Винтажный бог

«Би-ип! Би-ип! Бип! Бип-бип!»

— Что там у него с пульсом творится? — кто-то неожиданно рявкнул над самым ухом.

Я ощутил себя внезапно, целиком и полностью, единым телом. От кончиков пальцев до волос на голове. Сердце билось непривычно: слабо и дёргано, но самое странное — голова была на месте. Я даже попытался немного покрутить шеей, но кто-то более сильный моментально прижал меня и протестующе окрикнул. Я сдался, размышляя, это новый вид пытки или просто мою казнь перенесли на попозже. Слова были непонятыми, но, однозначно, это был человеческий язык, вот только какой-то чужой местности. На родном материке все говорили одинаково, отличались лишь местечковые словечке да скорость говора. Напрягаться и перебирать известные мне диалекты смысла не имело. Всё равно всё закончится моей смертью. Рано или поздно. Я расслабился и отдался на волю судьбы.

Ощущения не пропадали. Наоборот, я вдруг ясно ощутил странную материю на всём теле. Лёгкую, но прочную, слегка рыхлую, но тёплую. Никогда моя чешуя не отличалась подобной чувствительностью. И более того — я лежал на спине! Что ж такое чудовищное со мной сотворили, что тело стало способно так выгнуться? На что ещё способны эти страшные люди.

«Что со мной? О великие предки, почему вы не дали мне умереть спокойно?»

Я рывком открыл глаза, словно срывая тяжёлый покров, и увидел белую ткань, а на ней… на ней с двух сторон лежали тонкие человеческие руки. Под самой тканью, над полагать, находилось маленькое человеческое тело. Сердце болезненно заколотилось. Я снова непроизвольно дёрнулся, и пальцы на правой руке сжались в кулак.

— Физическая активность! — снова раздалось откуда-то сбоку. Слов я опять не понял, но, судя по интонациям, этот человек не относился ни к солдатам, ни к крестьянам. Уж очень чёткие у него были формулировки. Ни единого раза за всю многовековую жизнь не слышал ничего подобного.

Стоп. Может это морок?

Я сморгнул несколько раз, искренне надеясь, что наваждение сгинет, и я опять окажусь там, на склоне горы, возле развороченной пещеры, добровольно-беспомощный перед лицом обстоятельств. Готовый к смерти или почти убитый. Но ничего не изменилось. Белая ткань, чуть задравшийся дальний край оголил стопу с человеческими пальцами.

«На ноге пять пальцев», — автоматически сосчитал мозг.

И снова, в приступе отчаяния я увидел, как эти пальцы отзываются на мои импульсы, как они двигаются, как нога пытается упереться во что-то и выгнуть прижатое тело.

«Это моё тело. Это я», — также равнодушно констатировал мозг. Внезапное озарение, накрыло меня страхом, ужасом, отчаянием, единственным желанием вырваться, почувствовать себя настоящим собой, а не этим собой. В голове раздался вой: жуткий, утробный и безнадёжный. Комната наполнилась ритмичными пикающими звуками, миганием, топотом, криками, а потом всё стихло. Перед глазами снова воцарилась блаженная темнота, сознание благополучно отключилось. Но теперь это была не смерть, а просто успокоительный сон, выстраданное забытье.

— Он очнулся позавчера и спит беспробудно вторые сутки. Это нормально? — резкий женский голос врезался в уши. Судя по тембру и хрипловатости, она в возрасте и очень за кого-то волнуется.

Человеческие голоса, произносящие непонятные слова, снова и снова врывались в полусонное сознание. Они просачивались в голову, перемешивались звуками, скапливались блоками, не давая отключиться от мира, вынуждали думать над ними, повторять и запоминать. На этот раз я не выл, не кричал и не дёргался, а просто слушал слово за словом и рассматривал окружающее сквозь полузакрытые ресницы. Также, как делал раньше, прикидываясь спящим драконом. Всё-таки есть у нас с человеками что-то общее.

В прошлый раз, больше погружённый в собственные переживания и страхи, я не обратил особого внимания, но моё местонахождение оказалось донельзя странным. Никогда и нигде в привычном мире не встречались стены настолько ровные и настолько чистого белого цвета. И ни светильники, ни факелы не умели светить такой мертвенной синевой. Только некоторые виды драконьего пламени. Но и те получались спонтанными, нестабильными и быстро гасли., не давая равномерного и аккуратного освещения. Тут же всё выглядело очень искусственно, словно кто-то начертил ореолы по линейке, а потом каким-то огромным инструментом вырезал и выбросил всё нарушающее эту равнодушную идеальность. Безупречно гладкий, белоснежный край кровати, на который лежало моё новое тело, дополнял эту неестественную картину.

