные. И вовсе не потому, что отказали все три радиоизотопных источника энергии, проработавшие бы ещё лет двадцать. И вовсе не из-за случайного столкновения с пролетавшим мимо метеороидом. Бортовые ЭВМ всё так же бездумно продолжали посылать научные данные, хотя система ориентации станции давно потеряла направление на Солнце. Ничего удивительного, если не принимать во внимание одного «но» — разглядеть наше светило из места, где сейчас находился «Вояджер», не удалось бы даже из телескопа имени Хаббла.

Прореха в пространстве, червоточина, кротовая нора? У этого явления множество названий, выбирать можно долго, но гораздо важнее был сам факт, что сквозь образовавшийся туннель прошёл созданный человеком аппарат. Шанс для нашей цивилизации на полномасштабное освоение космоса или ящик Пандоры? Не об этом размышлял сотрудник Лаборатории реактивного движения NASA, он считал минуты до конца рабочей смены. Когда в назначенный срок с зонда не поступил сигнал, учёный не удивился, лишь сделал пометку в журнале. Это вам не «Розетта» или «Новые горизонты», сенсации из поломки старого аппарата не сделаешь. «Вояджер» отслужил своё, передав на Землю ценнейшую научную информацию о планетах-гигантах и строении Солнечной системы. Пора уже и на покой.

Так думал человек, но автоматический буй, оставленный некогда около входа в червоточину, разумом не обладал. Аппарат всего лишь выполнял заложенные в него программы и посылал данные в гиперсеть. Сообщение ушло и в этот раз. Но куда оно придёт? Бортовой компьютер не успел получить подтверждение о доставке. Тысячи лет — это слишком даже для сверхнадёжной техники. Последние крохи энергии ушли на работу передатчика. Обесточенный буй медленно охлаждался, навсегда выводя из строя свои вычислительные модули. Выполнить уход в гибернацию не удалось. Запись в журнале не сохранена. Время безжалостно.

Расстояние до Земли — ERROR- км

Пояс астероидов, расстояние до Земли 162 391 256 км

Обычно находиться внутри корабля в скафандре нет никакой необходимости — толстые перегородки и пара десятков метров породы надёжно защищают жилые отсеки от проникновения нежданных гостей. Здесь, в безумном хаосе астероидов, хватает встреч с шальными кусками металла и камня. Но сегодня, похоже, скафандр придётся надеть…

«Дневная» вахта закончилась не по расписанию. Только что радостно горевшие экраны с камер наружного наблюдения, мониторы, индикаторы и световые панели неожиданно погасли. Я остался в полной темноте, недоумевая о происходящем. Странно ощущать себя висящим в невесомости, когда вокруг абсолютно ничего не видно. Странно, но совсем не страшно. Полгода, проведённые на борту малого рудодобытчика, разучили меня бояться одиночества и вспоминать о своей увечности.

Да, я инвалид-космонавт. Ещё по недавним меркам неимоверная глупость — посылать искалеченного человека в дальний космос, но теперь почти обыденность. У меня нет ног, но зачем они мне здесь? У чёрта на куличках, в миллионах километрах от дома, в великой невесомости. Ресурсы, всё дело в них. Романтика дальних полётов, аплодисменты провожающих, овации встречающих. Какими космонавты возвращались домой? Облучёнными радиацией, с хрупкими костями. И длительным периодом адаптации к нормальной земной жизни. Кто захочет годами находиться в тесных каютах корабля, занимаясь совсем бесславным делом — добычей руды? Никто, кроме тех, кому и терять-то нечего. Так в космонавты стали набирать неполноценных людей. С земной точки зрения, а в пустоте? Кому там нужны ваши руки, ноги, главное, чтобы голова работала. Управлять современными добытчиками не слишком сложно: почти всё за тебя делает автоматика по заранее просчитанной ещё на Земле программе. Оператору нужно лишь вносить необходимые коэффициенты да поправки.

Фантастические корабли с искусственной гравитацией и гипердвигателями так и остались уделом писателей. Человечество топталось у границ пояса астероидов, боясь заглянуть дальше. Да и нужно ли? Новая ресурсная база на тысячелетия обеспечила железом, редкоземельными металлами и водой земную промышленность. Снова мечта превратилась в рутину.

