Винделор. Книга вторая

Глава 1

Глава 1

Зима властно вступила в свои права, раскинув над миром ледяное покрывало. Снег валил без устали — утром, днём, ночью, будто небо решило засыпать землю до краёв. Высокие сугробы, коварные и непроходимые, вставали на пути каравана, замедляя его продвижение с каждым шагом. Поговаривали, что сотни лет назад эти земли почти не знали зимы: мягкие ветра гуляли над зелёными равнинами круглый год, а цветущие поля тянулись до горизонта. Теперь же всё было иначе: холод пробирал до костей, а белая пустыня стирала всякий намёк на былое тепло, точно безжалостный художник, закрашивающий старый холст.

Вдалеке проступали горные вершины, их белоснежные шапки сливались с горизонтом, растворяясь в молочной пелене неба. Очертания пиков становились всё чётче, обещая близость цели. Две недели минуло с тех пор, как караван тронулся в путь к «Тридцать первому» — богатому городу, чьи ворота манили торговцев звонкой монетой и слухами о роскоши. Путь, если не считать редких стычек с голодными волками, что выли по ночам у стоянок, был на удивление спокойным. Лишь сугробы, громоздившиеся с каждым днём всё выше, вставали непреодолимой стеной, тормозя движение телег и заставляя караванщиков проклинать стужу.

Дни сливались с ночами, и белоснежная степь казалась бесконечной петлёй — однообразной, почти вечной. Зима стирала путь, точно белила на старом камне, смывая следы колёс и шагов. Здесь не было прошлого — ни следов, ни воспоминаний, ни намёков на былую жизнь. Холодный ветер, что нёсся над равниной, сметал всё, что могло напомнить о временах, когда эти земли были иными. Лишь изредка вдали мелькали тёмные силуэты чахлых лесов, точно призраки давно исчезнувшего мира. Ни заброшенных деревень, ни ржавых следов человечества — пустота властвовала так, будто люди никогда не ступали по этим землям.

Ночь выдалась ясной и морозной. Небо, свободное от туч, сияло чистотой, а звёзды — яркие, дерзкие — были единственным утешением для караванной стражи. Но не в эту ночь. Вой разорвал тишину, близкий и голодный, и тени волков мелькнули у крайних телег. Караванщики вскочили, хватая факелы и палки. Винделор, стиснув зубы, выдернул горящую ветвь из костра и шагнул к краю стоянки, размахивая огнём, что шипел в морозном воздухе, отбрасывая длинные тени. Волки отпрянули, их глаза сверкнули в темноте, но не ушли — кружили, выжидая, их дыхание клубилось паром в холодном воздухе.

Илай остался сидеть у костра, пальцы с иглой замерли над плащом. Он смотрел, как Винделор отгоняет зверей, но не двинулся с места. Когда-то, в другую жизнь, он встал бы рядом, взял бы факел, прогнал бы волков вместе с ним. Теперь же он был пуст. Пламя плясало в глазах Винделора, отражаясь в его зрачках, а Илай смотрел на него, как на чужой костёр, — с осознанием, что это тепло ему не принадлежит. Лишь когда тощий, отчаянный волк рванулся к телеге, юноша медленно поднял взгляд. Винделор метнул ветвь, и зверь с визгом отскочил. Тени зверей растворились в ночи, оставив лишь угасающий вой, что эхом разнёсся над степью. Тишина вернулась, тяжёлая, подёрнутая тревогой, словно тонкий лёд, готовый треснуть под ногами.

Караванщики, ворча и перебрасываясь короткими фразами, разошлись по местам, стряхивая напряжение. Винделор бросил взгляд на Илая, но тот уже опустил голову, продолжая шить, будто схватка была мимолётным ветром, не тронувшим его мира. Морозный воздух впитал запах гари от брошенной ветви, и костёр, потрескивая, вновь стал центром стоянки. Винделор, укутавшись в потрёпанный плащ, чьи края истрепались от ветра и дорог, подсел ближе к огню. Для него пламя было не просто теплом — оно было живой стихией, грозной и неумолимой. В дрожащих языках он видел отблески прошлого: горящие дома его детства, рухнувшие под натиском огня, крики, что до сих пор звенели в ушах, и пепел, оседавший на его ладони.

