Варнак. "Мертвая вода"

Глава 4

В отличие от берегового Лефана, архипелаг Краба заселили не разномастные зверолюды, а мигрировавшие откуда-то с юга пигмеи-людоеды. Полтора метра роста для них было феноменом. Мои метр восемьдесят – удивительно богатым суповым набором. Людоедство – нормой жизни. Меня не схарчили только благодаря Алиске и собственному полудикарскому виду. Когда мы приземлились, аки посланники подозрительных небесных сил, а мусор, поднятый крыльями, улегся, хижины из тростника казались необитаемыми, а пространство между ними пустынно.

– Доброго времени суток! – громко обратился я к пустой площади. – Кто главный? Есть деловое предложение!

Из богатой хижины, собранной из самого лучшего и толстого тростника, что возвышалась в центре деревни, раздалась приглушенная ругань, затрещины и злобное шипение. Полог распахнулся и из недр хижины вылетел тощий пигмей в набедренной повязке. Рухнув под самый нос обозленной виверне, он закрыл глаза, что-то протараторил перепугано и весьма искусно притворился мертвым, невкусным и ядовитым. Алиска зарычала и толкнула его лапой. Виверне категорически не понравился полет над безбрежным океаном и поэтому она еще не успокоилась, хоть и ощущала твердую землю под лапами. К тому же села она на пределе сил, хрипя и натужно взревывая, что совершенно не прибавило ей хорошего настроения.

– Ты чего, Пятница? – удивился я, глядя на распростертого пигмея. – Никто тебя есть не будет, иди портки вымой.

Алиска зарычала громче и нависла над бедолагой всей массой. Я едва успокоил взбешенную виверну. Она, как оказалось, ненавидит океан всеми фибрами души. Мне приходилось всю дорогу ее уговаривать, шантажировать, увещевать и повышать тон до предела возможного. На остров она села в ужаснейшем расположении духа и чувствовалось, что обратную дорогу ее нервы не выдержат.

– Что нужно, длинноносый?

Я вскинул голову и увидел вождя. Главарь островитян достигал предельных полутора метров и оказался коренастым и мускулистым. Зубы аккуратно заточены напильником, торс густо расписан примитивными татуировками, а в правой руке угрожающе покачивается крепкая дубина с вбитыми в навершие ракушками. Маленькие глазки придирчиво изучали меня и Алиску. Как мне показалось, людоед одобрил внешний вид, потому что приказа вязать и рубить залетное мясо в котел не последовало. Впрочем, свою роль могла сыграть и виверна, раздраженно бившая хвостом по песку.

– Корабль, – ответил я и спустился. – Нужен корабль, вождь.

– Подойди ближе, длинноносый, не люблю кричать.

Пока шел к вождю, скосил глаза. Нос, как нос – ничего особенного. Впрочем, у пигмеев носы напоминали мелкие пуговицы. В соседних хижинах обозначилось шевеление, до ушей донеслось угрожающее бормотание и явственный скрежет металла. Я перехватил меч в левую руку и устроил на плече. Оружейники Лефана какие-либо ножны делать отказались наотрез, ткнув носом в корявые острые зубья, так что приходилось таскать акулий меч постоянно в руках или не героически закинув на плечо.

– Меня Варнаком зовут, – представился я, остановившись в шаге от вождя. – Говорят, что у вас есть корабли на продажу.

– Есть, – важно кивнул вождь, проигнорировав протянутую руку и не подумав представиться, – у меня все есть и даже корабли. А у тебя есть золото?

– Смотря что предложишь. Учти, я несъедобный, а мой кровожадный летающий зверь не любит, когда обижают хозяина.

Не сказать, что вождь впечатлился плохо завуалированной угрозой. Впрочем, он уже и не видел меня в упор. Я проследил за внезапно вспыхнувшим взглядом – людоед не отрываясь смотрел на ящики, примотанные к бокам виверны, с вожделением и надеждой.

– Ром? – враз охрипшим голосом спросил вождь. – В дар?

– Ну да, – обескураженно подтвердил я. – Что-то не так?

– Все так, длинноносый брат, – растрогался вождь и благосклонно пожал-таки руку, – мой лучший друг и почетный гость! Эй, там! Зажарить самую жирную девку!

– Стоп-стоп! – отшатнулся я. – Не нужно никого жарить! Я этот... вегетарианец, во!

– Что это?

– Не ем людей, – пояснил я.

– Отвратительное кощунство, – сплюнул вождь, – но за дары я прощаю тебя, длинноносый брат и носитель огненной воды.

Вождь громко рыкнул. Из хижин показались остальные островитяне, все в татуировках, шрамах, с длинными копьями и грубыми дубинами. Кое-кто был вооружен палашами и саблями, дрянного качества и явно трофейными.

– Нарвите ему травы, пусть пожует! – повелел вождь, настойчиво подталкивая меня к виверне. – Пока могучий герой разгружает огненную воду, готовьте праздничный ужин! Шевелитесь!

Деревня ожила разом, повинуясь властному приказу. Замелькали татуированные физиономии с острыми зубами, ударил барабан, а на площади, как по волшебству, возникли столы и вспыхнули огни костров. На самом большом закрутился вертел и я едва не вывихнул глаза, стараясь разглядеть, что там такое жарят.

– А какой праздник? – поинтересовался я, распутывая узлы на спине Алиски. – Что-то островное?

– Не отвлекайся, длинноносый брат! – Вождь издергался на безопасном расстоянии от виверны и ее пасти. – Наш праздник, тебе-то что? Сейчас подберем тебе корабль. Самый лучший!

Пока я распутывал узлы и спускал ящики, вручая их в цепкие лапы вождя, тот изо всех сил расхваливал имеющуюся флотилию, где великолепный корабль заждался нового капитана, качаясь на волнах. Заодно, по наводящим вопросам, я малость узнал о местных обычаях и устройстве островного социума. Вождь с каждым принятым ящиком становился все разговорчивей и разговорчивей, на глазах добрея, ну или насколько позволял его лютый облик.

Пигмеи не заморачивались с выборами или назначением главы племени. Самый крупный и злобный становился вождем по праву сильного. Остальные завидовали и хотели стать еще крупнее и злобнее, чтобы популярно объяснить нынешнему вождю его неправоту, а также проводить исконную людоедскую политику по-своему. Действующий на текущий момент предводитель, расписной, как урка с мыльного завода, напоминал остриженного наголо самца гориллы, который каким-то образом умудрился оказаться в стае шимпанзе и подтверждал право руководить злобным характером и лютейшими зуботычинами каждому, кто посмотрел не так или громко вякнул.

