Варнак. "Мертвая вода"

Глава 5

Утро выдалось великолепным. Гномы расстарались на совесть, залатали пробоины, усилив и просмолив борта, и установили аркбалисты, мощные, продвинутые, не чета старой из рассохшегося дерева. Черные плечи двойных луков блестели сталью, а тетива вообще была из металлической нити, неизвестного мне метода производства. Гарпунами, казалось, можно пробить стаю кашалотов, причем всех в ряд. Чук горделиво крутил новехонький штурвал, палуба до блеска отмыта, а на носу застыла акулья морда из бронзы – таран.

– Мое уважение, мастер, – поздоровался я с гномом, не отводя восхищенного взгляда от преобразившегося судна, – это стоит таких денег.

– А то, – загудел в бороду довольный гном, – команду только набери достойную.

Шхуна преобразилась, качественно просмоленная, с новыми мачтами и фальшбортами. Паруса только почему-то не сменили, а так – отлично постарались. По бокам змеились красивая надпись «Мертвая вода», соседствуя с вырезанными оскаленными харями и костями. Если отбросить людоедскую живопись, то у меня появился быстроходный небольшой корабль, как раз самое то, чтобы без проблем маневрировать и совершать рейды на многочисленные острова. Ремонт выполнен отлично, да плюс воздушный дух.

Чук выглядел подозрительно помятым и предельно счастливым. Ясное дело, после жены-деспота его тут обиходили мгновенно, да так качественно, что боцман вспомнил об одном интересном потухшем вулкане, в котором должен находиться некий артефакт. Магический, ценный и очень дорогой. Вождь пигмеев предпринимал семь или восемь безуспешных вылазок, но так как Чука в походы не брали, то хранителей артефакта боцман описать не сумел.

Я не мог налюбоваться на «Мертвую воду», что разом постройнела, обрела плавные очертания и намек на изящество. Карта разведанного океана так же внесла лепту в хорошее настроение. Многих островов, естественно, не было, но обжитые отмечены все, плавучие города тоже. Есть отметки с мелями, коралловыми рифами и попросту опасными водами по тем или иным причинам. Теплые течения, торговые маршруты, значки с акулами, скрещенные кости под черепом и аккуратно обведенные области, куда соваться не рекомендовалось. План морской прокачки созревал на глазах. Я спроецировал карту на небольшой столик у штурвала и Чук тут же ткнул корявым пальцем в область неподалеку. Там находился тот самый остров с загадочным артефактом, о котором в его племени ходили легенды.

– Ну что же… – Я тронул переключатель на шаре, что закрепили у штурвала. – В добрый путь и все такое.

Воздушный дух засвистел, паруса хлопнули и вздулись, рванув «Мертвую воду» с приличной скоростью.

– Смотри куда прешь! – раздались крики с соседних кораблей. – Килька баночная!

Я едва успевал крутить штурвалом, неуклюже обошел баржи, плоты и лодки с кораблями и моя шхуна рванула на простор. Нос рассекал океан, за кормой оставался пенящийся след и «Мертвая вода» вышла на пик скорости. Когда плавучий город исчез за спиной, я подозвал Чука.

– Ну что, людоедина, оторвался ночью? – Я скалил зубы, вглядываясь в горизонт. – Ушатали сивку?

– Это была богиня, – мечтательно шептал Чук, севший на лавочку. – Богиня из древних преданий…

– Ну-ну, – хмыкнул я. – Тебя бы в центральные города. Вот там бордели, так бордели. И массаж, и пятки чешут – все, что захочешь.

Чук щурился на солнце и потягивал ром. Уродливая физиономия лучилась блаженством и незамутненным счастьем. Я же с видом морского волка вцепился в штурвал, поглядывал вдаль и наслаждался плаванием. В мечтах я уже видел себя в районе сотового уровня, в карманах по артефакту, в интерфейсе гора божественных квестов, а за широкой героической спиной – куча искореженных трупов неприкосов и прочих пафосных оленей.

Но все было проклято и забыто, как только я разглядел на горизонте фонтан. С маниакальной одержимостью руки выкрутили штурвал, несчастный дух получил порцию ругани и паруса вздулись, яростно треща. Нос «Мертвой воды» нащупал врага и шхуна полетела вперед. В глазах несчастного Чука появилась обреченность, когда он осознал куда мчится «Мертвая вода» и разглядел пасущегося кашалота, что приближался с каждой секундой.

– Может не надо? – взмолился боцман.

– Капитан Ахав должен убить своего кита, Чук, – прорычал я, выставив штурвал, чтобы шхуна прошла чуть сбоку, – и это не обсуждается. Если струсишь и кашалот раздолбает корабль, то следующий гарпун – твой.

Чук устрашенно взглянул на новые гарпуны, что больше напоминали массивные цельнокованые копья, и едва не сомлел. Шхуна разогналась и мчалась, как глиссер, явно ощутив деревянным нутром врага и обходила кита по широкой дуге. Я заметил в загривке корявый гарпун и обрадовался – тот самый гад, что потрепал нас в прошлом столкновении. Кашалот почуял неладное, выставил глаз и оживился. Видимо и его учили доедать до конца в детстве. Вызов был принят и подтвержден. Теперь или мы забьем трюмы китятиной, или он забьет желудок «Мертвой водой» с экипажем. Я убавил духа на самый малый, встал за носовую пушку и прицелился.

– Чук, следи в оба!

Гарпун со свистом рассек воздух и исчез в волнах в метре от массивной головы. Кашалот ударил хвостом и помчался к «Мертвой воде». Я спешно крутил ворот, натягивая тетиву, дрожащие руки боцмана вложили новый гарпун. Гномьи аркбалисты заряжались гораздо быстрее, а гарпун ложился в ложе сверху, без плясок возле дырки на луке, как это происходило со старой. Заряжальщик и вовсе не нужен, благо гарпуны устроены в специальных держаках прямо у механизма, так что в задачу боцмана входило занять руки, а не бегать по палубе с криками. На этот раз удача улыбнулась. Гарпун влетел в лоб подплывающего кашалота, тот мигом нырнул, канат заструился под воду, но тут оказалось все не так просто.

Кашалот поменял тактику кардинально. Он оказался дьявольски коварным кашалотом и сделал выводы из прошлого столкновения, резко уйдя на глубину.

– Капитан, – побледнел Чук, видя как канат с шелестом утекает вертикально вниз, – он что, под нами?

Ответом послужил такой удар, что шхуна едва не взлетела. Кит врезал лбом в заднюю часть, шхуна задрала корму и чуть не высыпала нас в воду. Я цеплялся за пушку, ругался, куда там пиратам всех мастей, а Чук даже от борта не отлип, к моему изумлению. Заматеревший в прошлом столкновении хитрый боцман привязался канатом к пушке и теперь лишь покачивался.

– Всплывает! Левый борт!

