Вивьен, сплошное недоразумение

Глава 7

Моя грудь предательски вздымалась и опадала. Я спрятала дрожащие ладони за спиной и постаралась взять себя в руки.

– Дедуля? Не ожидала вас увидеть так скоро. Вроде как, распрощались до завтра.

Голубые глаза деда застыли на мне. Он смотрел чертовски пристально.

– Где тебя носило? Не смей врать.

Холод, который источал дед, можно было назвать традиционным аквийским. Гордон молчал, выжидательно вглядываясь в мое красное лицо.

– Дышала воздухом. Не знала, что это запрещено в это время дня. Лицо сгорело, было душно, отсиживалась в беседке, любуясь закатными красками.

Совладав с собой, я отлипла потной спиной от двери и подошла к столу.

– Ты занялась повторением материала?

Гордон кивком в сторону указал мне на фолиант по этикету, сложив руки на груди.

– Времени не хватило углубиться со всем жаром, дедуля, но даю слово, что ни одна страница не будет пролистана просто так. Вы же знаете, как я ответственна в вопросе обещаний.

– Вивьен, наша семья достаточно известна в Аквалоне. Мы достопочтенные люди и мне хотелось бы, чтобы ты как девушка и представитель рода Стейдж, больше уделяла себе внимание. Не только манерам, но и внешнему виду.

Я снова ощутила укол. Дед, что решил переделывать меня в двадцать лет?

Хм, поздно пить минеральные воды, как говорится, когда органы уже отказали!

– С чего вдруг вы решили заняться такими вещами, как мой внешний вид и этикет? – хмыкнув, я моментально разозлилась.

– Мне жаль, что я не уделил этим вещам должного внимания.

– Уверена, вы бы не смогли. Вы мужчина, дедуля. К сожалению, ни Агнесс с ее фанатичными взглядами, ни Андромеда, витающая в своих мирах, не смогли бы мне помочь. Так что, давайте оставим эту тему.

Дед, совладав с возникшим раздражением от моего нежелания меняться, облизал нижнюю губу.

– Съездишь к портнихе. Надо бы обновить тебе гардероб. Это обязательная просьба.

Поморщившись, я промолчала.

Началось!

Точно мне нашел кого-то и хочет сбагрить.

– Что ты забыла в моем кабинете Вивьен?

Закатив глаза, я мечтала лишь о том, чтобы Гордон Стейдж уже отбыл в свои личные пространства.

– Принесла дарение.

– Можно было просто отдать, а не прятаться в шкафу как глупое дитя, выставляя наше семейство не в лучшем свете перед Адамом Редвилом.

– Что вы над ним так трясетесь? Экая невидаль, какой-то столичный денди, мнящий из себя не весть что!

Гордон Стейдж нервически дернул ртом.

– Надеюсь, у тебя не хватит ума показывать свои недовольства человеку, с которым у нас совместные дела. Хочу, чтобы ты знала, таких дальновидных людей еще нужно поискать. Он прагматичен и умен.

– Еще расчетлив и себе на уме.

– Не вижу в этом ничего дурного, Вивьен. Дураков, итак, хватает.

Дед, наконец, поднялся с кресла. Собрался восвояси, чему я была несказанно рада.

– Завтра я попрошу устроить ему ознакомительную поездку по центру Аквалона. Будь к нему терпима и любезна. Это не просьба.

– Приказываете? – прищурилась я, тут же вспомнив упругие ягодицы Адама.

О, боги! Я сойду с ума, находясь в близости с ним, рядом с этими аппетитными выпуклостями!

– Считай как хочешь. Адам предупрежден. Покажи достопримечательности, перекусите в приличном месте. Не вздумай опозорить меня.

– Вы так говорите, дедуля, словно я только и делаю что конфужусь на каждом шагу. Как вам не стыдно!

Бровь Гордона взметнулась вверх.

– Ты еще вздумала меня стыдить, дитя?

– Ну что вы, – покачала я головой, желая уже остаться одной. Что-то дед задерживался, а мне хотелось тишины. – Я все поняла, вам не стоит переживать по вашему поводу. Выгуляю Адама в лучшем виде. Он будет так очарован Аквалоном, что захочет осесть в сельской глуши, предав столичные улицы.

Гордон подавил вдох.

– И пожалуйста, приведи себя в порядок.

– Что вам не нравится в моем внешнем виде?

Вопрос прозвучал простодушно. Будто я совершено не понимала намеков деда.

По сути, мне было плевать на его намеки. Жила себе спокойно и радовалась своей невзрачной шевелюре и внешности, всегда считая, что это не главное.

Конечно, Гордон был в чем-то прав.

Как бы я не сопротивлялась, какой-то частью ума я понимала, что на внешность падки все.

Наверно, Винсент, тоже нашел себе местную очаровашку, раз так рьяно дарил ей белый фрезии.

– Я все сказал, Вивьен.

Голос деда вывел меня из раздумий.

– И почитай этический кодекс, дабы освежить знания.

– Обязательно, – кивнула я, – это все указания в этот вечер?

– Доброй ночи, Вивьен. Надеюсь, на твою разумность.

Когда дед закрыл за собой дверь, я тут же передразнила его.

Нарядись, поухаживай, покажи ему лучшие места.

Да уж!

Лучшие места Адама Редвила я уже успела разглядеть.

Это было похлеще изданий Эдерики Нейл со страстными повествованиями.

Набрав себе купель, я еще некоторое время отмокала в полной тиши, а потом кое-как уснув в удобной и любимой постели, мучилась от кошмаров до самого утра.

В моих сновидениях, явно прослеживалась ненормальность. Вроде как, я давно читала «Горячие лебедеи» про главную героиню Лиззи, которая спасала своих пылких братьев от похождений к белогрудым гуриям, пока они не вляпались в заварушку и девушке не пришлось плести им рубахи из крапивных листов, чтобы поставить их на путь истинный.

