Ворожей Горин – Фолиант Силы

Глава 5

Приехали мы, значит, в тот самый городок Сольцы на трех машинах и в первую очередь наведались по адресу регистрации искомого ковена. Такому надзорному органу, как Священный Совет Синода такая информация была, разумеется, известна. В мире Ночи официальная регистрация была столь же важна, как и в нашем, подлунном мире. И речь тут не о шарлатанках-ведуньях и прочих «потомственных» колдуньях, пачками рекламирующих свои сомнительные услуги на просторах интернета. Я о настоящих, серьезных ведьмовских семьях, имеющих вес и собственные интересы в мире Ночи. О семьях, способных влиять на мир людей реальными методами, а не занимающихся банальным отъемом денег у доверчивых граждан. Конечно, всех не зарегистрируешь и на учет не поставишь. Страна у нас огромная и в разных ее уголках, по деревням да весям, рассредоточено бессчетное множество граждан, сведущих в темных искусствах. Контролировать такую толпу невозможно физически. Никакой Совет не справится. Но и волю им давать — не вариант. Слава Ночи, любая система стремится к самоорганизации, равно как и любая разрозненная общность людей. Ведьмы — не исключение. Да, по отдельности их в стране тьма-тьмущая, но все они, так или иначе, прибиваются к более крупным сообществам, вступают в союзы, создают семьи и в конечном итоге, организуются в крупные ковены. Именно поэтому служители Совета стараются брать под контроль самые крупные из них, дабы иметь возможность, хоть как то контролировать эту толпу обладательниц силы.

Штаб квартира Новгородского ковена находилась в центре городка в отдельном двухэтажном здании постройки середины двадцатого века. Первый этаж здания занимал ресторан русской кухни с «неброским» названием — «У Солохи». Совсем не палятся ведьмы. Второй же этаж был отведен под одноименный мини отель на пять номеров. Стоило ли говорить, что погостить в этом отеле, мало у кого выходило?

Местные ведьмы встретили нас прохладно, но на контакт все же пошли. Принимали нас с отцом Евгением в ресторане две не самые любезные ведьмы средней руки. Обе работали здесь же — одна распорядителем, вторая простой официанткой. О своем визите в дом Варвары они, понятное дело, ничего не знали, равно как не были в курсе и о похищенной ворожейской реликвии.

Быстро смекнув, что от этих барышень ничего путного не добиться, отец Евгений вежливо отказался от предложенного обеда и попросил пригласить на разговор главу ковена. Разумеется, свою старшую мать ведьмы никуда вызывать не стали. Вместо этого, нам был указан адрес, где почтенная Ясна Фроловна Зуева — (так звали главу Новгородского ковена) проживала.

— Вам надо, вы и идите, — фыркнула ведьма-распорядитель, и на том разговор был окончен.

А что мы? Мы не гордые, можем и сходить, коли для дела нужно. Тем более, что до места ехать было всего ничего — главная ведьма Новгородской области, как оказалось, статусом не кичилась и жила в скромном одноэтажном доме, белого кирпича на самой окраине Сольцов, разумеется, близ старенького погоста. Бабушка — божий одуванчик (как мне сперва показалось) лично вышла к нам во двор, но на порог своего старенького, но весьма ухоженного дома так и не пустила.

— А в чем, собственно, дело? — перешла в контрнаступление глава Новгородского ковена, выслушав отца Евгения. — С чего такой интерес к моим девочкам?

— Видали мы таких «девочек», — буркнул себе под нос наш водитель Валерий, что стоял чуть позади меня. Немолодой уже, чуть полноватый мужчина всю дорогу от Москвы до Великого Новгорода развлекавший нас различными байками из своей, безо всякого сомнения, увлекательной и долгой жизни, при виде ведьм как-то подобрался и посерьезнел. — Самой молодой лет сто с гаком, — продолжил бубнить мне на ухо он. — Они уже при Сталине далеко не девочками были.

Было чувство, что у батюшки Валерия с ведьмами были какие-то свои счеты. Уж больно тон его сильно изменился в присутствии ведьм. Да и в целом наш отряд при виде старшей ведьмы как-то подобрался. Лица у бойцов посерьезнели, взгляды засверкали недобрым огнем. Мне рассказывали о способностях ведьм, но чтобы целая группа бойцов так сильно напрягалась при виде всего лишь одной ведьмы — такого я, признаться, не ожидал. Не съест же она нас, в конце-то концов. Отец Евгений обернулся и пришикнул на нас, давая понять, что сейчас не лучшее время для шуток. Затем он вновь повернулся к бабушке Ясне и постарался донести до нее суть дела:

— Да, вещицу мы тут одну разыскиваем. Поговаривают, тут она, в вашей губернии.

