В ожидании зимы. Черный ельник

35

А на улице стремительно холодало. Ветер задул сильнее, а с ним полетел снег, превращаясь в настоящую метель. Через час деревню было не узнать. Из грязной и серой она превратилась в белую и нарядную.

Мы сидели на кухне у окна, глядя на улицу. Ничего не происходило и я уже начала успокаиваться. Наверное, заклинание подействовало. Лихоманки ушли. О том, что за колдовство придется расплачиваться, мне думать не хотелось.

Наши незваные гости тоже не спешили уходить. Они сидели за столом, тяжело вздыхая, и охая, и периодически пили Марьяшкин чай. Наглости им было не занимать, особенно кикиморе. Она съела все клубничное варенье и теперь пальцем снимала остатки со стенок банки.

И тут в снежном мареве я увидела одинокую фигурку, бредущую по улице. Кто это идет как пьяный? Да это же Танька! Вон и рыжий хвост развевается на ветру, словно флаг.

— Девочки, это что, Танька? — шепнула я, и подруги ближе придвинулись к окну.

— Точно. Она, — подтвердила Зина. — Странно… почему она раздетая?

— Что-то случилось, — взволнованно произнесла Марьяна и открыла окно. Она высунулась из него и крикнула: — Танька! Ты куда раздетая?!

Но продавщица даже головы не повернула, продолжая идти по улице.

— Ненормальная! — Марьяна бросилась в коридор. — Ее остановить нужно!

— Да что такое? — Яга поднялась из-за стола и тоже подошла к окну. Она внимательно наблюдала за продавщицей, а потом сказала:

— Марьяна, ты бы не ходила! Подозрительно это все!

Я была с ней полностью согласна, но тут хлопнула входная дверь, а через минуту во дворе появились Зинка с Марьяшей.

— Вот черт! — я бросилась к вешалке, натянула куртку и выскочила из дома.

Подруги уже выскочили на улицу, бросив калитку открытой. Она жалобно скрипела под порывами ветра, и этот скрип казался каким-то зловещим.

Я догнала их возле поворота. Зинка уже схватила продавщицу за плечо и резко развернула.

— Что с тобой такое?! Почему ты не отзываешься?!

И в момент, когда Танька подняла глаза, по моему позвонку промчалась стая мурашек. Это были мутные, безжизненные очи какого-то существа. Внутри точно была не наша вороватая знакомая.

Зина шарахнулась от нее, а потом отошла на несколько шагов назад. Существо растянуло губы в улыбке и протянуло басом:

— Чего надобно, дуры?

— Таня где? — нахмурилась Марьяна. — Отвечай!

— Таня-шманя… — оскалилось существо. — Я откеля знаю? Где-то в этом теле. Забилась в уголок да дрожит. Гы-ы-ы…

— Кто ты? — спросила я, но у меня уже была догадка, кто стоит перед нами. И дай Бог, чтобы она была одна.

— Кумоха я… пришла к вам в гости. Вы уж встретьте по добру, а не то всех скошу лихорадкой! — существо захихикало. — Дела у меня есть. Опосля вернусь, дык вы на стол соберите, вина приготовьте… Пора бы и мне на земле побарствовать. А ежели воспротивитесь, всех со свету белого сживу!

Она вдруг схватила меня за руку, и я вскрикнула от обжигающего прикосновения. Жар пополз по венам к самой голове, заставляя закипать кровь.

— Морок с братьями сюда скоро придут! — с трудом произнесла я, но Кумоха лишь засмеялась, отпуская мою руку. Я упала на снег, испытывая невероятное облегчение.

— Не придут. Мои двенадцать сестер вернулись обратно в Навь, из-за вас! Ни Морок, ни братья его точно считать их не станут! В овраге лихоманки — и хорошо! А я опозжа их вытащу. Снова в этот мир приведу!

Она отвернулась от нас и пошла дальше, сгорбившись, как древняя старуха. Но вдруг обернулась и погрозила пальцем.

— Не вздумайте мне козни строить! Иначе как ваших оборотней лихорадкой смертельной заражу! Тоже мне, удумали со мной биться! Черти клыкастые! Гы-ы-ы-ы…

Ее силуэт скрылся в снежной мгле, а мы переглянулись. Оборотни? Лихорадка?!

— Слушайте, нужно найти их, — твердым голосом сказала Марьяша. — Они ведь нам не раз помогали.

— Да никто и не против. Вот только где они? — Зинка оглянулась, словно боялась, что Кумоха может вернуться.

— Может в доме Таньки? — предположила я. — Давайте оттуда начнем.

Недолго думая мы побежали туда, задыхаясь от морозного воздуха.

Входная дверь оказалась открытой. Она ходила ходуном от ветра и била по стене с такой силой, что в нескольких местах уже отвалилась штукатурка. Внутри было холодно, и в коридоре уже целый сугроб, поблескивая под желтым светом электрической лампочки.

Мы стали заглядывать в комнаты, надеясь увидеть Тверда с Вячиком, и через минуту я услышала голос Зинки:

— Здесь они!

Оборотни лежали на полу в Танькиной спальне. Волков била такая дрожь, что было слышно, как стучат их зубы. Марьяна приложила ко лбу Тверда ладошку, проверяя температуру.

— Да у них сильный жар!

Он никак не отреагировал на ее прикосновение, находясь в бессознательном состоянии.

— Как же волки здесь оказались? — задумчиво прошептала Зинка. — И как им помочь?

— Потом разберемся, каким образом они в Танькином доме очутились! Нужно что-то думать прямо сейчас. Времени нет! — Марьяна поднялась на ноги и стащила с кровати плед. — Потащим их по снегу!

Тащить двух здоровенных мужиков было очень трудно, но втроем мы все-таки справились. Когда наша процессия остановилась у калитки Марьяны, у меня дрожало и тряслось все, что только возможно.

— Зови гостей, пусть помогут! — выдохнула я, и подруга побежала к дому.

С помощью сказочных товарищей, от которых у нас были одни неприятности, мы занесли волков в дом и уложили их у горячей грубки.

— Неужто лихоманки не ушли? Не помогло заклинание? — Яга осмотрела волков, на лбах которых проступили бисерины пота.

— Кумоха здесь зацепилась, — ответила Зинка. — Сказала, что не придут на помощь Морок с братьями, ведь остальные лихоманки в овраге, на своем месте. Никто их считать не станет. Она сюда явится скоро…

— Это плохо, очень плохо…

— Как помочь волкам, знаете? — спросила Марьяша Ягу и та кивнула.

— Баню нужно растопить. Лихоманки бани боятся. Мое колдовство тут бессильно.

— Пришло мое времечко… Знать не зря я здесь штаны протирал…

Мы обернулись и увидели Евпатия Гурьевича с кривым турецким ятаганом. Он был старым и ржавым, но домовой сжимал его так, словно это меч-кладенец.

— Ты-то куда? — всплеснула руками Яга. — Этим ятаганом только капусту сечь! Да и то не получится!

— А то ты не знаешь, что испокон веку с Лихоманками домовые боролись! — Евпатий Гурьевич выпятил грудь. — Мои предки с ними справлялись одним пальцем!

— Так-то когда было?! Сейчас уже время другое! И домовые только пироги хозяйские воровать могут! — рассмеялась она. — Вояка!

Мы не стали дальше слушать их перепалку и отправились топить баню. Нужно было любым способом спасти оборотней, у которых дыхание уже стало прерывистым и вылетало из легких со свистом. Лихорадка пожирала их.