В моих же снах, я видела и Адама с обнаженными частями тела и Винсента, зловеще смеющегося. Они подмигивали аквалонским красавицам и совращали их, пока я пыталась их остановить, но их насмешки надо мной, достигнув апогея, в итоге разбудили меня в несусветную рань.

Больше не уснув и чувствуя себя разбитой, я затащила в свою постель убийственно тяжелый кодекс госпожи, с сотнями рекомендаций и правил и пролистнула несколько страниц, остановив внимание на выверенные позы дам, наполненные женственностью улыбки и кокетливое жеманство.

Тут даже приводились фразочки, которыми было правильно отвечать на ухаживания молодых людей.

Кодекс оказался ужасающей нудятиной.

У меня словно было дежавю.

Я столько лет провела в доме благородного воспитания, что будто меня вернули туда с заядлым рвением.

Решив больше не мучить себя умной книгой, я позволила себе прочитать несколько страниц «Длинноволосого искусителя». Главный герой чем-то напоминал Редвила. По крайне мере, описания внешности будто были списаны с него.

В лице главной героини выступала неприметная особа с кучерявой копной волос и разными глазами.

О, боги!

Только один глаз у нее был карий, а другой зеленый.

Что-то мне это уже не нравилось.

Остановившись на моменте, где главные герои познакомились в одной из таверн, я отложила книгу, так как ровно в девять и не минутой позже, ко мне зашла Бенедикта.

– Госпожа, доброго вам утра. Господин Стейдж сказал, что вам нужно помочь собраться на прогулку. Я к вашим услугам, как обычно. Какое предпочитаете платье и прическу?

– Не сказал, Бенедикта, а явно приказал.

Свое недовольство я не стала скрывать от прислужницы, моментально замершей возле занавесей.

– Мне все равно на платья, пойду в мешке из-под тыкв. Мне вполне подойдет для этого чудесного дня.

– Прошу вас госпожа, не говорите так. Вам нужно подчеркнуть ваши черты и поверьте, все будет прекрасно. Я причешу вас.

Не став спорить и впадать в апатию, я подчинилась Бенедикте.

Как мне нормально общаться с Редвилом, когда я видела его голую задницу накануне?

Пока я блокировала воспоминания этого срама, прислужница достала тройку платьев и некоторое время думала во что меня обрядить. Я-то понимала ее смятение. Наряды почти ничем не отличались друг от друга. Только тонами и выглядели как оплоты повседневности и скукоты. Зато были удобными и легкими. В летние месяцы, самое то!

– Думаю, вот это бледно-голубое подчеркнет вашу внешность.

Я промолчала.

Тон был точь-в-точь как оттенок моих серебристо-голубых волос, под определенным светом казавшимся просто серым.

Наряд отличался треугольным вытянутым воротником из кружева и рукавами-воланами.

Как бы, простенько, но со вкусом.

Мне было все равно что одевать, посему я не стала упрямиться и расстраивать Бенедикту, потому что она все же, расстроилась, когда дело коснулось моих волос.

Кучерявая челка не хотела укладываться в правильные линии, а бесячие кудри торчали в разные стороны, где-то завиваясь в пружинки, а где-то изображая волну.

В итоге, прислужница заплела мне косу, приложив усилия и приколола мне на темя шляпку. Я даже и не помнила, что у меня была такая. Видно, осталась с дома благородного воспитания. Белого цвета, она сокрыла кавардак из волос на моей голове и подошла к платью.

Из зеркального отражения на меня смотрела девушка с большими глазами, пробивающимися в разные стороны кудряшками и в подростковом платье.

– Спасибо Бенедикта. Неплохо.

На самом деле, такой образ был нормальным. Лучшему просто не дано было случиться.

Между приготовлениями, я успела испить кавы с молоком.

Странно, аппетитом я никогда не страдала, а тут кусок не лез в горло.

Неожиданно выяснилось, что я нервничаю.

Для приличия, о котором я неожиданно вспомнила, я выждала некоторое время, расхаживаясь по пушистому ковру взад-вперед.

Мое состояние повышенной тревожности мне не нравилось. Я первый раз столкнулась с чем-то таким грандиозным, выбивающим меня из душевного равновесия.

Придя к выводу, что мое ненавистное состояние к Редвилу, так выводит меня из себя, я решила спуститься вниз, неся на лице умиротворение.

Адам, оказалось, уже меня ожидал. Его упругие ягодицы были обряжены в брюки бледно-голубого оттенка, как и пиджак. Идеально пошитый и создающий образ мужчины, от которого обычно девушки истекали слюной.

Я решила, что ни за что в жизни не пополню их ряды.

Слегка кашлянув, чтобы этим голосовым сопровождением предупредить Адама о моем прибытии, я слегка оправила миниатюрную шляпу, готовую сорваться от внезапного порыва ветра.

Благо, Бенедикта заплела мне волосы в косу, а то бы была бы похожа на чучело.

– Доброго вам утра, Вивьен.

Нотки иронии, были так заметны в тоне Редвила, как и аромат его мужественных благовоний.

Я уселась в экипаж Адама, сразу же почувствовав запахи кожи, удобные мягкие сиденья и уютные подушки, которые можно было подложить под локти или спину.

Все внутри кричало о педантичности хозяина и его любви к чистоте.

– И вам, – бросила я сдержанно, осторожно сев напротив молодого мужчины.

Для солидности он взял с собой трость и положив на нее руку, уставился на меня, слегка прищурив глаз. Как мне показалось, насмешливо.

Кое-как скрыв свое раздражение, я сделала вид, что ничего не заметила.

Наконец, возница хлестнул хорсов и наша ознакомительная прогулка началась.

– Вы выглядите сегодня иначе. Новый образ?