«Тепло — иллюзия. Оно согревает, пока не превратит тебя в пепел», — подумал Винделор, сжимая кулак, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. Время не лечило. Оно лишь приносило новые зимы, скрывая старые пожарища под белым покрывалом. Он стиснул зубы, прогоняя видения, но взгляд его оставался прикованным к огню, словно в нём таилась разгадка.

Напротив, укрытый отблесками пламени, сидел Илай — юноша, чья жизнь, короткая, но бурная, оставила на нём глубокие шрамы. Смерть сестры, тяготы пути, а затем удар, что сломал его окончательно — потеря той, в ком он нашёл покой, — всё это выжгло из него былую яркость. Теперь он молчал, отвечая лишь короткими кивками, если к нему обращались. Подшивая меховую подкладку к плащу, он ушёл в себя, в тот внутренний мир, куда не было доступа никому. Но взгляд его вдруг поднялся к звёздам — острый, почти жадный, будто он искал в их сиянии что-то давно утраченное.

— Завтра к утру будем в «Тридцать первом», — бросил Винделор, не отводя глаз от огня.

Илай едва заметно кивнул, не отрываясь от звёздного неба. Их свет доходил сюда с опозданием в сотни лет, и, возможно, те звёзды, что он видел, уже давно умерли, оставив лишь призрачное сияние. Его пальцы сжали ткань плаща, будто стараясь удержать что-то, что ускользало. На миг в его глазах мелькнула искра — тень той мечтательности, что когда-то делала его живым. Винделор заметил это, и уголок его губ дрогнул в слабой, почти незаметной улыбке. Илай исправно выполнял всё, что требовалось — таскал грузы, чинил снаряжение, шёл вперёд, — но внутри оставался пустым, точно выгоревший дом. И всё же Винделор хотел верить, что эта пустота медленно отступает, шаг за шагом уступая место чему-то новому.

— Когда-нибудь наши потомки долетят до звёзд, — мечтательно протянул старик, грузный водитель одного из фургонов, щурясь в ночное небо, будто уже видел там корабли грядущих поколений.

— Да брось, — фыркнул Вал, охранник, лениво потирая мозолистые ладони. — Это просто дырки в чёрном покрывале, что накрывает небо по ночам.

— Тьфу на тебя! — старик отмахнулся, точно отгоняя муху. — Дурак ты, Вал, прости господи. Звёзды — как наше солнце, только дальше. Ты в школе-то бывал?

— Сам дурак, — буркнул Вал, ничуть не смутившись. Он ткнул пальцем в луну, висевшую над степью бледным пятном. — А это, по-твоему, что? Летающий круглый камень, который светится?

— Тьфу ещё раз! — старик всплеснул руками, чуть не выронив драный платок. — И чему вас, молодёжь, в школах учат?

— Чему надо, тому и учат, — проворчал Вал, скрестив руки. Потом, прищурившись, повернулся к Винделору. — А вы, господин Винделор, как считаете?

Винделор вздрогнул, будто голос Вала выдернул его из омута воспоминаний. Он поднял взгляд от костра, где плясали тени прошлого, и тихо произнёс: — Думаю, луна — огромный камень. А звёзды — огненные шары, как солнце, только так далеко, что кажутся искрами.

— Да ну вас всех, — Вал махнул рукой, словно отрезая спор, и поднялся с грубо сколоченной скамьи. — Пойду лучше обход сделаю, чем ваши байки слушать.

Старик хмыкнул, проводив его взглядом, пока тот не растворился в ночной тени. Затем, порывшись в кармане, извлёк потёртый портсигар и ловким движением вытянул самокрутку. Его глаза — мутноватые, но живые — скользнули к Винделору и Илаю, с молчаливым предложением угостить табаком.

— Нет, спасибо, — коротко отозвался Винделор, плотнее кутаясь в плащ.

Илай не шелохнулся. Его пальцы продолжали сновать иглой, пришивая мех к плащу, а взгляд оставался прикованным к звёздам — далёким, холодным, недосягаемым. Он не услышал старика, не заметил его жеста. Весь его мир сузился до мерцания в небе да бесконечной тени внутри.

