Ворожей Горин – Фолиант Силы

Глава 11

Переговоры зашли в тупик. Минут десять к ряду отец Евгений, тревожно поглядывая на дом, перед которым готова была развязаться бойня между его бойцами и ведьмами, доказывал главе Новгородского ковена непричастность своего подопечного к зверским убийствам ведьм. Он сыпал аргументами, дескать, Горин был обнаружен связанный и истерзанный и никак не мог быть причиной смерти женщин. Также он выдвигал в адрес убиенных и свои контробвинения. Мол, ведьмы сами преступили закон, вызвав древнего демона и оживив с его помощью мертвеца. Не забыл упомянуть священник и о похищенном фолианте.

— Удобно ты устроился, дьяк, — парировала его аргументы Ясна Фроловна. Говорила она нарочито громко, так, чтобы все вокруг слышали ее, из чего священник сделал вывод: «спектакль разыгрывает, договориться хочет» . — На мертвецов свалить всю вину каждый может. Они уж показаний не дадут, сколько ни допрашивай. А что до их выходок, так доказать ты ничего не сможешь. Повторюсь, — резонно заявила ведьма, — бездоказательны твои слова, а девочки мои мертвы-мертвехоньки лежат. И смерть их на ваших руках.

— Мертвы, — согласился священник, — но и вы не сможете доказать причастность ворожея к этим убийствам.

— Они были умервщлены его ножом, тому у нас свидетель имеется.

— Интересно мне знать какой. Уж не тот ли свидетель, что вас сюда вызвал?

— Всему свое время, — отмахнулась ведьма, — придет час, свидетель даст показания. Кроме того, тут повсюду следы использования ворожеем его дьявольской силы. И на станции они имеются, и в библиотеке. Хоть бессмертного призывай для разбирательств, хоть кого иного из мира Ночи. Уж это отрицать бессмысленно — ведьмы ворожейское племя за версту чуют.

— Так, он от ваших же подопечных и оборонялся! — возмутился священник.

— А кто его знает, оборонялся он или нападал? Факты, они на лицо — он живой, а девочки мои богу души отдали.

— Постеснялась бы, Ясна Фроловна, богохульствовать. Ты лучше меня знаешь, кому их души в посмертии отошли. Вы с нечистым с младенчества контракт подписываете. Сами своих дочерей ему на закланье несете.

— А вы не так поступаете? — ехидно заметила ведьма. — Своих детей вы тоже не спрашиваете, когда во младенчестве крестите. Верят они, али нет — всех под одну гребенку сгребаете в свою веру.

— Ты мне зубы не заговаривай, ведьма. Нет у тебя сейчас ни силы, ни власти мне свою волю гнуть. Приедет архиерей, будем судиться. А до тех пор, дай нам уйти по добру.

— Пока твой начальник приедет, от вас мокрого места не останется, — сверкнула недобрым взглядом Ясна Фроловна, — и никто нам ничего не сделает, мы сейчас на своей земле и в своем праве.

— Ладно, кончай трепаться, ведьма. Отойдем, поговорим?

Священник понимал, что все сказанное главой Новгородского ковена блеф и показуха, нацеленная на своих же ведьм. Нужно было без лишних ушей договариваться.

— От чего же не отойти? — правильно поняла желание договориться полюбовно Ясна Фроловна. — Отойдем.

Ведьмы расступились и пропустили соперников через кордон на затененную улицу. Отойдя подальше, первым заговорил отец Евгений:

— Ты же умная ведьма, Фроловна. Что за цирк ты тут устроила?

— А ты мои методы не препарируй, поп, — огрызнулась ведьма. — Я свою игру веду, на то у меня свои резоны.

— Ну, так и скажи прямо, чего ты хочешь. Зачем весь этот балаган? Может, я чем-нибудь помогу, а, может, и начальство мое. Ты только прямо скажи, а я походатайствую.

Ведьма на это лишь хмыкнула, однако все же раскрыла часть своих карт.

— Фолиант мне нужен, дьяк, — понизив голос, будто их кто услышать мог, ответила она.

— Вот это другой разговор. Ты же говорила, что не брали вы его! — Поймал Ясну Фроловну на горячем священник.