Кроме рыбалки с сомалийским уклоном, благородного разбоя и военных походов, пигмеи промышляли ловлей жемчуга и самогоноварением в промышленных масштабах. Где и из чего настаивали дивный продукт мне никто показывать не собирался, но дрянной ром в глазах пигмеев был чем-то сродни божественной амброзии, так что я не стал выведывать родовые секреты браги. Тем более торговля по-людоедски выглядела несколько причудливо. Расчетом за понравившуюся вещь мог стать удар копьем под ребра и почетная варка в котле. Так что посетители на острове, живые и не попадающие мгновенно на стол, были редкостью. И я не желал задерживаться на столь гостеприимных островах Краба ни на одну лишнюю секунду.

– Мне бы корабли посмотреть, – поторопил я вождя, – на плаву. Хорошие.

Вождь сидел на ящиках и зубами открывал бутылку. Некультурно сплюнул пробку и сделал могучий глоток. Глазенки тут же оттаяли и он благосклонно рыгнул, вытирая рот ладонью.

– Отличный ром!

– Да-да, мне бы корабли…

– Погоди, – уклончиво ответил вождь. – Жди здесь, длинноносый.

Он принялся споро таскать ящики в свою хижину, бросая подозрительные взгляды на алчущих соплеменников, что пускали слюни на почтительном расстоянии. Я ожидал, размышляя и пристально изучая копошащихся на площади островитян, делая неутешительные выводы по ходу наблюдений. Наконец, вождь выбрался из хижины с двумя бутылками в лапах.

– Длинноносый брат, у нас много баб, – осклабился вождь, когда булькнул первым сосудом, влив в глотку едва ли не половину емкости, – лучших продам! Воины нужны самому, у нас скоро поход. Но женщины тоже могут матросить.

– Сам ты длинноносый, – возмутился я невежливо, – мне корабль нужен, а не бабы!

Я, чего кривить душой, именно так и думал поступить изначально. В мыслях вырисовывалась изящная яхта и с десяток смуглокожих красавиц с ослепительными улыбками и ослепительными грудями. Реальность оказалась несколько ехиднее. На острове отсутствовали длинноногие красотки, загорелые и статные. Зато присутствовали... женские людоеды. Массивные бочкообразные туловища, тумбообразные ноги и крупные костяки. Здесь царил древний принцип – чем толще, тем красивее. И в голодный год – стратегический запас. Так что никаких полуголых танцовщиц ламбады не светило, а вот корабли я заметил на подлете.

– Корабль стоит дорого, – облизнулся вождь, грустно осмотрев виверну и не обнаружив больше ящиков, – у меня целых три, самых лучших. Один продам. За золото.

– Веди, – кивнул я, – показывай каравеллы.

Вождь вальяжной походкой прошествовал через площадь, хижины незаметно расступились и в уютной лагуне жадному взору будущего капитана открылись долгожданные корабли.

Первым бросилась в глаза тяжелая несуразная посудина, напоминающая ледокол массивным корпусом и очень похожая на китайскую джонку. Наполовину выбросившаяся на берег, она внушала трепет грубыми обводами корпуса и здоровенными мачтами. Судно было обитаемо и основательно заселено, в нем гнездились чайки, ползали крабы, а дно облепили ракушки.

Следующей мягко покачивалась на волнах небольшая шхуна с двумя мачтами и косыми парусами, потрепанная и ветхая, удерживаемая канатом, намотанным на пальму. Апофеозом людоедского флота был фрегат, опустивший в воду сломанные мачты. Флагман успел неплохо подгнить, а в бортах зияли дыры. К тому же, он прочно врос в прибрежную мель и, если судить по внешнему виду, возвращаться в мир большого плавания не хотел.

– Выбор, выбор… – пробормотал я, приглядываясь внимательнее. – Вернуться и качать репутацию, что ли? Гадство.

– Присмотрись, – зевнул вождь. – После праздника рассчитаешься и плыви, куда глаза глядят. Как выберешь, так можешь начинать готовить к плаванию. Мелкая лодка стоит две с половиной тысячи, а большие за пять отдам.

Я вымученно глядел на корабли. Фрегат чинить по моим прикидкам тут попросту нечем, да и в команду пришлось бы все племя нанимать – уж очень он здоровенный. Китайская поделка, оккупированная местной фауной, тоже не понравилась, неуклюжая с виду и громоздкая. Оставалась шхуна и мой взгляд переместился на нее. Из всех трех она одна казалась хотя бы немного водоустойчивой, что ли… Да и размер подходящий. Вдобавок, был камбуз с трубой, а значит и удобства кой-какие. На носу стояла небольшая аркбалиста, древняя и иссохшая, рядом к корме прибита стойка, где доживали свое несколько ржавых гарпунов. Иллюминаторы, по три на борт, выбиты, но это мелочи. Если подшаманить, то получится готовый передвижной дом, база для новичка на плаву. Красота. Только размерами она смущала – любое крупное судно раздавит ее без ущерба. Зато должна быть быстроходной. Наверное.

Вблизи это чудо кораблестроения оказалось не столь прекрасным. Краска, что любовно нанесли сто лет тому еще на сходнях, облупилась. Палуба сверкала от жира, рыбьих потрохов и птичьего помета, которым покрывалась все время нахождения в лазурной гавани людоедов. Судя по всему, пигмеи использовали шхуну для рыбалки, до того толстым слоем усеивали доски рыбьи останки и чешуя. Я отшатнулся от чудовищной вони и отбежал в сторону.

– Вождь!

Я повертел головой, но счастливый предводитель успел отправиться на праздник. Рядом болтался с десяток расписных, с вожделением глядя на заезжего спиртоноса. Скрепя сердце я вернулся к шхуне, прыгнул через борт и хрустя рыбьими остовами добрался до штурвала. Он легко крутанулся под рукой будущего капитана, бодро слетел с законного места и плюхнулся в воду. Онемев от ярости, я бросился прочь, оскальзываясь и стараясь ничего не трогать.

Солнце окунулось в океан наполовину, остров погружался в сумерки, полыхали костры, поддатые дикари исполняли дикарские танцы, в хижинах неподалеку кто-то громко совокуплялся, а я вел яростный торг с десятком разукрашенных местных.

– Отмыть! – указывал я на шхуну. – К утру! Каждому по бутылке рома! Штурвал и паруса не забудьте!