Ну а для меня космос — шанс на новую жизнь. Заработанных денег хватит, чтобы вырастить новые ноги. Пусть я всё равно полностью не восстановлюсь, но передвигаться буду на своих двоих. Или уже нет.

Тихий шёпот приближающейся смерти вернул меня к реальности. В бережно охраняемое от постороннего воздействия пространство начал забираться «вселенский холод». Звук усиливался, переходя в свист и означая только одно — разгерметизацию. Неужели пробита обшивка корабля? Автоматические средства ликвидации пробоин не сработали, а значит, одновременно вышли из строя и главное питание, и резервные батареи. Такой ситуации не могло быть в принципе. Но где эти принципы, когда начинаешь ощущать головокружение от падения давления!

Можно ли надеть скафандр в полной темноте? Вполне, если ты заранее тренировался. Но можно ли назвать его спасательным? Или надо употреблять другое слово — убивающий? Медленно и абсолютно неотвратимо.

Если на околоземной орбите ко мне на помощь ещё способен кто-то прийти, то здесь я оставался наедине со своей бедой. Отправлять сигнал SOS бессмысленно: зелёные человечки не подарили нам способность к мгновенному перемещению в пространстве, а учёные мужи так и не догадались создать телепорты. Любой посланный корабль доберётся сюда не ранее чем через шесть месяцев, к тому времени я уже превращусь в кусок замороженного мяса. Не самый плохой способ погребения, учитывая, сколько вокруг руды. Ничуть не хуже, чем у фараонов в египетских пирамидах! Я засмеялся, защёлкивая последние крепления на скафандре.

В отсутствии ног в невесомости есть и своё преимущество — не надо их запихивать в лишние две дырочки. А это секунды, которые иногда стоят жизни. Как ни странно, встроенный в скафандр компьютер работал. Диагностика не выявила каких-либо проблем в батареях, кислорода оставалось ещё на четыре часа. Журнал показывал время отключения от основного источника питания: 00:34.58, 25.07.2082. Рядом с цифрами мигал красный восклицательный знак — нештатная ситуация. Можно подумать, я об этом не знаю.

Нашлемный фонарик осветил пространство. Всё вокруг уже покрывал слой инея от остатков замёрзшего воздуха. Датчик содержания внешнего кислорода показывал нули. Приплыли, полная разгерметизация салона, пассажиров просим пройти к эвакуационному выходу.

Современные корабли считаются надёжными штуками, если вообще что-то в космосе можно считать надёжным. Это не те тонкие алюминиевые консервные банки первых космонавтов, а хорошо защищённые дредноуты. Уничтожить можно, но сложно. До критического состояния ещё надо довести. Внутреннее пространство корабля оберегают не только слои металла и пластика, но и собранная с астероидов руда. Пассажирские суда, конечно, не имеют подобной дополнительной «брони», однако и не летают так далеко от дома. Больше на Луну и Марс, а там всё-таки поспокойней.

Сейчас же мне наяву предстоит пережить «затопление» своего «Титаника-46». Хорошее название, не откажешь компании в иронии. Что там холодная Атлантика, что здесь ледяное ничто — всё едино.

Я отцепил от стенки захваты скафандра и легонько оттолкнулся. Обычно всякую мелочь типа ручек или зубных щёток в невесомости стараешься худо-бедно закреплять. Корабль хоть и небольшой, но потерять здесь легко даже слона. И не всегда пропажу можно отыскать у решёток вентиляции. Резкое падение давления сорвало многие вещи с их привычных мест обитания. Луч фонарика выхватывал из темноты пролетавшие мимо пакеты с едой, какие-то бумажки, невесть откуда всплывшие детали. И все вместе они постоянно норовились столкнуться со мной.

На рудодобытчиках воздух вырабатывается из ледяных астероидов, которые захватываются и помещаются в отдельный бункер, нечего таскать с Земли лишний груз. Стартовый же запас на моём «Титанике» был израсходован ещё в самом начале. И первым делом я проверил генератор, но как и ожидалось, тот не работал, а пульт управления неприветливо чернел матовым экраном.

