Вивьен, сплошное недоразумение

Глава 12

Я стояла у входа в особняк, создавая видимость, что опечалена отъездом семейства Норвик.

Их дорожные сундуки крепили к задней стенке экипажа, пока чета обменивалась любезностями с Гордоном Стейджем.

Алистер, при этом обмене прощальными любезностями не присутствовал, дабы не создать новой конфликтной ситуации.

Вальдемар, в изысканном костюме из синего бархата с золотистой строчкой на рукавах и воротнике топтался возле их именной кареты, мечтая запрыгнуть туда как можно быстрее и отбыть от греха подальше.

Не удержав свой порыв, я подошла к нему, проститься.

При приближении, я очень четко разглядела распухший нос в синих кровоподтеках и подавила вздох, полный злорадства.

– Вальдик, доброго пути. Быть может, свидимся.

– Не уверен, – сухо произнес молодой человек, делая шаг назад и осторожничая.

– Печально, что теперь девушки с эталоном первозданной красоты будут смотреть на вас, питая сожаление, а не флюиды притяжения. Жаль!

По лицу Вальдемара пошли красные полосы гнева, исказив его и так не шибко приятный вид.

– Хотя, на самом деле, мне вас не жаль. Вы получили за дело и в следующий раз будете думать, прежде чем давать характеристики внешности. Я знаю, я не подарок, Вальдик и характер у меня не сахарный, но вот что касается женской красоты и сравнения меня с чучелом, вы погорячились и за это получили знатно.

– Я останусь при своем мнении. И не отрекусь ни от одного слова.

– Имеете право, – пожала я плечами и пожелав быстрее покинуть Аквалон, удалилась в сторону грядок.

В этот прекрасный день, ставший прекрасным, еще и потому что Норвики уезжали, я поддалась порыву уйти на целый день заниматься сбором урожаем и высаживать овощи в теплых парниках, а когда вернулась в дом, то застала странную картину.

Огромное количество лепуров, бегали по всей территории дома, сбивались в стайки и занимались непотребными делами прямо на глазах у всех присутствующих.

Их ловили садовники и прислужники.

Картина была животрепещущая и не оставляющая равнодушными никого.

– Что, черт подери, тут происходит?

От Гордона Стейджа услышать ругательство было практически невозможно. Дед был сдержан на проявления эмоций, связанных с гневом и агрессией, но, когда углядел лепуров, хозяйничавших даже в стенах особняка и разбежавшихся по комнатам и залам, раскраснелся так, будто его пекли на вертеле в печи.

Как выяснилось из достоверного источника в лице Эдмунды, один из работников, где содержались животные, забыл хорошенько закрыть дверь и пушистые животные, ощутив свободу, разбежались, резвясь и плодясь на каждом углу.

– Скоро у нас будет прибавление, дедуля, – констатировала я, еще больше взбесив деда. – Живность хочет размножаться, не правда ли, здорово?

Гордон Стейдж посмотрел на меня как на идиотку.

– Тебе нечем заняться, Вивьен?

– С чего вы взяли? Как видите, я только и делаю что занимаюсь без продыху, практически тружусь, как лепур над будующей родословной. Снабжаю ваши просьбы вкусной и полезной пищей.

– Вот и занимайся.

– Дедуля, вам нужен отдых. Вы так усердно работаете, что уже потеряли человеческий вид. Выглядите осунувшимся и бледным, как сами знаете кто. Вам точно надо отвлечься! Например, сыграйте в шахматы с Адамом. Он будет для вас великолепным соперником, так как хорошо подкован в математике и логичных цепочках. Или проведите вечер с сыном. Уверена, мой отец, будет в полном восторге от вашей компании!

– Вивьен, – начал Гордон Стейдж, поднимая указательный палец к моему носу, в тот момент, когда мимо нас размеренно и по-хозяйски пробежал лепур, а по лестнице начал спускаться Редвил.

– Господин Стейдж, что-то случилось? – поинтересовался молодой мужчина, разглядывая образовавшийся в доме зверинец.

Гордон сдержал порыв заорать, за маской спокойствия, похожей на камень.

– Недоразумение.

– Здравствуйте, господин Редвил. Вы сменили образ?

Адам непонимающе уставился на меня.

– Вы без пиджака. Решили помочь в поимке лепуров?

Гордон крякнул, всем видом показывая, что ему осточертела я и мои глупые речи.

– Вивьен, ты вроде как занята. Была.

Я посмотрела на старшего родственника, источая медовую любезность.

– Совсем нет. Наоборот, отдыхаю в вашем обществе. Кстати, господин Редвил, хочу вам пожаловаться на дедулю, – Адам замер, а Стейдж раз ерепенился рядом как суанский дракон, готовый поджечь мою шевелюру ко всем чертям, – он притомился и не желает отдыхать. Весь зарос в бумагах по самое не балуй! Не отыграете с ним партию в шахматы? Я знаю как дедуля обожает математические ходы и тренировку мозга таким способом.

Адам посмотрел на деда, крайне сдержанно.

– Я совершенно не против составить вам компанию.

– Вот и отлично! – потерла я руки. – Ну что же, не буду вам мешать.

Только я хотела удалиться к себе, как все дружно замерли, расслышав удаленное рыдание, доносившееся с третьего этажа.

Аманда.

Даже лепуры, прыгающие по дому, пока их собирали работники, застыли в изумлении, двигая усиками в разные стороны.

Дед, сдерживая желания послать всех в лес, выдвинулся вперед по лестнице, пока мы с Адамом следовали за ним, вслушиваясь в крики прабабки.

– Точно что-то случилось, – диагностировала я эти вопли, – а вдруг бабушка нашла белладонну и как в прошлый раз словила бредовые ведения?

– Вивьен, не думаю, что Адам желает слушать твои предположения.

Я покосилась на Редвила, под стоны Аманды.

– Да? А у меня сложилось впечатление, что господин Редвил в восторге от нашей семьи и впитывает все события нашей жизни с интересом.

Гордон промолчал на мою реплику, а Адам не успел ничего сказать в ответ, как мы вошли в покои к Аманде.

Женщина сидела на кровати, в полной темноте и лила горькие слезы, держа в руках что-то похожее на шерсть.

В тусклом освещении, которые давали кристаллы, было сложно разглядеть что опечалило женщину.

Возле нее застыла Тита, пытаясь уговорить старуху угомониться. Прислужница пыталась влить в нее успокаивающий настой, но Аманда не подпускала никого к себе, продолжая громко реветь.

Помимо нашего трио, в покои зашла еще и Агнесс. Это было опрометчивым решением, по причине того, что бабка терпеть не могла свою своеобразную внучку.

– Что с ней случилось? – проговорила тетушка, стараясь не встречаться со мной взглядом. Агнесс выглядела как сущность, несущая наказания в темном, как графит платье и бледным лицом, которое в темноте смотрелось зловеще.

– У госпожи Аманды случилась истерика. Парочка ее любимых голубей, по неизвестным причинам скончались, но я пришла к выводу, что сезонное появление летучих мушей всему виной. Я видела точки от укусов на птицах.

Только сейчас я поняла, что Аманда держала в руках умертвие голубеи. Бездыханное и явно уже окостеневшее.

– Вызовите лекаря, – приказал дед, непонятно кому и мы с Адамом посмотрели друг на друга. Я кивнула первая, решив сделать это самой.

Спустилась вниз в свои покои и отправила записку лекарю через почтальонскую шкатулку, чтобы он скорее прибыл в особняк угомонить женщину.

