Винтажный бог

Глава 7

Незаметно для себя Соня снова оказалась дома у Флюры, а не у себя. Саша забрал её с работы, привёз на маршрутке, в квартире первым делом довёл до кухни, усадил за стол и налил чашку чая. Девушка моргнула, словно возвращая на место реальность. В глаза бросились клетчатая скатерть, красные занавески, чайник со свистком, картинка с драконом на стене, и шестерёнки в голове наконец-то закрутились в правильном направлении. Вопросы “кто виноват”, а пуще того “что делать”, по заветам Чернышевского вышли на первый план. А ещё параллели из сна лихо всплыли в голове, и это было, наверно, самым простым из вопросов.

— Саш, а что тебе известно о драконах? — Соня впервые назвала его так фамильярно по имени, аж сама испугалась. Что в их отношениях, или скорее в её отношении к нему сегодня изменилось.

Он похоже тоже не ожидал, уронил жестяную банку на ногу, неудачно двинув локтем, и ошпарил ладонь кипятком вместе с чашкой, затряс ею, зашипел, как пробитая шина.

— Почему ты спрашиваешь? Тебе ещё чая? С облепихой?

— Да, давай, — кивнула Соня, дождалась, пока он разольёт кипяток в заварку, суетливо расставит чашки на клетчатой скатерти, выбирая место, будто клеточку в шашках, и снова спросила, — что ты знаешь про драконов?

— Ну, я на программиста учился. А драконы, это же что-то из биологии. Можешь в интернете посмотреть.

Интересное заявление от человека, который перечитал почти все энциклопедии из бабушкиной библиотеки, как хвасталась наставница.

— Могу, конечно. Но так, навскидку. Что ты знаешь?

— Ну, это… Да там разное, в одних книгах одни факты попадались, в других — другие, — странно увиливая и пересыпая речь междометьями, начал объяснять непривычно многословный собеседник.

Обычно он разговаривал прямо и конкретно, называя вещи своими именами, а тут заюлил. Вроде и вопрос такой, простенький, смешной, шуточный, даже думать ничего не нужно. Хотя, может, и правда, не знал. Не всем нравится рассуждать о предметах, в которых они не бумбум. Но Соня не отступала.

— Какие-нибудь легенды или предания, или мифы. Флюра говорила, ты очень много читаешь. Всяко же натыкался. Неужели ничего не помнишь?

— Ну, например, — словно сдался парнишка, посмотрел в чашку, как-будто выискивая подсказки в конфигурации чаинок, — когда умирает дракон, на небе зажигается новая звезда. А семьи драконов, ушедших в разное время, всегда попадают в одно созвездие. Чтоб после смерти тоже быть вместе и светить людям.

Это было совсем не то, что Соня ожидала услышать. Она даже не была уверена, что когда-либо встречала подобную легенду, хотя в студенчестве тоже очень много читала. Красивое и чёткое знание, неудивительно, что Саша запомнил. У Сони словно само собой пронеслось звёздное небо перед глазами, сияющие точки, перемигивающиеся друг с другом, словно подающие знак соседу: “Я тут, со мной всё в порядке”. Бережно и проникновенно.

— А ещё что-нибудь? — через паузу спросила она, настроение скатилось в лиричность, даже воспоминания о сегодняшнем ужасе отступили на второй план.

— Предполагают, что драконы существовали на самом деле, как дожившие до человеческих времён отдельные экземпляры динозавров. Последний дракон, предположительно, погиб в Средневековье во время эпидемии чумы в XIV веке. Такой вывод был сделан историками, так как тогдашние изображения на свитках и в летописях обладали некими общими чертами и схожими описаниями с динозаврами.

— Ухты! Абсолютно твой подход.

— В смысле?

— Информация, подкреплённая фактами и существующая исторически. Никаких голословных утверждений. Всё, как ты любишь.

— Очень смешно, — непонятно на что обиделся собеседник, — а что ты сама знаешь про драконов? Почему спрашиваешь?

— Драконы крадут принцесс из высоких башен, собирают сокровища в своей пещере и едят рыцарей, — начала загибать пальцы девушка. — Ну, иногда и принцесс, когда рыцари заканчиваются.

— Да чушь полнейшая! — Саша впервые так эмоционально отреагировал, ещё и закатил глаза. — Больно нужны им эти вонючие курицы в оборочках. Башни ещё из-за них штурмовать.

— Почему вонючие?