Перед этим диалогом он, разумеется, честь по чести, представился и заверил главу ковена, что явились мы с миром. Что, дескать, никаких неприятностей наш визит никому не сулит. Если только никто из ведьм ничего не утаит от следствия.

— А кто поговаривает? — изобразила удивление бабушка Ясна. Причем, сделала она это таким тоном, что всем, включая меня, стало ясно — Ясна темнит.

Отец Евгений в долгу не остался и в тон ведьме начал напускать туману на свои слова. И делал он этот столь виртуозно, что даже я, медик, привыкший пачками писать отписки от жалоб, не сразу понял сути сказанного. Со стороны беседа выглядела вполне себе миролюбиво. Однако уже потом, ретроспективно оценивая эту словесную дуэль, я понял, что священник практически в лоб сыпал угрозами, на что старая ведьма отвечала тем же.

Старушка на расспросы реагировала живо, без конца уводя разговор в сторону репликами о том, как в их краях чтят Канон и Совет, его оберегающий, но, по сути вопроса, так ничего нам и не открыла. Уперлась, ведьма старая, в свое «никуда никого не послала», да «никто ничего не брал».

— … а коли сами найдете искомую вещь, так мы только рады будем, — завершила свою речь Ясна Фроловна, вполне себе дружелюбно улыбаясь. — Нам чужого добра не надобно. Мы своим добром богаты.

— Я вас понял, Ясна Фроловна, — натянув приторную улыбку на лицо, завершил бесполезную полемику священник. — Всего доброго.

Казалось бы, разговор окончен и ничего мы не добились толком. Бойцы Совета даже успели рассесться по машинам. Но отец Евгений вдруг остановился, обернулся к ведьме в пол-оборота и все с той же приторной улыбкой бросил напоследок:

— Только учти, ведьма старая, если я этот фолиант сам найду, и окажется он у кого-то из твоих прислужниц — вам тут всем туго придется.

На эту неприкрытую угрозу старуха ничего не ответила. Словно и не услышала она этих слов священника. Знай себе стояла на своем ухоженном крыльце да улыбалась. Разве что платочком не махала нам в след. Более того, она даже в лице не изменилась, провожая нас добродушным взглядом. Только не было в том взгляде ничего доброго на самом деле. Мы с Василием, сидя в самой последней машине, заколебались от бытовых проклятий отмахиваться. Эта карга ими, как из автомата нас поливала. И, ведь, не предъявишь — кроме искренней злости в этих проклятьях ничего не было. Силу свою ведьма к ним не прилагала, следовательно, и предъявить ей было нечего. Такими бытовыми проклятьями люди друг друга каждый день в могилы сводят, даже не догадываясь, как сильно бьет дурное слово и дурная мысль по человеку, особенно по родному. А самое интересное, что такие вещи к ним же бумерангом возвращаются. Сидит, в итоге, такой «доброжелатель» у разбитого корыта своей жизни и не поймет никак, что с его миром творится. Почему все из рук валится, откуда болезни берутся и что за финансовое проклятье вечно его преследует?

— Врет она, как пить дать! — прокомментировал ситуацию наш водитель Валера, выруливая на выщербленную дорогу.

— Да. — Коротко ответил отец Евгений, уставившись в лобовое стекло. — Однако, смелости этой Ясне Фроловне не занимать. Не слабее своей матери вышла ведьма.

— И не говорите, — подтвердил Валерий, выруливая на трассу. — Я ее мамашку, кстати, помню. Был случай в семьдесят девятом году, аккурат перед олимпиадой…

Байка отца Евгения интересовала мало, а потому очередной искрометный рассказ батюшки Валерия он прервал коротким взмахом руки. Дважды просить не пришлось — батюшка, судя по всему, службу свою знал назубок и понимал, когда имеет смысл балагурить, а когда следует попридержать язык за зубами. К примеру, сейчас действительно следовало помолчать. Чапай думал.