Когда же я вернулась в покои бабки, ничего не изменилось, кроме того, что выть Аманда стала сильнее. Гордон гневливо застыл, не зная как угомонить мать, попросту позабыв про сердечные чувства, а Агнесс ворчала себе под нос.

– Это все кара богов, – выдала она и я закатила глаза.

– Неужели? – я посмотрела на тетку, всем видом обращая на нее свое внимание. – Тогда это искупление ждет каждого, да тетушка Агнесс?

Женщина мигом окаменела.

– Думаю, вам стоит посоветоваться с Апостолусом на счет характеристик грехов и пройти обряд покаяния. Ну и завершить это все благое дело, честной исповедью.

Не прошло и минуты как тетка вышла из покоев Аманды, которая вдруг узрела в Адаме Энрике и скинула тушку голубеи себе под ноги.

– Энрике мой, этот бесчеловечный Гордон не дает нам быть вместе. Родила на свою голову упыря.

Редвилу пришлось успокаивать женщину и только благодаря ему, ей удалось всунуть в рот успокаивающие капли.

Дед так тяжело вздохнул, когда вся эта история закончилась, что мне стало его по-человечески жаль и на удивление, согласился с моим мнением, что ему нужен покой, закрылся в своем кабинете вместе с Адамом, отменив совместный ужин.

Я угнездилась с книгами в тихом салоне особняка, наслаждаясь спокойствием и возникшей тишиной в доме, углубляясь в чтение романа. Искуситель совсем обнаглел и все же совратил главную героиню. Я вчитывалась в строки о горячих поцелуях, от которых перехватывало дыхание и вздыхала, представляя, что этот длинноволосый покоритель женского достоинства, на самом деле, ласкает меня, впиваясь своим огненным ртом в оголенные части моего тела и оставляя там мокрые следы.

От животрепещущих фантазий меня отвлекли голоса.

Причем, их было три и крайне несопоставимых друг с другом.

Адам, до странности, громко смеющийся, дед, громко о чем-то твердящий и мой отец, доказывающий свою очередную бредовую правоту.

Оставив книги на мягкой софе, я поспешила посмотреть, что происходит и последним из всех увидела своего отца. Он на ходу застегивал плащ, пытаясь попасть пальцами в петли, заместо пуговиц.

– Отец? – окликнула я родителя, – что у вас тут происходит?

Алистер остановился и повернулся ко мне, до невозможности медленно. Его лицо было блаженно-спокойным, но глаза туманными и совершенно равнодушными ко всему.

– Ах, Вивьен! Я никогда не ощущал такую благодать. Я так счастлив и прожужжал все уши Адаму и отцу, какая ты у нас красавица! Оригинальная, светлая, обворожительная. Все согласились, что я прав. А какая у нас прекрасная Агнесс. Почему я никогда не говорил своей сестре что люблю ее всем сердцем? Хотел сейчас сказать, но она не открыла двери, назвав меня исчадием ада.

– Вы пьяный?

– Ни капли в рот, клянусь! – поднял руки родитель, немного пошатываясь, – я счастлив. Мы словно вышли на новый уровень с отцом, играли в шахматы и смеялись.

Здесь явно было что-то не так!

– Дед смеялся и играл с вами в игру?

– Да, наконец-то, он ко мне благоволит. Ладно, мы едем расслабляться в места не столь отдалённые.

– Это еще куда? – настороженно произнесла я, сразу же начав подозревать неладное.

– Зачем тебе это знать, дорогая и тем более, это не для твоих милых ушей. Не жди нас, спи.

Как будто я когда-то ждала отца, как преданная кутья, воя у дверей!

Алистер, также медленно развернулся и выполз из особняка к экипажу, в котором уже ждали дед и Адам.

Я застыла у окна как привидение, вглядываясь в темноту и только через несколько минут заметила, что впилась в подоконник как птица когтями.

Первым, о чем я подумала, было то, что мой отец, каким-то образом накурил смесями трав остальных, но я отбросила эту мысль.

Адама я не знала и его привычки, а вот дед, ни за что бы не согласился на это. Если, конечно, его не привязали голого к стулу в кабинете и не пытали, что было маловероятно.

Вторая мысль оказалась совсем пресной. Перепили вайни из погребов и совсем опьянели.

Нет, это точно все было несопоставимо с правдой.

Что-то крутилось в моем мозгу, но никак не хотело пробиться наружу, потому что в дополнении ко всему меня терзали мысли, что моего деда будут совращать развратные особи с непотребного дома Аквалона. Я так и видела его, исцелованного во все места.

Это было…неправедно.

Я нахмурила брови, словив себя, что говорю точь-в-точь как Агнесс.

А вдруг от деда кто-нибудь понесет? Какая-нибудь путана? И что тогда нам делать?

От этого круговорота нездоровых мыслей, я даже присела на софе, почувствовав ка пружина уперлась мне в мягкое место, тем самым настроив меня на другие мысли, которые потекли в стороны Адама.

Теперь его я видела на старой продавленной кровати, покрытой распутного фиолетового цвета покрывале, среди ползающего выводка иыланов женского пола. Он возлежал, одурманенный всем подряд и наслаждался женскими прелюдиями, расстегивая на ходу рубаху и оголяя подтянутый торс.

Я смахнула испарину от этих образов и заметалась в укрытом тишиной салоне, где приглушила световые кристаллы громким хлопком.

Уже поднимаясь в свои покои, меня вдруг озарило!

Что-то сверлящее мою голову, прорвало брешь и меня осенило нехорошим предчувствием.

Опунция Опиумная!

Я зажала рот рукой и сбежав со ступенек, бросилась в кабинет деда, влетев туда так стремительно, что шарахнула дверью об косяк с такой силой, что на стенах задребезжали подаренные рога, вместе с парой картин в золотистых рамах.

В воздухе витал легкий налет табачных паров, перемешиваясь с запахом чего-то до невозможности сладкого и похожего на настой с горьковатым дурманящем ароматом. Он не был тонким, еле заметным, наоборот, насыщенным и густым, что через несколько секунд, я ощутила легкое головокружение, а тело вдруг стало податливым и мягким как подушка.

Превозмогая желание улечься прямо тут и расслабляться до одурения, я заткнула нос подолом платья и подошла к подоконнику, где на удивление быстро выросло растение с зеленовато-синими листьями, где на стеблях расцветали красноватые пятна, источающие аромат и легкое свечение.

О боги! Я оказалась права! Опунция опиумная, опьянила всех так, что даже дед, не совладал с собой и всему было виной именно я, не предполагая таких последствий.

Я просто хотела, чтобы Гордон Стейдж излучал спокойствие, а в итоге я отправила его собственноручно в дом терпимости и если он там наделает детей и начудит, то всему виной буду я.

Конечно, я не признаюсь в этом, даже под пытками!

Я шустро открыла окно, впуская темную беззвездную ночь внутрь и выкинула горшок с дарением вниз, решив, что избавлюсь от него завтра, пока никто не видит.

Ощущая странное блаженство и опьянение (все-таки, я успела надышаться дурманом), я выбежала из кабинета на ватных ногах и умиленно улыбнулась, ступая на ворсистый ковер.

Перед глазами всплыл Винсент, который, каким-то неумолимым образом скрестился с Адамом Редвилом и Вальдемаром Норвиком, образуя странный комплект из груды мышц, носов, задниц и длинных ног.

