Вивьен, сплошное недоразумение

Глава 10

– Угомоните псину, – рявкнул дед, явно взбесившись от развернувшегося развратного сюра. Гридея ахнула, а Вальдемар покраснел как мои идеальные томаты на грядках. Даже Адам Редвил посчитал все действо ужасным и бросил на меня взгляд, полный укоризны, будто я научила кутью таким движениям, благодаря книгам Эдерики Нейл.

Только отец, плевавший на все критерии этикета, рассмеялся во весь голос. Раскатисто и оглушительно.

– Вивьен, унеси питомца пожалуйста.

Видя, как меняется цвет лица деда, я схватила возбужденную Орешек и пожелав всем доброй ночи, потащила ее к тетке, сдерживая претензии о плохом уходе и содержании.

Тетки в покоях не оказалось. В голову закралась мысль, что она опять нахлебалась капель и отправилась в покои Редвила, но я откинула это соображение в сторону, по причине того, что я вылила все содержимое из кувшина.

Оставив крайне возбужденного Орешка, я притворила плотно дверь, несколько раз зевнув и забыв о тетке в ту же минуту. Зато женщина обо мне не забыла, наоборот вспомнила, так как оказалась в моей комнате, сидящей в кресле.

– Не помню, что давала разрешение заходить в мои личные покои без разрешения, тетушка.

Агнесс ухмыльнулась. Явно отошла от вечернего перевозбуждения и подняв подбородок взглянула на меня как на человека, который был достоин только прилюдной порки.

Только сейчас я уловила в руках женщины мой дневник, где практически все страницы были исписаны обожаемым именем.

Вспыхнув как световой кристалл на всю мощь, я сжала кулаки. Конечно, я не собиралась применять к тетке физическую силу, но ожесточенная стойка дала мне уверенности.

– Не знала, что так усердно читая молитвословы и ходя на проповеди, вы забыли о существовании личных границ других людей и этикете. Право, вы удивляете меня, тетушка.

– Думала, ты поумнела, но вижу, что нет.

– Я нахожусь на ступенях развития, свойственных моему возрасту. Что-то не так?

– Отцу не понравится эта находка.

– Вас что, кто-то покусал, тетушка? Или давно не доставали меня? Сначала были недовольны моим дарением, а потом решили устроить обыск? Вы доведете меня, и я пожалуюсь на вас судебному заступнику, в итоге!

– Не неси чушь и не позорь наш род. Ты навязала мне питомца, которого я не просила, ты не чтишь заветы и плюешь на нормы.

– Кутья, между прочим, дарилась с любовью и с посылом открыть ваше зачерствелое сердце, но теперь я понимаю, что вас исправит только семейный склеп.

– Ты нарываешься, Вивьен.

Взбесившись, я вырвала из ее рук свой дневник.

Совсем крышу сорвало у тетки!

– Это мое, чтобы я там не писала. Даже непристойности и срам. Еще раз сунете свой длинный нос куда не просят, я вам его прищемлю.

– Я прямо сейчас расскажу деду о твоих тайнах.

Агнесс бросилась к двери как полоумная. Она ведь и правда походила на нее. Явно настойка повлияла на ее душевную организацию не совсем хорошо. Появились побочные действия.

– Я тоже.

Тетка застыла, успев приоткрыть дверь. В два шага я оказалась рядом с ней и грохнула дверью, закрывая ее.

– Видела, как вы вчера искушали грехом Адама Редвила, а еще строите из себя святошу.

Руки женщины моментально опали вдоль тела. Она побелела как саван.

– Все не так. Что ты несешь?

– Правду, тетушка. Вы совсем с ума посходили от воздержания, видимо.

Господин Редвил свидетель и все мне рассказал, не сдержав подробностей. Вы его совращали, а потом и кутья съехала с катушек.

Не думала, что у тетки могут так округлиться глаза.

Она сделала несколько шагов назад, ударившись поясницей об трюмо.

– Заключим договор. Вы ничего про меня не рассказываете деду, не трогаете меня походами в молельный дом, я же, как честная и достойная госпожа, держу язык за зубами и даже помогаю вам с Орешком, иногда. И вообще, я рекомендовала бы вам пожить в кельях при святом доме пару седмиц, чтобы вся дурь покинула вашу голову. Уговор?

Агнесс молчала, механически протягивая мне руку.

Больше она ничего мне не сказала.

