В ожидании зимы. Черный ельник

19

— Стой, не стой, а идти надо, — я не сводила глаз со странного и мрачного дома местной Бабы Яги. От него у меня на руках волоски становились дыбом. — Надеюсь, она нас не сожрёт.

— Я бы не стала надеяться. — Марьяна лишила меня маленькой, но все же надежды. — С нашим счастьем именно это она и захочет сделать. Смотри, с трубы дым идет. Печь топит…

— А что если мы осторожно мимо пройдем? — Танька говорила шепотом и постоянно оглядывалась. — Может, Яга не заметит нас, а?

— Ну, давай так… — я не особо верила в такой счастливый поворот событий. Но попробовать стоило.

Мы гуськом пошли в сторону от забора с черепами, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы прислушаться. Но вокруг царила тишина, нас никто не останавливал и наша компания приободрилась. Нет, ну может же нам хоть раз повезти!

Но когда мы уже почти достигли леса, раздался скрип открываемой двери. Он был настолько резким и неприятным, что у меня от дурного предчувствия сжалось сердце.

— Какие красавицы… Любо-дорого глянуть! И куда это мы путь держим? Неужто в Навь собрались, пузёхи?

— Все, приплыли… — Зинка побледнела, замерев с приподнятой ногой. — Вот и хозяюшка теремка…

Мы медленно развернулись и увидели стоящую в дверях старуху. Она была худой, горбатой со сморщенным темным лицом, на котором горели яркие, зеленые глаза.

— Здравствуйте, милая женщина! А мы думали, дома никого нет! — заметушилась Танька, растягивая накрашенные красной помадой губы. — Меня Таня зовут!

— Сдалось мне триста лет, как тебя зовут, — проворчала старуха, не спеша, спускаясь вниз. Одна ее нога была действительно костяной, потому что слышался характерный стук. — Ты что это губища намазала, будто на свиданку с добрым молодцем собралась? А мне отмывай потом, мучайся!

— Что это вы отмывать собрались? — продавщица все еще улыбалась, но уже явно чувствовала подвох, поэтому попятилась назад.

— Как что? — удивилась Яга, лихо спрыгивая с последней ступеньки на землю. — Фигли твои красные! Я такое жрать не хочу! У меня уже возраст не тот, чтобы в себя всякую гадость заталкивать!

— Бабуль, а лицо не треснет? — хмуро поинтересовалась Зинка. — В твоем возрасте нужно овощи и фрукты больше кушать, а не чужие телеса заглядываться.

— Ишь ты, какая умная нашлась! — старуха подошла к забору и принюхалась. — Я уж сама разберусь, что мне на стол ставить. Прям праздник какой-то! Что вас всех сюда в одно время потянуло-то, а? То мужики, то бабы…

— А мужики тоже были? — спросила я, стараясь не спускать с нее взгляда. Яга как-то странно себя вела и мне казалось, что она готовится учудить подлянку.

— Были, были… Лежат в избе, ждут своего часа… Не люблю я мужиков, больно жилистые… — старуха клацнула зубами. — Бабы-то помягче…

Совершенно неожиданно старая карга очутилась рядом с нами и прошептала:

Но она не договорила. Закатив глаза, Яга раздраженно протянула:

— Не то! А-а-а… вспомнила!

Она встала на пятку, крутнулась и крикнула:

Зинка стащила сапог и огрела ее по голове с такой силой, что у старухи нижний клык встрял в ноздрю длинного носа.

— Восемь дыр! — скривилась подруга, натягивая сапог обратно. — Разошлась бабка… Отдыхай.

Яга завалилась на траву, растопырив руки и ноги в стоптанных лаптях. Я даже подумала, что Зинка ее грешным делом приговорила.

— Она живая?

— С какой стороны посмотреть, — Марьяша схватила ее за руку. — Девочки, давайте ее свяжем или в погребе закроем. Она же не даст нам делами заниматься! Быстрее, пока не очнулась!

Мы схватили Ягу за конечности и потащили к избе.

— Худая, а тяжелая, как мешок с известным наполнителем! — проворчала Танька. — Или у нее нога не костяная, а свинцовая?!

Еле протиснувшись со своей ношей в дверь избушки, мы положили Ягу на пол и осмотрелись. Темные стены, покрытые мхом и паутиной, печь в черных разводах от сажи, грязная посуда на столе и целая стая мышей, бросившихся наутек при нашем появлении.

— Ну и засранка! — я покосилась на старуху. — Как в такой антисанитарии жить можно?

— А вот и погреб! — Танька подошла к квадратной дверце в полу. — Тут и замок есть!

— Открывай! — Марьяша кивнула на старуху. — Шевелиться!

Спихнув хозяйку избы в погреб, мы закрыли замок, и Зинка прошептала над ним:

— Слово каменное, замок железный! Кто тот замок изгложет, слова мои переможет!

— Это еще что такое? — я улыбнулась, а подруга деловито ответила:

— Сказки читать нужно было в детстве! Я же говорила!

— Девки, а вот и наши «охотники»! — услышали мы голос Марьяны. Она была в соседней комнатке, заставленной всяким хламом. — Вы только посмотрите!

Мы заглянули туда и увидели знакомых нам мужчин. Они лежали на полу и сладко спали. Марьяна попробовала их разбудить, но ничего не вышло. «Уважаемые люди» не реагировали даже на пощечины.

— Да пусть лежат! — махнула на них рукой Зина. — Что с ними будет? Яга все равно в погребе. Не тащить же нам их на себе!

— Нет. Нельзя их тут оставлять. В избушку Яги могут наведаться еще какие-нибудь местные любители стола под номером одиннадцать, — возразила я, а Танька спросила:

— А что это еще за стол? Я только стол номер пять знаю…

— Насыщенный стол с большим количеством калорийной пищи для восстановления сил. В день нужно употреблять больше четырех тысяч калорий, — ответила я и сразу добавила: — Тебе он точно не подходит.

Прошел целый час, пока мы перетаскивали мужчин в то место, где оказались сразу после перехода. Накрыв их еловыми лапами, наш квартет немного отдышался и снова направился к лесу.

Перед тем, как войти в него, мы остановились, чувствуя некоторый мандраж. За чертой могло быть все что угодно.

— А какой план у нас? — вдруг спросила Марьяша. — Мы ведь должны знать цель нашего променада!

— Так вроде бы домой вернуться, не? — удивилась Зинка.

— Может, сразу и колечко найдем? Перстенек заговоренный? — предложила Марьяна. — Чего сюда по два раза бегать?

— Тогда нам нужно в чертоги Мороза идти, — сказала я и посмотрела на подруг. — Готовы?

— А какая разница, когда туда идти? — хмыкнула Зина. — Забежим на огонек, перстенек свиснем и домой.

— Девочки, можно я сразу домой? — раздалось за нашими спинами блеяние Таньки. — Проведите меня и идите куда хотите… А?

— Нет! — в один голос рявкнули мы. — Умная какая!