В покоях, я бросилась к тазу с водой и хорошенько умылась, чтобы выбить из себя странное состояние опьянения. Эта процедура немного помогла, и я улеглась на кровать, прикрыв глаза, моментально ощущая дрему.

Я словно парила в облаках покоя и гармонии, балансируя среди космических светил и миров, пока не услышала стук, от которого проснулась резко и неожиданно.

Стояла ночь.

По крайне мере, я это поняла по темноте вокруг.

Обычно, я не занавешивала занавеси, любя просыпаться под первые краски рассвета из окна, которое смотрела на засеянные поля и плодовую рощу, кучкующуюся возле кромки хвойного леса.

Потерев глаза, чтобы вернуть себе зрение, я поднялась с кровати и подошла к двери, не понимая, кому я понадобилась в столь поздний час.

Меня вдруг резко осенило!

Вернулся дед с гулянок и что-то точно произошло, явно критичное и непоправимое.

Хлопком включив световые кристаллы, наполнившие пространство моих покоев приглушенным голубым сиянием, я увидела перед собой Адама Редвила, застывшего возле дверного косяка с лицом искусителя.

Сглотнув, я превратилась в каменную статую сельдерея, не понимая, что он тут забыл, с расстегнутым жилетом и рубашкой.

– Господин Редвил? Что-то случилось?

В этот миг я также успела подумать, что благо, я уснула в голубом ситце, а не старомодной рубахе, в которых обычно спали Агнесс и Аманда, потому что тетка покупала такие для всех, во избежание ночных неприличий.

– Вивьен, добрый вечер!

Я повела бровью, вглядываясь в опьяненные глаза мужчины. Обычно голубые, в этот момент они были похожи на сапфиры, темные, отливающие синевой, в которых можно было утонуть, если не умеешь плавать в обжигающей страсти.

– Что вы тут забыли в такое время или что-то случилось?

Не ожидая такой прыти, Адам Редвил оказался близко со мной, критично близко. Я даже ощутила его дыхание на своем лице. От него пахло вайни, женскими благовониями и остатками опунции опиумной. И пока я думала о том, как его лобзали местные путаны, молодой мужчина все решил быстро и шустро.

Он просто впился в мой рот своими губами. Я потеряла свое умение соображать также быстро, как и то, что надо отбиваться, потому что, через долю секунды, я осознала жуткую правду, что мне этого не хотелось.

Адам окутал мой рот своими губами так умело, будто только и делал что целовал всех направо и налево.

Его руки скользнули по моей спине, прошлись по тонким пластинам корсета, прислоняя к своему торсу все ближе, пока я жадно отвечала на первый поцелуй в своей жизни, свершившийся в моих покоях с человеком, с которым нас косвенно связывал дед.

Горячее дыхание мужчины вдруг неожиданно быстро переместилось к моей шее, целуя ее самозабвенно приятно.

Мой мозг работал, выдавая мне картины из книг, в которых героини Эдерики Нейл также ласкали сильные руки и губы.

Адам снова перевел свое внимание на мои губы, а я, будто бы потеряв голову, обняла его, встав на мыски и опуская свои руки в его длинные, очень приятные на ощупь волосы, пока не почувствовала, что парень отстранился.

Его пьяная улыбка, оказалось последней перед тем, как он практически с размаха завалился на пол.

Я не смогла его удержать, посему обмякшее тело завалилось на ворсистый ковер с грохотом.

Вся ситуация была ужасна. О поцелуях я даже думать боялась, оставила мысли про них на потом, потому что Адам уснул, достаточно громко засопев.

Бенедикта приходила в девять утра, посему, я должна была избавиться от мужчины до этого времени.

Сначала попыталась тянуть, но обмякшее тело, плохо слушалось моих физических усилий.

Если бы я вытащила его в коридор, то это было бы прекрасно, но у меня не было сил на такое, а устраивать ночной клич, чтобы звать сюда прислужников или еще кого-нибудь, привело бы к неприятным последствиям для всех нас.

Около часа я убила на раздумья, пока Редвил сладко сопел на ковре, совершенно не думая про то, что я ломала себе голову над его распластанным телом и в итоге не придумав ничего лучше, усталая и измождённая, перекатила его кое-как за нишу для переодевания, прикрыв его длинные ноги, вытащенными из гардеробной сундуками.

Я очень надеялась, что он проснется по утру, когда заорут во все горло петухи, даже окна приоткрыла, впуская внутрь зябкий воздух, наполненный прохладой приближающихся холодных месяцев.

Но этот божье наказание не просыпалось, а я в итоге, измученная мыслями, задремала так крепко, что не заметила, что наступило утро.

Проснулась я так внезапно, будто меня огрели мешком.

В комнате ничего не изменилось, кроме того, что покои наполнили краски безоблачного дня.

Моментально на меня нахлынули воспоминания, под громкое сопение Адама. Будто за сундуками уснула кутья и храпела во сне.

Я коснулась своих губ, не веря в то, что в моей жизни произошел первый поцелуй. В нем было столько страсти, огня и желания, что это ощущение пробило мое сердце, а все тело наполнилось теплом.

Никогда в моей жизни я не испытывала, столь трепетных чувств внутри себя, разжигающих неведанные ранее ощущения. Они заполняли мое тело, окрыляли и разжигали огонь внизу живота. Все это очень походило на чувства героинь книг, которые я читала.

Я первый раз поцеловалась и так сильно хотелось верить, что не последний.

При этом, от меня не укрылся огорчающий факт, что Редвил поцеловал меня, потому что был пьян и одурманен цветком.

Так бы, он это никогда не сделал.

Я не была эталоном его красоты.

Не желая себе портить настроение, я поднялась, чтобы растолкать крепко спящего Адама до прихода прислужницы, надеясь, что он выспался и пришел в себя.

– Господин Редвил, доброе утро и пора вставать! – рявкнула я на ухо и хорошенько потрясла его за плечо, – вставайте, уже утро!

На мои притязания и возгласы, мужчина лишь пошевелился и заурчал как кеди, приобняв себя руками. Решив, что в данном случае, подойдет более тяжелая артиллерия, в виде вылитой из таза воды, я метнулась к столу, но была остановлена вошедшей без стука Бенедиктой.

Не ожидая, что я уже полна бодрости, прислужница слегка прищурившись, застыла в дверном проеме.

– Вы уже не спите?

Я бодро пожала плечами, вскользь взглянув в сторону забаррикадированного Редвила и улыбнулась девушке.

– Встала с первыми лучами, как видишь. Очень занятый день.

– И переоделись.

– На самом деле, не раздевалась. Вчера уснула замертво в одежде, так притомилась.

Неожиданно комнату наполнил заливистый храп, от которого глаза прислужницы вылезли на лоб. Особой она была впечатлительной и пугливой.

Я ухмыльнулась.

– Орешек уснула в моих покоях. Тетушка совсем углубилась в познания божьи. Проводит все время в молельном доме и берет аскезы. Я помогаю ей с питомцем. Ты что застыла? Неси завтрак, я голодна как вак!

– А сундуки зачем вытащили?

– Решила начать день с разборов гардероба, очень бодрит!

Прислужница кивнула, покосившись в сторону вытащенных сундуков и медленно удалилась.

Взяв таз, я шустро окатила визитера, ощущая при этом некое удовлетворение. Этот Адам, лишь повозился, взбесив меня на раз.

Отодвинув сундук, я перевернула спящего красавца и со всей силы врезала ему пощечиной по лицу, применив максимальную силу удара.