На совсем крайний случай предусматривались кислородные шашки, которые мне придётся достать и зарядить в специальный контейнер с переходником на систему жизнеобеспечения скафандра. Минут через пять, проверив работу одной, я успокоился — сразу не умру. Но и долго не протяну. Самостоятельно отремонтировать корабль нечего даже и надеяться. Связи с центром нет, электричества нет, продукты питания невозможно принять. Попить вот могу. Во рту сразу пересохло, и я присосался к трубочке с водой.

Пора посмотреть, что же случилось с этой грудой железа. Хоть перед смертью узнаю, в чём дело. Воздух вышел не из пилотской кабины, а откуда-то ещё. Я тихонечко поплыл по служебному коридору к жилой секции. Конструкторы не предусмотрели иллюминаторов, и наблюдать Великую пустоту, а также за внешним состоянием корабля, можно только с наружных камер. О космосе напоминала лишь невесомость.

В узком коридоре наддутый скафандр начал задевать стены, и на меня неожиданно накатил приступ клаустрофобии. Никогда не страдал ею, иначе какой из меня космонавт? Сейчас же мне до чёртиков стало страшно. Жутко не хотелось умирать. Так, спокойствие, только спокойствие. Я снова попил воды и постарался дышать ровно. Минуты через две всё прошло. Не стоит раньше времени поддаваться панике, вдруг неподалёку пролетает ещё один рудодобытчик, и он подберёт меня на буксир? И не надо думать о том, что рядом на сотни тысяч километров только ты один. Не думать.

Капитанская каюта, а другой здесь и нет, нисколько не изменилась за время моего отсутствия. Даже вещи не сорвались со своих мест. Тут из новинок только вакуум. Подумаешь, раньше без скафандра спал, теперь в нём дремать буду. Похоже, авария случилась и не здесь, придётся искать дальше. На корабле особо не разгуляешься: для меня были доступны лишь несколько узких проходов. Первоначальный монтаж оборудования «Титаника» осуществлялся через технические проёмы, но сейчас они заперты и завалены добытой рудой.

Долго блуждать не вышло, путешествие закончилось около шлюза. Из небольшой дыры во внутреннем люке на меня дышала пустота. Теория вероятности заплакала и отошла в сторонку: вокруг тонны руды, а метеороид филигранно попал в самую незащищённую часть корабля. Теория вероятности зарыдала взахлёб, когда узнала, что незваный гость обесточил всю энергетическую систему и повредил резервные батареи. Самого виновника торжества рядом не наблюдалось. Он, будто испугавшись гнева пилота этого судёнышка, решил заранее испариться.

Спасательные скафандры официально не предназначены для выхода в открытый космос, так как не располагают не только противометеороидной защитой — даже самая маленькая песчинка прошьёт тонкий слой полимера насквозь, — но и не оборудованы полноценной системой терморегуляции. Во мне же сыграло любопытство обречённого. Специальным ключом, взятым тут же со стенки, я привёл в действие механизм герметизации шлюза. Захваты вышли из пазов, и круглая дверца медленно отошла в сторону.

Внешнего люка, казалось, не существовало никогда — на его месте красовалась огромная дыра с рваными краями. Искорёженные обломки, переливаясь в лучах Солнца, летали рядом. Впервые за долгое время я увидел нашу родную звезду. Ласковую и тёплую на Земле, злую и холодную в космосе. Я смотрел на Солнце, Солнце смотрело мимо меня куда-то вглубь Вселенной. Что такое песчинка по сравнению с целой горой, что такое жизнь бабочки-однодневки по сравнению с вечностью? Ничто. Я отвёл глаза в сторону. Чтобы тут же заметить ещё одну звезду. Она весело подмигивала одинокому космонавту, будто приглашая к себе в гости. Отчего же и не сходить?

Не отдавая себе отчёта об опасности, вылетаю из недр мёртвого корабля навстречу странной гостье. У меня нет даже двигателей, чтобы вернуться, я даже не закрепил спасательный фал. Толчок, короткий полёт. В моих руках оказывается не звезда, а небольшой жёлтый диск.

