Ворожей Горин – Фолиант Силы

Глава 20

Да уж ничего не скажешь — вовремя я в тело свое вернулся. Это сколько ж меня не было, пять, десять минут?

Внесу ясность — в посмертии время ощущается по-разному. Оно или тянется, словно резина, или несется с бешеной скоростью, не успеваешь и моргнуть. Если сильно упростить, то все зависит от двух факторов: чем конкретно я там занимаюсь и, скажем так, насколько это занятие экстремальное. К примеру, обычная беседа с новопреставленной душой в посмертии занимает по ощущениям минут двадцать. При этом из реальности я выпадаю всего на минуту. Если же мне в том же посмертии, нужно эту душу сперва разыскать, затем развоплотить, а после еще и посмертным вестникам с рук на руки передать, то для меня там чувство времени резко ускоряется, а тут, в реальности, мое бренное тело, напротив, зависает минут на двадцать, а то и больше. Такой, вот, странный парадокс.

Кстати, именно поэтому я предпочитаю работать с напарником. Желательно с кем-нибудь из Совета. И дело даже не в том, что я этим ребятам во главе с отцом Евгением сильно доверяю. На них как сядешь, так и слезешь. Просто выбора у меня особо нет. Осведомленный о мире Ночи человек всяко лучше справится с такой задачей. А при необходимости еще и прикрыть тебя сможет. Кроме того человек умеет разговаривать вербально и всегда может заболтать особо любопытных граждан. Василий, к примеру, на эту роль тянет слабовато. Он, хоть и существует как бы сразу в двух измерениях и способен защитить мое тело практически от всех угроз, как в физическом мире, так и в посмертии, но все же слабоват по части коммуникации с простыми смертными. И боже упаси ему столкнуться с представителями закона, такими, как Вилкина, к примеру. Их брата мой слуга на дух не переносит. Должно быть, таится за этой неприязнью, какая-то страшная история из прошлого моего кота, но я из вежливости не спрашивал. Захочет — сам расскажет.

В общем, в слуги мой кот годился отменно, а вот в напарники не очень. Чтобы понять, о чем я толкую, нужно представить меня за работой. Выгляжу я в такие моменты, признаться, неважнецки. Ни дать ни взять — наркоман под «солью» звезды изучает. Ага, днем. В общем, в какой позе вышел в посмертие, в той и замер. И хорошо если успел загодя на лавочку присесть, или в машине развалиться. Тут не прикопаешься, ну завис чувак, с кем не бывает? Но ведь случаи бывают разные. Порой приходится действовать по обстоятельствам. Застанешь ты, скажем, беглого духа, в метро, или посреди многолюдной улицы, где народу полным полно да присесть негде — так, выбирать уже не приходится. Хочешь или нет, а вывалишься в посмертие там, где нужда застала. Вот тут и требуется помощь напарника — придержать, усадить, отмазать от назойливых граждан и так далее по списку.

К чему это я — просто за время моего разведывательного полета по главному зданию и территории Дома Правительства я столько информации накопал и со столькими персонажами ментально поработать успел, что в какой-то момент и вовсе позабыл про время. Вполне возможно я сегодня побил все мыслимые и немыслимые рекорды дальности внетелесного полета и времени пребывания в посмертии. Конечно, сведения, нарытые мной, могут существенно облегчить нам задачу, но это при условии, если мы все выживем. Ну, или хотя бы я выживу.

Уже на подлете к зданию, где забаррикадировались мои соратники, я отметил для себя довольно скверную картину — здание было окружено упырями всех видов и мастей. И они все прибывали и прибывали. Внешняя дверь, ожидаемо не устояла и была выломана вместе с дверным проемом. Через него я и влетел внутрь здания.

Вот я, кстати, любитель самому себе нервы потрепать! Нужно было через окно возвращаться, как и вылетал. Я же пробирался к своему телу классическим путем — через лестницу. Все коридоры и помещения первого этажа кишели жаждущими крови упырями. Все эти люди некогда были простыми трудягами — госслужащими, продавцами, водителями, доставщиками, сантехниками, электриками, уборщиками… Чья-то злая воля сделала их бездушными тварями, заставила подчиняться и умирать за чужие интересы. Ох, чует мое сердце, просто так ни Пелагее, ни Марте это с рук не сойдет. По сути это уже война. И в скором времени мне придется делать выбор стороны.