— Теперь куда? — спросил я, когда наш маленький кортеж остановился на заправке, а сами мы вышли подышать свежим воздухом. Ох как же хотелось закурить сейчас… И чего это я удумал бросать? Сила-то ворожейская меня теперь в два счета от всех хворей излечивала. Уж рака легких точно можно было не опасаться. Ан-нет, и Василий настоял, и самому что-то подсказывало, что не хорошо искушать свою силу в этом вопросе.

— В доме достопочтенной Ясны Фроловны фолианта твоего точно нет, — задумчиво произнес отец Евгений. — Нет, и не было его там никогда. Мои бойцы ничего не почувствовали. Да и вы с Василием, как я понял, тоже ничего не услышали. Стало быть, знают ведьмы, что к ним в руки попало. Знают, и умело оберегают свою находку.

— Так, может, и нет фолианта здесь? — предположил я. — В смысле, с чего вы взяли, что ведьмы будут держать столь важную и компрометирующую их вещь подле себя? Что им стоило оставить книгу Варвары, скажем, в банковской ячейке, где-нибудь в Саратове или Казани? Да хоть бы и в камере хранения любого мало-мальски приличного железнодорожного вокзала?

— Нет, фолиант они далеко от себя не отпустят, — задумчиво проговорил отец Евгений. — Ворожеи сейчас уязвимы, как никогда. Иначе Пелагея бы не пошла на поклон к Марте.

О как… Этого я не знал, кстати. Интересно, а священник сейчас просто проболтался или намеренно мне информацию слил? В любом случае, нужно принять к сведению — Марта и Пелагея теперь, вероятно, вместе под меня копать примутся. Что до Пелагеи — все мне ясно — у нее действительно сейчас положение в мире Ночи шаткое. Призывала забугорного колдуна, которого после сама и порешила. Слила дуэль со мной — заморышем. Да еще и фолиант своей прабабки Варвары просрала. Ей, понятное дело, нужен сейчас союзник. Только, на кой хрен Марте такая дружба? Отец Евгений тем временем продолжил размышлять над нашей проблемой:

— У ведьм Зуевых впервые за триста лет появился реальный шанс поквитаться с кланом ворожей Семеновых. Да они сейчас этот фолиант под микроскопом изучать должны. Тут он где-то, в области.

— И где же та лаборатория, где они его изучить могут?

— Вопрос не в том, где, — призадумался священник, — вопрос в том, кто из ведьм может расшифровать древние письмена ворожейской реликвии.

— Думаешь, нужно искать самых ученых среди них? — удивился я.

— Да, в первую очередь лингвистов. Ведьмы — не ворожеи — их сила не в них самих, а в природных артефактах, в травках, в заряженных вещах… Ведьмы, по сути те же люди, только склонные к работе с силой. Даже самые древние ведьмы больше люди, нежели ворожеи.

— Спасибо, — скептически протянул я.

— Это не в твой огород камень, Григорий, — миролюбиво улыбнулся отец Евгений. — Просто вы, ворожеи, сами являетесь вместилищем силы. Вы с ней в симбиозе и можете ею напрямую на сознание людей воздействовать. Ты, так и вовсе пошел дальше всех — ты и на физический мир воздействуешь силой.

— Что есть, то есть, — улыбнулся я и поводил рукой перед лобовым стеклом нашего внедорожника. На мой жест тут же откликнулись дворники, скрипнув твердой резиной по грязному лобовому стеклу.

— То-то и оно, — кивнул мне священник, оценив степень роста моих сил. — Ведьмам же до такого уровня далеко, напрямую силой они пользоваться не умеют. В этом их слабость. Зато они ловко орудуют заклятиями и не гнушаются пользоваться помощью потусторонних сущностей.

— Я в курсе, чем ведьмы от ворожей отличаются, — обиделся за такой ликбез я. — Делать-то мы теперь что будем?

Священник помолчал с минуту, разглядывая лысые верхушки тополей, росших рядком вдоль дороги, и выдал свое решение:

— Отряжу пеших бойцов по храмам города пройтись, пусть с местными батюшками пообщаются, по дворам походят, гадалок, да знахарок потрясут. Может, чего и разузнают. Подключим местное отделение Совета. Еще две машины с чувствительными к силе братьями по округе пустим. Пусть катаются да слушают. Авось, где и наткнутся на след фолианта.

— А мы?