Редвил моментально открыл глаза и несколько секунд моргал, не понимая, где он и почему перед его взором застыло мое не выспавшееся и всклокоченное лицо.

– Вивьен! О, боги, что это такое?

Таким испуганным, Адама я ранее не видела, а еще и растерянным.

– Мои покои и баррикады вокруг вас, чтобы моя прислужница не подумала, чего неправильного. Например, что у нас с вами тайная связь!

Редвил, заметавшись, поднялся на ноги, огляделся и посмотрел на меня как на человека без принципов и нравов. Хотя, это именно я должна была разглядывать его так.

– Какая связь? С кем? С вами?

Нахмурив лоб, я посмотрела на Адама как на человека, крайне омерзительного.

– Нет, с Бенедиктой, моей прислужницей, – бросила я, складывая руки на груди. – Вы пришли вчера без приглашения, одурманенный всем и сразу и вели себя…несдержанно. Целовали меня, господин Редвил, а потом, уснули. Не знала, что вы так трепетно относитесь к сновидениям на ковре!

Адаму, явно стало не совсем хорошо от откровений. Он сделал шаг назад, опираясь об столик, где стоял опустевший таз для умывания.

– Повторите, что вы сказали. Я что-то не понял!

– Вы что, ничего не помните? – мне сложно было скрывать возмущение, поэтому, я заходила по ковру, тихо бесясь. Я, видите ли, помнила этот жадный на страсть поцелуй, а у Редвила образовался пробел.

– Я был с вашим дедом, у нас намечалась игра в шахматы, потом пришел ваш отец и дальше лишь обрывки. Странно! Не припоминаю, что мы что-то пили, хотя…почему от меня разит цветочными запахами? Это ваши?

Решив показывать гостю, лишь свое спокойствие, от которого чесались все части тела, я покачала головой, намеренно медленно.

– Я видела ваше трио, куда-то очень торопящееся и что-то мне подсказывает, что вы были в местах непотребных и безнравственных, господин Редвил. Конечно, это не мое дело!

Молодой человек опасливо застыл, будто потерял возможность к движениям.

– Но это же не точно?

– Вы меня спрашиваете?

Адам замолчал, переваривая события вечера так усиленно, что его лоб стал казаться больше и выше.

– И потом мы целовались?

Отвернувшись, я поморщилась, между делом, кивнув.

– Какой кошмар, это просто невозможно!

– Но это случилось! – я посмотрела на Адама в упор, с ухмылкой задрав подбородок, на как истинная аквийка, мои глаза выражали лишь беспристрастность, – не волнуйтесь, господин Редвил, я не сочту обязательным тащить вас под венец после короткой интимной близости. Вы можете быть спокойным, потому что наша маленькая тайна уйдет со мной в склеп семейства Стейдж. Господин Редвил, я думаю вам пора! В любой момент может прийти Бенедикта.

– Да, конечно, прошу меня простить Вивьен. Я виноват перед вами и надеюсь, вы забудете наше недоразумение. Конечно, это лишь досадливая оплошность.

– Конечно, – выцедила я сквозь зубы, открыв дверь и выпуская непрошенного гостя из своего личного пространства, провонявшего вайни, цветочными и мужскими запахами.

Облокотившись об стену, я прикрыла глаза.

«Досадливая оплошность» поцеловать Вивьен Стейдж. Звучало это скверно.

Хотелось списать слова Адама на невменяемость после опунции, но не давало это сделать затронутое женское самолюбие.

Я подошла к зеркалу, рассмотрев свой внешний вид, который так и кричал о том, что выгляжу я совершенно не презентабельно, не женственно и не притягивающее.

– Что ты хотела Вивьен? Что это случилось взаправду?

– Что случилось госпожа? – в покои вошла Бенедикта, неся поднос с завтраком. – У вас в покоях какой-то странный запах. Уж извините, но будто здесь гульбанили всю ночь!

– Это все кутья! – бросила я через плечо, подходя к подносу с едой. – Она натворила дел. Разбила благовония и налакалась вайни, но ты не беспокойся, все можно выветрить, что духу не останется от ее проказ.

Открыв крышку, я уселась возле пышного омлета, приправленного сочными помидорами и зеленью. От кавы тоже, разносился пробуждающий аромат.

Бенедикта, решив похозяйничать, раскрыла окна, впуская теплый день в комнату. Сегодня погода и правда, радовала.

Я решила, что после трапезы, проведу время в зимнем саду, исполнив намеченное по скрещиванию семян.

– Что там случилось с отцом и дедом? – вопрос прозвучал непринужденно, – я слышала их странные возгласы вечером.

Отрезав большой кусок омлета, я запихнула его себе в рот, ощущая зверский голод, будто не ела несколько дней.

– Как сказала Эдмунда, господин Гордон и господин Алистер, были в приподнятом настроении, но по утру ваш дед, почувствовал себя неважно и ему вызвали лекаря.

Я воззрилась на прислужницу, очень удивленная развернувшимися событиями.

– Он что, умирает?

– Не думаю, просто недомогание. Лекарь сказал, что господин Гордон накануне перенапрягся физически и немного перебрал вайни, хотя для господина это в новинку. Он не страдает зависимостями.

Я протолкнула кусок хлеба кавой.

– Навещу его после трапезы. А как отец? С ним все в порядке?

– Господин Алистер, чувствует себя великолепно. Он завтракал в столовой в приподнятом настроении.

Ну кто бы сомневался? Отец как здоровый каюн, привыкший к кутежу и гулянкам, а эти два шахматиста, просто не выдержали таких интенсивных нагрузок!

И всему виной я!

– Вы еще будете разбирать сундуки, госпожа?

– Нет, Бенедикта, я займусь делами садовыми.

После завтрака, на котором я стремительно напихала в рот всю еду на подносе, я направилась к Гордону Стейджу в его покои.

События, которыми был наполнен вечер, продолжали напоминать о себе. Я непроизвольно вспоминала безудержную страсть, возникшую между мной и Адамом. Целовались мы, забыв обо всем. В итоге, Адам, действительно ничего не помнил, а я терзалась прожитыми минутами, от которых трепыхалось сердце.

Как выяснилось, близость с мужчиной, окунула меня в неизведанный ранее мир, который понравился мне до неприличия. Ну, по крайне мере, радовало то, что я не была столь сухой как Агнесс, не взяв от нее качества полного отторжения связи с мужским полом.

Постучавшись к деду в комнаты, я медленно вошла, несколько раз поморгав.

Покои Гордона Стейджа были самыми большими в особняке.

Пространство комнаты, было тускло освещено бра со световыми кристаллами, а от наполовину занавешенного окна, в комнату попадал приглушенный свет, по причине того, что возле росло раскидистое дерево дуба, создавая дополнительную тень и прохладу в жаркое время.

Стены покоев, в дополнение, было поклеены бархатными синими обоями, омрачая и так темное помещение, похожее на логово. На них висели обожаемые пейзажи и по углам дед расставил бюсты выдающихся людей Аквии, периодически любуясь ими.

На огромной кровати, размером с половину пространства, лежал Гордон Стейдж, показавшийся мне миниатюрным, по сравнению с его роскошным ложем с балдахином.

– Дедуля? Вы спите?

Ответом мне послужило шевеление рук по шелковым простыням.

Гордон Стейдж медленно открыл свои веки и всмотрелся в меня, как мне показалось, с усилием.