Пушка рывком уставилась налево. Кашалот выпрыгнул из воды, намереваясь сокрушить мелкую шхуну в падении, как рестлер с канатов. Чук истерично завизжал и успел прокричать короткую молитву, а может и проклятие. Черная туша с плеском рухнула в воду, слегка ободрав левый борт. Чуть-чуть промахнулся по молодости лет. Пушка дернулась, я бешено закрутил ворот, не глядя на результат, а Чук молниеносно зарядил новый гарпун.

Кашалот вынырнул, дыша с хрипами и бульканьем, и с трудом поплыл в сторону. Чук трясся не так сильно и показывал жестами, что попадание отличное и срочно требуется добить. Пушка лязгнула, гарпун угодил в бок, уйдя глубоко под слой кожи и жира. Кашалот дернулся и получил еще один следом. Я судорожно крутил ворот и прикидывал, где у морских гигантов сердце. Надо было форум почитать или энциклопедию, рак донный.

– Готово! – Чук отпрыгнул от пушки за следующим снарядом. – Стреляй!

Я прицелился и добавил контрольный. Хрустнуло, кашалот дернулся, последний раз рванул шхуну и закачался на волнах. Система порадовала прыжком сразу на пятнадцатый уровень – опыта с кита упало прилично.

– Все! – заорал я. – Победа!

Надо отдать должное морским гномам, их аркбалиста оказалась по гномьи суровой и мощной. Стальные плечи выбрасывали кованые гарпуны с такой скоростью, что китяру могло бы и насквозь пробить. Единственным недостатком была скорострельность. Да и против других кораблей много не навоюешь. Тут бы катапульту с греческим огнем, а тыкать чей-то корабль гарпунами идея не из лучших.

– Убит! – Чук скакал по палубе, осатаневший до пены изо рта. – Ус-мусуун, ты слабак! Чуквуемеко – победитель ус-мусууна! Лучший герой острова Краба!

– Оно и видно, – кивнул я, с облегчением опустив пушку, – прямо из центра острова Краба. Шлюпку на воду! Ах, да… Седла у виверны нет до сих пор, с чего бы я вот так сразу купил шлюпку...

Мелькнуло татуированное тельце и в воду обрушился Чук. В одной руке боцман держал тесак устрашающих размеров, а другой отчаянно греб. Пигмей орал и поднимал такие брызги, что они взлетали едва не выше мачт, а фонтанам позавидовал бы и матерый кашалот. Он яростно визжал, бил по воде конечностями и греб к поверженному киту неумело, но очень настойчиво. Издали вполне могло показаться, что скромным пигмеем овладел некрупный бог войны. Океан кипел, а в мешанине конечностей и пузырей мелькала то и дело страшная татуированная физиономия с заточенными зубами.

Я добрался до штурвала и наблюдал за буйством мелкого берсерка. Чук доплыл до кашалота и принялся орудовать тесаком, помогая себе руками и даже зубами. Шхуна тихим ходом шла к месту трагедии, пока не ткнулась носом в поверженного морского великана. Я прыгнул с борта на черную резиновую шкуру и едва не попал под тесак, лезвие которого мелькало тут и там. Чук выл противным голосом, глаза налились кровью, а всем видом он изображал если не нового людоедского бога, то, как минимум, вождя. Тесак летал с невероятной скоростью, стремясь разобрать добычу на тысячу маленьких кашалотов.

– На! – рявкнул я, доставая ром. – Успокой организм!

Чук схватил бутылку и жадно присосался.

– И что тут можно найти? – попытался вспомнить я. – Жир, мясо, ворвань… Китовая струя? Вроде струя в бобрах. Амбра! Чук, ищи амбру! И сокровища в пузе!

Пигмей оторвался от бутылки и тяжело дышал, словно загнанная лошадь. В мелких глазах угасало адское пламя, а берсерк разочарованно уступил место трусоватому собирателю легенд.

– А что такое амбра? И где искать?

– В брюхе где-то. Я впереди начну, с пасти, а ты с тыла заходи.

Чук неуверенно глянул в сторону китового хвоста, что болтался под водой.

– Не боись, людоедина, там есть под тебя отверстие. Природное.

– В ус-мусууне можно найти сердце воды, – воспылал Чук, пожирая глазами кита. – И сокровища! Мне нужны зубы!

Сердцем воды назывался ценный трофей, падающий с морских обитателей. Эта штука позволяла укрепить корабль и провести приличную модификацию. Взять, к примеру, «Мертвую воду», да вживить в нее сотни три сердец, и она вполне может набрать веса и формы, эволюционировать в тяжеловеса, наподобие каравеллы или брига. Сердца были предметом вожделения всех кланов, имеющих корабли, и даже одиночки на корявых плотах мечтали добыть такое с той же целью продажи. И теперь мы обязаны были распластать убиенного кашалота и вытащить из него все, что только возможно.

– Работай шустрее, зелень подкильная! – зарычал я и вонзил акулий меч в загривок ценной добычи. – Бушприт твою в компас!

Но никакого сердца воды Чук не нашел. Он и до натурального добраться не успел. Едва только боцман смог более менее расковырять дубленую шкуру, как снизу ее доковыряла крупная белая акула, выпростав голову из прогрызенной дыры и едва не перекусив пигмея пополам. Итог оказался печален и предсказуем. Мы вскарабкались на «Мертвую воду», поджимая ноги от схлопывающихся зубастых пастей, а кит достался акулам, отогнавшим от горы вкусного мяса двух недотеп. Чук отступал в привычной стремительной манере и когда я перевалился через борт, верный боцман стыдливо спускался с мачты.

– Блин, вон что ты за ссыкло? – поразился я. – Надо было тебя в порту поменять на бочку с рыбой, осьминог ты пупырчатый.

Чук понуро исчез в трюме, вить гнездо или что он там делает, а я отвязал от гарпунов канаты. Смысла в них, если китяра так и так сразу пытается сожрать гарпунера, я не видел, а риск, что кит покрупнее еще и «Мертвую воду» утопит, имелся. Поэтому я без сожалений избавил гарпуны от веревок, зарядил все пушки и чуть успокоился.

Попутно стал прикидывать насчет команды, потому что особого толка от людоедины не было, а набрать игроков из кого попало не хотелось. С другой стороны, если в команде есть один простецкий непись, то может поискать и других, таких же? Что я плачу мелкому людоедине? Горстка золотых, ром и жратва – крохи. А пара лучников на палубе или пращников совершенно точно лишними не будут.

«Мертвая вода» шла на порядочном по моим прикидкам расстоянии от континента и я планировал обогнуть его, уперевшись в степи с востока. По меркам опытных мореманов, я, конечно, болтался в лягушатнике, где и воды-то по колено, но я с тревогой всматривался в волны и редкие суда. Из-за одиноко торчащей среди океана скалы вынырнула потрепанная галера, засекла шхуну, натужно ударила веслами и поплелась наперерез. Я какое-то время непонимающе изучал тихоходное судно без опознавательных знаков, но когда галера приблизилась, рассмотрел бородатые злобные рожи, а на единственной мачте взвился черный флаг.