Адам немного расслабил спину и для пущей картины, закинул ногу на ногу, показывая, что он хозяин экипажа и этой территории.

Совершенно не вовремя вспомнив его в неглиже, я густо раскраснелась. Подумала о таком атрибуте как веер и почему-то, пожалела, что его нет.

– Не люблю однообразие.

– Вот как? – губ Адама вскользь коснулась улыбка, – сегодня вы как воспитанница благородного дома. Выглядит очень прилежно.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь унять раздражение, которое испытывала к этому человеку.

– Неужели? А до этого, кем вы меня считали?

Редвил задумался на долю секунды, пытаясь не наступить на горло своему джентльменству, чтобы невзначай не выдать резких сравнений.

– Вздорной. Но лишь по началу, – тут же добавил мужчина, – потом, вы показались мне похожей на кеди, которую вечно гладят поперек шерсти и от этого милое создание бесится.

– О боги, господин Редвил, вы просто мастер сравнительных эпитетов. Никогда не думала, что меня сравнят с кеди, это что-то новенькое. – Я еле выдавила из себя улыбку, злясь про себя все больше и больше. Я словно была магнитом для реплик людей, который хотели мне вменить какое-нибудь унижающее прозвище. – А вы себя кем считаете?

Аккуратно положив руки на колени, я воззрилась на Адама своими разными глазами, невовремя подумав о чувственных губах.

Точно пора заканчивать чтение Эдерики Нейл!

Мужчина пожал плечами, бросив короткий взгляд в окно. Мы как раз проезжали проселочную дорогу, бежавшую между высоких дубов, создающих тень и безветрие.

– Я считаю себя мужчиной, умеющим держать слово, серьезным, воспитанным, благородным и интеллигентным.

– Хм, как интересно, господин Редвил, вы описали себя картонными эпитетами, что за всем этим списком, практически невозможно угадать настоящего вас.

Наверно, я удивила молодого мужчину, потому что, его левая бровь взметнулась вверх. Он думал, я соображаю только в кабачках и патиссонах. Врождённая внимательность была моим коньком.

– Позвольте добавить, как я вижу вас. Вы как тот самый баклажан, который ворвался без приглашения в покои Агнесс. Раздутый от самомнения.

Тут я позволила себе очаровательную улыбку.

Зубы у меня были ровными и белыми, благо, аккуратными, а не как у хорса, здоровыми. Посему, это был еще один момент, чем я могла гордиться.

– Не ожидал от вас такого сравнения, Вивьен.

– Я могу удивить, – махнула я рукой. – То-то еще будет, господин Редвил. Мы даже можем посоревноваться с вами в эпистолярном жанре и пообсуждать книжные издания.

– Боюсь, я не настолько подкован в пошлых романах, Вивьен.

Я манерно рассмеялась. Не зря же кодекс госпожи пролистала накануне. Если что, потом расскажу дедуле, что выжимала из себя этикет, прилагая всевозможные усилия.

– Вы так уверены, что я предпочитаю только их?

– Ну что вы? Кажется, в вашем сундуке были всевозможные издания про овощи.

Я в миг разозлилась. Эта его манера спокойного тона выводила меня из себя.

– Вижу, вам было чем заняться, пока вы не прибыли в особняк Стейдж. С усердием изучали чужие вещи. Удивительная наглость. Или болезнь?

Адам ухмыльнулся, не сводя с меня своих пронизывающих голубых глаз.

– Не припомню, чтобы меня одолевали хвори. С самого рождения, я был крепышом.

– Наверно, только и делали, что радовали свою мать.

– Не получилось. Она умерла при родах.

Почувствовав, что наступила на больную мозоль мужчины, я немного стушевалась.

– Я не хотела вас обидеть, – сказала я честно, без всякого намека на сарказм, – я понимаю вас. Моей матери не стало, когда мне было два года. Я не помню ее, за мной ухаживали тетки, но всегда было интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы она была жива.

Адам Редвил, на удивление, кивнул.

– Я тоже об этом думал. Вы не обидели меня, Вивьен. – Мужчина посмотрела за занавеску, пытаясь понять, долго ли нам еще ехать. Душевные темы, его явно напрягали и делали уязвимым. Куда уж лучше язвить и строить из себя делового предпринимателя. – Нам долго еще?

Мне хотелось ответить, что до аллеи скульптур остались считаные минуты, как возница резко затормозил и я от неожиданности таких выкрутасов, влетела прямо в объятия Редвила, сумевшего шустро расставить руки, чтобы я не вмазалась в стенку кареты. Зато вмазалась в кое-что другое. В челюсть Адама и в миг ощутила слегка теплые губы мужчины на своих губах.

Моя глаза наверно распахнулись настолько ошалело, что я позабыла как двигаться, дышать и говорить гадости.

Время словно замерло.

Первым пришел в себя Адам, пока я умирала от неловкости и шустро отпрыгнула от него на свое сиденье.

– Вы так резво бросились в мои объятия, что чуть не выбили мне зубы, – выдал мужчина, скрывая улыбку, но смешинки в глазах выдавали всю иронию ситуации, пока я как ненормальная пыталась справиться с дыханием в перетянутом Бенедиктой традиционном корсете.

– Ваш возница в своем уме?

Вцепившись в сиденье пальцами, я прижалась к стенке, в состоянии плохо скрываемого ужаса.

– Скорее всего, кто-то перегородил нам путь, – с умным видом произнес Адам, – не стоит так смущаться, Вивьен. Это всего лишь, нелепая ситуация, которую я уже забыл.

– У вас память как у рыбки, три секунды?

Редвил хмыкнул, все же не сдержавшись от смешка.

– Смотрю, вы умеете ловко расставлять свои объятия.

– Быстрая реакция, – пожал плечами мужчина.

Я промолчала.

Мы наконец, приехали к аллее, чему я была несказанно рада.