— Когда говорила, была уверена, что нет его здесь, — соврала ведьма, не моргнув и глазом. — А сейчас уже все знают — здесь он. В руках ворожея твоего. Отдайте его мне, и мы забудем это маленькое недоразумение. Все обвинения с твоего Горина будут сняты. Со всеми клятвами, как полагается. Уйдете целыми и невредимыми.

— А если нет у меня фолианта?

— А на нет и суда нет, дьяк! — От благостного расположения духа к ярости Ясна Фроловна переходила мгновенно. Сейчас на нее даже страшно смотреть было. — По-полной ответ держать будете за моих девочек.

— Ох, чую, ты этих девочек сама ворожею скормила, — не стал вестись на актерскую игру оппонентки священник. — Как пешками ими пожертвовала.

— А коли и так, кто меня упрекнет? Ты — враг мой заклятый? Да срать я на тебя хотела и на твой Совет с высокой колокольни. Вы мне все, вот где сидите!

Ведьма все распалялась, но уже как-то неохотно. Понимала, видать, что отец Евгений ее раскусил. Не было в ней злобы — один расчет.

­– Ладно, ведьма, угомонись, — махнул рукой священник. — Зачем он тебе? Фолиант — ворожейская реликвия. Вам, ведьмам, с него проку никакого. Неужели только Пелагею подразнить? Что волком смотришь? Знаю я про ваши терки. Весь мир Ночи знает, уж лет триста как.

Ведьма помолчала немного, взвешивая что-то в голове, а после все же ответила:

— Это, пока он не раскрыт был, проку не было. Ворожей же его пробудил. Теперь мы с его помощью можем взять верх над врагом своим.

— Так, вы же не можете пользоваться им, как ворожеи пользуются. Не той природы в нем сила сокрыта, что вам подвластна.

Так мы не силой его будем владеть, но знаниями, что в нем сокрыты. А там, поверь, много чего о слабостях ворожейских поведано. Не потому ли Горин сам страсть как желал обрести этот фолиант? И потом, — ведьма хитро прищурилась, в глазах ее заиграли озорные огоньки, — не в ваших ли интересах, коли мы его родственничков названных изничтожим? Ты же знаешь, наша вражда с Пелагеей, как вы ученые мужи говорить любите — экзистенциальная. Да и вам ворожеи Семеновы, как я погляжу, давно поперек горла стоят, что кость рыбья. Одна беготня с вурдалаками по столице древней чего стоит. Да-да, — подмигнула ведьма, — и в нашем захолустье о новоиспеченном ворожее слухи ходят. Представь, каково Пелагее будет смерть принять от своего же артефакта? И Горин твой освободится, и Совету дышать легче станет. Ты же знаешь, они все одно с него с живого не слезут. Дожмут, как пить дать, дожмут. А, коли, до своего фолианта доберутся, так и вовсе распоясаются.

— Если Горин сам фолиантом овладеет, они уже не сунутся. Его сила, да вкупе со знаниями, что хранятся на страницах фолианта, это уже дорогого стоит.

— Аааа, — протянула Ясна, — так, ты его сам использовать хочешь! — сделала однозначный вывод ведьма.

— Фолиант?

— Ворожея! Не юли, все вижу, чай, не слепая. — Ведьма поцокала языком и головой покачала. — Ай-ай-ай, а еще служитель Священного Совета Синода. Вот, дьяк, почему мы с вами не в ладах! Двуличные вы все. Верой прикрываетесь, а сами свои замыслы осуществляете. Людьми, как марионетками правите. Вы ничем не лучше нас, вы паразиты от мира Ночи. С инквизиции католической нет вам веры. Да и раньше, были за вашей братией грешки, тебе ли не знать.

— Это, старая, все лирика, — посуровел отец Евгений. — В нашем мире всегда кто-то кого-то да использует. И далеко не всегда это паразитизм, иногда и симбиоз. А если по делу, так вот тебе правда-истина — нет у нас фолианта. Вмешался кто-то.

— Кто? — плохо изобразила свое удивление Ясна Фроловна.