– Четыре бутылки! Каждому! – наседал самый крупный людоед, подпрыгивая, чтобы наравне смотреть честными глазами в мои. – Как другу вождя!

– Я тебя съем за четыре! – возражал я, прикидывая оставшиеся запасы спиртного. – Живьем!

Собравшиеся людоеды восхищенно заохали, а голосивший перестал подпрыгивать и замер.

– По две на каждую гнусную физиономию! – зарычал я. – Это последнее слово!

Бригада вздохнула с сожалением, но тут же раздался повелительный окрик крупного и работа закипела. Пигмеи облепили шхуну, подбадривая друг друга криками и боевыми воплями. Казалось, половина племени слетелась на легкомысленное обещание по «две на рыло» и шхуна оказалась погребена под татуированными фигурками. Доносился треск дерева, крики, лязг ведер и грохот. Все мероприятие красиво подсвечивало заходящее солнце, причудливо изгибая тени и создавая впечатление, что жука раздирают на части злобные мураши.

Я сплюнул, угодив на штурвал, что благополучно пришвартовался рядом со шхуной, и направился за деревню, решив поживиться в окрестностях чем-нибудь полезным. Если татуированные обитатели не разграбили все, до чего могли дотянуться. В голове мелькнула мысль забить на морские путешествия, вызвать Алиску и рвануть в степи, попутно огребая от мобов. Не прокачаюсь, зато быстро. Но краткий миг колебаний развеялся перед напором фактов. Времени – вагон. В степях меня и тарбаганы вынесут. И неизвестно, что там вообще за локации, эти Три Кургана. Да и отказываться от исследования океана не хотелось.

Остров, как я справедливо и предполагал, зачистили полностью и основательно. Пигмеи не смогли поймать и сожрать лишь птиц. В ветвях чирикали мелкие птахи, ворчали сонные попугаи, да на недосягаемой высоте вились длинные летучие змеи.

– Хорош на сегодня, – сделал вывод я, когда выбрался из редких зарослей на другую сторону острова. – Завтра начинаются морские приключения, нужно отдохнуть и набраться сил.

В реале я посмотрел пару азиатских боевиков, где герои лихо крутили цепи с привязанными к ним короткими серпами, а то и гирьками. В гараже отыскался подходящий моток веревки, а вместо утяжелителя прекрасно сошел небольшой молоток. Я припомнил, как киношные богатыри управлялись с непривычным оружием и решился. Минутой позже молоток улетел под стол, а веревка в угол. Я потер затылок, что чуть не раскроил самодельным оружием, и беззлобно ругнулся. Подобными экспериментами лучше в виртуале увлекаться, там и цепь слушается, и не так обидно.

С утра на берегу собралась добрая половина племени.

– Принимай работу, длинноносый брат! Две с половиной тысячи золотых за эту красивую лодку.

Рядом трепетал драными занавесками паланкин, в котором возлежал вождь и усиленно боролся с похмельем, глотая ром и покуривая ядреной крепости самосад, судя по запаху. Четыре носильщика отдыхали неподалеку, а массивные жены трудились над царственным пигмеем опахалами. Шхуна покачивалась на волнах, с новыми парусами, расписная как сами дикари и украшенная так, будто ее собирались принести в дар Ктулху, набив трюм вопящими от ужаса жертвами.

Я молча рассчитался.

– Мы старались! – пискнуло снизу.

Я молча выдал ром всей бригаде.

– Две бутылки мало!

– Вон пошли! – не выдержал я. – Гады!

Я не стал распихивать пигмеев, возвышаясь над ними на две головы. Я не отрывал обезумевшего взгляда от покупки. Шхуну не просто отскоблили, а отдраили до блеска, насколько это было возможно. Предприимчивые людоеды расстарались для друга вождя и длинноносого дарителя рома, заменили ветхие паруса и исписали национальной людоедской живописью все, вплоть до палубы. С бортов, мачт и парусов таращились выпученные глаза и оскаленные пасти ярких представителей людоедского пантеона или их древних героев, судя по гнусным рожам. Причем рисунки сначала вырезали ножами, а потом жирно пропитывали глубокие царапины краской. С первого паруса, что ближе к носу, вдаль печально смотрела людоедская богиня, меланхолично обгрызая мясо с ребер искусно нарисованного бедолаги, что раздирал рот в немом крике. На втором совокуплялись осьминоги с гротескными человеческими лицами. Во все, абсолютно во все канаты и тросы вплели скальпы, засушенные пальцы и мумифицированные головы.

– Красиво! – вздохнул вождь, величаво развалившийся в паланкине. – Сам бы плыл, но старый. А так – боевой корабль вождя!

– Вы что сделали? – прохрипел я, хватаясь то за меч, то за голову. – Зачем эти скальпы и рисунки?

– Лучшие мастера украшали, – прихвастнул вождь, махнув трубкой, – издалека видно уважаемого людоеда.

– А вот эту джонку купить? – Я в отчаянии кивнул на китайский боевой корабль. – Или фрегат восстановить, а?

– Нет, – величаво ответил вождь, – только одну лодку продам. Боги разгневаются, чужак. Я подобрал тебе матроса. Он сам вызвался, но все равно я мудро его выбрал.

– Зачем? – не понял я, забыв и о команде.

– Крутить, чинить, паруса натягивать, стрелять, готовить врагов на кухне, – стал загибать пальцы вождь, – готовить пленниц для утех, мыть корабль, убивать крыс. Да и кого ты будешь бить и унижать?

Вождь тут же подтвердил правоту мудрых слов лениво врезав палкой носильщику. Все четверо подхватились и подняли паланкин. Я кивнул вождю, тот благосклонно икнул и врезал подчиненным еще раз, заставив носильщиков направиться к деревне. Племя потянулось следом, а возле меня осталась бригада с немым ожиданием в глазах.

– А сколько вообще надо матросов на этот корабль? – запоздало крикнул я вслед вождю. – Одного точно хватит?

Привык бегать на своих двоих да на виверне. А тут сложная конструкция, паруса, мачты, веревки и все такое.

– Не знаю, мы на ней только рыбу ловили у берега, – ответил вождь через плечо и величественно поплыл к хижинам. – До встречи, длинноносый брат.

– Собака ты людоедская, а не брат, – проворчал я, – и сутулая.