– Дождались! – заорал я, врубая духа на полную и спешно разворачивая «Мертвую воду». – Чук, пираты! Аврал и полундра!

Галера приближалась, а шхуна только стала набирать скорость, да еще и разворачивалась по пологой дуге.

– Боцман, сто китовых щупалец тебе под хвост! Полундра, мать твою!

В трюме загрохотало. Я закрепил штурвал и встал за кормовую пушку. Пираты скопились на носу галеры, верещали и потрясали оружием, в руках наизготовку абордажные «кошки» и луки.

– Бычок ты мелководный, чтоб тебя акула отрыгнула! – орал я, выцеливая гарпуном. – Бегом на палубу, морда людоедская!

Пушка лязгнула, распрямив металлические плечи. Гарпун со свистом врезался в уродливую бронзовую бабу-таран, установленную на носу галеры, а пираты завопили еще кровожаднее. Позади трещали паруса и надрывался дух, в трюме гремел Чук, все никак не желающий помочь капитану. Я перезарядил пушку, чувствуя, как шхуна набирает скорость. На этот раз гарпун пробил сразу двух пиратов и воткнулся в палубу галеры. Я едва успел пригнуться, спасаясь от стрел, да цапнул меч, что оказалось очень своевременно.

– Вот уроды, – шипел я, прячась за бортом. – Блин, да чего так медленно разгоняемся-то?

Следующие несколько минут я вприсядку скакал по палубе, прячась от стрел и рубя канаты. С десяток «кошек» вцепились в корму, лязгали по доскам, один якорь на веревке едва не разбил мне голову. С криками выскочил Чук и бросился помогать, споткнулся и рухнул на палубу, ловко укатившись под защиту борта. Я с трудом срубил несколько канатов, по которым ползли вооруженные оборванцы, а боцман ковырял дубиной «кошку», безуспешно пытаясь отжать ее от борта.

– Недоумок, – зло рявкнул я, – там целая галера висит, как ты ее сковырнешь? Трос пили, креветка позорная!

«Мертвая вода» вышла на полную скорость, канаты натянулись и галера теперь тащилась на буксире. Я приподнялся и встретился глазами с оборванцем, что вцепился руками в борт и закидывал ногу на палубу.

– В мечи! – заорал я и быстрым ударом отправил его в воду. – Чук!

Посчастливилось, что обитатели галеры оказались весьма слабыми прибрежными пиратами. Я сбил еще троих, быстро срубил канаты, пинком отправил в сторону Чука, что с упорством идиота не оставлял попыток вытащить «кошку», спилил этот трос и шхуна сразу вырвалась вперед. Следующие «кошки» упали в воду рядом с кормой, а я успел зарядить пушку и выстрелить. Гарпун воткнулся в борт галеры и задрожал бессильно. Я цедил ругань сквозь зубы и прятался от редких стрел за бортом.

Галера сбросила скорость и стала отдаляться. Послышались разъяренные вопли, свист хлыста, весла с плеском ударили по воде, но «Мертвая вода» быстро увеличивала отрыв. Я тяжело хватал воздух и подрагивал от страха и ярости. Едва не взяли штурмом, морские дьяволы, чтоб их. Чук вытянулся, а я прошил его бешеным взглядом и молча принялся отдирать «кошки», швыряя их за борт.

– Надо набирать команду, – мрачно процедил я, отправив последний якорек в волны, – иначе потопят при первом серьезном столкновении.

Немощи на галере явно были пугалом новичков, плавали медленно, команда снаряжена так себе, да и по скорости заметно уступали. Я обернулся на галеру, что успела порядочно отстать, сменить курс и двинуться к показавшемуся на горизонте кораблику, скривился и махнул рукой. Сверился с картой и взял прежний курс на таинственный остров, местонахождение которого ранее указал трусливый боцман.

Чук стыдливо винился и остаток пути уныло молчал, изредка поправляя курс. Наконец, на горизонте вырос вулкан, торчащий среди волн. Вблизи вулкан оказался не совсем потухшим. Со склонов постреливали струйки пара, во впадинах мерцало красным, а встречный ветерок был сухим и горячим. У основания вулкана темнели отверстия пещер.

– Ну что, верный боцман? – Я оглядел притихшего пигмея. – Здесь, говоришь, неведомый артефакт?

– По легенде, если вот так припомнить… – заюлил Чук, пряча глаза, – вполне возможно…

– Темнила ты страшный, – заметил я. – Бери факелы, понесешь свет в пещерные массы.

Мы сошли на черный песок. Подземные коридоры встретили отважных моряков легким гулом, треском камней и завыванием воздуха. Я держал меч наготове, напряженно прикидывая, кто тут может обитать. Чук вцепился в факел обеими руками и крупно дрожал. Факел потрескивал и иногда попадал искорками на людоеда, от чего он едва не валился в обморок.

– Что ты за островной воин? – негодующе вопрошал я, вытянув шею и вглядываясь в отнорок. – Правильно тебя жена чморила, засранца трусливого! И вождь правильно чморил.

– Я слабый, – ныл Чук и послушно светил в очередной отнорок. – Я таким родился. Меня все бьют!

– И я буду, – уверил я, подтолкнув боцмана дальше по основному ходу. – Повезло тебе, что собратья-герои – жадные падлы, а так бы меня качали сейчас, а я трофеи собирал, да поплевывал. И без мелкого жадного людоедины, осознал?

Чук обидчиво пыхтел и рьяно махал факелом, оставляя чадный дымный след.

– Может тебе накатить?

– А?

– Ром будешь? – Я извлек бутылку и вопросительно посмотрел на людоеда. – Вдруг ты как мастер цзуй-цюань? Нераскрытый пьяный боксер? А ну-ка держи, выпрями чакры.

– Зачем обзываться? – Чук, тем не менее, ловко цапнул бутылку и присосался к горлышку.

Я выхватил факел и пошел дальше. Этот клещ теперь не оторвется, пока полбутылки в татуированное брюхо не перекочуют. Позади раздавалось поспешное бульканье, а я замедлил шаг и затоптал факел. Коридор расширился, а впереди показался зев пещеры. Доносилось глухое бормотание, красные блики плясали на потолке, а мрачные голоса внутри явно исполняли черные заклятия и богохульства – пренеприятные скрежещущие голоса, как вилкой по стеклу, оскверняли благородный слух героического героя.

– Так-так, – проворчал я, – и кто тут живет? Уж точно не амазонки.

– Амазонки?

Боцман возник неожиданно, едва не заставив меня отгородиться кирпичами. Бледность лица вытеснил благородный румянец берсерка, а худые руки вздулись венами. Людоед не рассчитал дозы и с перепугу выхлебал все до капли.

– Да тише ты! – озлился я. – Давай на цыпочках.

Святой дух «пьяного кулака», беспощадный и необоримый, снизошел на маленького людоеда через пару шагов. На бутыль крепкого пойла наложилась жара в коридорах, да вдобавок адреналин и страх повлияли. Чук остановился, вытащил новенькую абордажную саблю, в правой руке появилась дубина и он выпучился налитыми кровью глазами на вход в пещеру.