Пролетев бесплотным духом над головами жаждущих крови упырей, заполонивших узкий лестничный пролет и коридор на втором этаже, я добрался до запертой двери зала заседания, где некогда работали члены оперативного штаба. У двери я задержался на мгновение. Мне было страшно. А кто б не испугался на моем месте? Вылетал я отсюда под аккомпанемент стрельбы и крики генералов. Сейчас же за дверью царила тишина. Все-таки вываливаться из тела на столь длительный срок было опрометчиво. Да, с одной стороны я успел нарыть всю необходимую для победы информацию. Но если мое тело уже разорвали на части, толку от этого подвига будет никакого.

Не скрою, сквозь запертую дверь я пролетал с недобрыми мыслями и выдохнул с облегчением, лишь убедившись, что никто из моей команды не пострадал. Чего не скажешь, кстати, о военных — их ряды, за время моего отсутствия заметно поредели.

Я задержался в посмертии еще на секунду, чтобы осмотреться. Картина, конечно, была удручающая, но все же не безнадежная. Импровизированная баррикада из всего, что попало военным под руку, все еще сдерживала натиск упырей, прорвавшихся внутрь здания. Весь этот хлам из массивного дубового стола, десятка стульев, кресел, куллера с водой и прочей дребедени стонал и содрогался под натиском разъяренной толпы нежити, но в целом, со своей задачей справлялся. Думаю, минут на десять этой баррикады еще хватит.

Куда большую угрозу представляли окна второго этажа. Нет, разумеется, никакой кинематографической дичи из разряда запрыгивающих прямо в окна второго этаже упырей не было. Они, хоть и обладали силой и нечеловеческими рефлексами, но все же прыгать так высоко не могли. Однако некоторым из них удавалось подняться по колоннам и близлежащим деревьям на козырек, что нависал над входом в здание. Уже с него упыри пытались допрыгнуть до окон, за которыми пряталась их добыча. Они хватались за небольшие уступы и, как заправские скалолазы перемещались вдоль стен, стараясь выбрать наиболее легкий путь проникновения в здание.

Окруженным людям все же удавалось отбиваться. Мне даже посчастливилось увидеть пару боевых сцен в режиме слоумо, прежде чем я решил вернуться в собственное тело. Прямо на моих глазах один из упырей ворвался в ближайшее ко мне окно, но тут же был обезглавлен отцом Евгением. Причем, в замедленной съемке размашистый удар огненным мечом, невесть откуда взявшимся в руках священника, выглядел просто бомбически.

Напротив среднего окна замерла капитан Вилкина. Девушка держала в руках два здоровенных круглых щита, объятых алым пламенем. Причем, пламя это очень походило на то, как полыхал меч священника. Судя по всему, сюда упыри даже не пытались прорваться — настолько круто отрабатывала эта защита.

Хуже всего обстояли дела у третьего окна. Добраться туда упырям было труднее всего — приходилось карабкаться по узкому выступу мимо окна Вилкиной, а та не особо с ними церемонилась. Там, где не срабатывали ее щиты, прекрасно работали удары ногами. И все же некоторым из них удавалось проскочить окно, за которым бесновалась капитан Вилкина и доползти до более перспективного входа в здание. Как раз на моих глазах одного такого «удачливого» упыря дружно выпихивали наружу оставшиеся в живых военные. Два генерала МВД и один офицер в штатском, которого я идентифицировал, как разведчика, действовали довольно слаженно. Крупного телосложения разведчик стоял спереди, выполняя, по всей видимости, роль «танка». В его руках был довольно массивный стул, которым мужчина, собственно, и орудовал, словно шипастым щитом. Генералы же помогали разведчику с флангов и отбивались от настырного упыря обычными казенными вешалками с массивным основанием. Тактику эту генералы выработали, судя по всему, не сразу. Позади них в лужах собственной крови лежало никак не меньше четырех офицеров. Куда подевались остальные я так и не понял. Вполне возможно, что и сбежали, не выдержав такого психологического давления. Одно дело смотреть фильмы про зомби или вампирский апокалипсис, и совсем другое дело оказаться в его эпицентре. Не каждая психика сдюжит. Хотя, вероятнее всего, их разогнала сама Пелагея. Кто ментально был покрепче, еще остались, а кто слаб — уже превратился в пищу для армии упырей.