Закрыв за ней дверь, я радостно потерла руки. От одной я почти избавилась. Думаю, тетка на некоторое время точно угомонится.

***

Днем полил очень сильный дождь.

Казалось, в этом году, ненастье нетерпеливо хотело ворваться в аквийские земли немного раньше обычного. Еще не до конца был собран урожай и не все высадки можно было назвать состоявшимися.

Дождливую пору я не любила. Она замыкала меня в себе и заставляла прятаться в своих покоях, в крайне плохом настроении.

– Госпожа, – вздохнула Бенедикта, внося в мои покои чехол с одеждой, на который я посмотрел с нескрываемым недовольством, – вам передал господин Стейдж. Приказал облачиться на рандеву с господином Норвиком.

– Приказал? – разъярилась я, как раз в тот момент, когда за окном со всей силы ударил гром, напугав прислужницу до чертиков. Даже бог непогоды Север, был согласен с моими эмоциями.

Я поднялась с постели, вся обложенная книгами по гибридизации овощей, уже наметив некий план на скрещивание семян тыквы и кабачка с применением удобрения соединения, которое давно ждало своей очереди, чтобы опробовать его действие, и подошла к перепуганной прислужнице.

То, что скрывалось в чехле, оказалось тяжелым. Я же предпочитала легкие ткани, а не что-то удушающее.

Уставившись на парчу темно-синего оттенка, я даже язык проглотила от возмущения.

Дед взял это платье у Агнесс?

Платье источало традиции, скромность и целомудрие. И главное, должно было меня состарить лет на двадцать.

– Нынче модный цвет «Сапфировая лазурь», – сумничала Бенедикта.

– Я, конечно, совершенно не разбираюсь в моде, но многое с приходом нового короля изменилось. Новые поколения, как мне казалось, предпочитают веяния не столь традиционные. Почему дед выбрал это?

– Не могу знать, госпожа. Если вы желаете услышать мое мнение, то эта одежда сдержанная и точно погасит ваш исходящий свет.

– Соглашусь. Если где-то во мне есть хоть какие-то зачатки света, они точно померкнут, не успев вылупиться.

– Извините за наглость, но я сопоставила несколько факторов выбора, госпожа Вивьен и пришла к выводу, что господин Стейдж хочет угодить вашим внешним видом традиционным взглядам Гридеи Норвик. При этом, сам Вальдемар, показался мне не чтящим традиции. Он пару раз глядел на меня как-то странно. В глазах читалась похотливость.

– А еще строит из себя красавца! Урод! – выругалась я, не сдерживаясь.

Начав кусать заусенец, я задумчиво стала расхаживать по комнате, не зная, что делать.

Угодить деду и семейству Норвик? Или плюнуть на них и обрядиться в кукурузные расцветки, совершенно не подходящие под хмурую погоду?

Выбрала первое!

Дед мне нужен для моих делишек и скромное обаяние буржуазии, наполненное меланхолией, отвадит от меня Вальдемара.

Я вдруг решила, что если добавить нотки поведения Агнесс в свой образ, то это будет гремучая смесь от которой сбегут все как от пожара.

– Никакой косметики, Бенедикта. И сделай мне самую добродетельную прическу.

– Но?

– Никаких, но! Послушаюсь деда. Не хочу ударить в грязь лицом.

Прислужница печально вздохнула, душа в себе надежды раскрыть во мне женственность и красоту, которыми меня не одарили боги при рождении.

С волосами провозились долго. Челку сумели заколоть шпильками, вместе с другими прядями. Что я, что прислужница, поняли сразу, что красота на голове не будет долговечна, по причине того, что часть челки, жившая своей жизнью тут же опала на лоб. Бенедикта предложила ее отрастить, чтобы было легче закалывать.

Облачившись в наряд, тяжелый и неповоротливый, я почувствовала себя возрастом Аманды.

Бенедикта предложила мне надеть еще и серьги с кольцом с аметистами, чтобы хоть как-то разбавить скуку и уныние.

На удивление, я согласилась, потому что мое отражение в зеркале, вызвало у меня приступ ужасного разочарования собой.

Невзрачное и убогое!

Слова всплыли в голове вместе с новым ударом грома.

Подавив тяжелый вдох, я спускалась вниз по лестнице, встретившись взглядами с портретом прабабки Анны. Ее лицо источало помешательство и чем-то походило на образ дражайшей Агнесс.

Может быть с этой представительницы рода, все женщины Стейдж стали нести в себе зачатки странности?