— В Средневековье было очень плохо с гигиеной. Та же чума возникла из-за крыс, расплодившихся на мусорных кучах, которые горожане оставляли прямо у себя под окнами. Плюс, в некоторых городах трупы сбрасывали в реки, заражая таким образом колодцы и грунтовые воды, откуда жители её брали. Там много всего совпало в одном месте, но факт, что о гигиене тогда не знали, сыграл решающую роль.

— Понятно, — кивнула Соня, хотя ответ её и не удовлетворил.

— Так зачем спрашивала?

— Сон приснился про дракона, — пожала плечами девушка. Хорошо было вот так сидеть и беседовать о мифологических животных, не думаю, что где-то там, за стенами безопасной квартиры, кто-то ищет повода с ней расквитаться. Она могла бы так всю жизнь просидеть: чай вкусный, собеседник приятный, но надо было что-то решать и как-то разбираться с той ситуацией, где они оказались, — покажи кристалл.

Саша сунул руку в карман и достал чёрный кубик с абсолютно зеркальными гранями. Тогда на крыше она толком не рассмотрела его: ветер и раскалённые добела нервы не позволили сосредоточиться, но сейчас стало ясно, это не обычное изделие китайской фабрики, слишком уж идеальное выглядящее. Без швов, заусенцев, с абсолютно острыми рёбрами и чёткими углами. Во сне был точно такой же, только висящий в воздухе, сверкающий и подвижный.

— На, только лучше не трогай.

— Думаешь, это то, что искала Ленка? И эти… телефонисты? — скривилась девушка, вспоминая неприятные разговоры. — И дядя Валера. И…

— Нет, это не он сам. Точнее, не о сам. Похоже кристалл так влияет на слабых людей, входит в резонанс с определёнными эмоциями, начинает их усиливать, а потом… мммм…. перехватывает управления.

— Например?

— Вот смотри, ты сейчас спокойна, не злишься, не дёргаешься, и ничего не происходит. А на крыше, когда ты к нему потянулась, ты стала… похожа на ведьму. У тебя даже глаза словно другие стали.

Соня хмыкнула и поёжилась. Воспоминания были неприятным. Действительно, словно что-то чужое засело в мозгу и стало вытеснять личность хозяйки. Но почему это так работает и как с ним бороться, было совершенно непонятно.

— Хочешь сказать, он заставляет окружающих совершать плохие поступки? И реагирует в основном на негативные эмоции.

— Не в основном, а только на них.

— Логично, — кивнула девушка.

Когда-то давно она видела по телевизору интервью психолога, который по совместительству увлекался прыжками с самолёта в костюме белки-летяги. Люди, побывавшие на грани между жизнью и смертью, умеют просто и доступно формулировать самый сложные вещи. Он тогда как раз прекрасно объяснил, почему именно на негативе концентрируется большинство людей. Почему не хвалят себя за удачные шаги, зато откровенно цепляются за любые неуспешные дела. Всё просто. Потому что все мы родом из детства, и всех, абсолютно всех ругали за плохие поступки (с похвалой, к сожалению, совсем не так. Хорошая работа чаще воспринималась как само собой разумеющееся), поэтому к ним внимания больше. Тоже самое исторически — если ты поймал мамонта, ну, ты и должен был, а вот если тебя поймал и затоптал мамонт, то это сразу совсем другое: фатально и летально.

Пока Соня думала, Саша перебирал кубик пальцами, легко подкидывал и катал, совершенно не опасаясь.

— Пока ничего не чувствуешь, он совершенно обычный.

— И какой… какой у него радиус действия?

Саша с любопытством посмотрел на неё. Как-будто приятно удивился.

— Не знаю.

— То есть возможно в тот момент, когда ты проходил мимо охранника, на него подействовало. Тем более он нас как раз задержал с оформлением пропусков. Мы там долго стояли, — размышляла вслух девушка. — Но почему не сразу? Почему он дождался, пока мы выберемся на крышу, и уже потом напал?

— Вот, наверно, как раз поэтому. Чтобы без свидетелей.

— Всё равно ничего непонятно. Что это? Откуда? Почему он был у кошки в желудке? И откуда она, вообще, взялась такая умная? Ты сказал, она тебе показала, где я работаю.

— Да. Я подумал вслух, что надо тебе сообщить, а она подошла к двери и начала скрестись. Я засунул её под одежду и пошёл на остановку.

— Может она просто хотела на улицу.

— Может, — пожал плечами парнишка, — но, когда мы дошли до остановки, она высунулась и смотрела на номера автобусов, а потом замяукала, когда подошёл твой. Вообще, она у нас очень умная, слова зря не тратит. Прямо как Флюра, — виновница торжества, словно заслышав, что о ней говорят, прошествовала в кухню и запрыгнула к Саше на колени, тот сразу принялся гладить её и почёсывать.

