Вархаммер Сорок Тысяч: Страждущий

──────── LX ────────

- Дезертир!

Яростный крик едва догнал Антея, и Ульфриг бросился следом, забыв про схватку, обуреваемый праведной яростью. Антей сильно оторвался от него – его доспехи были гораздо легче, чем у ветерана. Под ними не лопались с оглушающим треском камни и не рассыпались, предательски, в мелкое крошево.

Он сосредоточился на том, что видел. Если он прав – ему удастся выкрутиться и объяснить свое отсутствие на поле боя. Если же нет… Что ж. Он не побежит от наказания, даже чрезмерно жестокого. Но он был уверен, что не ошибался.

Скользнув в расщелину, он аккуратно извлёк меч и активировал его. Ретинальный дисплей шлема не находил целей, и, выругавшись, он сорвал его с головы, сразу задохнувшись холодным воздухом, едва сдерживая кашель. Потребовалось некоторое время, чтобы свыкнуться с ним, и начать различать запахи. Но свидетельство наличия врага ему показали глаза. На обледеневших скалах, глубокими царапинами, блестели следы когтей. Всё еще не видя противника, он втянул воздух, и неожиданно обнаружил его ближе, чем рассчитывал. Удар когтистой лапы полоснул по нагруднику вскользь и отбросил солдата, ударив его о камни. Перед глазами всё поплыло, но он заставил себя встать и броситься вперед, оскальзываясь на льду.

Меч загудел, рассекая воздух, и перерубил одну из конечностей с органическим клинком на конце. Не останавливаясь, он вывернул запястье – не лучший ход, уже дважды он зарабатывал перелом в учебных схватках, но сейчас его враг не успел блокировать этот выпад, обрушив всю свою тяжесть на клинок. Его удар достиг цели. От левого бока твари до того места, где у человека могло бы находиться правое плечо, пролегла сквозная рана, и верхняя часть туловища соскользнула с нижней, мощно агонизируя.

Он уже слышал приближающийся грохот, сопровождающий ветерана в терминаторской броне. Переводя дыхание, он встал так, чтобы сразу не попасть под клинок озверевшего воина, и тот видел останки у его ног.

Яростно сыпля ругательствами, Ульфриг появился над широким уступом и, не глядя, бросился в атаку на Антея, снова и снова честя его дезертиром и прочими нелестными именами. К счастью, двигался он не быстро, а расстояние между ними было достаточно велико, чтобы заметить убитого ксеноса, и ветеран остановился, сделав еще пару шагов по инерции. Он открыл, было, рот чтобы что-то сказать, когда сверху раздался хищный визг. Оба подняли головы, допустив единую ошибку.

Не самый крупный арахнид спрыгнул с уступа, находящегося метрах в десяти выше и, вцепившись в голову терминатора, играючи легко, оторвал ее, выдрав часть позвоночника.

Он приземлился на грудь ветерана, и от толчка тот потерял равновесие, скользнув к обрыву. Антей, сначала, сделал движение, чтобы хоть как-то помешать падению своего наставника, но вовремя осознал, что уже ничем не сумеет тому помочь. Его руки, уже без контроля мозга, продолжая движение, сжали мертвой хваткой завизжавшего снова хищника, и обе фигуры по инерции сорвались вниз, увлекая за собой и останки убитого Антеем арахнида, и часть карниза, состоящую из смерзшегося снега.

Впервые почувствовав смятение, Антей стоял с мечом, силовое поле которого испаряло и сжигало кровь ксеноса, на краю обрыва. Он переводил взгляд с лежащей на уступе головы на чернеющую под ногами бездну, усыпанную острыми скалами.

От бесцельного времяпрепровождения его оторвал скорбный звериный вопль, раздавшийся совсем рядом. Голос был знаком, и Антей, отпрянув, развернулся в движении к новой опасности. Отбив в сторону прямой выпад и, не воспользовавшись этой ошибкой, Антей перехватил меч обратным хватом и, щадя молодого воина, ударил рукоятью в висок его шлема.