— Тебе ли не знать, ведьма! — огрызнулся священник. — Ясное дело кто — тот, кто нас с тобой сейчас лбами столкнуть пытается. Неужели ты этого не видишь? Ты же калач тертый, Ясна, ты мне еще фору дашь в этих подковерных играх. И ладно, глупый Горин, без году неделя в мире Ночи — ты-то куда лезешь?

— Не пойму, о ком ты толкуешь, дьяк.

— Да все ты понимаешь! — в сердцах воскликнул отец Евгений. — Что я, по-твоему, не догадался, кто тебе информацию слил? Вы, небось, уже с утра отмашки ждете. Вон, и мобилизацию провести успели, на двух транспортах сюда приехали аккурат к финалу второго акта. Только не понимаешь ты, старая, что в этом спектакле ты всего-навсего статист. Ты орудие и твоими руками сейчас себе дорогу расчищают те, кто ни вам, ни нам не союзник.

— Вот ты, дьяк, мудрено говоришь! Никак в толк не возьму о ком ты…

— Тьфу ты, карга старая, заладила… — Священник еле сдержался, чтобы не выругаться. Его армейское прошлое тоже нет-нет, да и прорывалось в нынешнюю жизнь. — Ладно. Твоя взяла. Разреши ситуацию, отзови свою карманную армию, и я заставлю ворожея отдать тебе фолиант.

— О, как! А чаво это? — ехидно поинтересовалась Ясна Фроловна.

— Ему со своей силой-то не совладать. А с фолиантом он еще и опасен станет. В первую очередь сам для себя опасен. Но уговор будет таким — фолиант ты получаешь лишь на время. Уничтожаешь Пелагею, а после ее смерти, в тот же день передаешь книгу Совету. Лично мне в руки принесешь и поклянешься ты сейчас в этом и перед луной и перед тем, кому служишь! Мы с тобой, ведьма уговор на крови заключим, и нарушить ты его не посмеешь, поскольку…

Договорить священник не успел. Их с Ясной Фроловной отвлекла яркая вспышка, озарившая всю улицу перед домом, где укрылись бойцы Совета, голубоватым свечением. За вспышкой тут же последовал и грохот, крики и стоны раненых.

В ту же секунду священник, кинувшийся, было, в гущу событий, получил в спину жестокий удар. Упав на подмороженный, чуть припорошенный снегом и укатанный, местами, до ледяной корки асфальт, отец Евгений попытался перевернуться на спину, но не смог сделать даже этого. Конечности его не слушались, грудная клетка отказывалась делать вдохи. Сквозь звон в ушах, он слышал лишь глухой стук каблучков. Ведьма бодрой молодцеватой походкой подошла к беспомощному священнику и со свирепой ничем не обоснованной яростью, ударила ему в бок носком своих сапожек. Только сейчас отец Евгений понял, с кем именно имеет дело. С ведьмами такой силы он еще не сражался. Ясна Фроловна, вроде и не вкладывала в удар никакой силы, просто пихнула легонько. Но этого «легонько» хватило на то, чтобы священник отлетел метра на три в сторону от дороги, и, совершив вокруг своей оси несколько оборотов, словно мешок с костями, замер, лежа на спине.

— То есть, ты увел меня, подлец, чтобы твои щенки моих девок погубили⁈ — Взревела глава Новгородского ковена, вновь приближаясь к священнику. — Хрен тебе на постном масле, а не уговор!

Отец Евгений и рад был бы возразить, но из его ушибленных и, похоже, наполняющихся кровью легких вырвалось только бульканье, вперемешку с кровавой пеной.