— Вы с нами только до «Тридцать первого»? — спросил старик, затянувшись горьковатым дымом, что разнёсся едким шлейфом в морозном воздухе. — А потом куда путь держите?

— На юг, к Чёрному морю, — отозвался Винделор, голос его был ровным, но в нём сквозила лёгкая усталость.

— Понятно, — старик кивнул, выпуская дым тонкой струйкой. — Сам бы туда подался, да жена всё не соглашается. Люблю тепло, знаете ли. А эти холода выматывают душу.

Тишина повисла над привалом, нарушаемая лишь треском костра да вздохами ветра. Старик докурил, аккуратно затушил окурок о край скамьи и спрятал его в портсигар, словно драгоценность.

— Не дешёвое нынче удовольствие, — пояснил он, поймав взгляд Винделора. — Скоро рассветёт, пойду вздремну в кабине. Удачи вам, молодые люди. На юге, уверен, найдёте, что ищете.

— Спасибо, — коротко бросил Винделор, и его глаза невольно скользнули к Илаю. Тот по-прежнему смотрел на звёзды, точно заворожённый их холодным светом.

С первыми лучами рассвета караван тронулся. Морозное утро принесло новые сугробы, и караванщики, ворча и проклиная стужу, расчищали путь. Илай помогал разгребать завалы, но лицо его оставалось непроницаемым, словно он был где-то за пределами этой белой пустыни.

К полудню вдали проступили очертания городских стен — тёмные, массивные, точно высеченные из самой земли. Караван приблизился, и перед путниками распахнулись ворота «Тридцать первого» — огромные, украшенные золотыми узорами, где переплетались изображения весов, монет и торжествующих торговцев. Металл поблёскивал в слабом зимнем свете, обещая богатство и коварство в равной мере. Караван замер, и воздух наполнился выкриками стражи да скрипом ржавых цепей, что тянули створки. Золотые весы на воротах блестели холодно, напоминая каждому входящему: здесь всё имеет цену.

Из-за стен выступила дюжина стражников в тёмных плащах, отороченных мехом, — их обветренные, суровые лица не сулили тепла. В руках блестели винтовки, за поясами виднелись ножи, готовые в любой миг напомнить о порядке. — Назовись, — бросил старший стражник, шагнув к головной телеге. Его голос был хриплым, будто выжженный морозом.

Из фургона, кряхтя, выбрался рыжий широкоплечий мужчина, чья борода топорщилась от инея. Он расправил плечи и ответил: — Караван из «Двадцать седьмого». Я — Торв, это мои люди. Везём товар, всё по документам.

Стражник прищурился, окинув его взглядом, затем кивнул. Его люди обступили телеги, перетряхивая груз. Молодой страж с острым носом ткнул копьём в свёрток. — Развяжи. Посмотрим.

Торв вздохнул, развязал узел, показав стопки разноцветной одежды. Стражник поковырял их дулом винтовки, фыркнул и отступил. Другой страж, с сальными волосами, подошёл к Винделору и Илаю. — Вы кто такие? Имена, живо.

— Винделор, — отозвался тот, не поднимая глаз от снега. — А это Илай. Мы с караваном, идём на юг.

Стражник хмыкнул, ткнул пальцем в Илая. — А этот что, немой? Пусть скажет.

Илай замер, игла застыла в воздухе. Его взгляд, блуждавший за горизонтом, переместился на стражника. В глазах мелькнула тень усталости. — Илай, — выдавил он тихо и вернулся к шитью.

Стражник сплюнул в снег, но отстал. Писец, тощий паренёк в длинном плаще, тащил кипу бумаг и чернильницу, примёрзшую к пальцам. Дрожа от холода, он принял от Торва мятый лист накладной и принялся сверять груз, бормоча. Перо скрипело, чернила застывали, заставляя его дуть на них, точно на угли.

— Всё сходится, — пробубнил писец. — Сбор — пять монет с телеги, два с человека.