— Да тем же займемся, — пожав плечами, ответил священник. — Поедем по деревням. Должен же ты хоть что-то почувствовать. Нужно в Великий Новгород наведаться. Знаю я в их городской библиотеке одного историка…

— Ты, хозяин, просто обязан этот фолиант учуять, — вставил свои пять копеек мой кот из машины, ловко опустив стекло лапкой и высунувшись из окна. — Если фолиант тут, мы непременно на его след выйдем.

— У Василия тоже план имеется? — уточнил на всякий случай отец Евгений.

Кота моего он слышал как все люди, то есть никак — одно мурлыкание и никакой конкретики. Но всегда понимал, когда Васька что-то мне вещал. Священник, кстати, очень любил общаться с Василием. Не без моей помощи, конечно. От моего слуги он очень многое почерпнул о мире ворожей. Священник буквально учился у Василия — слушал кота (точнее мой синхронный перевод с его мурлыканья) и записывал всю информацию о быте ворожей в небольшую тетрадку. Ту, разумеется, информацию, о которой сам слышал впервые. Таких тетрадок он штук пять извел, пока мы на след фолианта Варвары не вышли.

— Говорит, я просто обязан учуять фолиант, — перевел я мурлыкание слуги.

— Ясно, ну коль так, нечего время терять. Поехали.

И, ведь, не обмануло чутье Василия. Мы действительно вскоре наткнулись на слабый след силы, схожей с моей. Правда, для этого нам пришлось разделиться и потратить полдня, на поездки по деревням и весям Новгородской области, постепенно увеличивая радиус поиска. Отец Евгений со своими архаровцами поехал через Шимск в сторону Великого Новгорода, проверяя все попутные деревни и села. Мы же с Василием направились в сторону Пскова.

В селе с грозным названием Медведь я начал ощущать легкое головокружение. Даже пришлось остановиться на обочине, чтобы дух перевести. Накрыло меня аккурат напротив погоста.

— Что такое? — участливо поинтересовался Василий, деловито разместившись на переднем сиденье.

Васька был столь крупным котом, что ремень безопасности, перекинутый через его мощную пушистую грудь, смотрелся вполне себе органично. Однако скинуть его быстро у кота не получилось. Я так скоро выбрался из машины, что коту пришлось буквально выкручиваться из силков системы безопасности и спешить за мной. Я же, почти не помня себя, направлялся через наметенные за ночь сугробы в небольшой лесопосадке к ближайшей могиле кладбища. Меня манил чей-то зов — слов не разобрать было, но я определенно слышал женский голос. Меня словно звал кто. Негромко, но настойчиво.

Обогнув оградку первой могилы, я принялся петлять между другими такими же оградками, ориентируясь на звук зова. С каждой минутой он уводил меня все дальше в кладбищенские недра. Деревенька эта была небольшой, хоронили тут людей редко — в основном попадались старые, запущенные могилы середины двадцатого века. Были усыпальницы и постарше, еще дореволюционных времен. Они, кстати, были куда ухоженнее более поздних могил — видимо, родовые захоронения, за которыми до сих пор следили благодарные и весьма небедные потомки. Были, конечно, и относительно свежие захоронения. Странным образом за все время пребывания на кладбище мне не встретилось ни одной не упокоенной души. На столичных кладбищах, иной раз, и не разобрать, где посетитель, а где душа не упокоенная — так их там много встречается. А тут тишь да гладь. Видать, здешний посмертный вестник дело свое знал и за кромку свою паству отправлял исправно и точно в срок. К слову, этот незримый хозяин кладбища мне тоже не попался на глаза. Точнее сказать, я не попался на глаза ему. А зря, был бы шанс узнать, откуда тут так веет моей силой. Веяло точнее. В какой-то момент я перестал ее ощущать.

— Хозяин, ты куда так ломанулся? — услышал я где-то позади себя голос Василия. Кот еле поспевал за мной.

Собственно, он меня и выдернул из этого состояния полу-транса. Зов в голове стих и я понял, что нахожусь где-то посреди погоста, среди крестов, полуразвалившихся надгробий и памятников и не знаю, толком, куда идти дальше. Снег лишь слегка прикрыл кладбищенскую грязь, мороза, как такового не было, а потому я еще и измазался, как черт.