Бригада живо разбежалась, услышав порочащие царя речи, берег опустел, а я полез на шхуну. Палубу отдраили, исчезли рыбьи потроха и мусор, бригада оставила лишь несколько пустых бутылок, перекатывающихся от борта к борту. Воняло меньше, всего лишь разъедая глаза, а не грозя вывернуть ноздри и испепелить легкие. Ближе к корме располагался капитанский мостик – небольшая возвышенная площадка со штурвалом. Обнаружился здоровенный компас, без стрелок, зеленый от старости и соли.

В центре шхуны прямоугольником торчал камбуз, как я обозвал унылую прямоугольную конуру, а сразу за ним в палубе виднелся люк трюма. Аркбалиста походила на корявый огромный лук на треноге, скрипела, но функционировала. Я с усилием закрутил ржавый ворот, натянул тетиву и выстрелил гарпуном в океан. Точность хромала, гарпуны были легковаты, но ветхие тросики, привязанные к металлическим кольцам на палубе, держали.

Штурвал воткнули обратно, умело приспособив к нему деревянный дрын, который заклинивал его намертво. Автопилот по-людоедски. Я успел осмотреть камбуз, где стояла небольшая печь, пара лежанок и стол. На прибитых полках ржавели кастрюли, а ложка нашлась всего одна, для чего-то вбитая в щель на потолке. На столе валялся ржавый палаш, в окружении свечных огарков и окаменевших рыбных останков. В углу, у небольшой печурки, чернела кучка угля, пара навесных фонарей, фляги и еще какое-то барахло, больше похожее на хлам, за ненадобностью выброшенный и забытый.

Осмотрел мачты и паруса, обнаружил небольшую фишку, что чуть подняла настроение. Разработчики не пошли до предела реализма с парусами и множеством канатов, видимо, чтобы не отпугнуть сухопутных крабов, вроде меня, поэтому снять и поднять их можно одним движением массивного рычага у основания каждой мачты. Хотя такое удобство могло быть устроено лишь для мелких скорлупок, точнее сказать я не мог. По-крайней мере, вопрос с командой перестал сидеть в голове ноющей занозой – с таким управлением смогу разобраться. В реале под парусами ни разу не ходил – весла да мотор, весь опыт.

Когда я нырнул в трюм, то шокировал наглым вторжением невероятное количество крыс, тихо-мирно живущих в горах мусора, который никто убирать не стал. Око не видит, зуб неймет, как говорится. Людоедские сволочи сюда и не заглядывали вовсе при уборке.

– Длинноносый брат вождя! Где ты? Я матрос!

– О, экипаж! – обрадовался я. – Иду!

Вождь расщедрился на самого мелкого и тощего пигмея. У шхуны неловко переминался пугливый заморыш, едва не упавший с перепугу, когда я спрыгнул на песок. Я оглядел мелкого людоеда с ног до головы. Неказистые татуировки, копье и дубина, да набедренная повязка. Жиденькие волосенки облепили череп, а пугливое выражение не могли поправить даже заточенные по местной моде зубы. Задрот какой-то, решил я. В школе обижали или еще какая оказия приключилась.

– Я капитан, – обреченно вздохнул я, – а тебя, значит, вождь прислал?

Пигмей закивал.

Уважаемый игрок. Вы можете заключить контракт на сопровождение и помощь игрового персонажа Чуквуемеко, людоеда с архипелага Краба.

Особенности: знание окрестных вод и местных легенд, способен на управление малогабаритным судном, охрану и посильную помощь в странствиях. Трусоват, ленив, неприхотлив в еде и быте, склонен к алкоголизму. Консервативен и не способен к дальнейшему развитию. Минимальная оплата.

Ограничение: исключительно океанский персонаж.

Условия найма: договорные. Продление или преждевременное расторжение контракта по согласию обеих сторон. Список прав и обязанностей, штрафные санкции – в описании.

Свободных мест для контракта: 2.

Что-то новенькое после обновления. Насколько я помню, Айне со мной просто так шарилась, без контрактов. Впрочем, неспособный к развитию людоед – огрызок, а не напарник. Ну да ладно, на безрыбье и такой сгодится в матросы. А что он исключительно морской, да и хрен с ним. С подобным задрыгой на суше делать так и так нечего.

– Плачу едой и ромом, плюс десять золотых в месяц. Идет?

– Согласен! – выпалил пигмей. – Плывем?

Контракт подтвержден.

– Вещи хоть собери, – поразился я такому энтузиазму. – Или все свое с собой носишь? Как звать-то, говоришь?

– Чуквуемеко, – отрекомендовался тот.

– Ты чего такой забитый? – поинтересовался я. – Обижают?

Чуквуемеко шмыгнул носом и пугливо зыркнул по сторонам.

– Видимо, да. – Я повернулся к шхуне и почесал затылок. – Ладно, работаем с тем, что есть.

Людоед отчего-то нервно суетился и на деревню озирался с неясным страхом. Это показалось не таким уж и странным, учитывая общую забитость и тщедушность новоявленного моряка. Надо было его как-то приободрить, чтобы этот бедолага хотя бы спину выпрямил.

– Чуквуемеко, поздравляю от всей души, – провозгласил я, – с этого дня ты боцман. Старший после капитана, понял? И давай ты будешь Чук, для краткости.

– Я буду Чук, – послушно согласился пигмей, а потом в несчастных глазах что-то сверкнуло. – Старший? После капитана? Главный?

– Ну да, – пожал я плечами, – будешь командовать матросами.

– Старший… – прошептал он неверяще. – Старший Чук будет командовать…

– Матросов предстоит еще найти, – задумался я. – Может посоветуешь из своих кого пошустрее? Лучников желательно или абордажников, если есть.

– Остальные не пойдут, – объяснил Чук, – только я один. Негодный для походов, несчастный Чуквуемеко… Поплыли, капитан! Злая жена заметила меня!

– Вот оно что, – хмыкнул я, карабкаясь на борт, – развод по-людоедски выглядит так, значит?

Чук оказался на палубе едва я ногу занес. А когда я встал на мостик, то боцман умудрился поднять якорь и застыть, преданно заглядывая в глаза. Новый, хоть и грубо сделанный штурвал крутанулся, и шхуна мягко отошла от берега. Я с восторгом глядел на гавань и вслушивался в мягкий шелест волн. Шхуна пошла легко, скользя узким корпусом по воде, как по маслу, и я с орлиным прищуром смотрел на горизонт, пока шхуна не дернулась и не встала, как вкопанная.

– Не понял... – Я крутил штурвал и вертел головой. – Чук, глянь за борт. Зацепились, что ли?