Еще одна такая выходка возницы и я сойду с ума. Экипаж давил своими смыкающимися стенками, что желание выбраться из него, было первостепенным.

Я первый раз так сильно растерялась, что некоторое время не могла взять себя в руки.

Не став дожидаться, когда Редвил подаст мне руку, я практически вывалилась из экипажа, ускорившись вперед как дикий каюн.

Я только что с размаху поцеловалась с этим заносчивым засранцем и это был мой первый поцелуй, сотканный из боли и ужаса. Не о таком я мечтала, уж точно!

– Вас не догнать, Вивьен, – молвил рядом появившийся Адам. Его плавный ход ноги, размеренный и неторопливый, меня разозлил. Эта злость предала мне сил и уверенности. – Здесь мило.

Я кивнула.

Перед нами расположился лесопарк, с высокими деревьями, возле которого можно было пройти по длинной аллее и выйти к уютному центру города. Я планировала выгулять Адама по всем стандартным местам, перекусить и вернуться в особняк.

Мимоходом взглянув на быстро летящие по воздуху облака, которые с частой периодичностью закрывали лучи Сувара, я подумала о скором приближении холодных месяцев.

В Аквии, их было три. Первые два, обычно были дождливы, ветрены и немного тоскливы, а последний прятал лучи светила и покрывал землю белым снегом.

Когда дни давали возможность насладиться прогулками, то я предпочитала каток, который заливали в центре города, вешали разноцветные световые кристаллы и включали музыкальные увеселительные увертюры из чародейских проигрывателей. Рядом, к моему величайшему удовольствию, устанавливали ларьки со сладостями, горячим чефиром с добавками и пряное вайни. Последнее я не пила, по причине странной непереносимости.

– Смотрю, в Аквалоне очень чтят плодородие, Вивьен. Не зря, этот городок граничит с землями Терры. Такое соседство, явно дает свое.

– Вы впечатлились скульптурами, господин Редвил? – поинтересовалась я, немного успокоившись из-за крайне неловкой ситуации в экипаже.

Я забуду ее также, как и его голую задницу!

– Да, я действительно сражен такой разновидностью скульптур, – Адам остановился чуть поодаль от недавно поставленной композиции тыквы, возле которой возлежали улыбающиеся артишоки. – Они все такие необычные. Интересно, почему все фигуры изображены с лицами?

Я пожала плечами.

– Возможно, чтобы развеселить гуляющих или напугать их в темное время суток. Поверьте, при свете кристаллов и темном небе, они выглядят крайне устрашающе.

– Мне кажется, Вивьен, вас сложно напугать.

Мы отошли от каменного изваяния тыквы медленным шагом. Адам совершенно не желал ускориться, предпочитая скрупулёзно рассмотреть каждую деталь. Я этого не понимала, как и того, что можно так долго разглядывать в странных скульптурах, коими был напичкан весь город.

– И по какой шкале вы оценили мою смелость?

– Семь из десяти, – улыбка снова коснулась губ молодого мужчины, а я бросив на него взгляд, задержалась на точеном профиле, с носом с горбинкой.

– Куда делись три единицы?

– Приберег на всякий случай про запас.

– Как остроумно, господин Редвил.

Возле длинных стеблей каменного гороха, собралась небольшая толкучка. Все хотели разглядеть каждое лицо горошины на стебле. Сама задумка изобразить так бобовые походила на сумасшествие. Только ненормальный мог додуматься до таких странных фантазий. Зато, казалось, Редвилу нравилось.

– Не говорите, что вас заинтересовало это чудо?

– Необычно, – не скрывая иронии, вздохнул мужчина, продолжая усиленно пялиться на странную композицию.

– Что вы там высматриваете? – все же, не удержалась я, сложив руки на груди. – Выискиваете погрешности?

– С чего вы взяли?

Спокойный тембр мог вывести из себя даже иылана.

– Знаю вашу нездоровую педантичность, сразу догадалась.

– Откуда вы поняли про это качество?

– Скорее, я бы назвала его бедой. Нельзя жить так выверенно, словно по линейке.

Адам, наконец, отлип от гороха, и мы пошли быстрее. Этому поспособствовал мой шаг. Благо, туфли я одела удобные и ничего не жало.

– Вы лазали в моем сундуке?

И не только!

– Обратила внимание на порядок. Он непроизвольно бросился мне в глаза. Я не как вы, любитель разглядывать чужое. Вы наверно рассматривали мои вещи, так же, как и скульптуру гороха.

Адам сдержал улыбку, некоторое время промолчав.

– Вы переоцениваете мой перфекционизм, Вивьен.

– Да? – переспросила я, слегка повернувшись к мужчине, – Мне казалось, что не оценила в полной мере.

– Люблю, когда есть во всем порядок. Так легче взаимодействовать с вещами, не тратя время на их поиск. Когда все имеет свое место, так проще жить.

– Вам не скучно так жить, господин Редвил?

– Вы можете называть меня просто Адам, Вивьен. У меня сложилось впечатление, что мы стали близки. Непредвиденно быстро.

Я кашлянула.

– Пожалуй воздержусь.

– Как знаете, – Адам, не став меня донимать уговорами, выразил желание осмотреть торчащую во все стороны спаржу. Экспозиция, как и тыква не была стоящей в одиночестве. Рядом кучковался острый перец и сельдерей.

Я топталась позади, пока молодой человек, позволил себе всласть углубиться в рассмотрение. Благо, в нашем списке не было посещения картинной галереи, где я обычно начинала истошно зевать и скучать, а то бы мое терпение не выдержало, рассматривать каждый мазок на холсте.

До окончания аллеи было метров сто. Я хотела верить, что мы не будем останавливаться у каждой редиски и репы, а то так скоро и день пройдет.

– Да, в Аквалоне вы сможете повторить все названия овощной культуры, господин Редвил.

– Уверен, это только добавит пользы.

