В ожидании зимы. Черный ельник

8

— Она что, рубаху нам приперла? — наконец, догадалась Марьяна. Ее глаза стали как два блюдца. — Обалдеть…

— Да нас подставили! — возмущенно протянула Зинка, уперев руки в крутые бока. — Причем наглым образом!

Мы испуганно уставились на сверток, лежащий на земле. В голове вертелись самые ужасные мысли.

— Ну-ка, пойдем домой. — Марьяна подняла рубаху. — Сейчас у нашего обжоры спросим, как быть.

Когда мы вошли на кухню, Евпатий Гурьевич почти наполовину залез в холодильник. Наружу торчал только его круглый зад, обтянутый старыми штанами с заплатой.

— Эй! — окликнула его Зина. — Можно ваше лицо узреть, Гурьевич?

— Отчего же нельзя? — домовой вынырнул из холодильника с колбасой во рту. — Вкусная штука эта… Я бы ел и ел…

— Кто б сомневался… — хмыкнула я и показала на сверток. — Нам Агапа рубаху приперла! Что делать-то с ней?

— Ох, и хитрая, морда болотная! — проворчал Евпатий Гурьевич, отходя от свертка. — Убери, убери ее от меня… Мало ли…

Он сел за стол, заглянул в кружку и причмокнул губами. Марьяна тяжело вздохнула, но чайник все же поставила.

— Идите в ельник, — сказал домовой. — Верните рубаху, делов-то! Все одно так и надобно поступить!

— Кому мы ее там вернем? — Зинка сдвинула брови. — Где этого Морока искать?

— А чего его искать? Придете в ельник, он свою вещь почувствует и сам объявится, — «успокоил» нас Евпатий Гурьевич. — Идите уже, а то совсем осерчает, горя нахлебаемся.

Через полчаса мы уже брели в сторону ельника, совершенно не понимая, какого черта мы делаем.

— Мне одной кажется, что я в дурдоме? — Зина стряхнула грязь с резинового сапога. — Это ж кому расскажи, на смех поднимут!

— А мне наоборот страшно, — прошептала Марьяна. — Если домового увидели, значит и Морок точно существует. Представьте, какой он…

— Наверное, на черта похож, — предположила я, передергивая плечами. — Главное в обморок не упасть.

Пошел дождь, и все стало еще тоскливее. Еловый лес возвышался мрачной плотной стеной, и от него веяло мистическим страхом. Мы остановились возле одинокой некогда могучей ели, словно страшась переступить невидимую черту. Ее ветви, тяжелые от влаги склонились почти до земли, и казалось, будто под ними шевелятся темные корни.

— Жутковато здесь, — тихо сказала Зинка, глядя на пушистые еловые лапы. — Или я себе уже накрутила всякого… Ну что, углубляемся?

Наша троица вошла в ельник и все моментально изменилось. Это был совершенно другой мир. Здесь царила плотная тишина, лишь тихо шуршал дождь, похожий на чьи-то крадущиеся шаги.

— И куда теперь? — я огляделась. — Тут заблудиться можно.

— Пройдем до во-он того упавшего дерева и всё, — севшим от страха голосом произнесла Марьяша. — Дальше я ни ногой!

Постоянно оглядываясь и вздрагивая, мы продвинулись на несколько десятков метров. Меня пугало даже наше дыхание, а если под ногой хрустела ветка, сердце стремительно ухало вниз.

Упавшая ель отчаянно хваталась еще живыми корнями за рыхлую землю, усыпанную коричневой хвоей. Скоро все погрузится в ночную темень и вряд ли это добавит нам радости. Погода стояла безветренная, только изредка нарушая тишину, доносился приглушенный стук падающих веток, да поскрипывание елей.

Мы молчали, таращась по сторонам и когда раздался скрипучий голос, Марьяна тоненько взвизгнула.

— Так вот кто рубаху спер… А я грешным делом подумал, что кто-то из наших…

Наши головы повернулись на этот скрип, и я снова испытала шок. Возле маленькой елочки стоял мужичок в меховой телогрейке. В его бороде была целая лесная поляна: ягоды, грибы, какая-то трава и ветки. Он смотрел на нас яркими зелеными глазами и хмурил кустистые брови.

— Вы Морок? — осторожно поинтересовалась Марьяша на что мужичок сильно возмутился.

— Ты чего мелешь? Леший я! Ле-ший! Тоже мне придумала!

— Леший… Зинка икнула, а потом начала тихо посмеиваться. — В гостях у сказки!

— Сейчас будет вам сказка! — язвительно проскрипел мужичок. — Морока позову, пущай разбирается!

— Э-э-э, погоди! — я попыталась его остановить, но он уже сложил ладошки рупором, а потом крикнул:

— Батюшка Морок, объявись!

Мы переглянулись и испуганно попятились. Это было чересчур неожиданно!

В воздухе появилось светящееся зеленоватое пятно. Оно несколько секунд пульсировало, после чего из него показалась темная фигура. Мужчина… Пятно за его спиной схлопнулось и перед моими глазами поплыли разноцветные круги.

— Моя рубаха! — раздался властный басовитый голос. — Ну, наконец-то!

Круги разошлись, и я увидела красивого мужчину с угрюмым выражением лица. У него были темные волосы, аккуратная темная борода и черные глаза.

— Рубаху отдайте, туповки! — прошипел леший. — Совсем от страха разума лишились?!

Марьяна протянула сверток мужчине. Ее рука дрожала.

— Не воровали мы вашей рубахи! — Зинка выступила вперед, а я шагнула за ней, чтобы поддержать. — У нас она случайно оказалась!

— Да вижу, что не воровали. — Морок выхватил сверток, и Марьяна отскочила назад. — Такие как вы на такое не способны…

Он достал рубаху, подбросил ее в воздух, и она медленно опустилась на корни упавшей ели. На наших глазах вещь растаяла, словно ее и не было никогда.

— Тогда пойдем мы, — я кивнула подругам, чтобы они двигались на выход из леса. — Всего доброго.

— Обожди, красавица, не торопись, — вдруг сказал черноглазый, пристально разглядывая нас. — Успеете уйти.

Вот тут мне стало совсем страшно. Паника начала неотвратимо овладевать моим сознанием.

— Нам срочно надо, — проблеяла Марьяша. — У нас дети не кормлены, коровы не доены…

— Нет у вас детей, — оборвал ее Морок. — Но вот толк от вас точно будет…

Мы замерли, не представляя, что ему от нас надо. Я пятой точкой чувствовала, что надвигаются неприятности.

— Какой толк? — Зинка взволнованно наблюдала за ним, в то время как он обходил нас по кругу.

— Переплуту баба нужна, — вдруг сказал Морок, останавливаясь напротив. — Вот покажу ему вас, пускай выбирает. На вид словно и ничего. Сдобные…

Вот тут-то мы и офигели. Пока наша компания переваривала сказанное, он продолжил:

— Придем мы в ночь Чернобога. Ждите, — он повернулся к нам спиной, и в воздухе появилось зеленое свечение. Перед тем как войти в него, Морок посмотрел на нас через плечо. — Бежать некуда отсюда. А если кто надумает деревню покинуть, черный морок напущу.