«Титаник» уплывал всё дальше и дальше от меня, медленно растворяясь в пустоте. Я висел где-то посреди бескрайних просторов Солнечной системы, смотрел на диск и ничего не понимал. Смерть меня больше не интересовала, меня занимали эти кружки, точки, квадратики и лучи, выгравированные на металле. Что-то смутно знакомое, из далёкого двуногого детства. Точно! Это же послание к внеземным цивилизациям! Но как оно здесь оказалось, в поясе астероидов, ведь те аппараты, на которых размещали подобные штуки, давно покинули пределы нашей системы?

Додумать не успеваю. Неожиданно становится трудно дышать. Закончился кислород? Так быстро? Жаль. Жаль, так и не узнаю, с какой станции был этот диск.

— «Титаник-46», «Титаник-46», ответьте диспетчеру, «Титаник-46».

Требовательный женский голос вырвал меня из сна. Какой диспетчер, какой «Титаник»? Судно затонуло ещё в прошлом веке!

— «Титаник-46», ответьте.

— О-у, — я помотал головой, приходя в себя. Приснится же всякая гадость. Разгерметизация, диск, смерть. Б-р-р. Никому такого не пожелаю испытать.

На осознание того, что нахожусь не в открытом космосе, а в пилотской кабине корабля ушло несколько секунд. Ещё столько же понадобилось, чтобы понять требования этой назойливой женщины. Я справился:

— «Титаник-46» на месте, приём.

— Ну наконец-то, «Титаник»! С возвращением на Землю. Подтягивайтесь к причальной мачте, там вас подберут, — с заметным облегчением произнесла диспетчер, а затем напомнила страницу из инструкции по стыковке: — Шестьдесят четыре.

— Принял, выполняю.

Диспетчер отключилась. Я же начал отдавать последние в этом полёте команды бортовому компьютеру.

Вот и всё, двухгодичная вахта закончена. Трюмы заполнены под завязку, я жив и даже почти здоров, корабль без внешних повреждений. Меня ждёт курс реабилитации и Земля. А потом? А что потом? Снова в космос. Я отвернулся от мониторов и посмотрел на скафандр.

Рядом с ним вращался золотой диск.

Геостационарная орбита, 07.03.2083, орбитальная станция «Айсберг-3»

Орбитальные станции типа «Айсберг» являлись основными перевалочными базами для грузов, доставляемых такими тружениками, как мой кораблик. Оценка, сортировка, перегрузка в контейнеры и спуск на космическом лифте на Землю. «Титаник-46» подцепился к шестой швартовочной платформе, где его вскоре облепила кучка автоматических погрузчиков. Каждый приход рудодобытчика наполнял пространство вокруг станции рабочей суетой, а уж когда одновременно обслуживалось несколько кораблей… Но центральный компьютер безошибочно рассчитывал траектории движения роботов, так что инциденты со столкновениями случались редко.

Передав все данные о полёте на «Айсберг» и выключив мониторы, я полетел в жилой отсек, привести себя в порядок, забрать вещи, а затем покинуть ставший на пару лет домом корабль.

Через полчаса я уже находился возле внешнего шлюзового люка, ожидая окончания процедуры проверки герметичности стыка и отсутствия разницы в давлениях. Ход процесса отображался на информационной панели в виде постепенно заполняющегося индикатора выполнения. Разработчики почему-то не предусмотрели обычного таймера. Минут пять я просто смотрел на увеличивающуюся оранжевую полоску. Наконец она достигла правого края и сменила цвет на зелёный, разрешая покинуть корабль.

Люк отошёл в сторону с негромким хлопком. Говорят, космос не пахнет, так я отвечу — он имеет свой собственный неповторимый аромат. Именно когда открывается проход между станцией и кораблём можно это уловить. Нет, запах не похож на полевые цветы или жжёную резину, он особенный.

Сразу на «Айсберг» меня не пустят. Сначала предстоит противная процедура дезинфекции. Хотя какая в космосе зараза? Откуда ей там взяться? Если только во время полёта не мутировал оставленный без присмотра йогурт. Так и вижу, как разумная кисломолочка захватывает корабль и летит основывать новую колонию на Марсе. В пику человеческой базе, которая пока не может развернуться там в полный рост.