– Мне сказали, что вы приболели. Я видела вас вчера, уходящими в ночь и волновалась. Обычно, вы не покидаете особняк в темное время суток.

– Это всего лишь недомогание.

– Я, конечно, предложила вам расслабиться и отдохнуть, но не думала, что вы с таким азартом воспримите мои слова. Вот, господин Адам, например, показался мне помятым и нетрезвым по утру. Вы что же, вели разгульный образ жизни в каком-нибудь похабном местечке?

Гордон Стейдж, подавил тяжелый вдох. Было видно, что деда мучает страшный отходняк, попытки вспомнить события ночи и нежелание принимать свою темную часть, которая ударно отрывалась в доме терпимости.

– Мы просто провели время…в таверне, не стоит утрировать и надумывать не весть что.

– Если вы врете, это будет на вашей совести, конечно же! – пожала я плечами, прошествовав к столу с бумагами, возле которого стояли два массивных кресла, обитых серой замшей. – Но это не мое дело, вы правы.

– Лепуров отловили?

Я закатила глаза. Дед, конечно, удивлял. Нет бы думать, не натворил ли он дел в доме терпимости, а он переживал за ушастых.

– Думаю, все в порядке. По крайней мере, я их больше не видела. Кстати, дедуля, – вздохнула я, повернувшись к главному родственнику, – меня безмерно радует факт, что ваши отношения с отцом вышли на новый уровень. Он так радовался, вашему совместному времяпрепровождению, что до сих пор чувствует себя на гребне волны.

Гордон Стейдж поморщился, словно я говорила какие-то несусветные глупости.

Я прекрасно знала, что мужчиной он был крайне закрытым и холодным. Чтобы дождаться от него объятия и проявления тепла, нужно было очень постараться. Обычно, все заканчивалось похлопыванием по плечу, не более того.

Алистер, мой отец, продолжал ждать объятия родителя, но это было опрометчиво.

– Уверен, что это из-за него, у меня случилось помутнение рассудка. С чего бы вдруг все зашло так далеко?

Наморщив лоб, я подошла к деду в плотную.

– Вы всегда его во всем вините. Даже в том, что расслабило вас знатно, виноват мой отец. Ваше опьянение может быть связано с чем угодно! Да даже в воздухе могут быть странные дурманящие пары!

– С чего бы им взяться? – прищурился Гордон, – если только, с курительных трав сына.

– Вы сейчас наговариваете, – рявкнула я, начиная злиться, – мало ли что может быть? Ладно, я поняла, что вы идете на поправку и не буду мешать вам приходить в себя, чтобы с новыми силами идти в бой!

– Вивьен, – остановил меня дед, – завтра я прошу тебя съездить к нашему доверенному лицу, правовому наследнику Лукрецию Синкхи. Поедешь с Адамом, чтобы подписать один документ.

Я тут же почувствовала раздражение, только от понимания, что мне придется быть рядом с человеком, считающим меня настолько гадкой, что поцеловать меня можно только в полном угаре.

– Прошу тебя, быть к Адаму терпимее и не забывать о любезности. Он давно хотел осмотреть башню артефакта, так составь ему компанию.

– Он, что, за такой длительный временной промежуток, пока находится здесь, еще не ознакомился со всеми достопримечательностями?

– Мы работаем тут, а не прохлаждаемся!

Я состроила кривую физиономию, повернувшись и посмотрев на деда.

– Да? Как-то сомнительно!

– Вивьен! – рявкнул дед, – не хочу слышать твои бесполезные реплики. Сделай как указано и точка.

Раскатисто я захлопнула дверь, когда вышла из покоев Стейджа.

Разкомандовался!

Сама идея провести с Адамом время, казалась мне мучением. Как я буду с ним изображать спокойствие и безразличие, когда накануне, наши горячие лобзания, чуть не закончились постельными утехами? Причем, я настолько слетела с катушек, что была не против продолжить. Это меня пугало! Я даже чувствовала себя до ужаса разгульной, как мой отец!

Все-таки, наследственность давала свое.

Уйдя в зимний сад, расположившийся в метрах ста от особняка и домашних грядок, я занялась гибридизацией, прихватив научные труды и учебники.

Внутри закрытого стеклянного пространства, стоял отчетливый запах земли и удобрений.

В больших кадках росли широколистные растения и возле стены, садовники уже успели освободить место под цветы в горшках, которые переносили на зимнее время, чтобы они не зачахли и не замерзли.

Изначально, я полила тут растительность, которая показалась мне подсохшей, обрызгала все водой и удовлетворенно уселась за стол, выложив в специально подготовленные блюдца семена тыквы бутылочной и кабачка белогора.

Задумчиво покрутив кучерявую прядь, я достала из небольшой шкатулки удобрение роста и мягкого слияния, надеясь, что они помогут скрестить данные овощные культуры без проблем.

Теперь я понимала, что удобрение роста, нужно было использовать в минимальных дозировках, а не борщить, выливая щедро половину бутылки. Так и до беды недалеко!

Подготовив большой горшок, в который я засыпала добротного чернозема из притащенного мешка, я сделала углубление рукой и савочком, чтобы создать уютный домик для семян.

Предварительно растолкла их, создав некую смесь, сдобрила компостом и лиственным перегноем и всыпала субстанцию из всего этого в лунку, добавив пару капель для роста.

Вымеряла их на свой подслеповатый глаз, очень сдержанно и боясь ошибиться.

Я так ушла в работу, что забыла о времени, усталости и плохом настроении, вызванном словами Адама.

Наконец, все закончив, я привела в порядок растительность в зимнем саду, и довольная покинула это место, надеясь, что скрещивание получится. Я даже придумала новое название овоща «Тыквочок поздний», решив, что все получится.

На мою радость, в этот день, все совместные трапезы отменили.

Дед отлеживался в своих покоях, как и Редвил. Его я меньше всего хотела видеть. Его растерянность и ужас на лице, когда он узнал, что у нас было некое подобие близости, вызывало приступы тошноты.

Этот хрен, ничем не отличался от Вальдемара.

Будто со мной поцеловаться, было почти тем же самым, как лобзать пупырчатую варангу, квакающую направо и налево и жрущую насекомых длинных скользким языком.

На ночь я закрыла дверь, чтобы никто не смог проникнуть и нарушить мой покой и свалилась спать, свернувшись калачиком.

А по утру, не скрывая плохого настроения, я сидела в экипаже Редвила и смотрела в окно, облаченная в белое платье, как невеста на выданье.

Это платье было не моим. Мне его одолжила Бенедикта, выдвинувшая мне сотню причин, почему я должна выглядеть нарядно и не быть одета в ситец.

Поэтому, я красовалась в белом шелке, похожая на ангельскую суть. Только крыльев не хватало!

Прислужница, применив усилие и в итоге, опустив руки, пыталась создать на моей голове подобие приличной прически, которые носили леди, но не справилась с поставленной задачей. На голове у меня красовалась коса, как у представительницы благородного дома, а на глазах очки, в которых я чувствовала себя более защищенно.

Платье было уродским и совершенно мне не нравилось, но, чтобы не расстраивать тонкую душевную организацию старающейся прислужницы, я согласилась облачиться в ее наряд.

Адам Редвил, тоже предпочел разговорам тишину, монотонно стуча пальцами по колену и показывал, что лесные опушки пригорода Аквалона, ему очень интересны, нежели чем общение с дурнушкой Стейдж.