– Чук всех убить, капитан! – прорычал он, подобравшись. – Чук страшен и зол! Чук – воин!

– Эка тебя вштырило! – восхитился я. – В третьем лице заговорил, Нао, сын Леопарда. Стой! Стой, твою мать!

Чук издал высокий и отвратный боевой клич, словно собаке хвост прищемили, и сломя голову бросился вперед. Сутулое тельце исчезло в пещере, раздался грохот, крики, визг и скрежет. По сводам заметались искаженные тени, а я поспешил за боцманом и замер у входа, пораженный нелепостью происходящего. В просторной пещере скакали люди в балахонах, не слишком дружелюбного вида, синекожие, высокие и худые. За ними взбешенным колобком носился Чук с саблей, рубя направо и налево и попадая куда угодно, но не по противнику. У входа занималась огнем парусиновая палатка, а в центре пещеры дымил костер, возвышался алтарь из костей и черепов, и стояли еще несколько хибар.

– Убить! – Звенел в пещере неумолчный визг. – Чук убить синих тварей! Гальюнные черви!

Алтарь разлетелся вдребезги под богатырским ударом. Чук размахнулся повторно, целя в жреца, промазал, улетел вслед за саблей, спиной втемяшившись в одну из палаток, и исчез под разорванным пологом. Стены затряслись, внутри заверещали на разные голоса, а грохот стоял такой, будто там стадо слонов сражалось с посудным складом. Хижина разлетелась в клочья, полезли во все стороны синекожие, а в центре вихрем крутился Чук. Сабля пластала воздух в сложных фигурах, а воздух дрожал от боевой ярости. Наконец, подключив зачем-то еще и дубинку, Чук умудрился так ловко закрутить родным оружием, что аж из-за спины треснул себе по затылку, закачался и рухнул, как подкошенный.

– Вояка, блин, – я давился смехом. – Могучан, че там.

– Убить гада! – заорали синие, выйдя из ступора. – В труху стереть еретика! В котел дикую тварь!

– Эй-эй! – крикнул я, поспешно шагнув вперед. – Эта дикая тварь – часть команды. Часть корабля и все такое.

Синекожие обернулись. Вполне человеческие лица, только цветом отличаются. И вместо волос щупальца. И глаза с двумя зрачками. Я решил, что немного поспешил со спасением боцмана. В принципе, мелкий ничего на корабле и не делает. Сторожит, крыс гоняет, хлещет ром втихаря, да и только. Не настолько уж и ценный, чтобы за него вариться в котле или распахнуть нутро и искусно украсить алтарь внутренностями.

– Это твой человек?

Вперед выступил один из синих, одетый побогаче, с нашитыми ракушками на балахоне. Белесые глаза неприятно глядели двумя парами зрачков.

– Мой, – вздохнул я, перехватив меч поудобнее. – Сожрать не дам и в труху тоже не позволю.

– Компенсируй убытки.

– Давайте разберемся! – вскинулся я. Уж очень слово «компенсируй» резануло слух. – Я – бродячий герой и борцун с нежитью и всякой пакостью. А у вас, на минуточку, вон там алтарь из костей, кровища на жертвенном камне, фиолетовые лица стремные. И что это, позвольте спросить, вы такое пели злодейскими голосами?

– Гимн во славу Эллоада, – желчно процедил старший жрец, – покровителя как раз героев и борцов с нечистью. А это не кровища, а вино.

Я мысленно выматерился и дал обет утопить коварного людоеда-алкоголика, если выберемся живыми. Посраться еще с одним богом как раз и не хватало для комплекта. А тут и нападение на жрецов, и осквернение алтаря. Полный фарш.

– У меня не так много денег, уважаемый…

– Жрец Випсара.

– Да. Жрец Випсара. Денег не особо, но могу отработать. Задание какое-нибудь. Вам же досаждают враги?

Судя по взгляду Випсары досаждали тут как раз мы, но он призадумался.

– Хм…

Випсара наморщил лоб, а остальные жрецы принялись наводить порядок. Боцман лежал без чувств, в глубоком нокауте от собственной лихости, ромового допинга и дубины.

Я хлопнул себя по лбу:

– Вы что-то говорили про котел и труху? Готов рассмотреть вариант.

Випсара перевел взгляд на боцмана и передернул плечами.

– Нет уж, странствующий герой, ты нам в другом поможешь. Наверху, в потухшем жерле вулкана, обитают живоглоты. Уничтожь их колонию и мы в расчете.

– Кто такие? – обреченно спросил я. – Сколько их там?

– Десятка три, – объяснил жрец, – или чуть больше. Пару лет минуло, как они обосновались в кратере. Жрут все подряд.

– А что они там жрут? – полюбопытствовал я. – В жерле вулкана?

– Вот и узнаешь заодно. Избавь остров от этой гадости и мы в расчете.

– Товарищ жрец, а не многовато ли будет за две порванных палатки и немного мусора ковырять целый муравейник монстров?

– Плати и уматывай, – предложил он выбор, – держать не будем. Пятьдесят тысяч золотых вполне устроит.

– Сколько-сколько? – задушено выплюнулось из глотки. – Сколько?

К Випсаре наклонился один из жрецов и что-то забубнил.

– Семьдесят. Алтарь восстановить дорого будет. Все ясно, герой?

– Предельно, – скривился я. – В кратере, говорите?

Вам доступно задание: «Живоглоты».

Устранить живоглотов с острова.

Награда: вариативно.

Отказ вызовет недовольство Эллоада со всеми вытекающими последствиями.

Принять: да/нет.

– Да что ты будешь делать! – Я принял квест. – Всюду боги, в каждой дыре сидят, чтоб их. Куда ни плюнь – бог, недоплюнул – в жреца попал...

На глаза попался распростершийся на земле боцман, что начал похрапывать. Я врезал ему мечом по заднице, плашмя.

– Вставай, алкота. Подвиги ратные зовут.

Чук с трудом разлепил глаза, неверными движениями воздел себя на ноги и подхватил дубину с саблей. В глазах еще горел кураж, но уже не так мощно. Заметно было, что живительный самоподзатыльник выбил боевой задор, вернув в одержимое туловище скромного резчика по кости и китовому зубу, собирателя легенд и картографа с архипелага Краба.

– А?

– Жена, говорю, тебя ищет! – рявкнул я в оттопыренное ухо. – Где, спрашивает, мой Чуквуемеко? Задушу, мол, в объятиях, трупоедика ненаглядного! Подать, говорит, мне этого дрища на серебряном блюде с укропом!

Чук мгновенно собрал глаза в кучку и рванул бежать. Я успел схватить жидкую косу на затылке и приподнял. Когда запал боцмана выдохся, а ноги перестали выписывать кренделя, я поставил перепуганного пигмея на камни и вздохнул.