— Так ты, значит, переговоры ведешь? — Поставив ногу на грудь противнику и придавив его острым каблуком-шпилькой к земле, произнесла Ясна Фроловна. Отцу Евгению же показалось, что ему на грудь свалилась бетонная плита-перекрытие. Он явственно услышал хруст своих собственных ребер, почувствовал, как грудина прогнулась внутрь грудной клетки. Он даже начал ощущать, как его трепыхающееся сердце трется о переломанные ребра и ввернутый внутрь мечевидный отросток грудины. — Теперь, дьяк, не ждите пощады, ни ты, ни твой выкормыш ворожей. Я все одно, фолиантом овладею. Вырву информацию о нем из Горина! Позвонок за позвонком буду выдавливать паршивцу…

Где-то в стороне шел яростный бой оперативников Совета с оставшимися после взрыва в живых ведьмами. Ясна Фроловна понимала, что она нужна там, в бою, что от ее в ней участия сейчас будет зависеть исход сражения, которого она, впрочем, предпочла бы избежать. Но раз уж люди напали первыми…

Эту мысль ведьма додумать уже не успела. Не успела она и убить священника, хотя уже была готова к тому, чтобы раздавить ему сердце. Вместо всего этого, она, влекомая какой-то непреодолимой силой, попросту улетела метров за сто от места сражения. Приложившись всем телом о чей-то кирпичный забор, и даже разрушив его частично, она так и замерла под грудой кирпичных обломков.

Последнее что видел отец Евгений в этот вечер, как ворожей Горин медленно подошел к нему с огромным фолиантом силы в руках, склонился и наложил на его грудь руку.

— Ты был прав, друг. Нас подставили.

Голос вел умело. Расставленные Ясной Фроловной посты за домом мне удалось обойти. Я даже глаза ведьмам не отводил, за меня все сделала вурдалачка, призвавшая меня. Поначалу я напрягся — отец Евгений утверждал, что вурдалачий зов на таких как я не должен действовать, а после понял, что она не зов использует, а простой ментальный контакт. Вроде того, как мы с Василием не так давно научились общаться. Выходит, не зря меня кот гонял да натаскивал именно та такой вариант общения.

Миновав опасный участок, где меня могли срисовать ведьмы, я, уже не таясь, побрел вглубь леса. Туда, где «звенел» мой фолиант. Что-то мне подсказывало, что именно там я встречу ту, что меня зовет на рандеву.

Оставлять служителей Совета одних я не боялся — в дипломатических способностях отца Евгения сомневаться не приходилось. Да и ведьмы, если б хотели забрать фолиант силой, не стали бы весь этот спектакль затевать, а попросту ударили бы по нам из всех своих орудий, пардон, ниток, да и дело с концом. Нет, Ясна Фроловна именно что хотела получить фолиант легально. Оттого и затеяла она всю эту беготню с гулем. Подложив под меня своих ведьм, она убила сразу трех зайцев — прощупала мои истинные способности, моими руками активировала фолиант и, наконец, попросту подставила. Теперь же, «обиженная» и «поруганная», она могла с чистой совестью торговаться. Разумеется, сама бы она такую махинацию провернуть не смогла — не так уж и обширны ее возможности. Против боевого крыла Совета переть, пусть и на своей территории, она бы не посмела. Вывод — ей кто-то крепко подсобил. Кто? Как раз это мы сейчас и выясним.

Так, петляя между сосен и осин, преодолевая небольшие овражки и бурелом, я выбрался на небольшую полянку. Идти было совсем не долго — вурдалачка действительно ждала меня всего метрах в пятидесяти от дома, где меня держали ведьмы. Если не двигаться и прислушаться, можно было даже услышать перекличку между ведьмовскими постами.

— Ну, здравствуй Горин, — улыбнулась мне вурдалачка.

Я слегка напрягся, взглянул на всю полянку через посмертие и все понял. Сейчас в моей голове все встало на свои места.

— И тебе не хворать, Алиса.

— Спасибо, мы, вурдалаки, в норме не болеем.

— Жаль.

— Ну что же, обменялись любезностями, перейдем к делу?

— Фолиант верни.

— Ой-ой, какие мы грозные, — увидев блеснувший в моей руке нож, поцокала языком Алиса. — Никак воевать сюда пришел?

— А мне с тобой детей не крестить, тварь. Я тебя поклялся укокошить при первой же возможности.

— Ну, так чего же ты ждешь, ворожей? — Издевательским тоном проворковала вурдалачка. — Вот она я, и вот она — первая же возможность. Чего же не кокошишь? Кокушки не отрастил?

— Фолиант! — повторил я свое требование. — После будем глотки рвать друг другу.

