Вне Системы. Книга 2

Глава 14

— Так что ты вспомнил? — спросила Вика, перезаряжая пистолет одним плавным, почти механическим движением. Её глаза внимательно изучали моё лицо, пытаясь прочесть то, что я сам пока не мог сформулировать.

Благо, мне не пришлось отвечать. В этот самый момент раздались знакомые звуки — шлёп, шлёп — влажное чавканье плоти при переходе, звук, от которого по спине пробегал холодок. Мы напряглись, вскинув оружие, но перед нами никто так и не выскочил. Вернее появился, но система сработала как надо — они просто упали в бездну, созданную мной ранее. Глухие удары и отдалённое урчание эхом разносились из чёрной пропасти, постепенно затихая в её бездонных глубинах.

Однако радоваться было рано. Первыми выпали из червоточины два зомби, за ними ещё один — массивный, с оторванной челюстью и выпирающими рёбрами. Потом ещё два — эти были почти как живые, их конечности двигались с пугающей координацией.

Мы наблюдали за этой картиной, палец на спусковом крючке, дыхание задержано для более точного выстрела. Вика, посмотрев на меня, прищурив взгляд, сказала:

— Ну вот. Ты бездну сделал, весь опыт тебе пойдёт.

— Ой, молчала бы уже, — фыркнул я, наблюдая за тем, как зомби один за другим падают в бездну.

Сам же при этом взглянув на мигающую полоску опыта и с удивлением заметил, что она поднялась больше, чем на треть. Прогресс, которого здесь пришлось бы добиваться днями, если не неделями. Выходит, действительно в червоточине быстрее можно прокачаться, чем в нашей реальности. Червоточина словно концентрировала всё — и опасности, и награды.

— Предлагаю тебе поставить рядом ещё одну бездну. И давай двигать отсюда, — сказал я, озираясь по сторонам. Разрыв всё ещё пульсировал тревожным зеленоватым светом, и кто знает, сколько ещё тварей могло вывалиться из него в любую секунду.

— Поддерживаю, — коротко сказала она.

Она сделала рядом с моей ещё одну бездну и я перекинул на нас руны щита.

Руна Щита активирована.

Мы стали углубляться в лес, двигаясь быстрым, но осторожным шагом. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую листву. Где-то вдалеке слышался шум воды — возможно, небольшой ручей или речка. В другой ситуации это место показалось бы даже красивым.

Пока мы шли через лес, Вика несколько раз пыталась расспросить, что же я вспомнил. Её голос был настойчивым, но не давящим — она понимала, что нечто важное пробилось сквозь туман забвения, окутывавший мои воспоминания.

— Это связано с системой? — спросила она очередной раз, когда мы перебирались через поваленное дерево. — С тем, что происходит?

А я пока не хотел ей отвечать, пытаясь сам разобраться в тех обрывках, которые всплыли в памяти. Картинки, мелькавшие перед внутренним взором, были словно кадры из полузабытого фильма — яркие, но разрозненные, без чёткой последовательности. Военная база. Люди в белых халатах. Какие-то приборы, что создают разрывы. И я сам — в какой-то роли, которую пока не мог определить.

Благо, нам по дороге несколько раз встречались небольшие группы зомбаков. Как раз в те самые моменты, когда буквально за несколько секунд до этого, Вика задавала вопросы, на которые я был не готов ещё ответить. Система словно давала мне передышку, подбрасывая отвлекающие факторы.

— Двое слева, — шепнул я, заметив движение за деревьями.

Вика кивнула, принимая боевую стойку. Мы переглянулись, молча договариваясь о тактике. Она пойдёт справа, я — слева. Атакуем одновременно, тихо, без лишнего шума.

Некоторых мы обходили, прячась в густом подлеске, выжидая, пока те пройдут мимо. С некоторыми быстро расправлялись. Я использовал Глок, чтобы быстро и по-тихому, не привлекая внимания звуками выстрела со всей округи, расправляться с ними.

В одной из таких стычек Вика чуть не попалась — зомби оказался быстрее, чем мы думали, и метнулся к ней молниеносным броском. Я успел выстрелить ему в затылок за долю секунды до того, как его зубы сомкнулись бы на её руке. Конечно, щит бы спас, но приятного мало.

— Спасибо, — выдохнула она, когда тварь рухнула к её ногам. — Эти суки становятся всё быстрее.

