Александр Гарм В щупальцах дракона

Пролог

— … и вот, представляете, он мне говорит, — незнакомец надулся и зашепелявил, явно кого‑то передразнивая, — 'Доштопоштимый эр Марко, я боющ, што вы вщё не так поняли!' А я ему: «И как же мне иначе объяснить происшедшее, когда вы, уважаемый, стоите на улице в одном ночном колпаке?»

Седеющая борода, глаза стального цвета — нет, он видел его впервые в жизни. Тесная комнатка казалась окутанной лазурным туманом. За крошечными окошками, сквозь которые едва пробивался свет, качалась белёсая пелена.

«Где я?»

Толстое мохнатое существо слева зареготало и грохнуло кулаком по столу, от чего тарелки зазвенели, а кружка Андрея едва не опрокинулась.

Он вовремя подхватил ее и поставил на место. После чего в задумчивости поглядел на свои руки. Они показались ему чужими — пальцы слишком коротки, а кожа гораздо темнее.

Потянувшись к вороту, он расстегнул пару пуговиц — от духоты в комнатушке у него начинала кружиться голова.

— Руфиано! Руфиано, чёрт бы тебя подрал — да что с тобой такое сегодня? — окликнул его огромный толстый пёс, хлопнув по плечу мохнатой лапой, — Не пьешь, не говоришь — рассказывай, что случилось.

Молодой человек посмотрел на него. Собака за столом? Однако, это совсем не казалось ему удивительным. И вообще, какой ещё Андрей? Появилось, и тут же утонуло во мраке. Руфиано — вот имя, что дал ему отец.

— Всё в порядке, Бэрт, — ответил он чуть помедлив.

Имя здоровяка — шерглина моментально всплыло в памяти, хотя секунду назад казалось, что они незнакомы. Конечно же — старина Бэрт, любитель поесть и ловкий картёжник. И как он мог забыть? Пот со лба попал в глаза и молодой человек сморгнул. Кто такие шерглины?

— Я… просто неважно себя чувствую, — продолжил Руфиано, — Должно быть, съел чего‑то.

— Или не съел, — подытожил лохматый толстяк и вновь рассмеялся, — Сходи как к маэстро Сильфпару.

— Пустое, — заметил седобородый по правую руку, — Выпей лучше вина, всё пройдёт.

— Нет, — возмутился толстяк Бэрт, — Покажись доктору, парень. С нутром шутки плохи, уж я то знаю.

— Вот уж не сомневаюсь, — заметил седобородый.

Они оба засмеялись. Толстяк потянулся за кувшином, когда дверь позади Руфиано с грохотом распахнулась. Все трое разом повскакивали из‑за стола.

На пороге, согнувшись и пытаясь отдышаться, стоял матрос. Они молча смотрели на него. Несколько долгих секунд спустя тот распрямился.

— Эр Марко, опять началось! — выдохнул он.

Выругавшись, седобородый схватил портупею с саблей и пистолетами и бросился к двери, застегивая пояс на ходу. Следом за ним устремился Бэрт, походя увлекая за собой зазевавшегося Руфиано.

Ослепительный день вырвался из дверей ему навстречу. Глаза с непривычки заслезились.

С легким удивлением человек осознал, что находятся они на корабле. Этот факт тоже до этого крылся в глубинах его памяти. Странно же, подумал он, за столом я почти не чувствовал качки.

«Два дня назад мы вышли из Карпо — Дорго» — всплыло неизвестно откуда.

Остановившись на палубе, седобородый глянул на небо.

— Вот чёрт, — прорычал он, — Даже хуже, чем в прошлый раз!

Толстяк не остановился и продолжал тащить Руфиано за собой. Но молодой человек успел глянуть вверх. Все небо вокруг, докуда хватал глаз, закрывали тяжелые чёрные тучи, но прямо над ними оно было ясным и голубым. Точно невидимая колонна преграждала путь тьме, открывая бездонный колодец в ослепительно голубое небо.

Корабль шел по спокойному морю, а вокруг него на расстоянии не более четверти мили бушевал яростный шторм. Грозовые облака скручивались в вышине в спираль, центром которой, казалось, было само судно.

У шканцев уже собралась толпа, время от времени разражавшаяся гневными возгласами.

Седобородый врезался в самую гущу матросов и двинулся к дверям капитанской каюты, расталкивая людей в стороны. Следом шагал великан Бэрт, а за ним плёлся он, Руфиано.

— Какого чёрта вы тут собрались?! — рявкнул на собравшихся Марко, став у двери и положив руку на эфес сабли.

— Мы все из‑за вас потонем! — крикнул кто‑то из толпы.