— Я, может и стерва стремная, Горин, но никак не идиотка. Ты со своим фолиантом действительно на многое способен. Будешь способен. Не факт, конечно, что он тебе поможет в бою со мной, но геморроя будет однозначно больше.

— Зачем тогда звала?

— Разговор есть.

— Где Василий? Это же тебя он учуял в подвале? За тобой и побежал следить.

— Прозорливый, черт. Вот он, твой слуга. — Алиса подняла руку, держа за загривок бесчувственное тельце Василия. А вот он твой фолиант. — Она указала себе под ноги. — Целехонек. И окажется в твоих руках, если мы сейчас с тобой договоримся.

— Договоримся о чем? Ты меня и Совет подставила. Веру мою подставила, сука. В который раз ты мне дорогу переходишь?

Вурдалачка картинно закатила глаза, вроде как, подсчитывая в уме, но я ее прервал:

— Вопрос был риторическим. Нет мне тебе веры. И договариваться мне с тобой не о чем. Отпусти кота и убирайся подобру-поздорову. Сегодня мне с тобой возиться не с руки. Убью тебя в другой раз.

— А ты заматерел, Горин, — почти без издевки отвесила комментарий Алиса. — И выглядишь теперь не как лопух. Прикид солидный, взгляд бойца — ну вылитый жених! Правда с трусами вместо кляпа был ты жалок и беспомощен. Чего мне стоило сдержаться, Гришенька, чтобы не расхохотаться.

— Не ерничай. Выкладывай, зачем пожаловала.

— С того и нужно было начинать. А то убью, не верю… Фу, какой ты пафосный стал. Проще надо быть, Горин. — Не дождавшись моей ответной реплики, она продолжила говорить. — Ладно, вижу по глазам — непринужденной беседы не выйдет. Что же, тогда слушай мои условия.

Я хмыкнул себе под нос. Условия она мне еще ставить будет. Тварь поганая. Нежить, сука, мразь… Так, Горин, нужно успокоиться. Высший вурдалак — не тот противник, бой с которым можно на эмоциях проводить. Тут, чем хладнокровнее, тем лучше. Вдох — выдох. Погнали дальше.

— Я тебя слушаю, — повторил я, не спуская глаз с неприятеля и готовый в любое мгновение вывалиться в посмертие. Я и в прошлый раз был куда быстрее вурдалачки, а сейчас еще и замотивирован по самое «не балуй». Так что открытого и честного боя с Алисой я не боялся. Другое дело, что эта стерва вряд ли станет биться честно. Не факт, вообще, что она тут одна. Иначе с чего ей вести себя столь вызывающе?

— Гадаешь, привела ли я кого из своих, Горин? — Я промолчал. Мысли мои она прочитать не могла, а вот догадаться вполне. — Расслабься, ты мне и с фолиантом не страшен. А вот мои мысли насчет твоей деликатной проблемки, ты выслушаешь. Это в твоих интересах.

— Ты о чем?

— Я о твоей сестренке ненаглядной, Гришенька.

— Говори, — скрипнув зубами, выдавил из себя я.

— Твой поп был прав, когда говорил, что ведьмам вурдалак помогает. Да ты и сам давно догадался. Только священник на сестрицу твою грешил, а это я все замутила. Вот же досада…

— Почему досада?

— А потому что, приказ у него имеется — сестрицу твою изловить да в казематы государевы доставить. А не получится, так и на месте умертвить. Окончательно, так сказать, упокоить ее мятежную душеньку.

Я слушал вурдалачку не перебивая. Верить ей не хотелось, но что-то мне подсказывало — не врала она мне сейчас.

— Зачем ему Вера?

— Все, что тут произошло — моих рук дело. А вот папочка, которую твой поп давал тебе полистать, отнюдь не липовая. Твоя паинька сестренка действительно выжила из ума, и крошит честной народ налево и направо. С чувством крошит, со вкусом. Где-то даже оригинальничает. Однако делает она это по собственной воле. Даже мы ее приструнить не можем.

— А как же ваша с ней ментальная связь? — поинтересовался я. — Это же ты ее обратила. Ты можешь попросту ее отозвать.