Новоиспеченный боцман высунулся из-за борта и вглядывался в волны, я тоже, дурак дураком, искал рифы или коварную мель. Искал недолго. Взгляд остановился на канате, которым шхуна была привязана к пальме на берегу.

– Гадство! – выругался я, сгорая от стыда. – Мореплаватели хреновы! Отвязывай, Чук!

Шхуна сбросила пеньковые оковы и взяла разгон. С берега донесся запоздалый вопль рассерженного тираннозавра. Крупная людоедка бежала по песку, проклинала сбежавшего Чука, потрясала кулаками и складками на объемном животе. Глядя на семейную пару, я догадался, почему мелкий людоедина предпочел удрать. Погибнуть раздавленным на супружеском ложе было так себе смертью.

– Рот свой замолчи, женщина! – заорал внезапно Чук на весь океан. – Чуквуемеко теперь боцман! Большой человек! Прощай навсегда, жестокая Нкозазана!

– Витязь в тигровой шкуре просто, – отозвался я от штурвала, поглядывая на удаляющийся берег, – куда там нам, скромным героям. Не боись, Чук, тут полно плавучих городов, найдем тебе новую жену, заодно и кухарку на шхуну.

– Новую?

Чук обернулся и нервно сглотнул.

– Да ты еще выбирать устанешь, – уверил я, – боцман знаменитого пиратского судна… э-э-э… Слышь, как шхуна называется?

Чук пожал плечами.

– «Мертвая вода»! – провозгласил я, после недолгих раздумий. – А ты – боцман этого достойного фрегата. Все бабы в портах твоими будут.

Чук загорелся и выпрямил немного сутулую спину.

– Ты, кстати, местный же. Какие тут есть острова с несметными сокровищами? Или волшебными нимфами? Можно и с нимфоманками, я не против. Но не такими мощными, как твоя жена.

– Я в племени собирал легенды и рисовал карты, – поспешил отрекомендоваться Чук, – я очень полезный.

– Отлично! – Я приободрился. – Еще и навигатором будешь. Или штурманом? Лоцманом? Короче, не суть. Давай, напрягай извилины, куда путь держать!

Чук едва за борт не упал от внезапных перемен в жизни. А когда я сунул ему бутылку рома, у бедолаги почти сердце остановилось. Перед глазами маленького пигмея явно заплясали искусные портовые куртизанки, а то и он вместе с ними, швыряя горстями золото в упругие декольте и прихлебывая черный ром.

Следуя указаниям боцмана, я забрал на запад и свернул ближе к континенту, благо он был рядом. Плавучий город, как объяснил Чук, болтался относительно недалеко от материка и был первой точкой в торговом пути куда-то на юга. Пару раз в неделю людоеды мотались к нему менять самогон на бусы и металлическое оружие, так что курс было решено взять на город, двигаясь по длинной дуге вдоль береговой линии. Рисковать только что купленной шхуной в глубоких водах, без команды, без магических глубинных бомб или что тут есть, не хотелось. Так что я взял к материку и скоро берег был рядышком, щерясь в неровной улыбке выступающих рифов. Впечатление от регаты не портили даже проклятые осьминоги на парусе. Оказалось, что рисунок имеет интересную особенность – лишь только парус надувало ветром, как осьминоги создавали иллюзию шевеления, отчего их совокупления как бы обретали жизнь. Стремный эффект, конечно, но интересный в плане визуала.

– Слушай, Чук, а ты боец нормальный? – поинтересовался я. – Тебя из-за борта не слишком и видно. Может тебе острог прикупить или лук со стрелами?

– Не умею, капитан, – людоед развел руками, – дубинкой могу, а стрелять…

Я все же велел ему метнуться на камбуз и вооружиться. Теперь к дубинке и копью присоединился ржавый палаш. Оставалось проверить навыки гарпунщика, как-никак морской кочевник и охотник.

– А ну, жахни из аркбалисты, – скомандовал я, кивнув на нос шхуны. – Видишь, ворот?

Чук неуверенно приблизился к древнему механизму и опасливо пощупал луки. Ворот с душераздирающим скрипом крутанулся, а Чук налег изо всех сил, которых оказалось достаточно лишь на то, чтобы тетива с черепашьей скоростью поползла к боевому положению.

– Мдя… – оценил я потуги, оставив штурвал. – Качаться надо, Чук. Гантели там, гири, физкультурка по утрам.

Подойдя, я отстранил боцмана от аркбалисты и взвел тетиву сам.

– Гарпун.

Чук сунул его мне в лицо, едва глаз не выбив.

– Видишь между луками отверстие? Туда и пихай, хрен ли ты мне его в рожу тычешь? Вот так.

Подобрав пустую бутыль, что забыла прибрать команда уборщиков, я швырнул ее далеко в воду.

– Целься! Наводи так, чтобы гарпун смотрел на бутылку, понял?

Аркбалиста лязгнула, гарпун с плеском ушел в волны, разминувшись с бутылкой метра на четыре.

– Понятно, – вздохнул я. – А что там по легендам и картам? Подлатаем шхуну и потом надо маршрут проработать. Вспоминай, чего тут есть рядышком.

Чук кивнул и принялся морщить ум, а я вернулся к штурвалу. Шхуна шла бодро, хлопала парусами и легко скользила по волнам. Нос «Мертвой воды» пенил океанскую гладь, легкий бриз ласково шептал в парусах, кукарекали дельфины и мир казался улыбчивым и прекрасным. Ничто не предвещало беды, пока на пути не встретился первый гадский обитатель океана, достойный гарпуна.

– Капитан, – прошелестел Чук, воплотившись у плеча, – справа кит!

– Кит?

Я вытянул шею и да, действительно, кит. Неподалеку пасся небольшой кашалот. Со шхуны не было видно что он конкретно делал, доедал акулу или же тихо-мирно храпел, отдыхая. На водной глади покачивалась черная клякса с небольшую лесную полянку, да постреливал изредка ленивый фонтан.

– Ус-мусуун, – туманно объяснил Чук и уставился на черное пятно, – много мяса, жира, кости и зубов.

– И на кой сдался этот мусуун? – удивился я. – В трюме бочек под жир нет, да и я не горю желанием в вонючих кишках ковыряться.

– Они едят корабли, – Чук зашел с другого бока и огласил корыстные интересы, – в их животах много полезных вещей.

Эта сторона оказалась более привлекательной. Я смерил пигмея подозрительным взглядом на всякий случай. Чук доблестно выпятил впалую грудь и воинственно стукнул копьем по палубе.