Люди до сих пор не видят особого смысла в дальних внеземных поселениях — это постоянная выкачка денег и ресурсов, а отдачи почти никакой. Марс не Луна в шаговой доступности, и не Земля с готовой биосферой. Что такого есть на Красной планете, чего нельзя найти на астероидах? Мы летаем за конкретной целью, а не за абстрактными перспективами терраформирования. Земля сможет прокормить ещё десяток миллиардов человек, поэтому пока нет острой необходимости плотно браться за освоение других миров. Да и готовы ли мы на постоянную жизнь под куполами? Нельзя напрямую сравнивать современных переселенцев с их земными предшественниками, отправлявшимися в Новый Свет за лучшей долей. Опасностей и тогда хватало с лихвой, но чего там точно не было — так это пустоты космоса. От неё можно отгородиться, но она никогда не перестанет напоминать о себе.

Короткий полёт, и я оказываюсь в небольшом светлом помещении с кучей маленьких отверстий по всему периметру. Входной люк позади автоматически закрывается, отрезая «путь к бегству».

Дезинфекция штука обязательная, хоть и неприятная. Я разделся, старый комбинезон положил в отсек для мусора, а личные вещи в другой, особый. Затем нажал на кнопку, запускающую процесс обеззараживания. Меня окутало белое облако газа с противным запахом. В носу засвербело, и я несколько раз чихнул. Через две минуты мощные вентиляторы засосали всю эту гадость обратно. Быстрое облучение ультрафиолетом, и можно надевать выданную взамен старой специально подготовленную для меня одежду и забрать всё остальное. Оно тоже подверглось обработке.

После прохождения всех процедур, наконец-то открывается люк на станцию, и я вижу первого живого человека за последние два года.

— Добрый день, Сергей, — поприветствовал меня дежурный техник и задал стандартный вопрос: — Как полёт?

— Без особых происшествий, — ответил я, стараясь не вспоминать о странных событиях. — Только барахлят пятый и шестой двигатели ориентации и регенератор воды подглючивает.

— Запах появился? — уточнил с улыбкой техник.

— Ну да, немного. Пришлось привыкать.

— Есть у этих моделей такой косяк, — ответил техник, а затем начал задавать вопросы, не относящиеся к полёту. Заскучал на вахте, что ли?

Мне же продолжать разговор совершенно не хотелось:

— Ладно, потом поговорим. Меня ждут, — на самом деле это, конечно, было не совсем так.

Распрощавшись с техником, я наконец-то попал на станцию, на одно из величайших творений человека в ближнем космосе. Разница между размерами моего кораблика и «Айсберга» поражала. Вот чего мне не хватало всё это время — пространства. И иллюминатора. Огромного панорамного окна, открывающего прекрасный вид на родную Землю. Голубые океаны, коричневые горы, жёлтые пустыни и белые облака. Я прильнул к стеклу и не мог оторваться. Пустота, я готов терпеть долгие перелёты только из-за одного этого вида!

От созерцания Земли меня отвлёк голос дежурного, раздавшийся по громкой связи.

— Сергей Александрович, зайдите в кабинет начальника станции. Вам необходимо сперва оформить все документы. У вас ещё будет время полюбоваться видом из окна.

«Зайдите в кабинет». Вот урод! Настучать бы ему по лицу за такое! Мне и так здесь непросто передвигаться, а с вещами так и вдвойне. Но дальше кровожадных мыслей дело не зашло. Драки в невесомости сами по себе сложно реализуемая штука, а ведь могут ещё и премии вместе со всей зарплатой лишить. А у меня ноги.

Станция была очень большая. С Земли она видна даже днём, затмевая Венеру, единственную планету, иногда сверкающую при свете Солнца. Но сейчас для меня размер означал лишь долгий путь до кабинета начальника.

Чем дальше от причалов я перемещался к центру станции, тем больше народу попадалось мне на глаза. Кто-то бездельничал, кто-то заменял роботов, перемещая грузы из одного отсека в другой. А некоторые, на мой взгляд, просто изображали бурную деятельность, с умным видом смотря в планшеты и сверяясь с показаниями приборов, расположенных за приоткрытыми панелями. Меня никто не замечал, впрочем, и я с работниками станции не особо желал общаться. Существовало у «дальников» некоторое предубеждение относительно «ближников». Те отвечали взаимностью.