— И умнее, — добавил я, осматривая полупрозрачное тело. — Посмотри, как он двигался. Не как обычный зомбак. Хотя и зеленый.

Вика кивнула, и в её глазах мелькнула тревога. Система эволюционировала, и твари вместе с ней.

Радовало то, что с этих, помимо стандартного лута, падали энергоядра. Я уже не раз убедился, что это ценнейший ресурс, который может спасти в любой момент. Одно такое ядро, поглощённое в критической ситуации, могло мгновенно восстановить выносливость или энергию за считанные секунды.

Так мы продвигались уже несколько часов. Ноги гудели от усталости, мышцы наливались свинцом, но останавливаться надолго было опасно. Система могла выбросить очередной сюрприз в любой момент.

Интересно, но, судя по солнцу, время сейчас было чуть за обед. То есть, получается, пока мы чуть больше часа, максимум два были в червоточине, здесь же прошло чуть меньше суток. Интересный феномен, но Вика права — нужно это использовать с умом.

Спустя ещё около часа передвижения мы вышли из леса и наткнулись на небольшую деревеньку. Порядка семи или восьми покошенных деревянных домов стояли друг возле друга, словно сбившись в кучу от страха перед окружающим миром. Покосившиеся крыши, заколоченные окна, заросшие сорняками палисадники — всё кричало о давнем запустении.

Я кивнул Вике, и мы направились к домам, держа оружие наготове. Мои ноги гудели от усталости, но нужно было убедиться, что место безопасно.

— Держись ближе, — сказал я, когда мы подошли к первому дому. — И смотри в оба.

Мы быстренько обошли деревню, проверяя каждый дом на предмет каких-то опасностей. Я шёл первым, Вика прикрывала тыл. Дом за домом — везде одна и та же картина: пыль, паутина, заброшенные пожитки, поломанная мебель. Но кроме запустения и разрушения, мы ничего больше не нашли.

— Похоже, тут никого нет уже давно, — заметила Вика, осматривая очередной дом. — Даже зомби сюда не забредают.

— Возможно, им просто нечего тут ловить, — ответил я, подбирая с пола старую газету. Дата на пожелтевшей бумаге была десятилетней давности. — Смотри, скорее всего деревня была брошена ещё до прихода системы.

Вика подошла, взглянула на газету и кивнула.

— Судя по всему, люди ушли отсюда давно и организованно. Нет никаких следов борьбы или паники.

Выбрав избу, которая выглядела покрепче, чем остальные — добротный сруб с металлической крышей и целыми окнами — мы забрались в неё. Внутри стоял запах сырости, спёртого воздуха и каких-то старых пожитков. Пыль клубилась в лучах солнца, пробивающихся сквозь грязные стёкла. Пара старых кроватей с продавленными матрасами, потрёпанный диван, стол, покрытый потресканным пластиком, колченогие стулья — скудная обстановка, но для нас это был почти дворец.

Я подошёл к окну, вглядываясь в уже приближающиеся сумерки. Лес, из которого мы вышли, казался теперь тёмной стеной. Где-то там остались зомби, червоточины и все опасности, с которыми мы сталкивались. А здесь… здесь было тихо. Странно, почти неестественно тихо.

— Ну что ж, хоть переночевать будет где, — сказал я, поворачиваясь к Вике. — А то как-то валюсь с ноггг…

— Мужик! — Подколола Вика, усмехаясь и снимая свой рюкзак. — Всего-то десяток километров прошёл, а уже как бабка старая.

— Слушай, засунь свою язвительность… куда-то далеко, — ответил я без злобы. Сам же уселся на топчан, чувствуя, как усталость разливается по телу тяжёлым свинцом. — Лучше организуй че-нибудь пожрать.

К моему удивлению, та кивнула без обычных пререканий. Видимо, тоже устала не меньше моего. Достала походную плитку, поставила её на стол, затем выудила из инвентаря банку тушёнки, положила её рядом. Потом извлекла небольшую кастрюльку, залила в неё воду из фляги.

Наблюдая за её движениями, я почувствовал, как напряжение последних дней немного отпускает. В этом заброшенном доме, среди пыли и паутины, мы нашли странное подобие уюта. Временное убежище от кошмара, в который превратился мир.

Вика зажгла плитку, пламя осветило её лицо тёплым оранжевым светом, подчеркнув скулы и усталые глаза. Тени заплясали по стенам избы, создавая иллюзию движения там, где его не было. Вода в кастрюльке вскипела, и Вика добавила туда из какого-то сухпайка картошку-пюре быстрого приготовления.