– Ну кто бы сомневался, – поддакнула я, – поделитесь, что сейчас читаете, какие-нибудь научные фолианты, на тему «Как быть самым лучшим педантом?»

Адам рассмеялся, чем меня удивил. Обычно, он не позволял своим эмоциям выходить из-под контроля. Я взглянула на него снизу вверх, вдруг обратив внимание что молодой мужчина с темными волосами выше меня почти на голову. Рядом с ним я казалась малышкой, худой и невзрачной.

– На данный момент, остановил свое внимание на «Трех аквийцах».

– Не знала, что вы любитель приключенческой литературы. Думала вы обожаете, что-то типа «Война миров» или «Умертвленные души».

–Ваше мнение обо мне искажено, Вивьен. Думаю, за этот период, что мы живем вместе, вы измените его.

– Звучит сомнительно, но не буду с вами спорить.

Мы, наконец, минули аллею и прошли по дороге между деревьями. Было душно, но кроны делали воздух более свежим. Стоял аромат хвои и речных кувшинок, доносящийся от небольшого озера. Кататься на лодках я не собиралась, посему размашисто свернула на другую развилку, устремляя все внимание к главной площади города.

Здесь можно было ознакомиться со статуями ангельских ликов и разглядеть большой фонтан.

Адам снова позволил себе погрузиться в рассмотрение, пока я скучала за его спиной, поглядывая на парочки, прогуливающиеся по местным достопримечательностям. Отовсюду доносились разнообразные ароматы благовоний, смех, и тихие разговоры.

Я вдруг подумала, что вот так тоже гуляю с Винсентом, держась за его локоть и также манерно смеюсь, не забывая обмахивать веером свое вспотевшее от духоты лицо. Все будут пялиться на молодого человека и однозначно завидовать моему везению.

Мне не хотелось думать, что парень сказал мне всерьез, на счет случившихся в его жизни серьезных отношений.

– Вы не желаете перекусить, Виьвен?

Я кивнула.

Конечно, я желала. Об этом очевидном факте говорил мой живот, нещадно распевая громкие композиции.

– Вам очень понравится кондитерская, господин Редвил. Таких десертов вы точно не пробовали.

– Как-то зловеще это звучит.

– Не стоит быть таким недоверчивым, – бросила я через плечо, убыстряясь, – если бы я хотела вас отравить, то позвала вас в таверну «Аквалонский ноктюрн». Там не моют посуду и подают страшную бурду.

– Спасибо, что предупредили.

– Стараюсь быть учтивой, – пожала я плечами, – обещала дедуле быть к вам терпимой.

– Вы сама благодетель, Вивьен.

Придержав шляпку от сильного ветра, я мимолетно взглянула на Адама.

– На самом деле, я была на вас зла весь вчерашний день. Ваши вопросы о моей личной жизни настолько не учтивы и выглядят так, что вы вошли без спроса в мои покои и стали там топтаться.

– Это была простая дружелюбная беседа с господином Стейджем. Видно, он переживает о вас.

Я мигом нахмурила брови.

– Перестаньте, он переживает о себе и его образе благодетеля. Конечно, попробуй оставаться важной маской на лице, когда все семейство со своими причудами.

– Не могу судить о вас в плохом ключе. Вы обычная, среднестатистическая семья, на мой взгляд.

Я хмыкнула.

– Наверно вам не с чем сравнивать, господин Редвил. Кстати, лучше поведайте мне, пока мы прогуливаемся, почему такой завидный молодой мужчина до сих пор один? Неужели, на вашей улице не рассыпалась повозка с предложениями обменяться чашами?

– Пока не встретил подходящую себе пару, Вивьен.

– Думаю, вам очень сложно угодить. Мне сразу представляется дама серьезная, развешивающая по цветам платья, предпочитающая вдумчивую прозу и улыбающуюся через раз.

– Ваша характеристика кажется мне слишком жесткой. Не думаю, что с такой женщиной, я бы вкусил прелести семейной жизни. – Адам поравнялся со мной, торопящейся в кондитерскую «У Гертруды». – Думаю, нам было бы скучно.

– Я даже в этом не сомневаюсь, – буркнула я себе под нос, – так и вижу картину вашего вечера, где вы давитесь чтением какой-нибудь нудятины, признанной классикой жанра.

– Уверены, что лучше читать вашу похабщину?

– Представьте себе, да! У Эдерики Нейл, по крайней мере, есть захватывающий сюжет. Как вы можете заочно знать, если даже не читали?

– Что-то мне подсказывает, что это так.

Дернув плечом, я остановилась у двери кондитерской, ожидая как дама, что педант номер один, мне откроет дверь.

– Но, могу сказать, что «Родители и чада», нудная история из тысячи страниц.

Моя бровь взлетела вверх.

– Господин Редвил, вы только что заработали десять баллов себе в копилку. Я ненавидела это произведение, когда мы изучали его с мадам Северой в благородном доме.

– Не ожидал что мы найдем с вами, Вивьен точку соприкосновения.

Хотя, – протянул Адам, – в экипаже нас притянула другая точка.

– О, перестаньте! – рявкнула я, – совершенно не смешно.

Редвил замолчал, пока я выискивала взглядом столик. Мой любимый, в дальней нише у окна, оказался занят компанией парней. Они разглядывали какой-то фолиант, и я сразу же их невзлюбила.

Адам не стал тратить время на ожидание, своей плавной походкой, перед которой расступилась пара прислужников, уселся у миниатюрного столика на двоих. Я называла эти места оплотом романтизма. Тут обожали обитать парочки, заглядывать друг другу в глаза и смущенно хихикать.

Усевшись на свое место, я тут же уперлась коленями в длинные ноги Адама и встрепенувшись, отставила свои колени в сторону, делая вид что мы по привычке не нашли точку соприкосновения.