В холле меня уже ожидал Вальдемар.

Видно, перечитал этичный кодекс и решил не опаздывать, хотя по его внешнему виду, можно было понять, что он желает проводить со мной время также, как и я с ним.

Молодой человек имел вкус. Модный костюм светлых оттенков с мелким рисунком, заправленный брюки в сапоги из дорогой темно-синей кожи, смотрелись недурственно. Вальдемар был невысоким, но худоба скрашивала недостатки по росту, но не декорировала совершенно невзрачное лицо, которое казалось наглым.

– Госпожа Вивьен?

Молодой человек, как мне показалось, переспросил, не узнав меня сразу. Возможно, подумал, что по лестнице под залпы грома и сверкающие молнии спускается очередная родственница Стейдж, наполненная традициями по самую шею.

– Добрый день, господин Вальдемар, я полностью готова к нашему мероприятию. На всякий случай, половину дня провела за молитвами, чтобы наше увеселение прошло без сучка без задоринки. Экипаж готов?

Молодой человек, обычно скучающий и наглый, насторожился, рассматривая меня. Я позволила подойти ближе, чтобы он мог разглядеть все мои конопатины и разного цвета глаза.

– Прошу, – молвил он, пропуская меня жестом вперед. Я поторопилась, но встала у порога как вкопанная, в ожидании, когда мой спутник откроет один из зонтов, притулившихся между дверьми в предбаннике. Вальдемар, немного растерявшись, наконец, сообразил, что от него ждут с непроницаемой миной.

Через несколько секунд мы оказались в экипаже.

Сначала молчали.

Я изображала смиренный трепет, разглядывая разгулявшуюся непогоду. Дождь лил как из ведра, не прекращаясь ни на миг.

– Смывается скверна, – бросила я вслух и пристально уставившись на Вальдемара, прошептала несколько строк придуманной молитвы. Мой спутник закинул ногу на ногу и как-то подозрительно вжался в спинку сиденья. – Думаю, господин Вальдемар, вам не привыкать к таким погодным условиям. Земли Ванд славятся своей сыростью.

Я улыбнулась, но лица парня не коснулась радость, что я вдруг решила с ним заговорить.

– Вы правы, я привыкший.

Молодой человек вздохнул, покосившись на мой наряд, любезно предоставленный предводителем семейства Стейдж.

– Надеюсь, я оделась по приличиям? А то вы так смотрите, что боюсь, я попала впросак. Знаете, родилась без вкуса, а родственницы не привили.

– Вы выглядите очень…консервативно, Вивьен. Не против, если я буду называть вас просто по имени, мы вроде как, бегали голышом вместе.

Благодушная улыбка коснулась моего рта.

– Не против. Оказывается у нас есть общее воспоминание, как мило! Могу ли я позволить себе звать вас Вальдик? Сокращенное, вам очень к лицу.

Молодой человек скрыл свое возмущение, желая ответить отказом.

– Благодарю, что позволили. Вы очень любезны. Так вы говорите, что цените творчество и обожаете культурные мероприятия? Можно здесь поподробнее.

– Особо подробностей нет, – пожал плечами молодой человек, слегка коснувшись рта. Я тут же уловила, что этим жестом, он пытается скрыть некие тонкости его времяпровождений, в которых скрываются некие тайны. – Театр, пьеса, опера, знакомства. Не люблю скучный образ жизни.

– То есть, если мы вдруг завяжем брачные символы с вами, то вы не разделите со мной домоседство?

Вопрос застал врасплох моего спутника. Его маленькие невыразительные глаза налились зачатками испуга.

– Это просто предположение, Вальдемар. Мы оба находимся в возрасте обмена брачными чашами. Вдруг мы понравимся друг другу так, что дойдем до молельного дома рука об руку?

– Наш приезд с родителями в Аквалон, просто формальность, – выдавил парень из себя, – они просто давно не виделись.

– Да? – задумчиво протянула я, – значит возникла путаница, либо я что-то не так поняла. Вернемся к моему домоседству.

– Что с ним не так?

– Со мной все так, а вот с вами, если предположить что брачный обмен состоится, то вы учтете все условия семейства Стейдж, которые будут прописаны в брачном договоре и одно из них, вы перестанете разгуливать по непотребным местам, будете составлять мне компанию в вечерних беседах, чтению книг и походах в молельный дом на проповеди богам. Я уберу из контракта пункт, связанный с плодовыми, потому что вы в этом абсолютный профан. И последнее, жить мы будем в Аквалоне, потому что свои грядки я не брошу.