Я медленно вздохнула, чувствуя себя не совсем в своей тарелке и уставилась на свои руки, облаченные в такие же белые перчатки, как и платье.

Обстановка в карете походила на то, будто мы решили в тайне от всех обменяться брачными символами и сбежать в земли Терра.

– Вивьен, я прошу меня простить за неожиданное появление в ваших покоях и за совершенно отвратительное поведение.

Зато мне оно показалось самым приятным! Но об этом тебе не обязательно знать Адам Редвил!

– Господин Редвил, мы вроде как, все обсудили. Вас гложет досада, так засуньте ее куда подальше и забудьте, как сделала это я. Не будем портить хороший день выяснением отношений, которых у нас нет. Я отчетливо поняла, что вы бы никогда не сделали того, что сделали, если бы не были в состоянии подпития или что там с вами было!

Молодой мужчина посмотрел на меня в упор. Ему очень шли оттенки голубого и между делом я это отметила.

– Вы правы, – выдавил он из себя, а я ощутила, что эти два слова, оказались для меня стрелами, попавшими точно в цель. По самолюбию Адам Редвил умел ездить знатно!

Не став больше отвечать, я отвернулась к окну, изображая, как и мой спутник, что хвойная растительность Аквалона вызывает у меня не дюжий интерес, как и совуньи, сидящие на ветках с прикрытыми сонными веками.

До Лукреция Синкхи, мы добрались достаточно быстро.

Экипаж только заехал в город, проехал две главные улицы и остановился в мощенном узком проулке, между домами с мануфактурами и лавками с различной продукцией.

Здесь было достаточно тихо, стоял аромат выпечки, доносившейся с площади, где уже поставили небольшие палатки с вкусностями и планировали в ближайшие дни залить каток для всех желающих, с помощью бытового чародейства.

Это всегда выглядело так красиво, особенно в вечернее время и когда был снег. Лед светился разными цветами, висели световые кристаллы в лампах и все вокруг было украшено фонариками и огоньками.

К Лукрецию Синкхи, к лицу, занимающемуся наследственными делами, мы зашли быстро.

Редвил пропустил меня вперед, изображая джентльмена с идеальными манерами. Жаль еще не расстелился на входе и не выдал поклоны для пущей картины!

В частном кабинете нотариуса, нас уже ожидали.

Лукрецием Синкхи оказался крепкий коренастый мужчина, с темными как смоль волосами. Под его черным пиджаком, была одета такого же цвета шелковая рубаха, заправленная в штаны с широким кожаным поясом. Густая борода и усы, дополняли образ силы и властолюбия.

Я даже прибалдела, когда увидела его и узнала в нем истинного суанца.

Суанцы, народность еще одного артефакта, самого непредсказуемого и палящего, проживали в землях Суа. Эти места были пустынными, самими жаркими и не очень гостеприимными. Там даже водились драконы, периодически делавшие набеги на скот аквийских и террийских земель.

Наверно я была настолько удивлена увидеть суанца в землях Аквии, да еще и нотариусом, что сам Лукреций, кивнул, расплываясь передо мной белозубой улыбкой.

– Все всегда смотрят на меня так обалдело, – не совсем деликатно выразился мужчина, но покорил меня своей прямотой, – прошу вас, госпожа Стейдж и вы, господин Редвил, присаживайтесь. Я позволил заварить вам каву на суанский манер, добавив кардамон и корицу. Думаю, вы не останетесь равнодушными.

Я кивнула, взяв кружку и сделав осторожный глоток, дернулась. Лукреций забыл сказать, что одним из главных ингредиентов все же был перечник острый, а не какая-то там корица.

– Прошу меня простить за откровенность, господин Синкхи, но почему вы работаете в Аквии?

Мужчина осел в большое кожаное кресло и сложил руки впереди себя, снова оголяя белые зубы.

– На самом деле я живу в Терре, а здесь снимаю контору. Только в Аквии я смог получить нужное мне образование и должность, посему, остался тут, чтобы мои мечты сбылись. С недавних пор, я обменялся брачными чашами с террийкой и мы прекрасно себя чувствуем вместе. Даже ребенок родился, не смотря на смешение крови артефактов.

– Да, – протянула я, не скрывая восторга, – сейчас на этот факт не столь обращают внимание как раньше.

– Именно так! В любом случае знания о совмещении крови представителей артефактов, дают нам возможность глядеть в будущее. Ну что же, – Лукреций потер ладони, рассматривая нас, – господин Стейдж просил меня предоставить вам бумаги для подписи. Они касаются наследования полей с посевами. Они будут в полном вашем распоряжении после кончины господина Стейджа.

Я посмотрела на нотариуса, дернув глазом.

– Дедуля что, собрался помирать? Он болен?

– Никак нет, – покачал головой заступник, улыбаясь и мне и Адама, затихшему в кресле с кружкой обжигающего напитка. – Формальность, не более того. Он считает вас главной наследницей и подготовил еще один документ, где особняк полностью отойдет в ваше владение, в случае если вы продолжите род Стейдж.

Гордон Стейдж в своем уме или распрощался с ним?

– Вы должны подписать формальные бумаги, что согласны с его заявлениями.

– По мне, эти его заявки имеют завышенные требования ко мне.

Синкхи захлопал своими темными глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами.

Мне стало вдруг понятно, дед пытался поднять мне тонус всякими различными штучками, чтобы я занялась своей личной жизнью.

Не думала я, что он считает меня меркантильной особой! Меня меньше всего волновали особняки. Поля да, а вот дом, как-то не входил в мои планы наследования, тем более, таким странным образом.

Почему нельзя поставить эти условия Вениамину и Амбре, как еще одним наследникам, мне было непонятно.

– Думаю, господин Стейдж смотрит наперед и страхуется. Ваш род очень старый и знатный. Не думаю, что вам стоит это напоминать.

– Мне не стоит, а вот Гордону Стейджу нужно бы объяснить некоторые моменты, которые я не буду сейчас обсуждать.

– Скоро вы обменяетесь чашами, не успеете оглянуться как это случится, – снова потер руки Лукреций и я бросила на него взгляд полный красноречия.

– С чего вы это взяли?

– Ну как же, разве вы не суженный госпожи Стейдж?

Я все же, взглянула на Редвила, после этого странного суждения суанца, жившего по своим каким-то рассуждениям.

– Это не так, – деликатно проговорил Адам, покосившись в мою сторону с некой осторожностью, будто я была заразной. – Я являюсь партнером господина Стейджа, и он попросил сопроводить госпожу Вивьен к вам, не более того.

– Хм, значит я что-то не так понял, прошу меня простить.

Оправив кучерявую челку, я уселась более ровно.

– На счет пункта наследования особняка, мы обговорим эту деталь с дедом. После чего, я приму решение.

Я поднялась очень резво, показывая, что наша встреча завершена.

Очень быстро распрощавшись с Лукрецием Синкхи, я спустилась вниз, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Иногда, Гордон Стейдж меня удивлял. То втихаря искал мне супруга, то дарил мне все владения на странных условиях. Я не знала как к этому относиться, еще и потому, что какой бы я хладнокровной и равнодушной не казалась для самой себя, в глубине души меня терзала боль, которую я умело душила. Этой болью являлось внутренне знание, что я никому не буду нужна и ни один аквийец не захочет обменяться брачными символами со мной. Если только какой-нибудь отчаявшийся, слепой или недалекий человек с кучей странностей.

– Вивьен, может, немного прогуляемся? Сегодня погода благоволит, да и я еще не видел башню артефакта.