Торв закряхтел, отсчитал горсть монет и бросил их в подставленную ладонь. Стражники, проверив днища телег, отступили. Один ударил древком копья о створку, и ворота со скрежетом разошлись шире. Винделор смотрел на золотые весы, чувствуя, как их блеск режет глаза. Илай спрятал иглу в карман и двинулся вперёд, не оглядываясь. За их спинами стража делила сбор, а писец, ёжась, убирал бумаги, оставляя на снегу чёрные кляксы чернил.

За воротами Торв подошёл к ним. — Сбор за вас уплатил, — начал он, скрестив руки. — Рассчитайтесь, в «Тридцать первом» даром ничего не делают.

Винделор отсчитал потёртые монеты. Торв, взвесив их, спрятал в кошель. — Если будете в наших краях, ищите меня. Работа найдётся. А ты, парень, — он глянул на Илая, — проявляй больше жизни. Может, свидимся. Удачи.

Торв ушёл, растворившись в толпе. Илай и Винделор двинулись в город. «Тридцать первый» ослеплял: улицы из чёрного базальта прорезались жилами расплавленного металла, дома из стали и стекла вздымались к небу, их шпили, усеянные ржавыми антеннами, казались символами ушедшей эпохи. Воздух пах свинцом, чернилами и дымом от плавильных печей. Гул монет, счётных машин и шорох бумаг наполнял пространство. Торговцы в меховых пальто, счётчики с гроссбухами, мальчишки с мелочью двигались стремительно.

Илай остановился у канала с чёрной, маслянистой водой, отражавшей свет фонарей из старых автомобильных фар. Автомат выдавал воду «только для держателей акций». Он отвернулся, приподняв брови в удивлении. Улицы вились, дома росли выше, вывески мигали, обещая ткани и обломки техники. На перекрёстке двое в дорогих плащах торговались за клочок земли, усеянный стеклом, их голоса звенели яростью. Винделор ускорил шаг.

Площадь встретила их гулом рынка, окружённого колоннами с капителями в виде шестерён, покрытых сусальным золотом. Лотки ломились от проволоки, консервов, пластика, но в центре, на помосте, торговали людьми. Закованные в цепи мужчины, женщины и дети стояли под выкрики надсмотрщиков в алых куртках. Толпа звенела кошелями, торгуясь за власть над чужими судьбами.

Винделор замер, лицо окаменело. Илай смотрел на помост, пальцы сжали плащ. На краю стояла девушка, юная, с тёмными волосами и глазами, полными ужаса и вызова. Её черты — изгиб скул, тень под глазами — резанули Илая по сердцу, напомнив о прошлом, о той, кого он не смог спасти.

— Мы должны её взять, — тихо сказал он Винделору.

Тот вздохнул, скрестив руки. — Зачем, Илай? У нас почти ничего нет. Почему она?

— Посмотри на неё, — Илай кивнул на помост, голос дрогнул. — Мы не можем пройти мимо. Не сейчас.

— Что мы сможем ей дать? — спросил Винделор мягко. — Мы сами еле держимся.

— Ей нужно, чтобы её не бросили. Как… как тогда, — возразил Илай, его слова повисли, острые, как нож.

Винделор отвёл взгляд, слова жгли его виной за ложь о той, что умерла. — Хорошо, — выдохнул он. — Твой выбор.

Надсмотрщик выкрикивал: — Десять монет за эту! Кто больше? Худая, но живая — сгодится для работы!

Илай шагнул к помосту, вытащил последние монеты и крикнул: — Пятнадцать!

Надсмотрщик рассмеялся. — Пятнадцать? От таких, как вы? — но, пересчитав монеты, махнул рукой. — Берите.

Страж толкнул девушку к ним. Она споткнулась, цепи звякнули, и рухнула на колени. Её взгляд, дикий от страха, застыл на Илае. Она ждала удара, но он присел перед ней.

— Как тебя зовут? — спросил он мягко, но твёрдо.

Её цепи звякнули, и в молчании, пропитанном страхом, зажглась слабая искра.

Привет!

История Винделора и Илая продолжается.

Что ждёт их впереди — страх или надежда, падение или преображение — узнаете совсем скоро.

Первая глава нового цикла уже здесь: https://author.today/work/452259

Публикации — ежедневно в 9:00 по МСК.

Добро пожаловать обратно в путь.