– Короче так, Чук. Ты, ромовый берсерк, напал и подло побил жрецов Эллоада, бога паладинов и героев. Придется отработать ущерб. Я тебя, конечно, не брошу, но тебе, как приличному каннибалу, должно быть стыдно за такое поведение. Втянул капитана в пьяный дебош, скотина, и мне придется рисковать задницей в борьбе неведомыми монстрами. Стыдно?

– Я не хотел!

– Все ты хотел, не надо песен. Ты ж людоед людоедский, тебе бы только кого-нибудь палкой огреть и в суп ощипать. Нужно принять и осознать, что ты алкоголик и трус и исправиться. Совершить подвиг и помочь синим людям.

– Ну…

– И с алкогольной зависимостью будем бороться, – заключил я. – Что за неписи пошли? Кто наркоман, кто алкаш, да еще и каннибал в комплекте.

– У меня нет никакой зависимости, – побледнел Чук, осознавая, что халявный ром опасно отдаляется от загребущих ручонок. – Клянусь!

– Верю, – кивнул я, – пьешь и пьешь каждый день, а зависимости все нет и нет.

– Ну…

– Гну! Эй, Випсара! Куда нам?

Верховный жрец как раз сокрушался над разваленным алтарем и пытался что-то из обломков воздвигнуть. На нас он посмотрел, как на вредителей экстра-класса, как фермер на колорадских жуков, что с ленцой развалились на останках сожранного за ночь урожая. Сплюнул и указал на дальнюю стену, где выступали плоские камни, образуя лесенку.

– Пошли, берсерк, – махнул я боцману, – не отставай, отморозок.

Вдоволь излазив недра вулкана и наслушавшись нытья Чука, я добрался, наконец, до кратера, пару раз чуть не сгорев заживо в трещинах, по дну которых текла лава. Кратер потух основательнее, чем пещеры. Толстая короста лавы застыла неопрятным гребнем, образуя уродливые барханы, а сам кратер напоминал чашу с высокими краями.

И в этой остывшей чаше, на камнях и выступах сидели мохнатые шары. Покрытые темной шерстью тела, короткие трехпалые ручки и ножки, и зубастая пасть посреди шара-туловища, будто злобный мохнатый арбуз лопнул. Картину дополняли кучи нечистот и костей, перья и чешуя. Большинство живоглотов преимущественно дремали, лишь пять-шесть особей по краям колонии зыркали по сторонам, да несколько шаров катались в центре кратера, огибая постреливающие паром трещины. Випсара несколько заблуждался в количестве, здесь было поболе трех десятков.

– Зубастики, – прошептал я, воткнув голову боцмана в пол и осторожно выглядывая из-за валуна. – Натуральные зубастики. Отходим, Чук. Будет думать, как схитрить.

Я отступил вглубь подземного хода, волоча за шею Чука.

– Хрен с маслом, а не квест, – пояснил я недоумевающему людоеду, – атака в лоб вообще не вариант, схарчат в секунды. Тут сгодится напалм, ковровое бомбометание, ледяной дождь или отрава. Хм, отрава… Приманка есть.

– Где? – повертел головой Чук. – Не вижу.

– Есть-есть, не переживай. – Я похлопал боцмана по плечу. – Только на всех не хватит – больно маленькая тушка. Придется по кусочкам разбрасывать.

До Чука все равно не дошло. Чувство юмора у островитян выражалось, как я успел узнать, в том, кто ловчее запытает пленника и тому подобные шалости у вечерних костров. Верхом остроумия считались меткие выстрелы в интересные места привязанной к столбу жертвы, так что понимания я у пигмея не нашел. Шутку он не понял, но что-то начал подозревать, судя по побледневшей физиономии и нервному тику.

Випсара с друзьями уже починил, что можно починить, и выбросил восстановлению не подлежащее. Нас он встретил не особо ласково.

– Готово? Колонию истребили?

– Истребить не вышло, – осторожно ответил я. – Тут нужен мощный маг или жрец. Нет у вас такого?

– Нет! – отрезал Випсара. – Все жрецы заняты восстановлением алтаря и чисткой священной пещеры. Справляйся сам.

– А яд? Есть яд?

– И яда нет. Я вообще тебе ничего не дам, осквернитель. И помни о гневе Эллоада и проклятии.

– Каком? – опешил я.

– Которое я на тебя наложу, если не справишься.

Едва сдержавшись, чтобы не отвесить Чуку пенделя, я выбрался на берег. Чук исчез на шхуне, а я морщил лоб и поглядывал на вулкан. С ядами я и раньше не дружил, предпочитая топор, а теперь меч и цепи, так что бочек цианида в трюме не завалялось. В инвентаре, который я все же перерыл, кроме трофеев и денег ничего, чтобы устроить тотальный армагеддон жрунам из кратера не нашлось.

– Алиска!

Виверна вывернулась у кромки воды, глухо рыкнула, раздраженно хлопая крыльями, и тяжело упала на берег. Когтистые лапы пробороздили мокрый песок, узкая морда злобно перекосилась, обнаружив все тот же океан под носом.

– Воздушная разведка, не над водой, успокойся, – обрадовал я виверну, привычно скользя по чешуйчатой шее. – Погнали.

Виверна вознеслась над вулканом. Крылья чуть шевелились, ловя потоки теплого воздуха и направляя ее по кругу, а я разглядывал кратер и в голову решительно ничего не приходило.

– Ниже!

Задница поднялась, стремясь уйти в свободный полет самостоятельно, а я едва не прикусил язык. Алиска команду решила исполнить не так, как я планировал. Вместо того, чтобы снизиться метров на полста, она спикировала на кратер, вцепилась когтями в край и села, свесив крылья. Меховые колобки разом зашевелились, катаясь по дну и издавая пронзительное рычание, писклявое, но угрожающее.

– Что же придумать? Может ты их того? Скушаешь?

Алиска внимательно всмотрелась в меховые арбузы. Выпуклые глаза неприятно прищурились, но желания отобедать она не проявила. Я вспомнил о Корро, потер перстень и рядом возник призрачный маг, колыхаясь на легком ветерке.

– Категорически поздравляю, уважаемый Корро Огненный! – Я указал пальцем на зубастиков, не давая Корро и рта раскрыть. – Я нашел прекрасный шанс явить этим несчастным всю мощь магии древних времен!

– Чего? – опешил Корро.

– Жахни, говорю, вон по тем колобкам чем-нибудь смертоносным.

– Не могу я жахать, – разозлился Корро, – сто раз говорил, у меня крохи остались, понимаешь?

– Вот засада…

– А в чем дело?

Я объяснил.

– Могу наложить заклятие на одного из живоглотов.

– Какое? – заинтересовался я.

– Сможешь общаться.

– Серьезно? – удивился я. – А может огненный дождь, а? Или какую-нибудь Смертельную Чуму?

– Только на общение. И давай побыстрее, не люблю океан. Вон того видишь? Самый большой и белый, явно главный.

В центре кратера восседал седой и крупный ветеран. На месте левой лапы торчала культяпка, а отвратная зубастая морда украшена старыми шрамами. Остальные шары относились к нему с почтением и на моих глазах притащили дохлую чайку, которую седой величаво заглотал.