Я передернула плечами, открыла рот для колкости, но сдержалась по причине будущих препирательств с дедом. Иногда нужно было быть мягкой и пушистой, как лепур.

– Я не против. Вы хотите подняться наверх, чтобы разглядеть красоты земель?

– Почему бы и нет? -пожал плечами Редвил, а я поморщилась, представив этот олимпийский подъем на башню, в которой было ступеней под двести штук.

Мы молча прошли пару улиц. Скорее, я летела размашистым шагом, стуча каблуками как хорс по брусчатке подковами.

Адам увивался за мной, не нарушая мой ритм.

Все меня ужасно бесило!

Платье, ветер, Адам и дед с наследиями.

Возле входа в круглое и высокое строение мы остановились.

На самой верхотуре располагалась смотровая площадка, стороны которой были украшены фигурами богов, смотрящих на всех с высока.

Посередине абсолютно каменного строения, одинакового со всех сторон, взору открывался символ артефакта воды из голубого хрусталя и сверкающих граней. Смотрелось это традиционно и масштабно, так как высота строения, действительно впечатляла.

Однажды, в саму верхотуру ударила молния и статуя одного из богов треснула и обвалилась.

Аквийцы, естественно, уловили в этом какой-то предупреждающий контекст, хотя ничего особенного и не произошло, кроме войны с чародеем, от которых всем было не по себе некоторое время.

Адам Редвил купил билеты и пропустил меня вперед.

– Здесь нет подъемника? – удивление у молодого мужчины было столь сильным, что он оказался похожим на пятилетнего ребенка у которого ожидания, не оправдались.

– Подъёмниками будут ваши ноги. Надеюсь, они у вас натренированы ходьбой!

Я прошла первая, задрав повыше подол шелкового платья, в котором тут же вспотела, поднявшись пару пролетов. Шла резво, чувствуя, что Редвил с непривычки отстал. Мне хотелось обскакать его в этой схватке, хоть здесь показав, что я что-то стою и сильна как северный драген, тягающий сани по устланным снегами и льдами тропам.

Ощутив, как по шее потекла струйка пота, я методично смахнула ее, проклиная архитектора этой бестолковой постройки, от которой приезжие и многие местные были без ума. Как же! Башня и самая высокая в Аквии, практически размером со статую воина Оуруса в землях Ванн!

Только я не разделяла восторга, в отличии от других.

Наконец, спустя несчитанное количество времени, мы все же поднялись.

Я первее Адама почти на минуту. Неплохое отставание!

Пока он тащился вверх, я успела отдышаться, постояв согнутая пополам, как и остальные желающие насладиться просторами и далями.

– Как вам подъем? – моя лучезарная улыбка могла привести в бешенство. – Бодренько, не правда ли? Зато сразу ощущение конечностей появляется и кровь можно разогнать.

С красными щеками и одышкой, Редвил тяжело кивнул, опираясь руками об бока.

Я злорадно ухмыльнулась.

– Это не по непотребным местам носиться, – подмигнув я отвернулась, изображая восторженный трепет и минуя несколько человек, находящихся в исступлении от подъёма.

Я подошла к балюстраде, вглядываясь в полоску реки и лес, разграничивающий земли Аквии и Терры. Рядом со мной поравнялся Адам.

– Когда люди поднимаются сюда, им уже не интересны виды. Между аквалонцами, это место называют «башня реальности».

– Абсолютно точное название, – согласился Редвил.

– Зато самые крепкие могут рассмотреть виды с четырех сторон. С этой стороны Терру, с севера земли Аквии, а с юга, даже видна вдали кромка Суы. Но это для особо зрячих. Кто видит хорошо, люди говорят, что там в воздухе колышется жаркое марево. Хотя, мне кажется, эти сверх зрячие врут. Суа, все же, далека от этих мест.

– Я зрячий и я не вижу самых жарких мест на Эле.

Адам слегка ухмыльнулся, покосившись на меня. Он стоял рядом со мной, и я чувствовала через белый шелк, ткань его светлого пиджака.

– Вы удовлетворились башней артефакта?

– Несомненно и могу сказать откровенно, я больше восторжен от подъема. Он меня взбодрил!

– Больше не желаете подняться, как-нибудь в другой раз?

– Не думаю, что стоит. Я постарался запомнить виды со всех сторон, чтобы лишний раз не напрягать тело.

– Как знаете, – пожала я плечами.

Спускались мы быстрее. На поворотах, правда, кружилась голова и я замедлял шаг, чтобы не скатиться кубарем, сбивая поднимающихся, словно кегли.

– Не желаете ли перекусить? У вас тут прекрасная королевская ресторация, – предложил Редвил, поравнявшись со мной, пока я решила протереть неожиданно запотевшие очки от быстрого дыхания.

– Я бы хотела сладких пончиков и горячего взвара. Всегда жду холодное время года, чтобы угоститься.

Снова подул ветер, и я в моменте, пожалела, что не взяла легкий плащ или накидку.

– Пончики? Я пробовал их маленьким и тоже на площади в столице. Там в зимнее время, тоже есть каток и много угощений.

Ощутив, что ноги стало ломить, по причине сложного подъема, я убавила ритм до минимума, тащась как кляча.

У ларьков стояли ошеломляющие ароматы выпечки, крендельков, яблок в карамели, пряников, сосулек на палочке с разными фруктовыми вкусами, конечно же, пончиков и сытных тостов с мясными и рыбными закусками.

Возле напитков тоже стояла суета. Лимонады, сладкий чефир, горячий взвар, шампань и вайни с пряностями и добавками.

Я попросила взять мне взвар из смородины, винограда и вишнэ и топталась на месте, ожидая, когда Редвил добудет нам съестное. Не став припираться как рогатый каюн, я позволила мужчине показать все свои джентельменские качества и оплатить еду.

Становилось прохладно. Холодное время года в этом году, врывалось в Аквию, как-то совсем уж стремительно и своевольно.

Западный ветер с усилием стал раздувать полы платья и создавать на моей голове свое видение прически.

Из косы тут же выбились кудряшки, а живущая своей жизнью челка, распустилась веером на половину лба.

Я кое-как собрала ее в бок, заправив за ухо.

– А вот и я!

Рядом со мной предстал Редвил. В его руках оказался бумажный кулек с пончиками и два бумажных стаканчика с напитками. Себе он взял вайни, а мне взвар, из которого слышались чудесные ароматы поздних сборов.

– Вам не холодно, Вивьен? Мне кажется, вы замерзли.

– Нет, я воспринимаю холода со спокойным сердцем, – тут же соврала я, даже не моргнув, – после мерзлых земель, я закалилась до костей.

Адам кивнул, решив, что со мной лучше не спорить и просто замолчал, решив застегнуть пиджак, пока мы жались возле круглого столика.

Я откусила пончик, наслаждаясь сладостью и даже глаза прикрыла от наслаждения. Они были изумительны.

– Все отдам за них, – протянула я, облизав нижнюю губу и только потом заметила, что Редвил смотрел на меня как-то иначе. С интересом, что ли!

Сделав жадный глоток кипящего взвара, который моментально обжег мне горло и живот, я отвела взгляд, сделав вид, что с упорством разглядываю гуляющих.

– Ну, а вам как? Вкусно?

Молодой мужчина, оценив выпечку, прищурился и тоже чуть не закатил глаза.

– Вы оказались правы. Это вкус детства. Лучше всяких мясных медальонов в соусе, филе форели и прочей роскошной требухи.