— Тут промашка вышла, — картинно закусив губу, ответила Алиса и пояснила, — ментальная связь между нами была бы сильнее, если б Вера сама пожелала стать вурдалаком. Я же обратила ее насильно. Это уже совсем иной расклад. Таких контролировать гораздо сложнее. Она ни на мой призыв, ни на общий вурдалачий зов никак не реагирует. Слышать — слышит, но идти на контакт не желает. И, в целом, я ее понимаю. Она сейчас на многих разобижена. В том числе и на тебя.

— А на меня-то за что?

— А хоть бы и за то, что сразу ее не посвятил в свои дела ворожейские. Жила она себе, не тужила, а братик ее тем временем обзаводился опасными друзьями. Мог бы и предупредить, мог бы и более усердно защищать — не надеяться на этих сопляков из Совета. Это я тебя понимаю, Горин, противники у тебя были больно уж искушенные в таких играх: я, Марта, Пелагея, Радмила, отец Евгений…

— Он-то тут причем?

— А ты еще не понял, ворожей? — Алиса вдруг заливисто засмеялась. — Неужели ты решил, что в мире Ночи у тебя действительно могут быть друзья? Очнись уже, Горин, тебя используют! Причем, используют все, кому не лень.

— И ты?

— И я в том числе. Вот, прямо сейчас стою и вербую тебя.

— Вербуешь на что?

— Помощь твоя нужна, Гриша. Веру твою нужно приструнить. И никто, кроме тебя с этой задачкой не справится.

— Что же вам мешает избавиться от Веры самим?

— Помимо того, что ты после этого озвереешь и всех нас постараешься на ноль умножить?

Я кивнул.

— Опустим мою мотивацию.

— Ну, тут сразу несколько причин. Во-первых, она одна из нас. Мы ее создали, и мало кто из вурдалачьих семей поймет такой поступок. У Марты сейчас довольно шаткое положение в Курии. Ее конкуренты в борьбе за власть, спят и видят, чтобы она оступилась. Убей она из прихоти свое же дитя, это не прибавит ей репутационных очков. Во-вторых, мы попросту не можем ее найти. На мой зов она не отвечает, как я уже говорила, а Марту вообще ни во что не ставит. Мы же, как полагали — втянем ее в свои дружные ряды, глядишь, и ты покладистее будешь. А ты возьми, да помри на дуэли с Пелагеей. Кто ж знал, что все это постановка. Видел бы ты, как Верка твоя с ума сходила. Насилу откачали. Кровью свеженькой отпаивали. А после она и вовсе с катушек слетела. Так ее с прежним миром хоть что-то связывало, а после гибели твоей… В общем, сам понимаешь. Она и при жизни неадекватной была. А после того, как полностью осиротела… Ладно, не о том речь. Она сейчас сама по себе. Обозленная на весь мир, преданная родным братом, вечно голодная и наливающаяся силой вурдалачка. Мммм, Горин, даже не представляешь, какая это гремучая смесь. Ко всему прочему, она еще и силу обрела небывалую, и с каждым новым выпитым ею человеком эта сила растет. А пьет она их пачками. Учитывая ее мотивацию, и тот факт, что новообращенный вурдалак, дорвавшийся до дармовой крови, растет не по дням, а по часам, можно в скором времени ожидать в Москве монстра небывалой силы.

— Насколько все плохо? — прохрипел я. В горле пересохло так, что язык к небу прилипал. Не думал я, что моя фиктивная смерть на сестру так повлияет. Убедил меня тогда отец Евгений, что вурдалаки после инициации всякую связь с прежним миром теряют. Да и сама Вера на связь не выходила и на контакт не шла с того момента, как в вурдалачку превратилась. Я даже справок о ней навести не мог. А оно вон как оказалось — не я за ней приглядывал, а она за мной.

— Она уже сильнее меня Горин. А, ведь, с ее инициации прошло всего ничего. Теперь понимаешь, почему Совет так сильно нам гайки завинчивает? Людей кушать без разбору не дает. То-то же.

— А что, в-третьих?