– Колдуй, – решился я. – Надо что-то делать.

Корро щелкнул пальцами и бросил короткую фразу. Защекотало в ушах, а седой уставился на нас подозрительно.

– Готово, – буркнул Корро, – ищи тело поскорее. И не тревожь по пустякам, силы не бездонные.

С этим словами он обратился в туман и втянулся в перстень.

– Совсем оборзел, – прокомментировал я наглую выходку. – Скорей бы уже найти подходящий носитель, да закрыть квест.

Седой зубастик навострил уши и подкатился ближе.

– Ты меня понимаешь? – крикнул я с высоты, не торопясь спускаться.

– Слышу, – скрипнул вождь зубастиков. – Человек. Зачем. Пришел. Дом. Наш.

– Алиска, дуй вниз, – скомандовал я. – Если что, жри их безжалостно.

Зубастики раскатились в стороны и взяли севшую виверну в кольцо. Вблизи они казались еще страшнее, пасти щелкали, зубы в три ряда, как у акулы, а взгляды красных глазищ заставляли ноги мелко подрагивать.

– Дом. – Седой ветеран обвел лапкой кратер. – Наш.

– Не спорю, – выставил я ладони, – но тут не только вы живете.

– Дом.

– Снизу жалуются, – повторил я, – заливаете соседей, говорю. Хулиганите, грызете все подряд…

Я огляделся.

– ...мусор не убираете, да и насрано порядочно.

– Вези, – проскрипел вождь и махнул лапой на юг. – Дом. Новый.

– Новый остров? – понял я. – Со вкусными обитателями? Чтобы еды побольше?

– Дом, – согласился вождь.

– Я есть Грут, мать твою, – проворчал я, раздосадованный от такого словоблудия. – Куда везти?

– Дом! – Корявая лапа увереннее ткнула южнее. – Дом!

– Я услышал тебя, вождь. – План созрел. – Сейчас все будет.

Спустя минуту виверна перевалила через кратер, неся к берегу и «Мертвой воде» новых пассажиров, вцепившихся в чешую лапами и зубами. Седой вождь благосклонно занял место у капитанского мостика, чутьем уловив подобающее старшему место, а мы с Алиской помчались за второй партией.

Чук сидел на мачте и трясся. Этим он занимался второй час без остановки, совершенно не теряя сил и выносливости. Воистину, железный человек... с деревянной головой. Отодрать его от мачты можно было лишь домкратом, да и то я думаю, что он бы его сожрал, лишь бы не отпускать надежного дерева. Шхуна тем временем бодро рассекала океан, оставив вулкан позади.

Живоглоты на шхуне вели себя как в родном кратере, дрыхли на мешках, сожрали крыс в трюме и выселили боцмана. Пяток зубастиков из личной охраны седого вождя постоянно катались по палубе и воровато покусывали канаты, обшивку и все, что на зуб попадалось. В большой восторг они пришли от вплетенных и прибитых всюду скальпов и сушеных голов, мгновенно избавив шхуну от этих людоедских рудиментов. К моей огромной радости.

Я чувствовал себя великолепным стратегом и интриганом. Квест закрыл, претензий нет. Випсара самолично поднялся в кратер, все обнюхал, долго ходил и заглядывал в каждую щель, но меховые шары к этому времени сидели на шхуне и не рыпались. Випсара сквозь зубы подтвердил снятие претензий, махать вслед не стал, но я и не настаивал. За квест я получил чуть опыта, никакого денежного бонуса или «спасибы». Единственным артефактом, что нашелся в вулкане, был обглоданный череп неизвестного бедолаги, что выглядывал из кучи живоглотского помета. Чук, как собиратель легенд, себя не оправдал.

В списке заданий появился квест «Новый дом», живоглоты на меня не бросались, так что все было в шоколаде. Единственное, что смущало, так это время на выполнение. Через двое суток, если нигде зубастую команду не высадить, то они сожрут меня и Чука, прогрызут дно шхуны и утопятся от отчаяния вместе с «Мертвой водой». Я на всякий случай проверил карту, но островов вокруг было порядочно, так что я воспарил духом, прикинул, как за это время использовать зубастиков, и вернулся к насущным проблемам.

– Слазь с мачты, лишенец, – уговаривал я людоеда. – Это пассажиры. Вон, уже под мачтой нагадили. Хватай ведро, матрос!

Чук в глазах новых пассажиров относился, кажется, к корабельному имуществу, и каждый зубастик считал долгом его понюхать, а то и чуточку попробовать. Чук посягательств на свою татуированную шкурку не приветствовал и поэтому, как только по трапу вкатилась масса зубастых пассажиров, взлетел на мачту испуганным бурундуком. Спускаться и исполнять боцманские обязанности людоед искренне не хотел.

– Гад трусливый, – укорял я. – Слезай, не сожрут!

Чук отвечал тоскливым воем умирающего от голода шакала.

– Это твои младшие братья, – увещевал я, сдерживая смех. – Тоже людоеды, по-любому.

– Дом! – Шар-старейшина периодически болтал, поражая обширным лексиконом. – Дом.

– Понял, я понял.

Седой умолк и сложил на пузе лапку.

– А вы как насчет покушать? – спросил я, осененный идеей. – Кушать хотите?

– Еда?

– Она самая, – процедил я со злой ухмылкой, приметив корявую галеру неподалеку. – Сейчас организуем.

«Мертвая вода» накренилась на левый борт в повороте и взяла курс на пиратов. Я сбавил ход и изобразил страх и ужас, бегая по палубе и крича, что все пропало. Галера приблизилась, скрипя уключинами и размахивая веслами, я завопил еще жалобнее. Пираты с легким недоумением закидали нас «кошками», протянули абордажные трапы и радостно лезли на борт, но тут седой зубастик громко гавкнул. Волна мохнатых арбузов снесла абордажников и заполонила пиратскую посудину в мгновение ока. Праздник ультранасилия воцарился на галере и тут же окончился, продлившись лишь несколько минут. Распухшие шары довольно перебрались на «Мертвую воду», а галера, чистенькая и готовая к разграблению покачивалась борт о борт.

– Красота! – Я цокал языком, разглядывая вражеское судно, где не осталось никого живого. – Может вас нанять вместо боцмана, а?

Сверху раздалось невнятное бормотание обессилевшего пигмея, который так тосковал по рому, что почти решился спуститься.

– Ты понял намек, кишок омулевый? – грозно вопросил я, перебираясь на пиратскую посудину. – Они полезнее во сто крат, людоедина!

Наскоро проверив галеру, я собрал несколько дрянных сабель и палашей, да груду ржавых доспехов всех калибров и степени износа. У останков капитана нашлась небольшая шкатулка с золотом и украшениями, а в трюме три бочонка с набившим оскомину ромом. Ну и китовое мясо, засоленное так, что покрылось белой коркой.