– Это шутка? – не выдержал Вальдемар. Тон его кожи стал насыщенного розового оттенка. – Вивьен, мне кажется, вы торопите события. Мы просто идем с вами на пьесу, не более того.

Я вздохнула.

– Простите меня Вальдик. Я тороплю события, ужасная привычка от которой пора избавляться. Могу я сесть рядом с вами, потому что боюсь грома?

Парень неуверенно кивнул, отсаживаясь плотнее к стенке.

Примостившись рядом с ним, я постаралась поплотнее к нему прижаться, изображая испуг.

– Вы не походите на человека со страхами.

– Как вы это поняли? – изобразила я удивление.

– Вчера за трапезой вы показались мне смелой и какой-то другой.

Неожиданно я рассмеялась, вглядываясь в глаза молодого человека, слегка отклонившегося от меня в сторону.

– Моя многогранность может удивить. Мне сложно сказать, кто поспособствовал таким разным сторонам моего характера, но предполагаю, что все родственники чему-то меня научили и дали все самое лучшее.

– Это заметно, – кивнул Вальдемар, нервически постукивая по коленке пальцами.

Решив ненадолго замолчать, я уставилась в окно, скрывая в себе радость. Еще пару дней и Норвики отбудут в свои земли, оставив мысли о соединении. Этот избалованный наследник никогда не согласиться на такую невесту как я.

– Вы уже смотрели эту пьесу?

Молодой человек кивнул, не скрывая раздражения.

– Она сентиментальна, слезлива и проникновенна.

– Главное, что не скучна, – проговорила я, – а то название, повторюсь, говорит само за себя.

– Вы не похожи на человека, обожающего веселье.

Я постаралась сделать спину как можно прямее, держа осанку.

– Ликование у меня вызывают другие вещи. Например, вывод новых, не виданных ранее растений, при помощи гибридизации. Наметила день для скрещивания семян. Этот процесс вызывает у меня крайнее возбуждение.

На неимоверную радость Вальдемара, мы подъехали к старинной постройке театра, которая представляла собой двухэтажное вытянутое здание, имеющее вид конуса.

По всему фасаду были изображены каменные статуи в виде ангелов и божеств. В очередной раз, я порадовалась тому, что архитекторы не приляпали на стены фигуры овощей.

В аквалонском театре, я не была ни разу, по причине, своего равнодушия к различным увеселениям такого рода.

Шустро оставив экипаж, мы бросились к ступенькам, прячась от дождя. Лило как из ведра, без остановки.

Внутри уже толпился народ, в ожидании представления.

Легкий налет волнения и суеты, между делом захватил и меня.

На удивление, практически никого не оказалось в традиционных платьях, такого фасона, которое выделил мне дед. Синие, белые, голубые расцветки наполняли холл и пятнами встречались золотые, зеленые, лиловые, не запрещенные, но не всеми принятые.

Аквия была чопорными землями.

Благодаря правлению недавно вошедшей на престол королевской четы, наметились серьезные изменения в законах и взглядах. Все это как-то пролетало мимо меня, реальной домоседки, живущей в своем мире, но оказавшись в театре среди наряженных людей, смеха и веселья, я почувствовала себя изгоем, отдаленным от празднеств, красоты, общения. Я словно запихала себя в особняк, как в клетку и собственноручно держала там, укрывшись любимыми делами.

В блеске огромной люстры со световыми голубыми кристаллами, на меня вдруг снизошло это озарение под сверкающие блики.

Вальдемар вывел меня из свалившийся на меня как каменная плита, задумчивости, приглашая подняться по лестнице на второй этаж.

Натянув на лицо маску недоверчивой строптивости, мы подошли к фуршетным столам.

В хрустале пузырился шампань. Рядом возлежали закуски, в виде канапе и корзиночек с рыбой, моллюсками и нежнейшим сыром с зеленью.

– Здесь еще и угощают?

Своим восторгом я поделилась с пораженным Вальдемаром. Он обалдевал не от закусок, а от меня. В его представлении, я была странным существом, выползшим из непролазной тайги.

Госпожой от меня даже не пахло.

– Обычно в театрах всегда так, Вивьен. Не ожидал увидеть у вас такое пораженное лицо.

– Я могу удивить, – кивнула я, запихивая себе в рот корзиночку с рыбой.

