Вне Системы. Книга 2

Глава 11

Продвигаясь к червоточине, мы старались обходить группы зомби, которые примечали издалека. В лесу было особенно хорошо это делать — треск веток, шум, который они создавали, передвигаясь, позволял заблаговременно прятаться или отступать, обходя скопление тварей. Иногда мы замирали, прислушиваясь к звукам леса, пытаясь отделить естественный шорох листвы от неуклюжих шагов зомбаков.

Тем не менее дважды мы вступали в схватку. Мне до сих пор перед глазами стоит та картина: Вика, словно хищник, плавно скользит между деревьями, приближаясь к зомби со спины. В её движениях нет ни капли страха — только холодный расчёт и уверенность. Её нож — продолжение руки, одно неуловимое движение, и лезвие входит точно в основание черепа Серого. Тот даже не успевает издать звук, просто оседает на землю безвольной куклой.

Вика действовала с помощью ножа, убивая Серых, я же с помощью глока, с учётом того, что он с глушителем, расправлялся с Зелёными. Моя тактика была другой — держаться на дистанции, выцеливать голову, стрелять. Глушитель превращал громкий выстрел в негромкий хлопок, который терялся среди шума леса. После каждого выстрела я перемещался, никогда не оставаясь на одном месте.

— Хороший выстрел, — сказала Вика после того, как я снял особенно шустрого Зелёного с расстояния почти двадцати метров. — Ты раньше стрелял?

— Судя по всему, да, — ответил я, перезаряжая пистолет. — Оружие, как будто часть меня.

Мы продолжили путь, петляя между деревьями, иногда замирая, когда замечали движение впереди. Лес постепенно становился гуще, а воздух — тяжелее. Казалось, сама атмосфера меняется, становится более… неправильной. Это трудно описать словами, но каждый, кто бывал рядом с червоточиной, знает это ощущение. Словно реальность вокруг истончается, как бумага, которую вот-вот прорвёт что-то с другой стороны.

В момент очередного сбора лута, когда мы осматривали тела Серых, которых пришлось убрать с пути, Вика спросила:

— Ты говорил, что был в червоточине?

— Да, был, — я кивнул, вспоминая свой первый и пока единственный опыт.

— Не знаю, чему тебя инструктировали те, с кем ты ходил, — она подняла очередное энергоядро, — но я предлагаю следующий план.

Она присела на поваленное дерево, достала из рюкзака флягу с водой и сделала глоток, прежде чем продолжить.

— Заходим в червоточину, осматриваемся. Я предполагаю, что она будет Зелёная, выше вряд ли, судя по тому, что вокруг много Серых зомбаков. Определяем её размер и количество тварей, которые будут в ней, — её голос был спокоен, словно она обсуждала поход в магазин, а не в место, где можно запросто погибнуть. — Если размер большой и тварей дохрена, тупо валим оттуда, потому что рисковать не вижу смысла.

Я внимательно слушал, проверяя патроны в запасной обойме.

— Если же она окажется небольшая, ну или, скажем так, средних размеров, то первое, что мы делаем, это зачищаем её. Даже приблизительно не подходя к красной отметке, где система выдаёт полезные вещи. Нужно будет максимально её зачистить. Это, во-первых, минимизирует наши риски при выходе из червоточины, и во-вторых, хоть немного, но прокачаешься.

Я кивнул, соглашаясь с ней. План был разумным — не рисковать больше необходимого, но и не упускать возможность получить опыт и, возможно, редкий лут.

— Щит на мне висит до сих пор, — сказала она, глядя на символ на своём запястье. Руна светилась тусклым зеленоватым светом, пульсируя в такт её сердцебиению.

— Хороший навык тебе достался. Как ты говорил? Пока есть энергия, он будет действовать?

— Да, — кивнул я в ответ. — Но не знаю, как у тебя, у меня хватает на два-три попадания из пистолета.

— Ну, по себе сложно сказать, — она задумчиво потёрла запястье с руной. — Тогда, когда на острове в меня стреляли, энергия просела на четверть.

— Ну, значит, тебе надольше хватит, ты и Зелёная, почти бирюзовая, — ответил я, невольно завидуя.

Я встал, закинул рюкзак на плечо и взял в руку пистолет. Мне на самом деле нужно побыстрее прокачаться, да и система говорила, что с каждым уровнем количество активных рун будет увеличиваться.