Олаф, самый молодой из учеников Ульфрига, был взят им в сегодняшний бой, как один из лучших, достойнейший настоящих врагов, а не полумеханических рабов.

Удар отбросил того на камни, но, не мирясь со своим положением и силой противника, он, не поднимаясь, пополз вперед, сначала на животе, как ящерица, потом поднялся на колени и, наконец, опершись руками, попытался встать, но Антей ему помешал, пинком перевернув на спину, и приставил деактивированный клинок к горлу.

Как мог спокойно, он произнес

- Не глупи. Не я его убил.

Дикие завывания рвались из глотки молодого Волка, но, к счастью, он не порывался вставать, то ли оценив остроту лезвия, то ли еще не оправившись, толком, от удара.

Услышав крики, Антей поднял взгляд на воинов, которые тоже поднимались на уступ. Не спуская с него взгляда непроницаемых линз шлемов или бешеных глаз, они охватывали его полукругом, увидев, как они считали, уже достаточно. Каждый был готов броситься вперед со своими собратьями и, либо прикончить отступника на месте, либо сбросить его вниз, на скалы. Удерживало их лишь острие у горла Олафа, да отсутствие командира в их рядах. Любое движение, любой жест мог нарушить это равновесие, и Антей не шевелился. Два отделения, возможно, внизу есть кто-то еще. При желании он справится с ними. По крайней мере – он был странно уверен в этом. Но сама мысль о том, чтобы пролить их кровь, оставляла тошнотворный привкус омерзения, и он ждал. Ждал, сам не зная чего. Он бы давно бросил меч, если бы не готовность растерзать его в их глазах. В их глазах он выглядел убийцей и дезертиром, как его окрестил перед гибелью Ульфриг, но умирать вот так он не хотел, и продолжал ждать.

Он как раз остановил взгляд на крайнем правом воине полукруга, когда слева раздался лязг металла и недовольное рычание. На сердце полегчало так быстро, что он едва не выпустил из разом ослабевшей руки меч и чудом удержал тяжелый клинок, который бы прикончил самонадеянного мальчишку, лежащего на камнях.

Расталкивая вставших на тропе воинов, к нему, с обнаженным окровавленным мечом, шел его брат. Его появление сопровождал грохот, будто на уступ поднимался еще один терминатор. С брони, отмечая его путь, разлеталась кровь ксеносов, уже успевшая замерзнуть, и теперь отваливавшаяся хлопьями.

Ему, поначалу, пытались мешать, но каждый из посмевших поднять на него оружие его лишился, и, в конце концов, перед ним расступился, нехотя, передний ряд.

Он снял шлем, и взгляду Антея предстало, бледное как полотно, лицо брата, его губы едва не тряслись, что для постоянно равнодушного Сигурда, было необычно. Все взгляды были устремлены на него – назначенный командиром отделения, он был здесь условно старшим, и от него ждали действий и слов.

- Антей, что произошло? Я слышал…

Волкодав покачал головой.

- Я его не убивал. И я не дезертир.

Он говорил нарочито громко, чтобы его слышали все, но смотрел он только в глаза брату, будучи не в силах видеть полные ненависти лица.

Сигурд, понимая, чего ждут остальные, сжал челюсти.

- Я попробую вызвать примарха.

Его слова услышали, но не согласились с ним. Раздалось гневное ворчание, и он обернулся, переводя взгляд с лица на лицо. С морды на морду.

- Лорд Русс сам решит его судьбу.

Из рядов воинов вышел один, сжимая меч в незащищенных броней руках.

- Здесь нечего решать. Нужно прикончить предателя и возвращаться к бою.

Он выплевывал эти слова, как проклятие, но Сигурд его не слушал. Он раз за разом вызывал на связь примарха, уповая на удачу пробиться в канал связи, занятый переговорами Вожаков Стай. Раз за разом, он повторял свой вызов, не надеясь получить ответ и, наконец, ему показалось, почему-то, что его услышали и что-то ответили.