Я лежал и мысленно ощупывал себя, проверял какие органы у меня есть, как они работают, и что с моим телом происходит. От драконьих лёгких остались только жалкие подобия, ни огненной железы, ни кислотного мешочка. Как же человеки с этим живут? Маленькое сердце и крошечный желудок без дополнительных отделов тоже очень сильно уступали драконьим. А ещё не было хвоста, панциря из пластин и мощных крыльев. И всего две ноги. Я сильно засомневался, что смогу с первой попытки сделать хотя бы несколько шагов и не упасть на этих нелепых, тонких подпорках. Будучи драконом, я как-то мало задумывался о сложностях, с которыми сталкиваются эти хрупкие двуногие существа.

В голове было пусто и гулко, никаких мыслей о том, как я тут оказался, почему в человеческом теле, и что это за мир. Однозначно, это был не мой мир. И дело не только в языке и безукоризненной геометричности окружения. Даже воздух на вкус казался другим. Хотя, может это человеческие рецепторы так ограниченно анализировали его химический состав. Ещё один минус нового тела. Я вздохнул совсем по-человечьи и тут же усмехнулся собственным мыслям. С этого момента я и был человеком. Пора было перестать отрицать неизбежное. Я пошевелил руками, пальцами, обнаружил металлические иглы внутри сгибов локтей, ощутил поток какой-то жидкости сквозь проделанные отверстия, попытался проанализировать, наткнулся на незнакомые элементы, коих не существовало у нас. Ещё один аргумент в пользу версии, что это совсем чужой мир. Их накопилось достаточно. Вывод окончательный.

— Доктор, скажите, когда он придёт в себя? — снова тот же немолодой женский голос.

— В аварии пострадала голова, операция прошла успешно, но неизвестно, какие части мозга могли быть затронуты. До тех пор, пока он не очнётся, точнее ничего сказать нельзя, — а это второй голос, не солдата и не крестьянина. Скорее… Скорее учёного.

— Что-то можно сделать, чтобы ему помочь?

— Сейчас всё зависит только от него. Просто сидите рядом с ним, разговаривайте, держите за руку. Знакомые голоса и тактильные ощущения могут подействовать стимулирующе.

Я ощущаю, как ко мне приближается эта женщина. Тепло её тела усиливается, запах становится ярче, звуки шаркающих ног ближе — всё-таки некоторые драконьи навыки сохранились. Она садится рядом, ножки стула скребут по полу, и начинает говорить. Много и… страстно. От простых и обрывистых предложений внутри словно всё переворачивается. Почему-то этот незнакомый голос пробуждает во мне бурю чувств. Хочется и плакать, и смеяться, и вырвать у неё свою руку. А ещё злость, какая-то затаённая, неприятная злость. Так странно, ощущать эти человеческие чувства и пытаться разобраться в них.

Снова незнакомые слова, снова яркие чувства и эмоции, снова радость и грусть в одном флаконе, но я не тороплюсь, слушаю. Да и заняться мне нечем. Со временем смысл некоторых фраз становится понятнее. Вот здесь обращение по имени, здесь выражение чувств, а тут описание повседневных рутинных занятий, в которых, возможно, приходилось принимать участие и мне. Моему телу. Предыдущему владельцу моего тела. Много слов, много фраз. Целый поток, льётся и льётся, и льётся…

И так каждый день, а в нём каждый час. А я всё никак не могу встретиться с сородичами. Всё ещё жив в чужом мире.

Спустя неделю почти совсем не остаётся непонятных выражений, смысл некоторых терминов — да, но суть ясна как свет. Больше нет смысла скрываться и прятаться за опущенными веками. Ничего не выйдет. Я не могу умереть и не могу жить как прежде. Раз ничего не изменилось за столько дней, значит не изменится и в дальнейшем. Лишь действиями можно переломить ситуацию, суметь вернуться обратно и спокойно умереть, но лежать бессмысленной кучей мяса — смысла не много. Придётся искать свой путь. Человеком. Драконом в теле человека. Ждать бессмысленно. Пора действовать и учиться. И я открыл глаза.