Тем не менее, успехи людей в обороне никак не влияли на решимость армии нежити. Не беря во внимание горький опыт своих предшественников, они настырно преодолевали единственный возможный маршрут — колонна, козырек, окно и лезли настырно внутрь здания, где их встречали люди. Уж не знаю, чьей именно злой волей были гонимы упыри, но их руководство явно не считалось с потерями. Случись такое в Штатах, упыри из профсоюза бы такую вонь подняли! Что ни говори, а России-матушке даже упыри самоотверженные и идейные. Похожую картину я видел и у забора, за которым военные из оцепления все еще держали оборону. И если военные могли себе позволить использовать автоматы, то здесь люди отбивались, кто чем мог.

Судя по всему, оборона держалась довольно бодро, по крайней мере до того момента, пока у окруженцев было чем обороняться. Это я на боеприпасы к табельному оружию намекаю. Вокруг на полу было разбросано множество стреляных пистолетных гильз. Убить упыря таким способом вряд ли удастся, но все же у любого «Макарыча» было достаточно джоулей останавливающей силы для того, чтобы отбросить в сторону или дезориентировать (в случае прямого попадания в голову) среднестатистического упыря. К сожалению, не у всех силовиков в этом зале при себе имелось оружие с запасным боекомплектом к нему. А то, что все-таки было, одурманенные Пелагеей генералы истратили в первые же минуты осады. Сейчас же люди отбивались тем, что попалось им под руку. И, если ничего не предпринять, упыри их сомнут в ближайшие минуты. А там и до меня доберутся и до моего фолианта.

Возвращаться в тело было тяжело — слишком уж долго я пребывал в блаженном посмертном состоянии. Была даже крамольная мысль, выхватить у себя же из-за пазухи вурдалачий нож и начать кромсать им упырей. Но глас разума, все же возобладал над желанием души. Даже мне из посмертия такую толпу упырей было не упокоить. И это я говорю только о тех, кто осаждал нашу маленькую крепость. О том, что там в самом Доме Правительства творилось, я вообще молчу. Тут нужен был кардинально иной подход. И да, план у меня все-таки имелся. И начать стоило с возвращения к реальности.

Мгновение и все передо мной закружилось и завертелось с неимоверной быстротой. Появились цвета и запахи, вернулся слух. Первое, что я увидел, открыв глаза, было то, как священник размахивал своим крестом, словно мечом. Вот же засада — из посмертия этот процесс выглядел куда эпичнее. В реальности это было похоже на то, как выглядит человек, играющий в компьютерную игру в очках виртуальной реальности. Вместо огненного меча в руках отца Евгения был зажат его крест. Однако, головы упырей, пытавшихся штурмом взять его окно, отлетали вполне себе реально. Хочешь не хочешь после такого поверишь в силу креста животворящего. Пока глядел на бой из посмертия, не обратил внимания насколько эффективным было оружие отца Евгения, но напротив окна, которое держал священник, поверженных упырей было куда больше, чем перед другими окнами. Выводы напрашивались сами собой — бойцы Совета обладали реальным оружием против нежити. Вот, почему вурдалаки до сих пор не расплодились и не захватили мир. И крест, наверняка не единственное оружие в их арсенале. Раз уж Совет рулил ситуацией в стране, стало быть, было что-то и помощнее. Что-то типа оружия массового поражения для упырей и вурдалаков.

Державшая оборону второго окна, Вилкина, выглядела еще нелепее. Только сейчас мне стало понятно, откуда у нее в посмертии те огненные щиты взялись. В реальности она орудовала теми самыми серебряными блюдцами, что я видел у священника на досмотре. Катерина держала их перед собой словно два щита и, похоже, никак не могла понять, почему это странное действо работает в отношении нежити. Вламывающиеся в ее окно упыри, хоть и не получали видимого урона, но преодолеть невидимый барьер, что генерировали эти блюдца, все же не моги. Вилкиной же было достаточно просто сдерживать их и периодически выпихивать ногами особо рьяных представителей семейства кровососущих.

Оставшееся окно, скооперировавшись, держали генералы и их свита. Перепуганные, но все же полные решимости, мужчины сперва применяли свое табельное оружие по упырям, а после перешли на простые ножки от столов и стульев. Их окно было дальше всех от козырька и до него доползали лишь единицы упырей. Но людям от того было не проще. В их арсенале не было заговоренных и набитых силой под завязку артефактов, как у отца Евгения и Вилкиной. А справиться с упырем голыми руками, мало кому из смертных под силу.