— Но про кристалл она нам явно не расскажет, — резюмировала девушка.

Было что-то знакомое в этой кошке, то, как она по-хозяйски себя вела, как величественно смотрела. Жаль, в этом мире, в отличие от сказочных, животные не разговаривают.

— Может у Ленки спросить? — огорошил идеей Саша.

С такими вывертами логики Соня чуть дар речи не потеряла.

— С чего вдруг мы к ней пойдём?

— Она же тоже кристалл искала, и именно на кухне. Помнишь, после её ухода, кошка как раз откуда-то из-за шкафов вылезла, то есть где-то на кухне пряталась.

— А ты прав, — девушка прокрутила в голове тот странный момент. Возможно не стоило так сразу выходить из себя, а немножко понаблюдать за вампиршей или хотя бы порасспрашивать. — Кажется у неё в руке был какой-то определитель, датчик на нитке. Она туда смотрела и им водила.

— Может амулет?

— Может и амулет. Честно говоря, никогда не слышала о таких амулетах. Поисковые, да, но тогда надо знать, что за предмет или хотя бы его когда-то видеть… А кстати… Так, и ещё, пока не забыла, знаешь, что самое странное? Только сейчас подумала. Откуда он у неё? У неё нет силы, она не практик и никогда им не станет, так откуда? Сама точно не сделала. Получается, ей кто-то его дал. Причём кто-то знающий не только этот кристалл, но и Флюру. И, судя по всему, очень могущественный. Ленка прилично зарабатывает, надо ей предложить что-то такое, очень важное, чтобы она не просто пальцем пошевелила, а пошла туда, где можно пострадать.

С тех пор как они c Cашей встретились, столько всего произошло, но только сейчас Соня позволила себе расслабиться рядом с ним. Всё, что было до этого из разговоров и взаимопомощи, она как-то рассматривала с точки зрения себя, как главной. Бывает же такое, приехал гость из другого города, водишь его, показываешь, но при этом он тут новичок, даже если взрослый, а ты — главный и ответственный: всё знаешь, всё умеешь, за всё отвечаешь, от всего защищаешь, поэтому и общаешься с позиция “я тут главный”, не допуская даже мысли, что приезжий может что-то понимать и замечать лучше тебя. Не явно, не напоказ, но где-то там, на границе сознания, нет-нет, да проскользит красной нитью твоё отношение.

И вроде бы она так и вела себя, но исподволь, случайно, да подкидывала мелких язвительных просьб и ситуаций. Но почему-то именно сегодня, во время нападения там, на крыше, когда она вдруг поняла, что он на самом деле взрослый и самостоятельный, ей захотелось защитить его. По-честному, не с позиция “я — главная”, а как близкого и родного человека. Даже взрослым и самостоятельным иногда очень нужна хотя бы символическая поддержка.

И вместе с этим осознанием, как ни парадоксально, пришло восприятие его как равного себе собеседника, которому можно сказать, “слушай”, “глянь сюда”, “ты знаешь, что” и даже “я не уверена, посмотри, может ты поймёшь”.

— Так тем более, давай к ней сходим и спросим.

Соня подозрительно прищурилась, в груди зашевелилось сомнение, но Саша ответил ей честным и бесхитростным взглядом человека, которому не нравятся высокие блондинки с большой грудью. Девушка выдохнула, усмехаясь собственным нехорошим мыслям, так то ревностью она никогда не сказала, а тут с чего-то загрузилась.

— Хорошо, только сначала чай. Или может лучше завтра? Да, точно, давай завтра. На сегодня как-то событий мне хватает, — Саша кивнул и потянулся к холодильнику, Соня зачем-то протянула руку к кубику, взяла его в руки, и мир перевернулся.

— Очнись!

— Тьфу! — мокрая вода попала в рот, в нос, пропитала блузку и устремилась за шиворот, Соня, яростно отплёвываясь, пришла в себя. — Что случилось?

— Вот, — Саша ткнул пальцем в банку из-под огурцов, где в зеленоватой жидкости, напоминающей рассол (а скорее всего им и являвшейся), плавал давешний кубик. В этот раз он яростно поблёскивал краями. Если бы был солнечный день, всё это можно было бы списать на игру света. Но сейчас стало понятно, что искры появляются и исчезают по какому-то особому внутреннему алгоритму, как будто в рассоле сидит злое и живое существо, опасное и наблюдающее, поджидающее в засаде шансы вырваться на свободу и всем отомстить.