Он протянул вперед чуть дрогнувшую руку.

- Отдай свой меч, Антей.

Тот нерешительно поднял оружие, глядя сначала в глаза Олафа, потом – в глаза брата.

- Я его не убивал.

Сигурд кивнул, и Антей, развернув меч, вложил рукоять своего клинка в его ладонь.

Теперь Волкодав стоял безоружным, перед толпой обезумевших солдат. Олаф тут же отполз в сторону и поднялся, шатаясь. Почувствовав слабость обезоруженного бывшего собрата, хищники придвинулись, готовые его растерзать.

Требовавший смерти Антея, воин, уже был близко и начал поднимать меч для удара, глядя в ставшее безучастным лицо. Он никак не ожидал обнаружить у своего горла клинок, прижатый рукой Сигурда, взгляд которого полыхал темным огнем, и из горла которого рвалось такое непривычное, для его нрава, рычание.

- Назад.

Воин стоял так какое-то время, клинок недвусмысленно прижимался всё сильнее, но, потом, он сдался и шагнул назад, ненавидяще глядя на обоих братьев, и плюнул им под ноги.

Глянув в глаза Антея, он прорычал:

- Ты ответишь.

Развернувшись, он вернулся в строй, все еще образующий полумесяц, когда, едва не задев стоящих в центре братьев, полыхнул свет, сопровождающий телепортацию.

На уступе возник примарх, во всем его хищном великолепии. Рядом с ним застыли один из вожаков Великой Стаи и Рунный Жрец.

Все трое обвели взглядом окружающее пространство, но промолчали. Лишь примарх кивнул Сигурду, чей вызов он всё же принял, и произнес совершенно спокойно.

- Докладывай.

Сигурд склонил голову, но не сошел с места, продолжая служить щитом для брата, встав между ним и озверевшими воинами. Он вкратце пересказал примарху всё, что видел и слышал. Старшие воины слушали внимательно, не перебивая. Когда закончил младший брат, примарх перевел взгляд на старшего, и тот спокойно выдержал его.

- А что скажешь ты?

Одно слово. Одна неискренняя фраза. Один лишний жест. Лишняя эмоция. Лишняя толика гормона страха, и рука примарха, сжимающая болтер, бросит его вперед и вверх, посылая смертоносный снаряд ему в грудь. Не опуская взгляда, Антей расслабился, позволяя своему организм полностью избавиться от следов агрессии за пару вздохов. Он пошатнулся, едва справившись со слабостью. Рука брата придержала его за предплечье, и он ощутил, что примарх совсем чуть-чуть, возможно, не обратив на это внимания сам, испытал что-то вроде удовлетворения, поскольку рука Сигурда, удерживающая брата, не даст тому совершить ошибок. Нужно было говорить. Говорить кратко и предельно искренне.

- Пока мы дрались у подножья этой скалы, я заметил, что две твари обходят нас с тыла, и решил…

- Решил, не говоря никому, что ты один справишься лучше?

Покраснев, осознавая свою ошибку, молодой Волк опустил голову.

- Да, мой лорд.

Русс кивнул.

- Опрометчиво. Дальше?

- Лорд Ульфриг, решил, что я избегаю битвы, и бросился следом, чтобы наказать меня. Когда я поднялся сюда – на меня бросилась одна из тварей, и я убил ее. Когда поднялся он – вторая тварь спрыгнула сверху, и они, не удержавшись, упали с обрыва. До этого она убила его.

Примарх впервые пошевелился и подошел к краю обрыва. Там красноречиво блестел свежий слом ледяного пласта.

- Эта история похожа на правду. Вот только какая ее часть?

Сзади взвыл нестройный хор негодующих криков. Среди них выделился вопль Олафа.

- Это всё ложь, от слова до слова.