– Два эклера с ежевикой, трюфель с ореховой стружкой, ягодный мусс с кремом и чефир без сахара. Средней крепости.

Прислужник спокойно записал заказ и переметнул свой, абсолютно равнодушный взор на Адама.

– Возьмите чизкейк, он здесь исключительно сытный, – вставила я свои пять курушей, – или шоколадный рулет.

Казалось, Редвил проигнорировал мою помощь в выборе, рассматривая лист меню.

– Что в перечне менее сладкое? – поинтересовался он у прислужника, а я не сдержавшись, скривилась. Ему не скучно так жить, ей богу? Не соленое, не сладкое, не крепкое, не веселое?

Подавальщик замер, пытаясь понять, что предложить странному господину, пришедшему в кондитерскую.

– Морковно-лимонный торт.

Поморщившись, я закусила язык чтобы не выдать реплику.

– Хорошо и каву с молоком пожалуйста.

Подавальщик с умным видом все записав, покинул наш дуэт, чтобы сначала принести напитки.

– Не прикипели к чефиру? Я думала, вам понравился напиток.

Левый глаз мужчины дернулся. Видно, вспомнил крепость.

– Люблю соблюдать традиции.

– Не приемлете новшества? – вздохнула я, слегка отклонившись на спинку стула, стараясь держать осанку и не сутулиться.

– Обычно разборчив в вещах, Вивьен. Не всегда пробую то, о чем говорят направо и налево.

– То есть, в данную минуту, господин Редвил, вы легким движением перечеркнули все мои старания, связанные с чефиром. Могу сказать, что вы ошибаетесь в своих суждениях.

Подавальщик принес напитки, осторожно поставив их на стол.

– Вы не похожи на человека, который обижается.

Ну что за идиот?

– Возможно, вы путаете меня с каменным изваянием тыквы, но в отличии от нее у меня есть чувства.

– Не хотел причинить вам дискомфорт своими словами, – Адам сделал аккуратный глоток кавы, предварительно размешав в нем молоко, – я попробую этот благородный напиток еще раз, чтобы укорениться в своих изначальных суждениях, либо поменять мнение.

– Вам не говорили, что порой вы ужасно нудный, господин Редвил?

Благо, Адам в этот момент не причмокивал, ловя удовольствие от кавы, а то бы подавился.

– Вы всегда так прямолинейны, Вивьен?

Я пожала плечами, поставив локти на стол и держа кружку обеими руками.

– Не всегда, – ответила я честно, – но смысл держать в себе то, что так и рвется из рта?

Адам улыбнулся. Наконец, нам принесли сладости.

Не обращая внимание на голубые глаза молодого человека, осмотревшие мое разнообразие, я с удовольствием засунула себе в рот ягодный мусс. Он был божественен.

– Зря вы не взяли что-нибудь послаще. Как же это вкусно! Не желаете попробовать? – я сунула ложку, наполненную кремообразной субстанцией в лицо Адаму, чтобы он попробовал, а потом неожиданно словила себя на мысли, что так не делают госпожи.

Редвил, казалось, не ожидал такого предложения и спокойно отказался. Я же, пожала плечами, сделав вид, что сделала выпад, в рамках дозволенного.

– Не захотели соприкоснуться со мной ягодным муссом? – брякнула я, пока мужчина, не роняя крошки с торта, отламывал себе кусочек.

– Думаю, на коленях закончим.

– Как знаете.

Прожевав, Адам немного поморщился, видно от кислоты лимонной цедры и снова взглянул на меня, преступившую к эклерам.

– Как вам земли Ванн? Не повелось там быть, но по рассказам бывалых, морозно.

От воспоминаний, меня аж передернуло.

– Морозно? Это мягко сказано! Если вы кого-то невзлюбили, господин Редвил, можете смело отправлять в ссылку по дороге смерти.

– Как же вы там выжили, Вивьен?

– Благодаря везению, видимо.

Уголки губ Адама взметнулись вверх.

– Так что, не советую туда соваться без особой надобности, – добавила я, сразу же ощутив холод на плечах.

Редвил ненадолго замолчал, медленно пережевывая торт, пока я с жадностью набивала свой рот эклерами.

В этот момент, в кондитерскую, наполненную мерным гулом голосов и пробивающимися лучами Сувара, вплыла как богиня, Анна Эдит Грудз.

Мы учились с этой выскочкой, на протяжении почти десяти лет в доме благородного воспитания. Девица была жуткой язвой и сколотила себе коалицию, в виде свиты обожающих ее высокомерие. Свита делала все возможное, чтобы не выйти из немилости.

Подлизой я никогда не была, посему, с периодичностью терпела пакости и унижения.

Увидев Анну Эдит, я чуть не подавилась. Эклер встал комком в горле и я всеми возможными способами пыталась его пережевать.

Девушка, в кружеве со вставками органзы, выглядела великолепно. Светлые волосы, были забраны на затылке при помощи шпилек, а оставшиеся пряди шелковыми локонами струились по спине и плечам.

Анна была красивой и знала это не понаслышке. Темные глаза, в обрамлении длинных черных ресниц, ярко констатировали с пухлыми губками, намалеванными розовой мазилкой, а фарфоровая кожа, без намека на единый изъян, притягивала взор.

Я хотела скрыть свое лицо за чашкой чефира, но эта бестия увидела меня и хмыкнув, подплыла к нашему с Редвилом столику.

– Вивьен, вот так сюрприз! Я так скучала по тебе, дорогая!

Мерзкую лесть, заметил даже Адам Редвил, поднявший свои голубые очи на первую красавицу Аквалона.

– А что эта за прекрасный джентльмен с тобой?

Редвил поднялся из-за стола, источая светские манеры.

– Адам Редвил. Я являюсь партнером господина Стейджа старшего, а вы?

Девушка манерно протянула руку в перчатке. Ее щеки слегка тронул румянец.