— Пока не уверен, — признался я, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Не помню, как тут оказался, если честно. — Я напрягся, пытаясь вернуть те самые ощущения. — Голос помню. Странный, женский голос. — Неприятное состояние улетучилось, оставив после себя дрянное послевкусие. Не хорошо вот так брать и «выключаться» из жизни. Можно же и под колеса грузовика угодить, или вообще с крыши сигануть. Однако привык я как-то за последние месяцы доверять своему внутреннему чутью. Сейчас я точно знал — где-то здесь не так давно было сильное возмущение силы. Моей силы! Я слышал ее голос.– Он, словно звал меня, — постарался я объяснить коту свое странное поведение.

— Кто? — не понял Василий, — Альцгеймер?

— Фолиант! — Меня начало отпускать, но на шутку кота я реагировать не спешил. — Он, словно взывает о помощи, — вновь попытался объяснить свои ощущения я, — такое вообще может быть?

— Одушевлен фолиант или нет? — уточнил мой кот. Я кивнул. — Нет, собственной волей и духом предметы не обладают. Да только это не простой предмет, а завороженный. И завораживали его с десяток сильных ворожей, да не один век подряд. А уж сколько народу ворожейского им после пользовалось, так и вовсе не счесть. И каждый, хоть крупицу себя, да оставил в нем. Знамо дело, фолиант имеет определенные предпочтения — с кем ему хорошо, а с кем плохо. Ведьмовские руки ни разу за все время существования фолианта его страниц не марали. А сейчас, видимо, ведьмы пытаются изъять его содержимое да полученную информацию себе в угоду употребить. Фолианту такое не любо. Он артачится. А может и знает, что мы его ищем. Чувствует, что мы рядом, и что в скорости он вновь ворожейским рукам отойдет, вот и сопротивляется, как может. Ты же это чуешь, что в нашем случае уже превосходно. Можешь, звонить отцу Евгению, да вызывать группу.

Покрутившись на погосте и в окрестностях села, мы с Василием пришли к выводу, что фолиант тут был, причем, был не так давно. Им пытались воспользоваться, но тот не дался, чувствуя скорое вызволение из вынужденного плена. На кладбище ничего странного мы так и не нашли. Разве что, недавно разрытую могилу обнаружили с пустующим в ней гробом. Вероятно, здесь фолиант и пытались применить, правда, пока не совсем ясно, как и с какой именно целью.

И мне бы послушать Василия, да вызвать помощь, но как раз тут я и совершил ту роковую ошибку, о которой упоминалось ранее — возомнил себя Джоном Рембо. Я с чего-то решил, что справлюсь с ведьмами сам. Справлюсь, а после предъявлю отцу Евгению и Совету, мол, видите, и от меня толк есть. Вы там всей толпой бегаете и ничего не нарыли, а я один все разрулил.

В общем, затупил я тогда знатно. Оставалось только выяснить, куда мое наследство запропастилось. Спросить, разумеется, не у кого — населенный пункт, как и многие похожие деревеньки в нашей стране, был больше пунктом, нежели населенным. Буквально, на улицах Медведя нам не встретился ни один человек. Ходить же по дворам с расспросами мне показалось глупой затеей. Да и что я буду спрашивать? Где тут у вас ведьмы прячутся? И на кой хрен они у вас на кладбище труп эксгумировали? Кто в курсе все одно не ответит, а остальные, и таковых будет большинство, лишь пальцем у виска покрутят.

Оставалось полагаться на чувства и интуицию. Она, интуиция, подсказывала, что нужно вызвать подкрепление. Спокойно его дождаться, а после пускаться в поиски. Не мог фолиант никуда деться, тут он, как пить дать. Ну, или где-то в соседних деревнях. Но как же хотелось нос отцу Евгению утереть. Даже не знаю, откуда во мне такая гордыня прорезалась, да только мне тогда было остро необходимо провернуть это дельце единолично. Возможно, дело вовсе не в Совете было и не в отце Евгении. Возможно, мне нужен был этот поступок, как доказательство собственной дееспособности. Как мне после сеструху разыскивать и спасать, если я с какими-то ведьмами справиться в одиночку не могу? А голодный вурдалак, да еще и обладающий недюжинными умственными способностями — это будет посильнее Фауста Гетте.