Примарх обернулся

- Замолчите. Все. Возвращайтесь к бою. Я забираю Волкодава на флагман и лично помещу его в карцер. Если его вина будет доказана – я сам казню его, как предателя. Есть возражения?

Недовольно ворча, все еще желая крови одного из своих, Волки, нехотя, потянулись к спуску с каменной площадки, бросая взгляды, полные сомнения, на примарха. Каждый из них, когда на них падал тяжелый взгляд Русса, отрицательно качал головой. То же самое сделал и Антей, всё еще поддерживаемый братом, и сам Сигурд, немного замедленно. Все приняли решение примарха. Лишь один из воинов, со свежим шрамом на горле, ненавидяще глядя на Сигурда, процедил сквозь зубы.

- Есть. Но пусть будет так, как ты решил.

Хищный прищур глаз на лице, не защищенном шлемом, не сулил ничего хорошего, будто он уже навел прицел оружия на выскочку. В этом взгляде читалось обещание и, словно ловя противника на слове, Сигурд кивнул ему, прямо глядя тому в глаза.

Обоих братьев ненавидели за их непохожесть на остальную стаю – это ни для кого не было секретом. Возможно, примарх и сам уже пожалел, что приютил этих двух щенков. Стычки, вопреки его предупреждениям, происходили постоянно, а после этого дня проблемы были обеспечены.

Надежды Антея на то, что примарх разрешит и эту проблему, рассыпались прахом, когда тот бросил его брату:

- Веди его сюда.

Сняв с Антея перевязь с ножнами, Сигурд убрал оба меча по местам. Перевязь брата он закинул через плечо на спину, и, снова под руку, направил его неуверенные шаги к стоящим поодаль старшим Волкам.

Дождавшись, когда Антей займет место в центре треугольника, образованного их телами, Русс нажал кнопку активации телепортационного маячка. За мгновение до исчезновения, он снова обратился к Сигурду. Фраза прозвучала почти равнодушно.

- Найди доказательства. Спаси своего брата.

Антей так и не поднял глаз. Всю дорогу до обещанной камеры, он смотрел в пол. Эта дорога оказалась короткой и закончилась в гулком, тесном и совершенно пустом помещении, холодном и пахнущем, почему-то, смертью. Только под потолком были отверстия вентиляции, настолько маленькие, что туда, пролезть могла, разве что, муха, да и то – не крупная.

Как только все четверо ступили на борт флагмана, Жрец и Вожак Стаи отошли в сторону, позволяя приблизиться космодесантнику из стаи, занятой в постоянной обороне корабля. Загудев, на заведенных за спину руках, прямо на доспехах, замкнулись специальные кандалы. В камеру его, как ни странно, сопровождал сам примарх. Антей шел без понуканий. Он чувствовал какое-то подобие страха.

Сигурд ничего не сможет найти. Отвесная скала, утыканная каменными иглами, была неприступна для техники, а лазить по ней – нереально, да и сколько на это уйдет времени. Флот не может висеть на орбите этого мира только для решения судьбы одного человека, так и не ставшего частью легиона. Он бы, на месте примарха, пожалуй, не стал бы ждать.

Внезапно кольнула мысль. Русс тоже не стал бы ждать, усомнись он в его слове хоть чуть. Он действительно чувствовал правду. Доказательства были нужны не ему, а легиону. И Сигурду. Антей слабо улыбнулся. Его брат, которого он считал своей потерей. Он надеялся, что не ошибся в своих выводах.

Примарх остановился возле открытой двери камеры и ожидающе посмотрел на молодого воина. Тот уверенно вошел внутрь. В спину донеслись слова, сказанные совершенно без эмоций.

- У него три дня.

Не переставая улыбаться, Антей опустился на колени, чтобы удобнее распределить вес кандалов.

- Он справится.

Дверь щелкнула, отсекая весь внешний мир от запертого в четырёх стенах зверя.