— Ну, слава Богу! — воскликнул священник, когда увидел меня с фолиантом силы в руках. — Я уж начал волноваться.

— А ты, Горин, молодец — нашел время в обморок падать! — Вилкина была не так радушна. — Держи! — Она швырнула мне одно из блюдец священника, — помогай, у меня уже сил нет этих тварей сдерживать!

Я поймал блюдце, которое оказалось на удивление тяжелым, и швырнул его обратно.

— Обойдусь своими силами.

Артефакт, конечно, был занятный. Такая диковинная штука составила бы моему ножу дивную компанию. Полгода назад я бы за такой девайс многое отдал. Но, при наличии фолианта ни нож, ни дополнение к нему мне были ни к чему. А если точнее, они мне только помешают. Это все равно, что пытаться сражаться с пришельцами при помощи лука и стрел, имея на руках высокотехнологичный космический бластер. Так себе аналогия, но сейчас я на большее не способен — стресс, знаете ли. И, тем не менее, в голове у меня был четкий план, которого я я придерживался. Вилкина серебряное блюдце поймала и лишь губы скривила.

— Ой, подумаешь, какие мы важные стали…

— Молодые люди! А что вообще происходит? — Обратился к нам один из генералов, не прекращая отбиваться от очередного упыря, пытавшегося влезть через разбитое окно. — Вы кто вообще такие? Что за твари нас атакуют?

На генерала отвлекаться не хотелось, а потому я отвел ему глаза и приказал сосредоточиться на обороне своего рубежа, точнее окна.

— Ты вуаль невнимания накинуть не хочешь на комнатку? — поинтересовался священник, отбиваясь крестом от очередного упыря, ввалившегося в окно со злобным шипением.

— Не поможет она, — уверенно ответил я, выставляя свой фолиант перед собой. — Пригнись!

Священник сделал еще пару взмахов своим невидимым мечом, заставив свирепую нежить отшатнуться, и присел на одно колено. И тут же над его головой пронесся невидимый вихрь силы, сметая все на своем пути. Я намеренно использовал самый слабый заряд. Фолиант же его усилил и преобразил в физически ощутимую энергию. Этот самый слабый заряд, умудрился не только упыря вынести наружу, но и выломал целую оконную раму с подоконником. Со стороны наверняка показалось, что в здании произошел взрыв. Волной от этого взрыва вынесло и других упырей, упорно цепляющихся за уступы здания. Их безвольные тела грузными мешками полетели в толпу собратьев упырей, готовых запрыгнуть на козырек и лишь ожидающих своей очереди. И поскольку физику в этом мире еще никто не отменял, в толпе упырей, что окружала наше здание, случилась заминка. Пользуясь ею, я спокойно подошел к развороченному окну, направил свое грозное оружие на тот самый злосчастный козырек, сосредоточился на секунду и снес его к чертовой матери. Теперь, чтобы добраться до нас, упырям придется искать приставные лестницы, ну или сооружать из своих тел, что-то вроде живой пирамиды. Видал я такое в одном зомби-апокалипсисе. Но, учитывая их ментальные способности, я что-то сильно сомневался в том, что это будет скоро. Если б могли, уже додумались бы до такого лайфхака.

— Всем отойти от окон! — скомандовал я. — Минут десять у нас есть.

— А дальше что? — уточнила Вилкина, валясь от усталости с ног.

— А дальше упыри сметут нашу импровизированную баррикаду и сожрут нас, — даже не думая подсластить горькую пилюлю, ответил я ей.

— То есть, как сожрут? — не понял второй генерал, мозг которого я еще не «отформатировал».

— Ну, судя по всему, буквально.

В разговор вступил мужик в штатском, которого я не без оснований приписал к разведчикам. Почему приписал? А просто все — успел прочесть его мысли, пока он сотоварищи упыря вешалкой гасил. Мужик был полковником ГРУ. И да, я прекрасно знаю, что официально такой структуры в стране нет, ее упразднили после того августовского путча, но сам разведчик себя называли именно так — «спецназ ГРУ». Тертый, кстати, калач. Нужно будет повнимательнее с его подвигами ознакомиться. В целом, из их троицы, только он, худо-бедно, был посвящен в тайну мира Ночи. Имел, правда, самый низкий уровень допуска, и ориентировался в информации лишь поверхностно. Да, он знал о существовании некоего мира, существующего параллельно миру людей. Знал о существовании в нем ведьм, вурдалаков и прочей нечисти. Еще он знал, что в стране есть некое ведомство, занимающееся этим вопросом, но глубже, в тему не лез, ибо, как и Вилкина в свое время, получал уже по шапке за лишние вопросы. Впрочем, всерьез он к информации подобного рода не относился, искренне считая Совет очередным ведомством для освоения бюджетных средств. И в целом, расскажи мне кто о Священном Совете Синода и о том, чем он занимается год назад, я бы скорее всего тоже так подумал. Ну, или попросту посчитал бы психом, повернутым на конспирологии, того, кто мне такую тайну поведал.