— В-третьих, Горин, — Алиса вдруг стала говорить серьезным тоном, — твоя сестра ничего умнее не придумала, как начать охоту на тех, кто ваших родителей убил.

— И что с того? Я и сам бы так поступил. И если бы не вся эта возня с ворожеями, давно бы придумал план, как это осуществить. И никакой Совет бы мне не помешал.

— О, тут ты не прав. Совет, хоть и состоит сплошь из придруков слабовольных, но сила все же серьезная. Одно то, что они умудряются в узде держать и вурдалаков и ворожей с ведьмами, уже дорогого стоит. Я уже молчу о всякой прочей нечисти, как вы нас называете — гулей, оборотней, русалок и прочих детей ночи. Многие их опасаются, а кое-кто и откровенно боится. И подчиняется эта сила тем, кто во власти сидит. Смекаешь, о чем я?

Признаться, я понятия не имел, о каких кругах власти идет речь, но судя по тону вурдалачки, речь шла о самых сильных мира сего.

— Ты, Горин, не маленький уже. Должен понимать, что многие из тех, кто в девяностые бизнес и закрома Родины делил и выжил, сейчас вскарабкались очень и очень высоко. Кто-то выше, кто-то ниже. Но все одно — они на недосягаемом, даже для нас, уровне находятся. Небожители под луной обретающиеся. Вот до них-то наша ненаглядная Верочка и пытается дотянуться. И, поверь, она уже очень близка к тому, чтобы перейти дорогу тем, кто правит не только людьми, но и нами. Тобой и мной, то есть. Или ты, по наивности своей думал, что наш мир сам по себе? Оторван от людского мира и подчиняется лишь своим законам? В Канон веришь? Не смеши — Они, — Алиса красноречиво указала пальцем в небо, — все про нас знают. Знают и контролируют нас. И случись так, что кто-то из мира Ночи решится их оттуда низвергнуть, они тут же примят меры. Какие? Вспомни уроки истории. В тридцатые, к примеру, гибли не только враги народа. Но и враги всего человечества. Пачками, Горин, гибли. Опричнина опять же, из той же оперы. У них, Горин, есть силы, и есть чем ответить на любой наш выпад. По той же, кстати, причине они нас не пускают к себе на Олимп. Боятся, что мы их сместим.

— И к чему ты, собственно, клонишь?

— А к тому, Гришенька, что твоя сестренка в данную секунду рушит установленный ими миропорядок. Она уже вплотную приблизилась к тем самым небожителям. Власть заволновалась, поскольку понимает, если одни смогут до них дотянуться, то и другие смогут голову поднять. И не только смогут, но и сделают это. Короче, Горин, сейчас такой расклад — мир Ночи и мир подлунный объединились с одной целью — поймать и нейтрализовать твою сестру. Она сейчас, как спусковой крючок — сорвется и прогремит такой залп — мало никому не покажется. Марту трясут на всех уровнях. Повсюду рыщет полиция и федералы. Совет активизировался, церковь рвет и мечет. Ведьмы, как видишь, голову подняли, пытаясь вернуть свои былые позиции. Ворожеи плетут какие-то свои интриги. И все это под аккомпанемент появления на континенте сразу двоих бессмертных. У людей сейчас, если ты не заметил, не самый простой период — мир с ног на голову переворачивается. Меняются полюса силы, грядет новый тотальный передел мира. Им сейчас реально не в кассу эти наши движения-мандражения. Так что, сотрут твою сестру в порошок, рано или поздно. Сотрут и не посмотрят ни на тебя, ни на нас. Просто стирать они её будут вместе с нами всеми. А это уже война. Слышишь, Горин, война — самая, что ни на есть, натуральная. Мир ночи, просто так под нож ложиться не собирается.

— А от меня-то что нужно?

— Да все просто, — пожала плечами Алиса. — Ты помогаешь мне найти свою сестру, уговариваешь ее прекратить резню, и все про всё забывают.

— Вот так просто? А нахер сходить не хочешь, вместе со всем своим миром Ночи? Я на всю эту движуху не подписывался.