– Кто ест такое посреди океана? – удивлялся я, разглядывая пласты на грубо сколоченных полках. – Зачем и во имя чего? Мазохисты проклятые. Ни лимонов, ни апельсинов. Короли цинги на веслах.

Золото и драгоценности исчезли в инвентаре, а по вопросу алкоголя я воззвал к боцману.

– Три полных бочонка, представляешь? Сейчас сожгу эту посудину, так что пропадет напиток. Такая утрата, потеря потерь…

Чук дергался, разрываемый между жадностью и трусостью.

– Ну как знаешь.

Факел затрепетал, брызгая искрами, и Чук героически поборол себя. Тонко подвывая, он спустился на палубу и бросился на запоздалый абордаж, на цыпочках огибая объевшихся пассажиров. Я перебрался на шхуну и старательно выглядывал еще пиратов. Грех не воспользоваться такой командой.

Чук же развил кипучую деятельность. Пыхтел, толкал и транспортировал бочки изо всех сил, даже взмок весь. Объевшиеся зубастики и не подумали шевелиться когда первая бочка загрохотала по мостику, поэтому боцману пришлось лавировать, закатывая драгоценные трофеи на камбуз. Но при таком раскладе, где не нужно было драться, он проявил чудеса трудового героизма и нечеловеческого упорства. Бочки перекочевали на камбуз, хлопнула дверь, а выдох облегчения едва не выбил иллюминаторы.

– А работать кто будет? Эй, боцман!

– Я боюсь, – донеслось нервное оправдание из-за двери. – Они меня съесть хотят!

– А я – убить иногда. И что?

– Капитан, я все равно боюсь!

– Сиди, трус, – отмахнулся я. – В юнги разжалую.

«Мертвая вода» устремилась к следующей точке на горизонте.

К середине второго дня наше судно стало грозой пиратов в отдельно взятом океанском регионе. Неписи одинаково шли на абордаж, так что тактика была предельно проста. «Мертвая вода» замедляла ход, я метался с перепуганным видом и дергал паруса, с носа шхуны искусно выл и заливался слезами Чук, а пираты, видя такое трусливое непотребство, со злодейским хохотом и улюлюканьем неслись на абордаж. Взлетали «кошки», с грохотом падали абордажные мостики, гавкал седой зубастик и я шел собирать трофеи.

– Нет, Чук, рома достаточно, – твердо заявил я, когда невесть какая по счету галера подверглась разграблению. – Ты жратву за борт скидывал втихаря, я видел. Бочки ставить некуда, того гляди утонем от перегруза.

Чук с тоской оглядел пару бочонков, почесал репу, но согласился, удивив этим до оторопи. После третьего абордажа пьяный в стельку людоедина с довольной физиономией важно сопровождал каждое разграбление. Жажда спиртного полыхала в его организме по-прежнему, но с учетом награбленного он попритих, лучился довольством и некой зажиточностью. По-хозяйски разгребал трофеи, ковырялся в доспехах, мерил на впалую грудь кольчуги и побратался с зубастиками. По-крайней мере гладил их по макушкам, обнимал и слюняво целовал. Когда пары алкоголя ослабевали, то по-прежнему пугался, но пары теперь ослабевали очень редко. Практически никогда.

– Так, вот это тащи на борт, – указал я на горку дрянной экипировки, – щиты прибьешь к фальшборту, золото не трожь!

Чук отдернул руки от стопки монет и потащил добычу на «Мертвую воду». Шхуна просела, трюм трещал от награбленного, а фальшборт боцман старательно оббивал щитами, отчего корабль стала немного похож на римскую «черепаху». Барахло, конечно, а не трофеи, но я планировал обменять драгоценное железо у пигмеев, что ценили его почти так же, как ром и упитанных женщин.

Когда относительно полезный хлам исчез в нашем трюме, я швырнул факел на груду тряпья и перепрыгнул через борт. «Мертвая вода» отчалила и направилась к очередному кораблю, что имел глупость показаться на горизонте.

– Есть что-то такое в морском разбое, да? – Цель приближалась и я довольно посвистывал. – Согласен?

Чук согласно икнул, покачиваясь рядом.

– Но когда-нибудь попадутся не голодранцы на веслах, а нормальные пираты.

Чук пренебрежительно хмыкнул и цапнул саблю на поясе.

– Слышь, а ты как вообще по островной принадлежности именуешься? – поинтересовался я. – Вот есть лефанцы, к примеру. Или северяне, там, форгостцы какие-нибудь. А ты с острова Краба. Значит кто?

– Не знаю, – снова икнул Чук и поспешно запил икоту великанским глотком.

– Крабоид, – предложил я. – Крабень, крабец, крабист. Крабаянин? Как ваше племя называется?

– Никак, – развел руками Чук. – Просто живем.

– И никого не трогаем, ага. – Я кивнул. – Мирные островные каннибалы. Во, глянь, настигаем. Начинай стенать и биться головой о палубу.

Когда корабль приблизился, я с недоверием опознал драккар. Натуральный такой, викингский. Зубастики привычно спрятались за кормой, а Чук жалобно причитал и оглашал океан призывами о помощи. Ленивый людоед изображал жертву из камбуза, открыв иллюминатор, не утруждая появляться на палубе. Драккар приблизился и я растерялся, увидев не пиратов, а живых людей.

– Привет! – С драккара на меня с любопытством смотрели игроки. – Куда плывешь?

– Привет! – Я улыбнулся как можно более дружелюбно. – Как дела? Пардоньте, я думал пираты.

Игроки переглянулись. Все, как один, прикинуты на манер викингов, с хорошим оружием и неплохой экипировкой. Клан «Белый медведь».

– Почти пираты. Мы – викинги.

– Слушай, а что за яхта у тебя такая разрисованная?

– Дикарская какая-то, мы видели такие на островах.

– Это на парусе что, осьминоги трахаются?

К борту подошел некто Свенельд, капитан, судя по хозяйским манерам и важному виду. На плече восседал жирный попугай с клювом, как у птеродактиля. Он оглядел «Мертвую воду» с долей сомнения, но лишь качнул головой.

– Интересный корабль, – он изучающе разглядывал шхуну, – колоритный, да, народ?

– Что было, то и купил, – ухмыльнулся я. – А что поделать? Цены лютые.

– Не то слово, – согласился Свенельд. – Наш драккар в такую копеечку влетел, что вспоминать не хочу. И это с репутацией и скидкой. Корабельщики совсем оборзели.

Игроки не были аграми и производили впечатление суровых рубак с высокими уровнями. Слаженный коллектив, дураку понятно. Корабли постепенно сходились и я решил познакомиться с викингами поближе, обменяться новостями и информацией.

– Бросай канат, пообщаемся! – На драккаре решили тоже самое. – В кой-то веки человеческое лицо, а не пиратские рожи.

Борта шхуны и драккара стукнулись. Седой вождь тут же гавкнул. Зубастики, про которых я позабыл совершенно, пошли на штурм и на палубу драккара посыпались десятки мохнатых арбузов.