Молодой человек взял себе шампань и огляделся, держась от меня несколько в стороне. Сразу стало ясно, что с наследницей Стейдж ему стыдно находиться рядом.

Я топталась возле, ожидая взять лимонад. Можно было, конечно, пригубить шампань, но я побоялась последствий. Вдруг голову вынесет в не самый подходящий момент?

Взяв напиток, я сделала несколько глотков, между делом обратив внимание что на Вальдемара Норвика посматривали две молодые девушки, да и он сигнализировал им улыбками, раздуваясь как пуран (индюк).

Уж не знаю, что они нашли в нем, может, задатки харизмы, но знакомство глазами проходило у них взаимно.

Одна из леди с аккуратными кудрями, собранными на затылке, обмахивалась веером и розовела от восторга прямо на глазах.

Не став больше дожидаться подходящего момента, я вышла вперед в своем неповоротливым одеянии и встала рядом с Вальдемаром, гордо задрав подбородок, тем самым, отпугивая девиц, как птица, защищающая своего птенца.

Дамочки отвернулись, а я взглянула на молодого человека.

– Думала, у вас другой вкус, Вальдик, – подытожила я, хмыкнув.

– О чем это вы?

– Пялиться на девиц так откровенно, когда рядом с вами спутница и возможно ваша будущая супруга, крайне некрасиво. Я подарю вам этичный кодекс господина на следующий день вашего воплощения, дабы вы вспомнили тонкости поведения в высшем обществе.

Парень молчал, не зная как реагировать на мою речь, зато я молчать не собиралась, распаляясь еще больше. Даже остатки заколотой челки упали на лоб и прикрыли глаза.

– Что вы нашли в этих вертихвостках? Мне рассказывали, что вы традиционны до кончиков ногтей. Поведение у вас, Вальдемар, непростительно и я подумаю, чтобы доложиться о нем вашим родителям.

– Вы бредите?

– Я похожа на вещающую абсурдные вещи? – расставив руки в стороны, я придвинулась к Вальдемару ближе.

– Вы похожи на, – осекся молодой человек и явно вовремя, смачно закусив себе язык. Его рта коснулась до невозможности наигранная улыбка. – Давайте не будем ссориться, дорогая Вивьен. Такой прекрасный день не должен быть опечален недопониманиями.

Я тоже одарила молодого человека улыбкой, разглядывая вблизи его расплющенный нос, похожий на батат.

– Вы правы. Я не права, возможно мое нервное перенапряжение возникло из-за хронической усталости. Сбор урожая отнимает много сил.

– Тогда вам нужно отдохнуть на пьесе.

Только я кивнула, как в поле моего зрения попала Анна Эдит Грудз.

Девица вплыла в фуршетный зал как королева Элы. Величественно, надменно и грациозно.

Фиалкового цвета шелк, с отделками из шифона был невообразимо красив. Даже такая клуша как я, застыла на месте, разглядывая прелестный стан и казавшееся милым лицо, за маской которого скрывалась та еще стерва.

Анна оглядела зал, не скрывая радости от того, что не оставила ни одного равнодушного из представителей мужского пола, как и из женского. Если первые обтекали слюной, то вторые завистью.

Я резко отвернулась, чтобы во всей толчеи она не заметила меня, чтобы поиздеваться, но опоздала.

Заливистые трели голоса прошлись по моему нахохленному затылку.

– Вивьен, дорогая это ты?

Шустро оправив челку, чтобы она не лезла в левый глаз, я повернулась к девице, крепко держа в руке бокал с остатками лимонада и готовясь держать словесный удар.

– Анна, добрый вечер! Ты без свиты?

Девушка звучно рассмеялась.

– Твой юмор всегда меня удивлял своей простодушностью. Странно видеть тебя тут. Не помню, чтобы ты любила постановки.

– Как приятно знать, что не оставила тебя равнодушной в прошлом. Ты до сих пор вспоминаешь наше совместное времяпрепровождение.

Анна проглотила колкость, устремив свое внимание на Вальдемара. При всем, совершенно невзрачном лице и невысоком росте, этот молодой человек имел не дюжее самомнение. Он распустил перья как петух, делая шаг вперед.

– Господин Норвик, познакомьтесь с госпожой Анной Эдит Грудз.

Чтобы не упасть в грязь лицом, пришлось познакомить между собой людей, с которыми я меньше всего хотела оказаться.