Вика поднялась следом, сверяясь с чем-то на своём интерфейсе, который был виден только ей.

— Что ж, посмотрим, сколько опыта мне даст червоточина, если с неё не придётся драпать как можно быстрее, — я попытался пошутить, но вышло не очень. Мысль о предстоящем походе в червоточину заставляла нервничать.

Мы продолжили путь, теперь двигаясь ещё осторожнее. Лес вокруг менялся — деревья становились выше, кроны гуще, а свет солнца как будто тускнел, хотя до заката было ещё далеко. Птицы больше не пели, даже насекомые затихли. Только наши шаги и дыхание нарушали мёртвую тишину.

В какой-то момент я снова почувствовал некую напряжённость и неправильность. Словно воздух становится гуще, а гравитация — немного сильнее. Кажется, будто сам мир сопротивляется твоему присутствию, выталкивает тебя, как инородное тело.

Вика тут же остановилась. Повернула ко мне голову:

— Чувствуешь?

Я кивнул.

— Она где-то рядом.

— Да, — согласился я. — Прошлые разы такое же чувство было.

Мы замедлились, продвигаясь вперёд почти крадучись. Каждый шаг становился всё тяжелее.

— А зачем нам попасть в червоточину пока вечер не наступил? — спросил я. — Ведь ночью-то зомбаки активнее?

Вика остановилась и посмотрела на меня взглядом, который, казалось, говорил: «Ты действительно так мало знаешь?». Но вслух она сказала другое:

— Понятия день и ночь там, внутри червоточины, нет. Но пока мы будем её зачищать, сколько мы потратим на это — час, может быть два или три… Здесь, в реальном мире, уже будет утро. Там время течёт по-другому.

— Да, тоже это заметил, — ответил я, вспоминая свой предыдущий опыт. Тогда мне казалось, что прошло не больше часа, а снаружи уже прошло пол дня.

Мы преодолели ещё несколько десятков метров, и лес внезапно расступился. Перед нами открылась небольшая поляна, и с её края — она. То, что мы искали.

Червоточина выглядела как разрыв в ткани реальности — вертикальная щель высотой около трёх метров, с неровными, словно обугленными краями. Воздух вокруг дрожал и переливался, как марево над раскалённым асфальтом в жаркий день.

— Зелёная, как я и предполагала, — прошептала Вика, внимательно разглядывая разлом. — Повезло.

Я сглотнул, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать в венах. Привыкнуть к этому зрелищу невозможно — завораживает и пугает одновременно.

— Готов? — спросила Вика, проверяя нож.

— Насколько это вообще возможно, — ответил я. — Вика, ты скажи мне честно, — я подошел к ней, пока она разглядывала нож, — ты вот этому всему, что сейчас демонстрировала… Здесь, в системе, научилась, или уже имела навыки?

Она подняла на меня взгляд. В её глазах отражался холодный блеск, который я заметил еще при первой встрече — глаза человека, который многое повидал и еще больше пережил.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила она, закончив с ножом и теперь вставляла магазин в Макаров.

— Ну, то, как ты передвигаешься, как владеешь ножом, стрелять умеешь…

— А, это, — она позволила себе легкую улыбку, засовывая пистолет за пояс. — Система наложила свой отпечаток, конечно, но основа у меня была.

Она поправила рюкзак на плечах и не без гордости продолжила.

— Я еще в пятнадцать лет первый разряд по спортивному туризму получила, — продолжила она. — Потом в институте с парнем встречалась, так он ролевиком был, вечно брал меня на разные свои сборища. А там такие гуру и в фехтовании, и во владении ножом были… Хочешь не хочешь, а научишься.

Она остановилась на мгновение, оглядываясь, прежде чем уже идти непосредственно в червоточину.

— А здесь, видишь, оно как обернулось и пригодилось.

Я лишь кивнул и тут услышал знакомый звук — «шлёп». Этот звук нельзя было спутать ни с чем.

Я указал Вике рукой туда, откуда донёсся шлепок. Из разрыва червоточины выпал серый зомбак — классика жанра, блин.

— Ну вот и еще один гость в наш мир пожаловал, — сказала Вика, подходя к существу легкими, почти неслышными шагами.