— Ты зачем меня водой облил? А… к кухню зачем испортил?

Комната выглядела, как-будто Мамай прошёл: сдёрнутая клетчатая скатерть, осколки посуды на полу, рассыпанный сахар, табуретка на боку, на распахнутой двери холодильника вмятины, как от ударов.

— Это ты, — вздохнул Саша. — Ты подумала о чём-то плохом и… начала с этим бороться, а он засветился. Лучше в следующий раз не трогай.

Соня перевела взгляд на собеседника. Он тоже выглядел потрёпанным, на щеке царапина, футболка перекошена, кажется ещё что-то.

— Ясно, — в голове было пусто и черно, лишь то там, то тут проскальзывали какие-то обрывки событий: удар по холодильнику, пинок по табурету, выплеснутый в лицо чай… — Ты не обжёгся?

Саша моргнул, словно не понял вопроса. Как сова, которая смотрит на всю эту мирскую суету и удивляется ей.

— Зачем ты спрашиваешь?

— Я вспомнила, как на тебя горячий чай вылила. Нужно сразу под холодную воду, а потом мазью намазать. Иначе будет больнее и дольше заживать.

Парнишка приложил ладонь к щеке, будто проверяя на месте ли кожа, а затем снова уставился на собеседницу.

— А зачем ты меня на крыше пыталась спасти?

— В смысле? — не поняла Соня столь резкого перехода.

— Зачем ты встала между мной и стрелком. Он же мог тебя убить.

— О чём ты говоришь? Он мог тебя убить! Я что, должна была стоять и смотреть? — возмутилась девушка, вспоминая, что не очень-то она и на ногах тогда держалась, чтобы использовать глагол “стоять”.

— Но я же для тебя посторонний… человек. Зачем меня спасать.

— Да какое это имеет значение? Ты живой, дышишь, разговариваешь, хочешь жить. Если есть шанс спасти тебя, то его надо использовать.

— А если я не хочу жить?

— Ой, не говори ерунды, — отмахнулась Соня, вспомнив студенческий максимализм бывших школьников. — Все хотят жить, просто боятся.

Когда люди вроде и взрослые, и из-под родительского крыла вылетели, многие даже живут уже отдельно в общагах и на съёмных квартирах, а всё равно чувствуется какая-то недосказанность в окружающим мире. Как-будто все взрослым сообщили какие-то премудрости, что и в каких случаях делать, в какие учреждения обращаться, какие документы куда приносить и что спрашивать, а им — нет. И это неимоверно пугает. Страшит до трясущихся поджилок и скручивающегося от нервов живота, так что пойти в монастырь или сразу сдаться, кажутся вполне реалистичными целями. А некоторые, вот как Саша, сразу думаю о смерти, как об избавлении разом ото всех этих навалившихся сложностей.

У неё тоже был такой период сразу после школу, но ей повезло, кто-то мудрый и битый жизнью дал ей хороший совет. Просто делать по чуть-чуть, просто каждый день делать ещё один шаг в пугающую неизвестность, просто ставить одну ногу перед другой. В этом и заключается жизнь.

— Я не боюсь, — весомо ответил парнишка.

— Это тебе только так кажется. Не бери в голову. Запомни, я бы спасла любого, если бы у меня была такая возможность.

— Даже, если это какой-нибудь злодей, маньяк или серийный убийца?

Соня подняла табуретку и поставила на ножки, потянулась к метёлке в углу, уборка пристояла серьёзная, и хмыкнула, тяжесть, томившаяся в груди с инцидента на работе, наконец отпустила. Кажется, флюрина кухня повлияла. И Саша. С наставницей они тоже частенько спорили на такие сложные темы, типа как на уроках литературы — моральный выбор героя. Чем больше жизненного опыта, чем больше книг прочитано, тем увлекательнее.

— Ты задаёшь сложные философские вопросы. Но я отвечу, на самом деле — да. Человеческая жизнь — высшая ценность. И даже у самого страшного злодея есть тот, кто его любит и волнуется. Его мама, сестра, ребёнок, …кошка.

— А если никого нет?

— Как можно быть в этом уверенным? Мы каждый день кого-то встречаем и играем свою роль в чьих-то судьбах.

Спор прервал телефонный звонок, Соня испуганно дёрнулась, Саша торопливо вышел в коридор и взял трубку.

— Опять они? — сонин голос почти не дрожал.

Саша кивнул, а потом буднично поинтересовался: — так ты знаешь, где живёт Ленка?