Вальдемар, чуть из штанов не выпрыгнул, галантно хватая руку девушки, подставленную для поцелуя. Все его лобзания выглядели столь упоительными, что я даже застыла, припомнив его искаженное гримасой лицо, когда он целовал мою мозолистую кисть.

– Господин Норвик гостит у нас с родителями. Прибыл из земель Ванн.

– Как удивительно, – нараспев произнесла Анна, – вы наверно, как будто бы и не уезжали из Ванд. Погода сегодня нас не радует.

– Так легче привыкнуть к вашим местам, госпожа. Не могу отказать вам в комплименте, чтобы выразить свое восхищение вашей грацией. Фиалковые тона вам очень к лицу.

– Благодарю, – немного зарумянилась девушка, пока Вальдемар смотрел проникновенно не только в ее глаза, но и на декольте. Фарфоровую кожу Анна сдобрила мерцающим кремом, красиво играющем бликами. – Вы мастер делать комплименты.

– Когда такая роза предстала передо мной, мой язык сложно удержать за зубами.

Я кашлянула.

Со мной он так себя не вел, а тут раскрепостился.

Анна Эдит с прищуром, словно оценивая, посмотрела на молодого человека, отблагодарив его за необычное красноречие, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку.

– Скоро ли начнется пьеса? – поинтересовалась я, а то эти двое глядели друг на друга так, словно парочка из страстного романа моего любимого автора.

– Ах, Вивьен! Ты удивляешь меня, дорогая, – начала петь Анна, – ты же сходишь с ума по овощам да грядкам. Каким ветром тебя задуло сюда?

– Западным, с земель Ванн. Решила встать на тропу окультуривания вместе с Вальдемаром. Он обещался водить меня по всем злачным местам Аквалона и Вандея.

– Не припомню что-то.

На лице молодого человека расцвел весь спектр недовольства.

– Вивьен, куда ты дела все свои миленькие вискозные платьица? Странно видеть тебя укомплектованной по самое горло.

– Выросла из них и вышла на тропу сдержанной традиционности. А где же Винсент? – я покрутилась вокруг, ища того, чьим именем был исписан мой дневник. Как раз, дали первый звонок, и гости стали входить в зал чтобы насладиться пьесой. – Вальдемар, если вы не знаете, Винсент молодой человек Анны Эдит. В скором времени они обменяются чашами.

Пухлые губы молодого человека некрасиво повисли на лице.

– Если, конечно, Анна согласиться. У нее ухажеров половина Аквалона.

– Ну не стоит так завидовать, Виви. Не всем был дар быть заметным и уметь раскрыть свою красоту.

– Как хорошо, что тебе повезло, дорогая, – сложила я руки в замок, – увы, не всем быть умными, ну хотя бы красивыми.

На моей реплике девушка открыла рот, чтобы пришпилить меня очередным колким высказыванием, но не успела.

К нам подлетел Винсент.

Была у него привычка вечно опаздывать.

Несмотря на его немного взмыленный вид, он был прекрасно смазлив. В поле зрения молодого человека, была только очаровательная Анна Эдит, в глазах которой промелькнула недовольная тень. Будто появление Винсента произошло невовремя.

Я даже подняла бровь, изумившись.

Ей что, понравился этот пресный Вальдемар, с повадками вака осеменителя? Может, я правда ослепла до такого, что чего-то там выдающегося не видела?

– Здравствуйте Винсент.

Мой голос вывел всех из легкого ступора и вернул в фуршетный зал.

Если бы я не подала голос, молодой человек от которого я сходила с ума, даже не обратил внимание, ослепленный его дорогой спутницей.

Винсент Тотал несколько раз сморгнул, пытаясь узнать в темном одеянии именно Вивьен Стейдж, а не прихожанку молельного дома и просто кивнул. Его рот прошелся легкой судорогой, от мысли, что я снова кучкуюсь рядом с ним и будто бы специально не даю прохода.

Анна Эдит познакомила Винсента с Вальдемаром и молодые люди крайне сдержанно пожали друг другу руки, моментально почувствовав себя соперниками в схватке за Анну.

По мне, безапелляционно проигрывал Норвик, казавшейся сутулой кутьей перед благолепным Винсентом.

На удивление, последний шустро подтолкнул Анну ко входу в зал, прекратив общение. Видно, его что-то испугало в Вальдемаре.

Блестящий синий занавес закрывал сцену.

Ложи бенуара и балкон были полностью заняты обществом Аквалона.