Тварь еще не успела осознать, где находится. Зомбаки всегда были медлительными первые секунды после перехода — их уязвимое место. Пока тот еще не успел встать, Вика плавным движением всадила ему нож в затылок. Лезвие вошло точно между позвонками, прервав существование создания одним ударом.

Тот тут же стал растворяться, медленно тающий в воздухе. Склонившись чтоб поднять лут, Вика лишь разочарованно хмыкнула:

— Пустой.

Но червоточина все еще пульсировала, приглашая войти. Мы переглянулись, понимая друг друга без слов.

— Идём? — спросила Вика, хотя это был не вопрос, а утверждение.

Я проверил калаш, поправил рюкзак и кивнул:

— Идём.

Поскольку разрыв был довольно большим, мы шагнули в червоточину одновременно. Уже узнаваемое чувство, когда тебя выворачивает наизнанку, распыляет на атомы и потом собирает обратно, когда вверх меняется с низом, а внутренности словно пытаются найти новое место в теле. Сознание на доли секунды отключается, а когда возвращается, кажется, что прошла вечность.

А в следующую секунду ты вываливаешься и пытаешься прийти в себя. Переход бьет по всем органам чувств одновременно. Голова кружилась, желудок сжался в тугой комок, перед глазами плясали разноцветные пятна.

Пока я проморгался, восстанавливая хоть какую-то координацию понимания, где верх, где низ, Вика уже стояла отошедшая от перехода и материлась на чем свет стоит. Её голос эхом отражался от окружающих скал, создавая странный, почти потусторонний эффект.

— Чё не так? — спросил я её, пытаясь сфокусировать взгляд.

И тут уже сам начал понимать, что ей не нравилось. Мы оказались на площадке, зажатой между двумя пиками гор, которые практически вертикально уходили в небо, упираясь в пузырь червоточины. Стены каньона поднимались на сотни метров, сжимая нас в каменных тисках. Воздух здесь был разряженным и холодным, а эхо от наших голосов разносилось, многократно усиливаясь.

Я взглянул в интерфейс и активировал карту. Метров через 300, там, где мигала красная точка на появившейся карте, было видно, как кучей друг на друге лежали армейские ящики. Идеальная приманка — система как будто бы знала, как заставить людей рисковать.

Весь путь к этой самой приманке был зажат метров на двести отвесными скалами, которые через это самое расстояние расходились в стороны. И буквально за красной точкой была видна какая-то городская застройка — низкие здания, напоминающие то ли склады, то ли казармы.

— И что тебе не нравится? — спросил я, хотя ответ был очевиден.

Вика прищурилась, изучая карту.

— А то, Глеб, что сзади нас единственный выход, — она указала на разрыв червоточины, который мигал своим зеленоватым переходом, — и все эти твари из червоточины обязательно будут ломиться именно сюда.

Она была права. Расположение создавало идеальную ловушку. Узкий проход, окруженный неприступными скалами, с единственным выходом, через который мы собственно и зашли сюда.

— Если мы выйдем из этого природного туннеля туда, где красная точка, они набросятся на нас со всех сторон, — продолжила Вика, вытаскивая бинокль и осматривая территорию впереди. — А их там сконцентрировалось такое количество, как я думаю, что мама не горюй.

Я подошел к краю площадки и посмотрел вперед. Множество фигур, снующих между зданиями. Система собрала здесь целую армию.

— Дай-ка, — я протянул руку за биноклем.

Вика передала его мне, и я присвистнул, когда увидел, что нас ждет впереди. Зомбаки, хренова туча зомбаков. Их там сотни!

— Похоже на какую-то базу, — сказал я, возвращая бинокль.

Сам посмотрел на стены каньона, которые сужались к нашей позиции, создавая естественную воронку. Любому, кто захочет пройти здесь, придется идти по узкому проходу, где его легко можно поймать в засаду.

Я ещё раз посмотрел на этот туннель, образованный скалами. Странная формация — будто гигантское существо прогрызло дыру в монолитной породе, оставив после себя идеально ровный проход. Стены туннеля поблёскивали каким-то маслянистым веществом, отражая тусклый свет от того, что тут заменяло небо.

Задал вопрос, который, по всей видимости, больше всего и волновал Вику:

— Так это получается, все твари, которые захотят выйти в наш мир, будут проходить через этот тоннель?