— Да пойми же ты, пустая твоя башка, твоя сестра сейчас, что тот джин из бутылки — силища огромная, а подчиняться никому не хочет. Успокой ее, дай нам с ней поработать, и мы получим адекватного вурдалака.

— Это вы здорово придумали, — усмехнулся я, — сами этого джина из бутылки выпустили, а как он с цепи сорвался, так Горин помоги?

— Ну, кто ж знал, что Вера такой замотивированной вылупится?

— А что мне мешает, скажем, найти ее, и не просто не мешать завершить начатое, а взять и присоединиться к ней? Или ты считаешь, что меня каким-то образом волнует судьба убийц родителей?

— Ты человек, Горин, — улыбнулась своей клыкастой улыбкой вурдалачка. И ты, (ох, не верю, что говорю это вслух), адекватный. Ты не станешь рисковать сотнями тысяч чужих жизней, ради реализации своей мести.

— Уверена? А что если мне плевать на всех? Что если вы мне своими играми глаза на истинное положение вещей открыли? Что мне мешает плюнуть на весь этот чертов мир и спустить этого джина с поводка? А после смотреть с превеликим удовольствием на то, как этот самый мир вас, детей Ночи, перемалывает в пыль?

— Я уверена, что ты примешь мои условия, Горин.

Говорила Алиса сейчас серьезно. Без издевок и подначивания.

— И что же вселяет в твою подлую душонку такую уверенность?

— А то, Горин, что сейчас в моих руках ключ к спасению Веры.

— Что ты имеешь в виду?

— Помоги нам. Поклянись луной и богами в том, что поможешь, и я поклянусь тебе тем же, что помогу одолеть ковен, что вас сейчас прессует, и открою тебе тайну фолианта. Ты прекрасно понимаешь, что без меня и без фолианта вам минут через пять, край, через десять придет конец.

— Так ты же сама на нас этот ковен и натравила! — возмутился я, на что Алиса ответила просто:

— Так, шантаж, мой милый, так и работает.

— Ковен на атаку не решится, у Ясны Фроловны кишка тонка. Уверен, священник договорится с ней.

— Не договорится. Через минуту они сцепятся, это я тебе гарантирую.

— Что за тайна фолианта?

— Поклянись. Потом скажу.

— Что мне мешает убить тебя прямо сейчас и самому все узнать?

— Время, ворожей, время. Пока ты будешь возиться со мной, твоих друзей там разорвут ведьмы. И, поверь, это не метафора. Бойцов Совета буквально растерзают и ведьмам за это ничего не будет. Они действительно в своем праве сейчас. Я все это подстроила, и рассчитала очень тонко. Круто, правда?

Я колебался. Не мог я дважды наступить на одни и те же грабли. Алиса поняла мои сомнения и подтолкнула меня еще одним доводом.

— Ты, ворожей, может, и одолеешь меня, не буду скрывать, опасаюсь я тебя. Но твои друзья действительно погибнут. Уже очень и очень скоро. Сможешь ли ты после этого спокойно спать? Ты не вурдалак, Гришенька, и в том твоя основная слабость — ты человек. Пока еще человек.

— Хрен с тобой, золотая рыбка. Клянусь луной и богами помочь вурдалачке Алисе разыскать свою сестру Веру, и постараться уговорить ее прекратить убийства. Большего обещать не могу. Вера уже не человек. Где-то глубоко в душе я это уже принял. Не верю в это мозгами, не верю сердцем, но понимаю, что это так. И еще я клянусь убить за это всех, кто причастен к перевоплощению моей сестры. Что, принимаешь ты такую клятву?

— Клятва принята, ворожей.

— Останови бойню!

Вурдалачка посмотрела на часы.

— Нет, Горин, уже не успею. Сам займись этим. У тебя теперь фолиант есть.

— Что за тайна фолианта?

Алиса положила на снег моего кота, медленно нагнулась и подняла ворожейскую реликвию.

— Тут, ворожей, есть то, что ты искал все это время.

— Что?

— Метод возвращения души вурдалакам.

Буквально в следующий миг возле дома, где назревала битва, раздался мощный взрыв.

Самое время, друзья, поставить сердечко и подписаться на автора)) А то не понятно, нравится вам или нет моя писанина.