Мне показалось, что на «Сон в зимний день», собрался весь город, волнительно общаясь между собой и периодически поглядывая на сцену.

Яркая люстра с белыми кристаллами, отражала свои блики на стенах и лицах людей, наполняя зал голубовато-белым оттенком.

– Не знала, что вы искуситель, Вальдемар, – усевшись, я расправила платье, покосившись на молодого человека, – ваше внимание к Анне столь велико, что бросается в глаза за версту.

– Вам показалось, Вивьен. Я пришел сюда с вами, чтобы насладиться нашим обществом и пьесой.

– Как это мило, – мой приторный тон источал лилейность, – тогда не будем терять время наслаждаться друг другом.

Вальдемар промолчал на реплику, нервно стуча ногой об пол. Было видно, как молодой человек желает сидеть рядом с Анной. Он несколько раз покрутил своим выразительным носом, ища ее место и когда увидел ее затылок, упокоено застыл, осматривая.

Пока Вальдемар пялился на девушку, я истекала слюной по Винсенту. Его пшенично-пепельные волосы светились в бликах настенных бра.

Наконец, стемнело и зал погрузился во тьму, наполняясь тишиной и благоговейным ожиданием.

Рассевшись в кресле более удобно и совершенно не как дама, я закинула ногу на ногу, включаясь в пьесу со всем воодушевлением.

Красивые декорации постоянно менялись, что создавало невозможность задремать под монотонные и скучные монологи.

То ли у меня начались проблемы со слухом, то ли персонажи говорили так тихо, что приходилось постоянно прислушиваться.

По замершим в зале гостям, я пришла к выводу, что прислушивались все, пока в одной из сцен, актёры не начали ораться так, что вздрогнули многие, перебудив даже тех, кто успел задремать.

Сюжет, как показалось мне, совершенно не разбирающейся в современной классике, оказался полным примитива и доморощенных сцен.

Главный герой, с крайне нестабильным душевным здоровьем носился по сцене, мечась между двух леди, напомнив мне брачные скачки Вальдемара перед Анной Эдит. После того, как его отвергли, он угомонился и лил слезы.

На этом эпизоде я решила напомнить о себе своему спутнику и относительно громко всхлипнула, крепко схватив его за руку, благо не за колено, хотя была такая мысль, которую пришлось оставить, чтобы не напугать прелестника в бежевом наряде.

Вальдемар через темноту уставился на меня, ища во мне зачатки разума, пока я обливалась слезами и морщилась от переживаний главного актера.

Не зная, что делать в этой ситуации, он просто по-отечески похлопал меня по руке, прям как Алистер и отвернулся к сцене, где в танцах уже закружились лесные нимфеи, успокаивая главного персонажа, пока он не уснул.

Эта тягомотина длилась часа полтора, не меньше и утомила меня так, что в голове проявились первые зачатки мигрени, которой я не страдала, но видно начинала, посмотрев этот бред.

Под громкие фанфары и вечные ожидания, пьесу все же, завершили, выжав из нее все.

– Наконец-то! – произнесла я достаточно громко, нарушив мимолетную тишину, и чтобы скрыть неловкость, захлопала первая, изображая восторг. – О, Вальдемар, вы покорили мое сердце еще больше, просто пронзили его стрелой, благодаря этой эпичной постановке.

– Было недурственно, – бросил молодой человек, когда мы выходили, при этом, он не переставал оборачиваться, чтобы найти своими мелкими хитрыми глазками Анну.

С одной стороны, меня это бесило, но с другой, я была даже рада, что этот идиот не рассматривал меня ни под каким углом и при случае, я могла выказать свое фи деду и нажаловаться на Норвика, используя все свое красноречие.

Решив, отлучится в дамскую комнату, чтобы облегчиться и не сходить в экипаже с ума, тренируя терпение, я сделала свои дела и когда вышла в холл, то узрела очень интересный момент.

Анна Эдит принимала из рук Вальдемара записку, явно с его адресом.

Сделав вид, что я слепа как курица, я уселась в экипаж в полном молчании, пребывая в легком недоумении и надежде.

С такими делами, недалеко и до размолвки ее и Винсента, что не могло не радовать и не одаривать меня верой.

Обратный путь до особняка Стейдж, мы ехали молча. Я отыграла свою роль и мечтала лишь о том, как оказаться в своих покоях.