— Ну да, — посмотрела на меня как на идиота Вика. Её лицо в полумраке казалось бледным, только глаза лихорадочно блестели. — Стоит нам издать какой-то звук, как все твари ломанутся сюда. Если мы так и будем стоять, то тупо сметут массой.

Прислушался. Где-то вдалеке, в глубине тоннеля, доносились странные звуки — не то скрежет, не то урчание. Словно тысячи насекомых ползли по камням, перебирая хитиновыми лапками. От этого звука по спине пробежал холодок.

— Так это же хорошо, — сказал я, внезапно осенённый идеей.

Вика резко повернулась ко мне, её глаза расширились от удивления и, кажется, возмущения.

— Ты придурок? — спросила она, понизив голос до шёпота, но в нём было столько яда, что хватило бы отравить небольшое озеро. — Где кач, где выживание, где бонус от системы? Ты понимаешь, что эта червоточина, она полностью ломает планы?

Она нервно теребила ремень своего потрёпанного рюкзака, в котором что-то позвякивало.

— Так что я думаю, нам лучше отсюда свалить, пока к нам не пожаловали зомбаки, — продолжила она, уже разворачиваясь, чтобы уйти.

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал я, улыбнувшись. Улыбка, должно быть, вышла жутковатой в этом тусклом свете. — Дай руку.

Она недоверчиво посмотрела на меня, но тем не менее протянула руку. Её ладонь была тёплой и неожиданно мягкой для человека, который большую часть времени проводит, сжимая рукоятки оружия.

— А это правда, что в червоточинах с зомбаков лут почти не падает? — спросил я, продолжая держать её руку.

— Да, правда, — ответила Вика, настороженно наблюдая за моими действиями. — К чему ты ведёшь?

— А опыт?

— Опыт за убийство идёт, причём хороший, лучше, чем в нашем мире. Но вот с лутом беда, — она пожала плечами, но руку не отнимала. — Почти ничего ценного. Редко энергоядрно, да и то только с зелёных.

— Так это же просто замечательно, — снова повторился я, чувствуя, как внутри разгорается азарт охотника, почуявшего добычу.

— Блин, да что ты всё заладил — «замечательно» и «замечательно»! — Вика наконец выдернула руку. — Че придумал, говори!

Я не стал отвечать словами. Вместо этого снова взял её руку и задействовал Рунолога — выбрал объектом наложение руны на запястье Вики. На вопрос «Да или нет? Разместить ли руну?» я утвердительно вжал «Да».

У Вики глаза округлились, когда на её запястье проявился светящийся символ — замысловатая вязь из линий, складывающихся в узор, похожий на детские каракули, условно обозначающие провал.

— Это что сейчас было? Мне система задала вопрос, сменить ли руну? — её голос дрожал то ли от возмущения, то ли от удивления.

— Ну так меняй, — ответил я, наблюдая, как руна пульсирует, постепенно впитываясь в кожу Вики.

— Подтвердила! Что это за бездна? — тут же спросила Вика. — Меня и щит устраивал!

Потом, видать, вчиталась в описание руны, которое появилось перед её глазами. Её лицо постепенно менялось, от возмущения к пониманию, а затем к чему-то, похожему на восхищение.

Подняв на меня с прищуром взгляд, она сказала:

— А ты можешь думать, когда надо. И не скажешь, что такой уж придурок, как кажешься с первого взгляда.

Я усмехнулся. Приятно, когда твои идеи ценят, пусть даже и с таким своеобразным комплиментом.

— В общем, так, — продолжил я, присаживаясь на корточки и начиная чертить план на пыльной земле. — Здесь, от скалы до скалы, метров двадцать. Не знаю, как в твоём случае, а я когда бездну располагаю, получается дырень метра три в диаметре.

Вика наклонилась над моим импровизированным чертежом, её волосы, выбившиеся из-под капюшона, почти касались моего лица. От неё пахло дымом костра и чем-то травяным, приятным.

— Соответственно, от стены до стены нужно семь штук, — продолжил я, добавляя детали к чертежу. — Ну, я предлагаю сделать шесть, чтобы был маленький проход. Причём так, чтобы он был посередине, чтобы те твари за стенку не могли держаться и, проходя, балансировали по узенькому проходу, а мы уж с этой стороны будем их встречать.

Вика снова улыбнулась, на этот раз по-настоящему, без сарказма или издёвки.

— Вот видишь, можешь, когда хочешь.

— Вот же язва.