С другой стороны, моему самоуправству имелось вполне логичное оправдание — наш визит наверняка навел шороху среди ведьм. Информация внутри любого организованного сообщества разлетается быстро, чего уж говорить о ведьмовском ковене. Бабка Ясна могла и не врать о том, что не знает где фолиант сейчас находится и что она к его похищению непричастна. Собственно, ее подопечные могли провернуть операцию с его похищением и без ее ведома. Маловероятно, но все же такой расклад действительно нужно учитывать. Стало быть, мы могли иметь дело с ведьмами-самодурами. И действовать эти «самодуры» могли исключительно по собственной воле. Не думаю, что Ясна действительно так уж проста, каковой хотела нам показаться. Скорее всего, она контролирует всю ситуацию, и те, кто все же причастен к похищению редкого артефакта, уже в курсе, что мы его ищем. А раз так, то они могли быть предупреждены (из центра) о нашем интересе и в бега пуститься. И да, скорее всего эти ведьмы в их иерархии на самом дне прозябают — расходный, так сказать, материал. Попадутся с фолиантом — так Ясна скажет, что не при делах, что действовали они сами по себе и ни о чем не докладывали. Наказывайте, мол, как хотите и книжку свою забирайте. Ну а нет — тут как всегда, на нет и суда нет. Отсидятся эти ведьмы где-нибудь в Европах, годик другой, а после вернутся в родной ковен и война между ворожеями и ведьмами вспыхнет с новой силой. Только теперь на стороне ведьм будет мощный ворожейский артефакт.

При таком раскладе, ждать кавалерию, сложа руки, уже не дело. Пока они сюда прибудут, пока я объясню, что именно почувствовал, пройдет много времени. Часа три не меньше. На машине, скажем, за такой срок можно и до границы добраться. Не шучу, тут Псков не так далеко, а там и до Евросоюза рукой подать.

В общем, я был за активные поиски, а мой Василий был против любой самодеятельности.

— В таком деликатном деле, — мурлыкал он, — действовать нужно наверняка. Ведьмы это тебе не упыри, их, поди еще распознай. Они хитры и изворотливы, хозяин.

— Но мы время теряем!

— Тоже верно, — задумчиво протянул кот, и выдал Соломоново решение, устраивающее нас обоих. — Мы можем поколесить по округе, до соседних деревень смотаться. Ты будешь слушать силу, авось, где и колыхнется. Когда же подоспеет подмога, у нас будет больше информации.

— А если мы не след услышим, а сам фолиант отыщем? — уточнил я у кота наш план.

— По ситуации действовать будем, — решил Василий, и я с ним согласился.

Где-то с час мы убили на то, чтобы обследовать село Медведь и следующий за ним населенный пункт. Ничего в их окрестностях не обнаружив, мы поспешили по трассе в сторону Пскова. И если бы не тот злосчастный железнодорожный переезд, кто его знает, куда бы нас завела эта дорога. Остановились мы перед шлагбаумом в каком-то небольшом поселке, пропуская длиннющий товарняк. Двигатель заглушили. Поезд тянулся издевательски медленно, повизгивая тормозными колодками, лязгая рессорами и давая поминутно заунывные протяжные гудки.

Обычно люди на такие обстоятельства негативно смотрят — время, мол, теряем, пеняют они на судьбу. Но, зачастую, именно такие сюжетные якоря и меняют ход всего повествования. Не случись эта заминка, мы с Василием наверняка пролетели бы эту деревушку на полной скорости. Я к тому моменту уже был уверен, в том, что фолиант попытаются вывезти за границу и морально приготовился к своеобразной погоне. А тут этот затык на переезде.

Стояли мы, думали, каждый о своем и вдруг меня накрыл очередной крик души — точнее крик моего фолианта. И в отличие от такового зова на кладбище села Медведь, тут этот крик я смог не только услышать, но и понять откуда он исходит.

— Туда нам! — уверенно бросил я Василию, сразу после того, как меня отпустило.

— Куда? — не понял кот, глядя направо, вдоль уходящего состава.

— Там он, я слышу его! — ответил я, резко выкручивая руль вправо.

Меня и азарт подстегивал и чувство безграничной власти. Уж не знаю почему, но в тот момент мне казалось, что я готов этот самый состав приподнять над грешной нашей землей, да в узел скрутить. Любой магистр ордена джедаев позавидовал бы такой силище. Это вам не звездолет из болота тянуть.

Экспериментировать с составом, правда, не стал, но чувство силы было просто опьяняющим, что, впоследствии, видимо, и сыграло со мной злую шутку.