— Да! На море колдовству не место! — вторили другие.

— Спокойнее, — пробасил Бэрт, — Спокойнее, парни.

Он втолкнул Руфиано в двери, шепнув: «Иди, проверь, всё ли в порядке с леди Маргарит».

— Где, вообще, капитан? — крикнул тем временем Марко.

Седобородый захлопнул дверь за молодым человеком и тот очутился почти в полной темноте. Впереди из‑за полуприкрытой занавески пробивался луч света и слышались голоса; он пошел вперед.

Руфиано потянул полотно в сторону и хотел уже войти, когда навстречу ему выглянула девушка в клетчатом капоре.

— Леди Маргарит? — спросил он.

Та приложила палец к губам и шикнула на него.

— С госпожой всё в порядке. Но осколок амулета вновь даёт о себе знать. Маэстро Сильфпар думает, что наши враги близко.

Конечно же. Это не его хозяйка, а всего лишь Камилла, одна из её служанок. И как он мог забыть?

После всего, что между ними было.

«Да что со мной такое?».

Она тоже заметила это.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила девушка, глядя ему в глаза.

Камилла приложила руку ему ко лбу.

— Да ты весь горишь!

Она заглянула в комнату.

— Маэстро Сильфпар! — позвала она.

— Не нужно, — проговорил Руфиано, — Всё в порядке, я просто устал.

— Маэстро Сильфпар!

Старик в широкополой шляпе показался в дверях и молодой человек сразу же почувствовал слабость в ногах.

— Что случилось Камилла? — спросил доктор.

— Руфиано себя неважно чувствует, — ответила та.

Старик сделал шаг к нему навстречу. Слабость усилилась, юноша прислонился спиной к стене, надеясь на опору, и тут же начал сползать вниз.

— Мальчик мой! — воскликнул маэстро и ухватил его за плечи.

Всё происходило как во сне. Быть может, подумал Руфиано, это и есть сон. Тело его стало совсем ватным. Кто‑то подхватил его за руки и внёс в каюту.

Он лежал на столе, глядя в потолок, краем глаза наблюдая за тем, как старик открывает сундучок и раскладывает на столе пузырьки и бутылочки со снадобьями.

— Отойдите! — услышал он окрик маэстро Сильфпара, — Ваша светлость, прошу, это небезопасно.

Старик поднес к лицу юноши запаянную колбу странного вида и, в тот же миг, её содержимое вспыхнуло ярко — оранжевым светом.

— Как это могло произойти?! — воскликнул доктор, — Выйти всем, всем кроме стражи! Немедленно! Он Спящий!

Слово пробудило в Руфиано что‑то прятавшееся глубоко внутри и он попытался подняться.

— Не дайте ему встать! — крикнул маэстро, — Держите крепче.

Он вновь принялся перебирать лекарства.

— Я должен был догадаться, что они будут следить за нами! — продолжал он, — Но когда они успели? Он что‑нибудь пил недавно?

— Только вино, — услышал он голос эра Марко, — Мы все его пили.

— Да? Хм. Тогда должно быть что‑то ещё… Держите его крепче.

Старик склонился над Руфиано и посмотрел ему в глаза.

— Кто ты? — выкрикнул он, — Чего тебе нужно от нас? Эр Книффо?! Это вы? Сколько раз повторять: оставьте в покое мою госпожу! — и продолжил спокойным голосом, — Потерпите, мой мальчик. Сейчас мы выведем из вас эту дрянь. Будет немного жечь…

С этими словами старик влил юноше в рот содержимое одной из своих бутылочек. Молодому человеку показалось, что в глотку ему хлынул поток лавы. Боль была нестерпимой. Комната завертелась у него перед глазами, вспыхнула белым огнем и в тот же миг всё вокруг погрузилось во тьму.

Андрей закричал и проснулся.

Шум утреннего города вливался в открытое окно, ветер доносил чуть отравленные бензином ароматы лета и зелени. Андрей с облегчением вздохнул и потянулся. Он был дома, в своей постели, в квартире на девятом этаже. Будильник легонько щелкнул и

пронзительно запищал.

Половина восьмого, самое время вставать.

Он рывком встал с постели и потянулся. Горло до сих пор саднило, а тело ныло так, словно он всю ночь пробегал с тяжелым рюкзаком за плечами.

Шлепая по полу босыми ногами, он отправился в ванную.

— Ну и кошмарчик, — сказал он своему отражению в зеркале, которое как раз выдавливало пасту на зубную щётку, — Хорошо ещё, что не каждую ночь такое снится.

Впереди его ждала долгая — долгая пятница.

Загрузка...