На скорую руку распрощавшись с молодым человеком, сбежавшим от меня быстрее, чем я от него, я ушла к себе, довольная тем, что закончился дождь и моя поездка, отнявшая много морального терпения и сил.

Было уже достаточно поздно. Семейство расползлось по своим покоям после вечерней трапезы, оставив расспросы и разговоры на потом.

Переодевшись в ночную рубаху и халат и чувствуя не дюжий аппетит, я подумала о свежем хлебе с рыбой и решила спуститься вниз, чтобы угоститься.

Стояла тишина. Только из покоев Агнесс доносился еле заметный лай Орешка. Кутья привыкала как могла к норову тетки.

В какой-то момент, тихо проходя мимо гостиной с антиквариатом, я расслышала мужские голоса и замерла.

Подслушивать было некрасиво и не входило в пункты кодекса леди, но удержаться я не смогла, стоило уловить бархатистый тембр Адама Редвила и…Вальдемара?

О чем могли говорить эти двое? О делах королевства?

– Вы приехали сюда, как я понимаю, с определенной целью? – раздался голос Редвила. Вся подобравшись, я подошла ближе к стене, надеясь не наступить на самую скрипучую половицу, чтобы выдать себя с потрохами.

– Родители желали увидеть господин Стейджа. Их разлука была долгой.

– Думаю, их приезд вызван не только тоской, – добавил Адам.

С чего бы вдруг ему интересоваться?

– Теперь я понимаю, что да, – тихий смех Вальдемара наполнил гостиную. В интонациях я уловила напряжение. – Я не думаю, что здесь может что-то получиться, господин Редвил.

Адам молчал, давая возможность Вальдемару высказаться, пока тот думал, можно ли довериться партнеру деда.

– Вы так быстро это поняли? Одного похода в театр хватило?

Я напряженно прильнула к стене, радуясь про себя, что обмена брачных чаш не состоится.

– Скажем, девушка не вписывается в стандарты общей красоты.

Прозвучало это мерзко.

– Красота, самый главный ваш критерий, господин Норвик? – не унимался Адам. Вопрос он задал интересный.

– Не лишний уж точно. Хочется видеть рядом с собой что-то более милое, – переходя на шепот, добавил Вальдемар, – а Вивьен, походит на чучело, которой можно спокойно отпугивать вран, чтобы не разоряли посевы. Возможно, она туда и ходит, именно для этого.

Вальдемар рассмеялся, а моего лица коснулся гневливый румянец. Я сжала кулаки.

Стало, действительно, неприятно.

– Не будьте столь категоричны.

– Вы хотите сказать, что девица симпатична, господин Редвил? Помимо серости, у нее странный характер и местами она походит на душевнобольную.

– Девушка своеобразна, даже не стандартна внешне, но далеко не глупа, как мне показалось.

Хм, удивительно это слышать от Адама! Пять баллов в его копилку!

– Ей не хватает некоторых умений, чтобы раскрыть свой потенциал, хотя, соглашусь с вами, Вивьен не идеал красоты.

Ненавижу Адама Редвила!

– Вот и я про что! – поддакнул Вальдемар, словно и ждал что кто-то примет его мнение. – Как мне было стыдно сегодня с ней выйти в свет! Я старался делать вид, что мы незнакомы, но она липла как прилипала, обряженная в это старушечье одеяние.

Что? Липла?

– Уверен, если вы выберет ее своей спутницей, скучно вам точно не будет. Люди меняются в браке и возможно, внешне она расцветет.

– Нет уж, я лучше не обменяюсь брачными символами ни с кем, господин Редвил. Не вижу смысла хоронить себя заживо с этой фанатичкой.

– Не будьте столь красноречивы и горячи. В каждой представительнице женского пола есть что-то прекрасное и уверен, в Вивьен тоже есть.

Больше слушать это обсуждение двух сплетников я не стала. Да и аппетит пропал.

Даже несмотря на мою игру с Вальдемаром, где я старалась показать свою неадекватность, меня опаляла обида.

Я не заметила, как по лицу скатилась горькая слеза, от которой стало совсем тошно.

Из каждого рта доносились слова о моей нелепости, несуразности и уродстве, будто я была страшилой, каких свет не видывал. Да, возможно я была обычна, но точно уродиной не была.

Не идеал красоты!

Так назвал меня Адам Редвил. И эта фраза из его уст, перечеркнула гадости, которыми наполнил меня Вальдемар.

Я до сих пор не понимала, почему от него это слышать было вдвойне больнее.