И почему на станциях нет внутренней транспортной системы? Было бы очень удобно сесть в некое подобие метро и быстро добраться до нужной точки. А так лети на своих двоих, пыхти и старайся не врезаться головой во что-нибудь острое. В общем, путь до главного человека на «Айсберге» занял у меня примерно полчаса. Тридцать минут работы руками.

Запоминать имя начальника не было никакого смысла, всё равно к следующему полёту сменится. Тут такое в порядке вещей. Но на всякий случай, перед тем как постучаться, я прочитал табличку на двери: «Иванихин В. П.». Фамилия мне ни о чём не говорила.

— Сергей Александрович Вересов, 2052 года рождения, место рождения — город Гледен, Россия, — оторвавшись от экрана монитора, начал начальник станции. — Диплом космонавта-исследователя, допуск к управлению кораблями типа «Титаник», стаж 5 лет, два долговременных полёта. Всё верно, Сергей Александрович?

— Верно. Меня не подменили за время вахты.

— Рад, что вы шутите, — сказал Иванихин. — Процедура идентификации формальная, как и наша встреча. Но избавиться от этой корпоративной бюрократии не в моей власти. Инструкции обязывают.

— Ну раз обязывают…

Начальник станции достал из ящика небольшой конверт с моей фамилией и инициалами.

— Сергей Александрович, — Иванихин снова перешёл на официальный тон. — Вот ваши документы, с ними за два года ничего не случилось. Удостоверьтесь и распишитесь здесь.

Меня всегда забавляло наличие бумажных журналов учёта в конце двадцать первого века да ещё и в космосе. Поставив автограф в нужном месте, я получил обратно свою универсальную идентификационную карточку, банковскую карту с начисленной за полёт зарплатой, предписание на прохождение базовой бесплатной медицинской реабилитации и неактивированный пропуск на Землю.

Распрощавшись с Иванихиным, я отравился заселяться в гостевые каюты. По дороге туда руки так и чесались достать из сумки золотой диск, неведомым образом очутившийся у меня на корабле, спрятаться в укромном месте и рассмотреть находку поподробнее. Но лучше с этим повременить, заняться предписанными процедурами и побыстрее слинять с орбиты. На Земле мне никто не помешает подробно изучить пластинку с посланием одному знакомому homo sapiens’у по имени Сергей. В смене адресата я не сомневался.

Не буду описывать долгие дни пичканья меня всякой гадостью, часы электростимуляций мышц и физических нагрузок. Тут нет ничего приятного и интересного. Я находил в себе силы только добираться до каюты и тут же засыпать. Отсутствие ног давало некоторое преимущество при реабилитации: восстанавливать их деятельность не требовалось. Но уж лучше бы было наоборот.

Во время процедур мне вспоминались учебные фильмы, где показывали космонавтов сразу после возвращения на Землю из длительных рейсов. Пилоты были словно младенцы, ещё не научившиеся ходить. А ведь улетали здоровыми, крепкими людьми; в полёте каждый день занимались физкультурой, принимали препараты от вымывания кальция. Да много ещё чего. Но пустота всё равно брала с космонавтов свою дань, и полностью восстановить здоровье они не могли до конца своей жизни.

И как тут колонизировать дальние рубежи Солнечной системы? Я с трудом представлял себе высадку на спутниках планет-гигантов: преодолеть огромное расстояние и обойти убийственные радиационные пояса, но в итоге просто не суметь выбраться из корабля!

Перед самым возвращением домой у меня появилось немного свободного времени, и стоило хотя бы чуть-чуть осмотреть странную находку. Запершись в каюте, я врубил телевизор и переключил его на какой-то музыкальный канал. Пока очередной певец выводил писклявым голосом куплеты о любви, я достал из сумки диск — небольшую, сантиметров двадцать в диаметре, золотую пластину. В невесомости трудно определять массу, даже на глазок не оценить. Поэтому насчёт материала твёрдой уверенности не было, возможно это какой-то сплав, устойчивый к воздействию космической пыли.