– Стой! Нельзя! – отчаянно крикнул я, уже понимая, что опоздал. – Вот гадство!

– Твою мать! – заорали на драккаре. – Что это?

– Спасите!

– В воду!

Кто пошустрее, тот успел выброситься в океан. Целых три счастливчика. Остальных благополучно сожрали зубастики, в привычной стремительной манере пролетевшие по драккару и схарчившие все, что надкусывалось. Последним обратился в кокон Свенельд, в застывших глазах которого отражалась душераздирающая картина – исчезающий в зубастой пасти личный капитанский попугай.

– Ты что сделал, козел? – орали из воды. – Охренел?

– Блин, дико извиняюсь! – оправдывался я. – У них рефлекс выработался. Это несчастный случай!

– Уберите его от меня! – завизжала девушка, что неосмотрительно возродилась на палубе. – Ай!

– Отбой абордажу! – рявкнул я вождю, что сложил лапку на пузе и наблюдал. – Этих не надо есть!

Вождь недоверчиво посмотрел на меня.

– Не надо! – внятно повторил я. – Отбой командуй, я сказал!

– Еда! – Мохнатая лапа указала на драккар. – Мясо!

– Это друзья, понял? Я тебя к дому везу, мне и решать, кого тут грызть!

Вождь заворчал, но смирился. Гавкнул повелительно и зубастики потоком устремились обратно, а я перепрыгнул к викингам. Придется объясняться. Игроки появлялись спонтанно, хватали коконы и поспешно облачались в обслюнявленные доспехи. Взгляды, что они бросали, нельзя было назвать дружелюбными, а воскресший Свенельд раздулся от ярости, не хуже вождя у меня за спиной.

– Ну ты и гад! Мы тебя...

– Стоп! – Я вскинул руки. – Объясняю по порядку. Живоглоты не хотели так с вами… вернее, хотели, чего уж, но они перепутали вас с пиратами.

Я вкратце объяснил квест с живоглотами и открывшиеся с ним методы охоты на пиратов, принятые на «Мертвой воде». Слушали меня внимательно и напряженно, сжимая в руках оружие.

– Ты убери их, что ли, – сказал кто-то. – Напрягают.

Я обернулся. Из за борта высовывались мои пассажиры, выставив зубы и с вожделением разглядывая игроков, которые, как оказалось, могут воскресать и их можно сожрать не один раз, а несколько. В красных глазах горело радостное предвкушение и азарт.

– Кыш! – бросил я через плечо. Зубастики продолжили пускать слюни. – Чук займи их чем-нибудь!

– Это у тебя людоед? Настоящий?

– А чего он такой бухой?

Поддатый боцман выбрался из камбуза и лениво облокотился на фальшборт, таращась бараньим взглядом на игроков, икая и хлебая ром. Напряжение немного спало.

– Случайно вышло, ребята. Извините. Компенсировать нечем, но у меня груда ржавых сабель и рома хоть залейся. – Я искренне хотел загладить косяк. – Золота по мелочи.

Игроки переглядывались, а Свенельд вышел вперед.

– Ладно, будем считать это недоразумением. Ты как эту кунсткамеру организовал на корабле?

– Долго рассказывать.

– Ты местный? – спросил Свенельд. – Расскажи, что тут где. Мы с Севера путешествуем, не слишком шарим в местных водах.

Диалог завязался. Викинги мигрировали с Ледяного океана всем кланом, после обновления, решив попытать счастья в теплых водах тропиков. Отыгрывали викингов, пока на Севере не начался лютый трэш и сестры Ринн не стали, в свою очередь, отыгрывать вторжение хаоса со всеми нелицеприятными последствиями. Последнюю неделю викинги мотались по островам, бились с пиратами и искали сокровища.

Пятнадцать парней и три девушки на этом драккаре, еще семь кораблей плывут следом. Свенельд один из капитанов. Все, как один, натуральные викинги, мне аж завидно стало. Кольчуги и наплечники оторочены медвежьим мехом, рогатые шлемы, щиты, короче все предельно стилизовано. Воздушный дух на драккаре тоже имелся, да помощнее моего, к веслам они вообще не притрагивались ни разу.

– Нормальный у тебя корабль, – одобрил Свенельд. – Команда только…

Он с товарищем, Гримом, стоял на моем мостике. Сверили карты, я подкинул им разведанные места и дал скопировать побережье, а они разглядывали зубастиков. Чук шлялся по драккару, изучал рисунки и клянчил ром. Седой вождь дремал, личная охрана лениво перекатывалась по палубе, а остальные зубастики спустились в трюм, на полуденный сон.

– Вам островок не попадался хороший, необитаемый? – поинтересовался я, перед отплытием. – Пассажиров расселить?

– Да как грязи, – пожал плечами Свенельд, – полным полно. Тебе, я так понимаю, ближайший?

– Ага. Желательно, чтобы там зверье обитало.

– Карту.

Я поглядел на точку, поблагодарил и корабли разошлись. Драккар с ходу рванул вперед, а я развернул «Мертвую воду» и погнал к намеченному острову. Достигли его относительно быстро и я скинул трап на берег, пришвартовавшись в глубокой бухте. По пляжу медленно вышагивали здоровенные вараны, типа комодских, а зубастики пришли в невероятное возбуждение.

– Потянете? – засомневался я, вглядываясь в рептилий-переростков. – Уверены?

– Дом! – гавкнул седой.

– Как знаешь.

«Мертвая вода» выбросила трап и орда с ходу устремилась в атаку. Вараны не ожидали вторжения и против десятков сухопутных пираний на каждого шансов не имели абсолютно. Я поглядел на побоище, махнул рукой и шхуна отвалилась от берега, уходя в открытый океан. Счастливый Чук долго махал джунглям, в которых исчезли живоглоты, а я с тоской вглядывался в очередную пиратскую галеру. Придется драпать. Радовался высадке пассажиров только боцман – запасы награбленного рома превысили все его мечты, а зубы живоглотов перестали грозить людоедской заднице.

Пользуясь краткой передышкой я быстро раскидал таланты. Уровня я достиг двадцать шестого, спасибо зубастикам и массовым пожиранием пиратов. «Шип» прокачался до десятки, а оставшиеся очки легли в «Крепость», усилив сопротивление к проклятиям и малость качнув персонажа в общем плане. Ничего особенного, короче говоря. Разве что лезвия на звеньях вытянулись, заострились и нехорошо блестели краями, а четырехгранники, возникающие на концах, стали массивнее и тяжелее. Теперь, кроме шипов, я мог лепить на конце еще и крюки. Сомнительное достижение, но я радовался и этой малости. Закрыл интерфейс и покосился на очередную галеру, что упорно приближалась, вспахивая веслами водную гладь.

– Ну что, верный боцман? Как насчет вмазать вон той пиратской лоханке?

Чук икнул и кивнул, откупоривая бутылку. Я покачал головой, пряча усмешку, крутанул штурвал и «Мертвая вода» под всеми парусами пошла мористее, удаляясь от галеры, что постепенно отстала.