Я кивнул разведчику и представился:

— Горин. Ворожей Горин.

— Бонд. Джеймс Бонд, — ответил мне той же монетой ГРУшник, чем очень меня порадовал.

Иметь за спиной человека с уравновешенной психикой и крепкими яй… эммм, нервами — дорогого стоит. Пожалуй, этих двоих, (я покосился на генералов МВД), я отправлю спать — толку от них все одно нет. А разведчика можно будет использовать.

— Не потрудитесь объяснить, что тут происходит? — вновь влез в разговор второй генерал, но я лишь пальцами повел перед его лицом, словно заправский джедай:

— Это не те дройды, что вы ищите.

Генерала такой ответ полностью устроил, поскольку сопровождался мой пасс рукой нехилым таким щелбаном из силы.

— А, это не те дройды, что мы ищем, — махнув рукой, механически повторил мои слова генерал.

Второй горе-вояка, похоже, уже совсем ничего не соображал. Он с умным видом выслушал коллегу и покорно кивнул, соглашаясь с его мнением. Вскоре оба генерала успокоились и потеряли всякий интерес к происходящему вокруг. Отойдя в сторону, они, как ни в чем не бывало, принялись обсуждать вполголоса, какой-то прошедший не так давно корпоратив.

Мы же с разведчиком продолжили общение.

— Лихо вы их, — прокомментировал увиденное он. — Вы со всеми так?

— Только с идиотами, — весело подмигнул я ему.

— То-то я сижу на заседании и не одупляю, с какого это хрена мы, вместо обсуждения ситуации по заложникам, обсуждаем заказ из макдака.

— Прямо так… — присвистнул я. — А Пелагея, куда сильнее, чем я думал.

— Я так понимаю, вы из той конторы секретной, что следит за такими, как они.

Он покосился на раскуроченное окно. С улицы доносился невыносимый визг голодных упырей.

— Я, нет. — Искренне ответил я, — а он, — я кивнул в сторону отца Евгения, — да.

— А девочка?

— В штанах у тебя девочка! — огрызнулась Вилкина.

К нам подошел священник, всем своим видом показывая, что сожалеет о словах Вилкиной и испытывает испанский стыд за ее поведение. ГРУшник отмахнулся:

— Не парьтесь, батюшка, я привык и не с такими общаться.

— Не с «такими», это (непечатно) с какими?

Что-то мне подсказывало, что Вилкина сейчас была на пределе своих психических возможностей.

— Она, в общем, тоже в теме, — сказал священник, протягивая руку ГРУшнику. — Полковник Смирнов.

Разведчик и бровью не повел, видимо, полковники в рясах в его мире это обыденность.

— Серегин, — коротко представился он, отвечая крепким рукопожатием. — А вы… — он посмотрел на меня.

— Внештатный сотрудник, — пояснил отец Евгений и обратился ко мне. — Что выяснил, Гриша?

— Да, в целом, не так уж все и плохо, как по мне, — пожал я плечами.

— Неплохо? — удивился Серегин и уточнил, тыкая пальцем на окно. — Вот это, по-вашему, не так уж и плохо?

— Ну да. Могло быть и хуже.

— Пожалуй, промолчу, — поднял вверх руки Серегин и отошел на пару шагов в сторону.

— Кто их обратил? — в глазах священника блеснул нехороший огонек.

Я решил ему подыграть. Он уже составил впечатление о ситуации. Не стоило его раньше времени разубеждать.

— Вурдалаки.

— Я понимаю. Кто именно?

— Вера и Алиса.

— Пелагея в курсе? Она здесь?

— Она организатор. Сидит с Мартой в бронированном гелике, метрах в двухстах отсюда.

— Как Марта?

— Кажется, она слегка в недоумении.

— В каком смысле?

— Охреневает сидит.

— Думаешь, она не при делах?