— Не Мишлен, конечно, — пробормотала она, помешивая содержимое кастрюльки деревянной ложкой, — но с голоду не помрём.

Когда картошка настоялась, она на сковородке обжарила тушёнку, аромат которой моментально заполнил всё пространство избы, заставив мой желудок отозваться недвусмысленным урчанием. Потом добавила мясо в пюрешку, перемешала всё это и, разложив по тарелкам, протянула мне одну.

— Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, — ответила она с серьёзным лицом, но в глазах плясали озорные искры.

Я лишь ухмыльнулся, вспоминая старый добрый фильм, цитату из которого она сейчас выдала. Странно, как в этом безумном мире такие мелочи — отсылка к старому кино, шутка, еда — вдруг становятся якорями нормальности, за которые цепляешься изо всех сил.

Мы покушали в тишине, наслаждаясь горячей едой и моментом относительного покоя. Я ловил себя на мысли, что мне хочется растянуть этот момент — просто сидеть вот так, в полутьме заброшенного дома, с тарелкой горячей еды.

А когда я проглотил содержимое с последней ложки, Вика уставилась на меня, отложив свою пустую тарелку в сторону.

— Ну что, расскажешь? — в её голосе смешались нетерпение и осторожность.

Я поднял на неё взгляд и, пытаясь оттянуть неизбежное, спросил:

— А что, чая не будет?

— Да ты задолбал уже, сколько можно тянуть-то? — чуть ли не набросилась она на меня, в её глазах вспыхнуло раздражение. — Весь день ходишь с таким видом, будто проглотил что-то несвежее, бормочешь про какие-то воспоминания, а рассказать нормально не можешь!

Я вздохнул, понимая, что дальше откладывать разговор нельзя. Она имела право знать — в конце концов, мы в одной лодке.

— Да расскажу, расскажу. Че орёшь-то? — я отодвинул пустую тарелку и потёр виски. Воспоминания, которые вернулись ко мне, были фрагментарными, но достаточно ясными, чтобы понять общую картину. — Только не перебивай, ладно? Мне самому это всё… в голове не укладывается.

Вика кивнула, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

Я чуть ли не прикрыл глаза, вспоминая все те видения, которые проскочили у меня, когда я вываливался обратно из червоточины. Осколки памяти, которые раньше были разрозненными фрагментами мозаики, теперь начинали складываться в единую картину. Сначала медленно, потом всё быстрее, словно плотину прорвало — и поток воспоминаний хлынул в сознание.

— Я был частью команды тестеров, — произнёс я тихо, словно боясь, что кто-то подслушает. Даже здесь, в глуши леса, вдали от зомби и других угроз, некоторые вещи казались слишком опасными, чтобы говорить о них в полный голос. — Нас забрасывали в изолированные полигоны, где Система тестировалась.

Вика смотрела на меня, не моргая, её глаза блестели от напряжения и любопытства. Она села ближе, почти касаясь плечом моего плеча.

— Какие тесты? — спросила она, понизив голос до шёпота. — Что они хотели узнать?

Я потёр виски, пытаясь упорядочить хаотичный поток информации, который открылся мне.

— Те, кого я встречал тут, в Системе до тебя, — они выдвигали теории о том, что есть мысль, что вся эта система — это заговор всемогущих, — я горько усмехнулся. — Они её разработали, желая таким образом очистить планету от тех, кто ниже их по статусу, попросту говоря.

Я сделал паузу, глубоко вдохнул воздух, пахнущий сыростью.

— Так вот, они были правы, — выдохнул я, и эти слова, казалось, повисли в воздухе между нами. — В общем, на тестировании создавался участок земли, где была транслирована система. Так, как сейчас, только на маленьком участке. Таком, как червоточины, может, чуть больше.

Вика нахмурилась, переваривая информацию.

— Что значит «транслирована»? — спросила она, поправляя выбившуюся прядь волос. — Как радиоволны?

— Не совсем, — я покачал головой, пытаясь подобрать правильные слова. — Скорее, как… наложение реальности. Представь, что ты берёшь кусок пространства и меняешь его физические законы. Накладываешь новый слой реальности поверх существующего.

Я вспомнил огромные генераторы, гудящие на полигоне, странные приборы с пульсирующими индикаторами, колонны серверов, обрабатывающие терабайты данных в секунду.