На планшете, что входил в стоимость аренды каюты, я открыл браузер и вызвал «Википедию». Онлайновая энциклопедия по запросу о посланиях к внеземным цивилизациям, запущенных вместе с космическими аппаратами, выдала несколько результатов. Не очень много — всего девять штук. Зато предложила ознакомиться со статьёй об отправке к зелёным человечкам праха умерших людей. Я заглянул по ссылке и неожиданно выяснил, что в прошлом это была довольно востребованная услуга. Интересно, можно ли из пепла, оставшегося после кремации, извлечь генетическую информацию и восстановить человека? Представляю реакцию людей, когда их родственники вдруг вернулись живыми из полёта в один конец.

Из представленных результатов поиска мне подходили сразу два. Ага, это пара идентичных пластинок, отправленных на разных аппаратах в разные точки Вселенной. Хотя нет, сначала зонды исследовали планеты-гиганты, и только потом пути станций разошлись. «Вояджеры» один и два. Запущены пятого сентября и двадцатого августа 1977 года. Ого, более ста лет назад. Сигналы с первого аппарата потеряны в 2011 году, «Вояджера-2» в 2025. Обе станции вышли за пределы Солнечной системы.

Каким же образом одна из этих пластинок оказалась у меня на корабле? От воспоминаний о странном сне снова передёрнуло. Не хотелось бы пережить подобное по-настоящему. Я ритуально плюнул через левое плечо. Тьфу, век термоядерного синтеза на дворе, а верю в приметы!

Связи с внешней средой на «Титанике», кроме шлюза и запечатанных технологических люков, нет, груз отделён от жилого модуля толстыми перегородками. Попал внутрь ещё до старта? Ерунда, уж за два года я излазил всё доступное пространство вдоль и поперёк. Его не так уж и много. В космос не выходил, да и незачем. Пресловутые зелёные человечки телепортировали диск? Ещё бредовее. Но каким-то же образом он попал внутрь. Ладно, оставим это на совести инопланетян, пока не придумаю более логичную версию.

Лёгким движением большого и указательного пальцев я увеличил одну из фотографий на экране планшета и начал сравнивать её с моим диском. На первый взгляд, пластинка ничем не отличалась от оригиналов, но только на первый. Сбоку на ней была выгравирована колонка цифр, отсутствовавшая на снимках. Случайно не пропустишь.

Обычные арабские цифры, ими мы пользуемся ежедневно. Если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно… Звёзды? Да подобные значения я видел каждый день на экранах бортового компьютера. Векторные координаты, и судя по масштабу чисел, это где-то в Солнечной системе! Остаётся выбрать точку отсчёта и дело в шляпе. Ага, проще простого — угнать корабль и навестить загадочных пришельцев. Только кто мне даст это сделать?

Пассажирский отсек лифта постепенно заполнялся людьми, желающими покинуть станцию. Некогда достаточно сложная и рискованная операция спуска и подъёма на орбиту превратилась в нечто подобное поездке на метро. Сел в кресло, пристегнулся и всё: автоматический лифт доставит тебя по назначению без особых хлопот.

Экваториальная Африка встретила гостей неизменной жарой. Коляска, весело жужжа моторчиками, катила меня к зданию космопорта. Слава пустоте, в этот раз сервисная служба не забыла подзарядить аккумуляторы, и не пришлось куковать около причального якоря. Оставшуюся позади кабину орбитального лифта уже облепили роботы, аккуратно вынимающие посылки из грузовых отсеков.

Среди снующих туда-сюда людей я выглядел словно пришелец с того света: загар в полёте мне не положен. Придётся принимать солнечные ванны для восстановления нормального цвета лица.

Я подкатил к стойке регистрации и приложил идентификационную карту к считывателю.

— Добро пожаловать на Землю, Сергей Александрович, — улыбнулась мне милая девушка из полётного контроля. — Если вам необходима помощь, то обратитесь в сервисную службу, это в другом конце зала. Поезжайте по зелёной линии, не заблудитесь.

Зелёная линия, придумают же.

Поблагодарив девушку, я забрал просвеченную сканерами сумку и покатил оформлять билеты на самолёт домой.