– Анна Эдит Грудз. Приятно познакомиться, господин Редвил. Я думала, что в нашу глушь не приезжают интересующиеся нашим маленьким мирком, скучным и примитивным.

– Аквалон, показался мне местом, истончающим особый вкус.

Я поморщилась от речей Адама, плывущего по волнам манер.

– Как приятно это слышать. Откуда же вы приехали?

– Из Хрустального города, госпожа.

Глаза Анны Эдит моментально выдали в ней хищный посыл.

Ну, раскатала губы!

Я кашлянула, давая понять, что их дуэт, вообще-то трио.

– Вивьен, ты похорошела, – улыбнулась мне девушка, сложив белый кружевной веер, – мыльные ванночки для цвета кожи?

– Часто бываю на природе.

Анна улыбнулась.

– Слышала, что ты некоторое время гостила в мерзлых землях. Как же ты там выжила со своей тщедушностью? Маленькая, хрупкая, как воробея!

– Не думаю, что стоит так преуменьшать мои силы к выносливости. Меня не так легко сломить.

– Да, – кивнула девушка, – ты сильна, благодаря копанию в земле. Знаете, господин Редвил, наша Вивьен, всегда обожала грязь больше, чем людей?

Редвил, по привычке, кашлянул.

– Я не знал о таком увлечении, госпожа Грудз.

– Хм, – ухмыльнулась я, желая задушить мерзавку хваткой, от которой ее тонкая шея хрустнет, – а ты прятала долгожданные письма от родителей у других девочек и дарения оставляла себе, ели они тебе нравились. – Я притворно расхохоталась, – не представляете, как это было забавно господин Редвил.

Адам ничего не ответил, но я тут же уловила как напряглись его плечи, пока Анна улыбалась.

– Не присоединитесь к нам? – предложил этот предатель, заработав себе десять проигрышных балов. Я почувствовала к этому Редвилу, странный приток неприязни. Так вот значит, какие ему нравятся – бездушные мерзавки!

– Спасибо за приглашение, но не могу. У меня назначено рандеву. – Анна шустро перевела взгляд на меня, задрала подбородок и улыбнулась. – Не буду вам мешать.

– О боги, ты сам оплот благодарности! – вздохнула я, не скрывая сарказма.

– Вивьен, это шляпка не с благородного дома, которую ты надевала несколько раз на увеселительные мероприятия? Не знала, что ты так трепетно относишься к старым вещам!

Я улыбнулась. Крайне спокойно. Без оскала.

– Обожаю антиквариат. Вся в старшего Стейджа.

– Ах, а вот и Винсент! – Анна сразу же включила еще больше манер, пока к нам подходил парень всей моей мечты. Мои пирожные на столе таяли и растекались, как и мое лицо от неверия и негодования. – Винсент, посмотрите, здесь Вивьен.

От того что «здесь Вивьен», Винсент Тотал побледнел. В его руках опять и снова оказался букет белых фрезий. Молодой человек обвел взглядом наше трио и задрал подбородок, показывая свою значимость.

– Дорогая Анна, извините за опоздание. Погода портится, пришлось переждать ветряной вихрь.

Никогда не видела, чтобы Тотал перед кем-то оправдывался, а тут вдруг начал, ввергнув меня в ступор. Анна Эдит представила молодых людей друг другу, под косые взгляды Винсента в мою сторону. Он явно недоумевал, что делает такой красавец Редвил с такой дурнушкой как я.

– Вы встречаетесь? – спросила я в лоб, напрягая Винсента еще больше. Костяшки его пальцев побелели, а скулы стали более выразительными.

– Да – шустро кивнул он, а Анна зарделась, – наши семьи благоволят нашему союзу и в скором времени, если Анна Эдит согласиться, нас ожидает помолвка.

После этих слов, сказанных с гордостью, я почувствовала, как в моем сердце просверлили ржавым гвоздем дыру.

Стало очень неприятно. Я покраснела, не в силах сдержать свое смятение.

Вот кого выбрал Винсент и на кого смотрел с взглядом, полным обожания.

– Как чудесно, да Адам? – я кокетливо подмигнула Редвилу, – я в полном восторге, что в Аквалоне скоро создастся новая семейная ячейка. Я уже представляю ваших пищащих отпрысков. Уверена, они будут все как один похожи на Винсента. Не так ли, Адам, дорогой?

Редвил замер, как каменная статуя гороха, смотря на меня как-то странно, пока я улыбалась и краснела, то ли от досады, то ли от гнева.

– О, вы тоже парочка? – криво ухмыльнулась Анна Эдит.

– Эээ, нет, – брякнул Адам.

– Да, – вторила я ему, – и нет и да, мы просто общаемся, знакомимся, как и вы с Винсентом.

Все трое не скрыли от меня своих противоречивых лиц, в которых читалось, что я полоумная идиотка, требующая срочного лечения в одной из столичных лекарских.

– Ну что же, – первым взял себя в руки Винсент, слегка придерживая локоток Анны, – приятно было познакомиться. Мы оставим вас. Полакомимся безе.

Все распрощались быстро. Я молчала, тупо разглядывая недоеденные пирожные.

Что подумает про меня Адам Редвил мне было плевать. Все мои мысли были с парнем, именем которого был исписан мой дневник. Еще там были признания в любви и нарисованные самописным пером сердечки.

Весь этот антураж влюбленного Тотала, оказался правдив.

Винсент, как и каждый молодой человек в Аквалоне безропотно вздыхал по Анне Эдит. Идиот, попавший в ее сети!

А если ему открыть глаза?

Я отмела от себя эту мысль, не в силах на нее опереться. Эта выскочка, тоже на него смотрела как на божество. Они нравились друг другу, но как мне с этим быть?

– Что это за спектакль вы разыграли? – Адам сделал глоток кавы и отставив пустую чашку в сторону, уставился на меня в упор.