– Мы принесем ус-мусууна в жертву богам, – заявил Чук. – А из зубов сделаем украшения. Станем подобны сильнейшим воинам, как герои из легенд!

– Что там в животе? – Спустил я сильнейшего воина на бренную землю. – Едят корабли, говоришь?

– Корабли, людей, неведомых тварей на глубине, – закивал Чук, – в животах много всего. А зубы очень дорогие, да.

Я другими глазами посмотрел на фонтан. И опыта отсыпят через край за такую громадину. И трофеи. Я зафиксировал штурвал и прыгнул к гарпунной пушке, как я решил называть аркбалисту, чтобы не париться. Тот еще примитив, а не боевое оружие, но на китяру должно хватить. Это не волки с медведями, это, наверное, как слона запинать. Океан оказался правильным выбором.

– Слушай мою команду, Чук, – я спешно устроил гарпун в ложе, – как только я выстрелю, то ты должен зарядить новый гарпун. Я пока натягиваю тетиву. Так мы увеличим скорострельность и истыкаем этого дрища стрелами, как ежа. Понял?

Чук кивнул и как-то неуверенно посмотрел на приближающегося океанского великана. Я должен был заметить эту неуверенность, но внезапный азарт начинающего китобоя охватил с головой. Вдобавок, кашалот еще не набрал критической массы, а был подросткового типа, мелюзга, короче. Чуть меньше шхуны. Так что, составив план, я с дьявольской основательностью решил немедленно привести его в исполнение. Началось все прекрасно, пока практика не показала, что Чук с матросом-заряжающим не имеет ничего общего совершенно. Заодно продемонстрировав многомудрость людоедского вождя, впарившего убогого интеллигента проезжему бродяге.

Кашалот мирно дрейфовал, не замечая смертельной опасности, что подло заходила со спины. Первый гарпун удачно пробил толстый загривок, канат с шелестом улетел за водным монстром, что с перепугу погрузился, а шхуна дернулась, решив составить кашалоту компанию.

– Гарпун! – рявкнул я, видя, как раздосадованный кашалот всплыл и теперь ищет поплавок, что не дает нырнуть. – Чук!

Кит сообразил, что наша посудина и есть источник боли в жирном загривке, и развернулся, нащупав злобными глазами «Мертвую воду», как прицелом, а я крутил неподатливый ржавый ворот, взводя толстую тетиву в боевое положение.

– Гарпун!

Кит набрал скорость, а заряжающий отчего-то не отзывался. Я спешно прыгнул к носу пушки, зарядил гарпун и быстро скакнул обратно, взяв кашалота на прицел.

– Чук, сука!

Обернувшись на секунду, я окаменел от ярости. Боцман трясся на мачте и тихонько подвывал.

– Ах ты…

Лоб кашалота поприветствовал шхуну таранным ударом. Мир затрясся, полетела щепа, хруст досок оглушил, а Чука снесло с мачты и он устремился к воде, завывая не хуже корабельной сирены какого-нибудь трансатлантического лайнера водоизмещением в сотню тысяч тонн. Жаль только, что кривая траектория увела дергающееся туловище на другой борт, а не кашалоту в пасть.

– Поделом, – прохрипел я, подползая к пушке. – Помощник хренов.

Не обращая внимания на крики и мольбы, перемежаемые бульканьем и царапаньем ногтей по доскам, я вцепился в пушку. Кит заходил на второй круг. Квадратная голова высовывалась из воды, конические зубы обнажились в недоброй ухмылке, кит выпустил фонтан и океанским локомотивом понесся в атаку.

– На!

Гарпун вонзился в лоб, пробил шкуру, жир, и застрял в кости. Особого ущерба это действие не нанесло, за исключением того, что кит дернулся, немного сбил прицел и ударил не в носовую часть, а в центр. Шхуна застонала всеми деревянными внутренностями, мачты затрещали, как деревья в бурю, а меня едва не вышвырнуло за борт. Кашалот на этот раз не стал отступать для очередного тарана, а попер буром, толкая шхуну со всех китовьих сил.

Позади визжал боцман, я матерился и заряжал гарпун, а кашалот яростно работал хвостом и ластами, периодически грызя борт. Противостояние длилось до того момента, пока кит не дотащил шхуну до какой-то скалы, торчащей вдали от берега, как одинокий пень на опушке леса. Почувствовав мель и шоркнувшись пузом о дно, мстительный кашалот отплыл, разогнался и точным ударом посадил «Мертвую воду» на скалы. Я потряс головой, добрался до пушки, и отпилил канаты, удерживающие кита на привязи.

– Повезло тебе, засранец фонтанный, – выдавил я, опираясь на меч, как на костыль, – что пушка слабая. Ну ничего, дай срок и я модернизирую. Еще поглядим, кто кого.

Я проводил взглядом наглого кита, с триумфом уносящего обрубленные канаты и гарпуны, потом окликнул верного боцмана, чтобы провести незамедлительную воспитательную беседу. Меч трясся, перенимая злобу и жажду насилия хозяина, но коварный пигмей исчез. На водной глади покачивались измочаленные доски и щепа, блестел боком походный котел в окружении пустых бутылок, бьющих лапками крыс и прочей мелочи, уносимой океаном. Я сунулся в трюм, проверил камбуз, но хитрый людоедина как сквозь землю провалился.

– Иди сюда, – увещевал я громко, – у капитана есть ром. Полная бутылка. Где ты, лишенец? С крысами утек, что ли?

Но даже упоминание волшебного напитка не помогло. Чука не было нигде. Только противно орали чайки, чьи гнезда находились на скале за шхуной. Я выбрался на палубу и осмотрел океан еще раз. Наконец, ухо уловило слабые стоны со стороны скалы. Я выглянул и глазам предстала радостная картина.

Чертов гарпунный заряжальщик оказался там. После первого тарана он цеплялся за фальшборт, пытаясь вскарабкаться обратно. Но скорее просто висел, держа между кашалотом и своей унылой тушкой шхуну и капитана. В итоге эта скотина не пострадала совершенно, только левую ногу прижало скалой, но так неудачно, что даже не сломало.

– Капитан… – пролепетал умирающим лебедем Чук. – Я упал…

– Видел я, как ты упал, людоедина, – обвиняюще прорычал я, размахивая мечом. – Ты какого хрена на мачту удрал? Гарпуны кто заряжать будет, а?

– Я не виноват! – залепетал он, втянув голову в плечи. – Это был заколдованный ус-мусуун. Издали он был гораздо меньше!