— Пелагея ее использует, они обе это знают. В их личной партии у Марты назрел цугцванг. Какой бы ход сейчас она ни сделала, это только ухудшит её и без того дерьмовую ситуацию. Для всего мира куролесят здесь ее дети. Стало быть, и отвечать придется именно Марте.

— Или всей Курии. И что, Марта решила это проглотить?

Я только плечами пожал.

— Кто ее знает, Марту эту? В голову вурдалака я залезть не могу. Ты же знаешь.

— А Вера что?

— Скоро тут будет, — уклончиво ответил я. — Сам и спросишь.

— А ты?

— А что я?

— Не издевайся, Гриша. Я имею в виду, что ты делать будешь?

— Имеешь в виду, убью я ее или нет?

— Да, именно это я и имею в виду. Ты же видишь, что она натворила. И понимаешь, что если не ты ее убьешь, то это сделаем мы, но с большими потерями среди гражданских лиц. Я вообще не представляю, что будет с Москвой, прорвись сейчас эта толпа упырей через оцепление.

— А я как раз представляю, — улыбнулся я во все свои тридцать два. — Революция! И пожар ее разлетится по всему миру.

— Правительство не позволит…

— Вы уже проиграли. — Я сурово посмотрел на отца Евгения. — Помнишь, что было в Москве, когда Алиса выпустила десяток упырей? Помнишь, как мы бегали, как подгорали задницы у твоего Совета и начальства?

— Прекрасно помню, — кивнул священник. — Потому и говорю, что сейчас все будет иначе. Сейчас решения принимают эти вот, — он кивнул на праздно болтающихся генералов, — но доложи я наверх, что ситуацией никто не владеет, за этих, все решат там, куда влияние Пелагеи не распространяется. И решение это будет серьезным. Очень серьезным. В наших руках все разрулить здесь и сейчас.

— Ты мне доверяешь? — внезапно задал я вопрос отцу Евгению.

— Нет, — искренне ответил мне священник.

— И правильно, кстати, делаешь! — решила встрять в наш разговор Вилкина. — Этим ворожеям не стоит доверять слепо.

— Не доверяю я тебе, Гриша, не потому, что ты можешь переметнуться на чужую сторону, — не обращая внимания на Вилкину, продолжил священник. — Я не доверяю твоему человеческому началу. Иногда, власть имущие, вынуждены принимать очень непопулярные решения.

На это я мог лишь усмехнуться.

— Думаешь, они решатся на введение военного положения в столице?

— Не думаю, — буравил меня взглядом отец Евгений. — Знаю.

— Получается, дело лишь за малым, — подмигнул я священнику, — нужно лишь доложить наверх, что ситуация вышла из-под контроля.

— А она вышла, Гриша?

— А ты мне доверяешь? — повторил я вопрос.

— Почему ты не влияешь на меня так же, как на них? — Он кивнул на одебиленных мной генералов. — Ты же можешь.

— А ты как думаешь?

— Доверяешь?

— А не должен?

— Капец, ребята у вас сейчас напряженный момент, — прокомментировал наш диалог ГРУшник Серегин. — Я, надеюсь, вы сейчас не сцепитесь…

Как и на Вилкину ранее, на Серегина мы с отцом Евгением никакого внимания не обращали. В нашей с ним личной партии, если можно так выразиться, наступил эндшпиль.

— Не должен, Гриша, — признался священник. — Ты действительно сейчас никому не должен доверять. И поступишь ты, я полагаю, так, как задумал.

Я кивнул.

— Все именно так.

Священник подошел вплотную ко мне. Наши взгляды пересеклись, и если бы можно было измерить напряжение между нами, прибор бы приказал долго жить от перегрузки.

— Ты мне только одно скажи. В глаза мне посмотри и скажи, как на духу. Ты знаешь, что делаешь?

Я медленно кивнул.

— И я могу тебе доверять?

Я кивнул повторно.

— Ты же понимаешь, что я должен доложить наверх?

— Да.

— Сколько у меня времени?

— Думаю, в ближайшие десять минут все решится.

— Откуда такая уверенность?

— А ты туда посмотри. — Я указал на зияющую дыру в стене, откуда еще минутой ранее до нас доносился нестерпимый вой толпы упырей. Сейчас же снаружи царила мертвая тишина. — Они идут.

— Пелагея?

— Все.

— И ты знаешь, что сейчас будет?

Я кивнул.

— Ультиматум?

— Нет, переговоры.