— Моя работа заключалась в анализе частоты спавна зомби и эффективности применения разных навыков против них, которые могли бы пригодиться для людей, если бы они жили в тех условиях, — продолжил я. — В условиях, сгенерированных в тех участках, где искусственно работала Система. Я собирал данные о балансе.

Руки слегка подрагивали, когда я вспоминал тот день. Тот самый день, когда всё пошло наперекосяк.

— Однажды, когда мы были на таком тестировании, что-то пошло не так, — голос мой стал хриплым от нахлынувших эмоций. — Мы еле выжили. Нас было семь человек. Семь подготовленных, в общем-то, человек. Да, не все проходили через горячие точки, но кого попало в такие группы не брали.

Я вспомнил их лица — Виктор с его вечной ухмылкой и шрамом через всю щеку, серьёзного Дмитрия, который всегда проверял оружие дважды, Сергея, который не расставался с фотографией своей девушки, Марии… Мария, которая была нашим медиком, всегда спокойная даже в самых критических ситуациях. Пётр — лучший стрелок, которого я знал. И другие, чьи имена и лица постепенно возвращались из тумана забвения.

— Что случилось в тот день? — тихо спросила Вика, видя, как я погрузился в воспоминания.

Я словно снова был там, в тот день. Сирены выли, красный свет аварийной сигнализации окрашивал стены, воздух звенел от напряжения.

— Я помню спор с руководителем проекта, — сказал я, и образ начал проявляться в памяти — высокий мужчина с холодными серыми глазами, в безупречном тёмном костюме. — Безликая фигура в памяти… но я спорил с ним о чрезмерной агрессивности спавна зомби в том участке Системы.

Гнев, который я испытывал тогда, снова всколыхнулся внутри меня, словно это было вчера.

— Но меня никто не слушал, — продолжил я, сжимая и разжимая кулак. — Я подготовил детальный отчёт, где предупреждал, что такие настройки в случае дальнейшей трансляции Системы подавят неподготовленное население за считанные дни, но меня отвергли с завуалированной угрозой: «Держись своей роли, или ты вылетишь».

Я вспомнил, как распечатывал этот отчёт, как заходил в кабинет руководства, уверенный, что факты и цифры не могут быть проигнорированы. Наивный.

— Я ещё несколько раз попытался что-то предпринять, чтоб меня услышали, — вздохнул я, — но в итоге, под предлогом очередного обследования, меня усыпили, погрузили в искусственную кому, и в итоге я проснулся в больничном помещении, с руной консервации. Спустя десять лет. Когда всё уже случилось.

Вика подалась вперёд, её глаза расширились от удивления.

— Они тебя… заморозили? За то, что ты задавал неудобные вопросы?

— Похоже на то, — кивнул я. — Скорее всего, когда пришла Система, до полной её активации она наделила некоторых людей своей щедростью в виде руны консервации. Почему я в их рядах — я не знаю.

Возможно, какой-то сбой, или чья-то совесть проснулась в последний момент. Или просто случайность — в той суматохе, которая, наверняка, творилась при полномасштабном запуске Системы, меня могли просто забыть. Или считать мёртвым.

Вика молчала несколько секунд, обдумывая услышанное. Потом медленно произнесла:

— Выходит, твоя цель, которую ты себе поставил — она уже не актуальна?

— Почему же? — я открыл меню интерфейса перед собой, взглядом прокрутил список. Там, среди прочих целей были… — Вот же — Виктор С., Дмитрий П., Сергей Н., Пётр К., Мария Л. — это все ребята из моей команды. Не все, конечно, с кем я работал и был хорошо знаком, но эти живы. Я хочу их найти.

Я вспомнил, как мы вместе обедали в столовой базы, как спорили о футболе, как прикрывали друг друга во время тестов. Мы были больше, чем команда, — мы были почти семьёй.

— Достойная цель, — кивнула Вика, но в её голосе сквозила какая-то странная нотка. — А эта Мария…?

Я удивлённо посмотрел на неё. Странный вопрос, особенно с таким тоном.

— Она была с Сергеем, — хмыкнул я, вспоминая, как эти двое всегда старались сесть рядом, как обменивались взглядами, думая, что никто не замечает. — Наш медик. Лучший, которого я знал.

«Что это сейчас было?», подумал я, заметив, что Вика с облегчением выдохнула. Неужели она… ревновала?

— В любом случае, — сказал я, решив не заострять на этом внимание, — если они живы, значит, я смогу их найти.