– Да это еще даже не матерый! – Клинок не доставал до коротышки. – Так, подросток, мать его! Вылезай!

– Я не могу! – Чук дергался и стонал в ловушке. – Нога застряла! Спаси, капитан!

– Отгрызай! – оскалился я.

– Как? – замер Чук. – Ногу?

– Могу меч дать, – великодушно предложил я. – Отрубить быстрее, чем отгрызть.

– Я не смогу!

– Ну тогда жди прилива, трусливая сволочь. А потом я продам тебя в первом же порту каким-нибудь страшным бабам, типа твоей женушки. Пусть тебя до смерти заездят.

– Капита-а-а-а-н!

Я уселся на борт, выдрал зубами пробку и сплюнул ее вниз, целясь в причитающего боцмана. Демонстративно сделал крупный глоток.

– Ох ты как! – просипел я, когда по пищеводу прокатился огненный шар и с грохотом разметался во внутренностях. – Обнова такая, что ли? Чук, это обалденный ром! Грызи ногу и вылезай, я поделюсь.

И вновь Чук проявил полное пренебрежение к приказам капитана и остался прижатый к скале, предательски не желая расставаться с конечностью. Я оставил его корпеть над вопросом «грызть или не грызть» и пошел проводить ревизию. Шхуну изрядно потрепало. Гадский кашалот изгрыз правый борт, продырявил в трех местах корпус, к счастью, выше ватерлинии, и начисто обожрал корму. Треснула передняя мачта, правый фальшборт исчез в кашалотовой утробе, но в целом судно осталось на плаву. Прилива пришлось ждать долго, но тем не менее шхуна с деревянным стоном сползла с камней, а освобожденный и хромающий Чук побрел бороться с течью. Ногу он так и не отгрыз.

– Шевелись, червь гальюнный! – покрикивал я, крутя штурвал и уводя шхуну от скалы. – Щупальце кальмара тебе в задницу!

Чук жаловался на судьбу, «Мертвая вода» хапала воду сквозь расшатавшиеся доски и боцман бегал с ведром по маршруту «трюм-борт», а я вспоминал соленые морские ругательства и подгонял людоеда. Шхуна шла немного боком и скрипела всем нутром, так что я громогласно поклялся в случае чего принести ужаснейшую и кровавую жертву местному Посейдону, а кишками жертвы обмотать треснувшую мачту. Чук втрое ускорился и нашел еще одно ведро.

Чем дальше я уходил от берега, тем оживленнее становилось. На материке, конечно, под каждым кустом можно было встретить игрока, а то и группу, а здесь все передвигались на кораблях, плотах и лодках. Сначала ты замечал точку на горизонте, или несколько, а потом обгонял или тебя обгоняли корабли самого разного вида и постройки. Пока Чук носился с ведрами я насчитал с десяток массивных лодок, несколько парусников и пару больших кораблей, наподобие фрегата. Нас догнала здоровенная ладья, забитая невообразимым количеством пьяных мохноногих карапузов. Они даже на мачте висели гроздьями, орали на весь океан и потрясали флагами. Некие «Ширяне».

– Здорово, хоботы! – крикнул я, когда они проплыли неподалеку. – Куда путь держите?

– В город! – заорали с ладьи. – На буксир пойдете, людоедские морды?

– Сами доберемся!

– Ну и фиг с вами!

– Кольцо не потеряйте! – гаркнул я. – Пьянь ширская!

– Мы его вчера пропили, черепушка!

На том диалог и закончился. Буксиром добраться заманчиво, конечно, но датые карапузы прут, как на банкет, а на такой скорости поток воды смоет через пробоины боцмана и утопит к чертям «Мертвую воду». Рулевой с ладьи невоспитанно показал нам конец каната, громко свистнул и банда хоббитов умчалась дальше в океан. Следом за ладьей кралась узкая лодка, в которой мерно взмахивали веслами пятеро игроков с угрюмыми лицами. На приветствие они не отозвались и упорно гребли, опережая шхуну медленно, но верно.

Через пару часов показался первый плавучий город. Множество барж и кораблей, огромных плотов и деревянных платформ, стянутых тросами, цепями и канатами, мирно дрейфовали в океане. «Мертвая вода» с треском и стоном ткнулась в доски ближайшего причала, вызвав пересуды у местных обитателей. В другое время я бы сделал вокруг плавучих домов пару кругов, полюбовался бы лепниной и видами, но сейчас разглядывать подробно времени не было. Шхуна, несмотря на старания боцмана, стала медленно оседать.

– Где тут верфи? – крикнул я местным, что осуждающе качали головами. – Лучшую бригаду немедля! Тонем!

Чук опорожнил ведра и проворным морским волком скрылся в трюме.

– Тебе дальше, вон туда заплывай, за баржу, – указали пальцем на обветшалую посудину впереди, – сразу за ней верфи.

«Мертвая вода» тяжко застонала и заскрипела, но послушно поплелась боком в нужном направлении. Таращились игроки и неписи. Изукрашенная людоедская шхуна колоритно дополнялась потрепанным голодранцем с татуировкой на морде, крутившим штурвал и сыпавшим матами, да мелькающим изредка пигмеем с заточенными желтыми зубами.

– Гроза морей, мать вашу, – проклинал я сквозь зубы покупку, боцмана, кита и заодно всех любопытствующих, – даже две грозы.

– Где? – вытянул шею Чук, опорожняя ведра. – Я боюсь грома.

– Шевели булками, абордажный лом с хреном тебе во все щели! – вызверился я. – Мы уже дно царапаем!

Чук умчался, а «Мертвая вода» на последнем издыхании обогнула баржу, скребанув задницей высокий борт, и доползла до верфей. Тут чинилась пара кораблей покрупнее, свободного места хватало и я спешно причалил, нутром чуя, что шхуна собралась затонуть и окончить мучительный путь немедленно. Чук обессиленно повис на уцелевшем борту, а я спрыгнул на помост. Навстречу с опаской шел крепкий гном, с недоверием оглядывая судно и нас заодно. Передняя мачта «Мертвой воды» громко захрустела, застонала и с грохотом переломилась у основания, рухнув на палубу. Гном вздрогнул и остановился.

– Да нормальные мы, мастер, – махнул я, – обычные китобои-путешественники. Деньги есть, чини шхуну, почтенный.

– Э-э-э… – промямлил гном, ошарашенный такой резвостью, – что делать-то?