– Надеялась на вашу смекалку и хвалебный ум. Сложно было подыграть? – взвилась я, совершенно не скрывая своей досады.

– Предпочитаю честность, – спокойно ответил молодой мужчина, посмотрев своими голубыми глазами за мою спину. Скорее всего, за одним из столиков расположилась парочка влюбленных голубей.

– Вы, вижу тоже стали жертвой Анны Эдит, – отставив наполовину пустую кружку с чефиром, я не стала отводить взгляд от Редвила, – не знала, что вы так простодушны и падки на лесть.

– С чего вы это взяли, Вивьен? Опять по какой-то мимике или моему моргающему левому глазу?

– По вашим обоим глазам, странно еще не пустили слюну на пиджак от ее красоты.

Я закусила язык. Надо бы замолчать, чтобы не говорить лишнего и не выставлять себя еще большей дурой.

– Могу сказать про вас, – молодой мужчина сделал небольшую паузу, откидываясь на спинку стула и слегка задев мою ногу коленом, – вам незачем так себя убивать из-за господина Тотала. На мой взгляд, он малодушный, поверхностный юнец, который еще не оперился.

От таких прямых разговоров я вспыхнула.

– А вы, оперились, – бросила я, опустив руки на колени, сжав ткань платья.

– Разговор не обо мне, – вздохнул Редвил, – он не подходит вам.

– С чего вы вдруг решили пообсуждать подходящие мне партии? Это дед вас надоумил?

Меня захлестнуло негодование. Сложно было сдерживать эмоциональные фальцеты на людях, но я держалась.

– Нет, выражаю лишь свое мнение, что такие эгоистичные товарищи как Тотал, не приносят счастья. С вашей дальновидностью и умением читать жесты и лица, вы бы поняли это, если бы не смотрели на него раскрыв рот и не придумывали сказки, чтобы разбудить в нем ревность.

– Вы что меня отчитываете, господин Редвил? Этакий Стейдж номер два, знающий кому и куда идти.

– Открываю вам глаза, не более того.

Адам прищурился, продолжая смотреть на мое лицо, покрытое румянцем и конопатинами, ставшими еще ярче от возмущения.

– Сейчас вы лезете не в свое дело и топчите мои личные границы. Взялись отчитывать и учить как Гордон Стейдж. Я не ваша протеже и не маленький ребенок.

– На счет последнего, меня гложут некоторые сомнения, но да ладно.

Адам Редвил примирительно поднял руки вверх, показывая, что тема закрыта. Сначала меня завел как шарманку, а потом, когда я распыхтелась, закрыл свой наглый рот.

– Мне двадцать, хотелось бы вам напомнить. – Из-за всех сил я выпрямила спину, выуживая из себя задатки госпожи и манеры. Мой взгляд опалил холод и разочарование. – Думаю, мы закончим нашу прогулку на этом, господин Редвил. Башню артефакта посмотрим в другой раз.

– Как скажете, – согласился мужчина, оставляя на столе лари за заказ.

В экипаже ехали молча. Я отодвинулась в самый дальний угол и примкнула к окну, трясясь от гнева и желая как можно быстрее оказаться в своих покоях.

Отражением моего внутреннего состояния являлась испорченная погода. Небо полностью заволокли тучи, поднялся ветер, нетерпеливо раздувающий пыль по дорогам.

Благо, Адам Редвил, закончил свои умные речи и тоже разглядывал ненастье в окно.

Честно говоря, мое душевное состояние было отвратительным. Я ощущала себя раздавленным червяком-копателем, на которого обрушились последствия страшной реальности.

У входа в особняк возница остановился и я сдерживая порыв вбежать в дом и громко хлопнуть дверью, молчаливо приняла руку Редвила, чтобы спуститься со ступеньки экипажа.

В гостином зале, полным старины и раритета, я расслышала голос деда. Он тихо с кем-то разговаривал, чем привлек мое внимание. Громогласный голос гостя, слегка кряхтящий и откашливающийся, заставил меня остановиться возле распахнутых дверей.

– Не дурственно, не дурственно, – разглагольствовал гость, – если она молода, то это меняет дело. Что у нее за наследие?

Мои глаза мигом вылезли на лоб, а рот непроизвольно открылся.

– Вивьен?

Не обратив внимание на произнесенное мое имя Адамом, я влетела в гостиный зал, сжимая кулаки.

На позолоченной и продавленной софе важно сидел мужчина с круглым лицом и щеками, прикрытыми густыми бакенбардами, полностью седыми. Огромный живот был обтянут синим жилетом и пиджаком, из которого выглядывали золотые часы на цепочке.

Мое самообладание рвалось меня покинуть в любой момент.

– Дедуля? – вопросительно произнесла я, рассматривая чопорно стоящего Гордона Стейджа. Подтянутый и стройный, он выглядел моложе своих лет.

Казалось, мое появление выдернуло его из задумчивости, и он возрился на меня, нахмурив брови.

– Знаете что? – прошипела я, сразу же переходя в наступление, – не ожидала от вас такого, конечно. Я, что же, для вас игрушка, кому продать подороже? Нашли толстосума и рады.

Дед застыл, пока я сверлила глазами всех подряд, а потом не выдержала и подошла к гостю, пыхтящему на диване с непонимающим взглядом.

– А вы бы, господин, постеснялись бы на молодых заглядывать. Должно быть стыдно! – я переметнулась к деду, – то, что не удалась внешностью, знаю дедуля. Но уж лучше тогда обитель молельного дома, чем великовозрастный господин, мечтающий о второй молодости!

Я уже хотела покинуть гостиную, прекрасно понимая последствия, но мне не дали.

– Остановись! – пригвоздил меня дед металлическим тембром, пока я снедаемая гневом уставилась на застывшего в дверях Адама Редвила.