– Я знаю толк в сладком, – сумничала я, отхлебнув горячего напитка, от которого в воздух поднимался пар.

– Я уже понял это ваше качество по выбору пирожных в кондитерской. Вы уминали его без стеснения.

– Мне не перед кем было стесняться, господин Редвил. Я наслаждалась и меня все устраивало.

– Прямолинейность – ваш конек.

Я ухмыльнулась, вглядываясь в лицо Адама и ощущая легкую расплывчатость. Видимо, мои очки снова запотели, и я решила их снять, чтобы протереть.

– Я прямолинейна, да.

Закинув себе в рот целый пончик, я с наслаждением его разжевала, чувствуя, как сладкое тепло разливается по всему телу. Стало жарко, даже очень, а еще спокойно и безмятежно. Даже Редвил, со своими высказываниями стал казаться мне милым, открытым человеком с чистым сердцем и чисто мужскими принципами. К слову, не плохими.

Запив пончик парой жадных глотков взвара, я вдруг ощутила что-то знакомое, но не смогла понять что.

Глаза поплыли молниеносно. Я даже покачнулась, но удержалась на ногах.

– С вами все в порядке?

– Абсолютно, даже очень. Знаете, я никогда не чувствовала себя так в порядке, Адам. Такое расслабление, будто я парилась в грязевых банях возле озера Эа. Там знаете, воняет навозом и нечистотами, зато хорошеешь и молодеешь на раз.

Редвил прищурил левый глаз.

– Вы назвали меня Адамом, Вивьен, а это уже не в порядке.

Молодой мужчина взял мой стакан, принюхался и сделал маленький глоток.

– Черт, – выругался он, – это вайни. Скорее всего, продавец перепутал заказ. Вы говорили у вас непереносимость. Как это выражается?

Я почесала подбородок, совершенно не понимая, как ответить на этот вопрос. В данном состоянии неги, все переносилось мной чудесно. Даже, очень!

– Так блаженно, Адам. Не портите мне настроение своими выдумками.

Я потянулась к стакану, чтобы выпить еще, но Редвил отнял его, чем ужасно меня разозлил.

– Вам говорили, что вы ужасно противный человек, с несносными задатками вредности? От вас так и хлещет тлетворной вредоносностью.

– Я думаю, нам уже пора. Возница заждался.

Молодой мужчина схватил меня под локоть и медленно повел в сторону места, где нас ожидал экипаж.

– Я хотела бы еще прогуляться, – моя нога запнулась о брусчатку, но Адам меня удержал, прижимая меня к себе сильнее, – куда вы меня тащите? Знаете, вы похожи на человека без эмоций. Будто проглотили черенок от лопаты, вот правда.

– Спасибо, Вивьен. Вы неожиданно открыли карты вашего видения меня.

– Это еще не все, – проголосила я, поднимая палец к носу мужчины, пока тот волок меня и делал вид, что мы просто гуляем. Я же, ощущала, как ноги становятся ватными, а все тело обмякает.

– Неужели?

– Вы знаете, что в книге Эдерики Нейл, которую я сейчас читаю с упоением, главный герой, внешняя копия вас. Такой же длинноволосый, манящий соблазнитель. Я когда читаю это произведение, непроизвольно вспоминаю о вас.

– Хм, как интересно, – кивнул мужчина, как раз, заталкивая меня в моменте в экипаж. – И что там еще занимательного в этой книге, что вы отметили?

Я уселась на лавку и кое-как повернулась к собеседнику, который примостился рядом.

– Ласки и ухаживания. Поверьте, от них любая девица сойдет с ума. Ну прям как я, когда вы решили меня поцеловать.

Адам рядом застыл. Я почувствовала через туман в голове и отъезжающее сознание, что он напрягся. Меня его это состояние не остановило и я привалившись к нему головой, вздохнула так, будто говорила о самом лучшем событии в моей жизни.

– Вообще, все было так лаконично в этот день. Одни подсказки! Не зря, эти лепуры разбежались по дому и стали плодиться. Это был знак.

Адам кашлянул.

– Простите, что? Неужели у нас что-то с вами было?

Я рассмеялась, глупо клюнув головой.

– Вы что? Нет, конечно! Я не совсем дурная, чтобы пускать первого попавшего к себе в покои и в свою постель. Хотя, поцелуи наши были отменные. Я целовалась первый раз в жизни. Не могу сказать, что мне не понравилось.

Я вздохнула, вдруг ощутив тоску. Она волной навалилась на меня, наполняя все внутренности печалью и болью.

– Знаю, это не то, о чем вы мечтали, Адам. Куда мне до красавиц, которые хотели бы быть с вами, наслаждаться вашим вниманием, ласками и лобзаниями в губы. Вы красавец, которых свет не видывал, а я дурнушка. Это не новость! А знаете, как называл меня дед, обсуждая с Агнесс? Не догадаетесь никогда – Недоразумением! Вот так вот! Поэтому, я все прекрасно понимаю. Я не предел мечтания мужчины и все эти наследия по продолжению рода, очередная бредятина деда, которая случиться лишь в том случае, если мир перевернется.

Я замолчала, прикрыв глаза. Хотелось спать, даже отключиться, но я держалась, даже рассмеялась.

– Это все похоже на исповедь Апостолосу. Только вы Адам.

– Вы к себе очень критичны, Вивьен.

– Да, перестаньте, – рявкнула я, поднимаясь с плеча, на котором просто висела. – Вы бы обратили на меня внимание?

Ухмыльнувшись, я ответила за мужчину.

– Нет, вот ваш ответ.

Вздох вышел печальным, а из глаз вдруг потекли слезы. Горькие, соленые, неожиданные даже.

– Все не так как вы думаете. Потому что, не все решается красотой. Важно разглядеть в человеке и другие качества.

– Не продолжайте, чтобы меня успокоить.

Язык вообще перестал слушаться. Я ворочила им, пропуская важные буквы и посему слова стали получаться странными и непонятными.

– Во мне фтолько фсего, что не одно кафефтво не понравится. Только фтарому фдовцу.

– Вивьен, с вами все в порядке?

Я вдруг поднялась, вглядываясь в лицо мужчины. Адам Редвил был очень красив. Холоден, как все аквийцы, но внутри явно горяч, как жареный пирожок с потрохами. Мои руки потянулись к нему первыми, касаясь бритого лица, проводя пальцами над левой бровью, часто выгибающейся в изумлении, а потом коснулись губ, в меру пухлых и манящих.

Доля секунды и мой рот все решил. Я просто вмазалась зубами в Редвила, впиваясь губами в его губы, моментально ощущая сопротивление, будто я зажала силой кисейную барышню, не подготовленную к такому рвению утех.

Редвил смотрел на меня, припавшую к нему. Я тоже, косая и поплывшая отвечала ему тем же, пока не прикрыла свои туманные глаза и не ощутила как рот молодого мужчины исполняет то о чем я тайно мечтала эти дни.

Я хотела продолжения. И я его получила, как настоящая, добивающаяся всего чего хочу представительница Стейдж.

Редвил, сначала мягко касался моих губ, но потом увеличил ритм, страстно лаская мой рот, пока меня не отключило. Очень резко и быстро. В этот раз я не свалилась со всей дури об пол, меня удержали объятия мужчины, которого я ненавидела, а он не воспринимал меня как женщину, но целоваться нам хотелось обоим. В этом мы нашли точку соприкосновения.