– Починить, просмолить, мачты заменить, аркбалисты помощнее, а лучше парочку, – начал я загибать пальцы, – двигатель какой средневековый, что ли?

– Двигатель?

– Ну не знаю, что тут можно сделать, чтобы против течения плыть?

– Колдуна нанять, пусть вызывает ветер, – гном озадаченно разглядывал «Мертвую воду», что потихоньку оседала и пускала пузыри, – или артефакт с воздушным духом. Это на рынке, тут рядом.

– Цена вопроса по ремонту? – спросил я. – Могу бонусом людоеда подкинуть. Готовый боцман, жрет мало, ответственный и опытнейший морской волчара.

– На хрен он тут не нужен, – заявил бородач, внимательно осмотрев Чука, – знаю я это племя.

– Ну как хочешь. Сколько за ремонт?

Пока я утрясал вопросы оплаты, Чук сполз с корабля и с интересом крутил людоедской головой по сторонам. Ясное дело, цивилизация какая-никакая.

– Мне нужны аркбалисты, – напомнил я, – две по бортам, на нос и корму по одной. Лучшие аркбалисты и запас гарпунов, таких, чтобы скалы в крошево. Сделаешь, мастер?

– Это дорого.

– И сделай таран, хоть какой-нибудь. Укрепи нос. Кстати этот боевой корабль зовется «Мертвая вода», на сдачу напиши по бортам название. И на заднице.

– На корме, – прогудел гном.

– Пусть на корме, – устало согласился я.

Гном терзал бороду и смотрел на шхуну. Наконец, он выставил ценник в пять тысяч. Я рассчитался, скрипя зубами, но гном пообещал сделать быстро и в лучшем виде. Чук пугливо жался у трапа, глядя, как над «Мертвой водой» возник массивный кран с кучей лебедок и блоков. В воде показались местные ихтиандры, ловко протаскивая под днищем шхуны тяжелые цепи, что сбросили с крана.

– Охраняй имущество, боцман, – попрощался я, – завтра с утреца выдвигаемся.

Гном все еще мялся рядом, так что я поинтересовался, где пристроить унылый экипаж из одного людоеда. Уплатив серебрушку за корявую собачью будку, что по недоразумению назвали ночлежным одноместным домиком, повернулся к боцману.

– Ночуешь тут, – вручил я медный ключ, – в этой хибаре. А пока следи за ремонтом. И еще – людей не жрать, чужое не трогать.

Чук доблестно остался на посту, а я направился к центру странного города, с любопытством осматриваясь. Под ногами мягко колебался настил, пахло водорослями и вездесущей рыбой. Честно говоря, ожиданий от плавучего города было больше. На деле же он оказался стандартной локацией, где обитали неписи, только с учетом морских реалий. А так – та же торговля, те же богатеи и нищета, стражи и правитель. Здесь хватало агров, кстати, а квесты выдавали преимущественно на рыбу, китов, затопленные города и ловлю морских монстров в мертвом и реже живом виде.

Я поразмыслил, но решил сделать людоедине послабление и заказал в порту куртизанку из дешевых, на ночь, а сам поспешил к торговым рядам. Срочно нужен воздушный дух для «Мертвой воды» и желательно скоростной. Подходящий нашелся не сразу и стоил порядочно, две тысячи золотом. Я напрягся, чувствуя, как виртуальный кошелек скоро покажет дно с такими ценниками, но все же приобрел стеклянный шар, с голову размером, внутри которого гудело облако песка, и изредка проступали разъяренные белесые физиономии.

В комплекте шли крепежи, обхватывающие шар металлическими пальцами, а на макушке располагался рычажок с четырьмя положениями. Получив свиток с инструкцией, узнал, что духа можно настроить на голос, что я и проделал, закрепив четыре ругательства на позиции скорости, после чего вернулся в порт и сунул гномам покупку. Те уверили, что все будет в лучшем виде. Шхуну обмотали множеством цепей и с помощью громоздкого крана подняли из воды. Теперь она обтекала в доке, а из многочисленных щелей хлестала вода и драпали те крысы, которых не сожрал кашалот. Рядом приготовили две новые мачты, а на «Мертвой воде» пилили уцелевшую.

– Ушатали кораблик, – произнес я, передав прорабу воздушного духа, – все кашалот и боцман, чтоб его… Хотя и я повелся на легкую добычу.

Остаток времени я посвятил покупкам и слухам. Инвентарь благосклонно принял самую подробную из имеющихся карт океана, эликсиры, чернила, набор игл и прочую мелочь. К доку, где «Мертвая вода» получала реанимационную помощь, умчалась телега с котлами, топорами, дровами, гамаками и прочей хренью для удобств и комфорта. Пара палашей и сабель для Чука тоже пришлось прикупить. В таверне, где пили горькую пираты, матросы, рыбаки и остальные почтенные горожане, я проторчал около часа. Угощал дешевой выпивкой забулдыг и бывалых мореходов, впитывал информацию и пытался выудить полезное. Получалось так себе. На меня обрушились леденящую душу истории о спрутах, огромных акулах, черепахах с гору, что жрут корабли за милую душу, а так же о несметных сокровищах, которые «тама, в акияне».

Стены пестрели многочисленными объявлениями о найме. Моряками нанимались и игроки, но за такую конскую плату, что я глазам не поверил. Уж на что людоедина бесполезный, но ведь копеечный по содержанию. Сто золотых в день и это минимальная ставка начинающих игроков, а высокоуровневые хотели и добычу от четверти, и денег мешок, и квесты пополам. Я безуспешно искал хоть что-то адекватное, но не находил. Неписи местные стоили дешевле, но требовали астрономической по моим меркам репутации.

– Пора и честь знать, – решил я. – Завтра проверим, что брехня, а что нет.

Судя по всему, в прибрежных водах было относительно спокойно. А здесь, на восточном побережье, еще и глухо, как в танке. Самые интересные движения шли южнее, там бились с «Муравьями», устраивали облавы на пиратские базы, а на отдельных океанских монстров выдвигались целые флотилии. На прошлой неделе в тропических дружелюбных водах всплыл местный плезиозавр-переросток и сожрал половину флота одного из морских кланов, прежде чем его сумели забить рейдовой толпой. «Мертвая вода» выглядела для таких действий слишком маленькой и немощной, а вот для коротких набегов на острова и быстрых рейдов подходила как нельзя лучше. Я уверился, что теперь-то все пойдет по плану, вольготно, с комфортом и без висящих на хвосте врагов, и отключился.