В бой идут одни оркобойцы (клинок командора – 2)

Глава 32

На следующее утро отряд внешне неспешно выступил в поход. Дозоры, шедшие в нескольких часах впереди, не сообщали об орках. Враг, который возможно и не спал вообще — орки по-прежнему хранили массу тайн, — успел уйти на безопасное расстояние.

Два дня погони показали бесполезность намерения встретиться с орками на поле битвы. По крайней мере, Читайло мог честно отрапортовать, что подчиненные ему подразделения выполнили долг, сделав максимум возможного.

Моторину известие об уходе большей части пришельцев не понравилось. Но он признал бесполезной погоню по лесам за ловко прячущимся оркам. Хотя по его лицу видно, что заслуги и Читайло и батальона ВВ им оцениваются низко.

— Пока отдыхайте, — процедил он сквозь зубы. — Отправьте очередные подразделения для патрулирования округи.

Читайло сделал бы это и без слов мэра. У него были весьма жесткие инструкции от вышестоящего начальства, что он может, а чего не должен допускать ни в коем случае. И Моторин ему здесь не указ.

Но не говорить же о самостоятельности и без того недружелюбному мэру. Пусть тешится, что управляет силовиками. И он отправился по своим не таким уж и маленьким делам.

Орден был занят совсем другими, печальными хлопотами. Следовало похоронить двух оруженосцев, павших в схватке с орками. Оба были неплохими парнями и вполне стали бы рыцарями со временем. Может быть, Орден они ничем не прославили, но были хорошими вояками. Не всем же командовать, кому-то надо обнажать меч, встречая врага.

Среди меченосцев уже несколько раз вскользь всплывал вопрос — а где хоронить погибших. Умирать, разумеется, никто не собирался. Наоборот, с благоприятным климатом Зоны, содержавшей человеческие организмы в идеальной форме, следовало дожить, как минимум, до ста. Но орки есть орки, а они получили мечи не для резки хлеба и овощей. Рано или поздно появятся погибшие.

Городское кладбище сразу единодушно отвергли. Слишком уж заброшенным и отделанным оно было. До большего не до спорили, поскольку по молодости их перехлестывал оптимизм.

И вот теперь приходилось снова думать.

— Похороним-ка мы их на горе, — предложил Савельев, который совсем недавно водил туда новых оруженосцев. — Место хорошее.

— Ага, — согласился с ним Володя, но уточнил: — только я предлагаю не на самой горе, а немного дальше.

— Это еще зачем? — Удивился Миша.

— Видно уж слишком будет кладбище. А нам это надо? — Ответил Леша Губанов.

У Володи имелся ответ, но он не стал поправлять Лешу. Сойдет и так.

На похороны они отправились всем Орденом. Это их первые погибшие и проводить их надо всем вместе. После полудня, когда стало ясно, что они никому не будут нужны, он вывел меченосцев проводить в последний путь своих товарищей.

Солнечный день с едва заметными пятнышками высоких облаков, создавая фон цветущей жизни, не одного заставил подумать: а зачем им это, стоит ли кидать жизнь в костер смерти ради непонятно каких идей. Но эта мысль проходила, стоило взглянуть на суровые, ставшие родными лица товарищей. Куда он без них денется?

Место выбрали под кладбище после небольших споров. Присутствие погибших оруженосцев не позволяло развивать дискуссию. Ведь ложиться в землю сейчас не им. Вот когда-нибудь…

Участок земли, находившийся почти у заброшенной деревни, лежавший в километре от горы, вообще-то устраивал всех. Место сухое, высокое, видное –покойные товарищи не обидятся.

Меняясь по очереди, без всякого разделения на рыцарей и оруженосцев, вырыли могилы. Какие субординации на похоронах.

Гробы, традиционно оббитые красной материей, с телами положили рядом с могилами и сняли крышки, чтобы все простились с двумя молодыми меченосцами. А впрочем, все присутствующие молоды, и живые и мертвые.

Володя сумел удивить всех, вытащив из одной из повозок два меча.

— Властью, данной мне братьями рыцарями на время нового нашествия орков, произвожу вас, наши погибшие друзья, в рыцари.

Он подошел к гробам и положил на скрещенные на груди руки по мечу.

— Проводим братьев в последний путь, — дал он команду.

Крышки накрыли гробы. Застучали молотки. А затем погибших аккуратно опустили в могилы.

Володя первым кинул горсть земли сначала в одно могилу, а затем в другую. Заработали лопаты, забрасывая ямы землей. Кончено.

Он чувствовал, что настроение у всех, что называется похоронное. Так нельзя. Вот ведь штука — душевный настрой. Сразу после сражения, когда огры отвели орков, не решившись на бой с Орденом, потеря всего двух меченосцев воспринималась как тяжелая, но не такая большая утрата. Теперь все воспринималось по-другому.

— Братья, — сказал он, встав у изголовья могил, — сегодня мы хороним двух наших товарищей, павших в бою. Они умерли честно, с клинком в руке. Я желаю всем нам такой гибели. Разве не цель рыцаря — защищать жизнь, а если надо, то и пасть в борьбе с орками. — Он передохнул. — Впереди нас ждет еще не одно сражение, не одна смерть. Орден — не общество благородных девиц. Смерть так и бродит вокруг нас, норовя укусить то одного, то другого. И если есть те, кого гибель двух братьев напугала, то я думаю, в исключение из правил позволим им уйти. Есть такие? Скажите честно. Перед могилами клянусь, что им ничего не будет. Просто уйдут, отдав мечи.

Он обвел взглядом меченосцев. Никто не дрогнул, не отвел взгляд в размышлении — не дать ли деру. Они все знали, на что шли.

— Тогда поклянемся на могилах товарищей жить так, чтобы о нас было, что вспомнить нашим потомкам.

Володя обвел горящим взглядом стоящих перед ним и увидел полное согласие с ним. Перед командором стояли оруженосцы и рыцари, стоял Орден, готовый к новым сражениям и свершениям.

Вечером Володя собрал Орден на небольшую тризну. Нет, они не пили спиртное. На Зоне уже никто не пьянствовал кроме нескольких закоренелых даже не алкоголиков, а упрямцев, пытавшихся поймать хотя бы немного кайфа и вспомнить забытые ощущения. Меченосцы просто сидели и пили травяной настой, понемногу разговаривая. Тишина, полумрак, окружение товарищей, больше, чем братьев, позволяли расслабиться, забыть хотя бы ненадолго о безжалостных орках и коварном Моторине. А может, наоборот, вспомнить об этих тупых пришельцах, которых командор и его друзья постоянно обводят вокруг пальца и шинкуют как капусту, о наивном Моторине, решившим построить Зону. Нахальных Зона не любила. Они кончали либо в лапах орка, либо под топором безвестного трудяги.

Впрочем, пусть их. Сегодня вечер памяти и покоя. Они просто сидят и отдыхают после недолгого, но трудного похода. А впереди новые походы и бои.

Володя сидел за одним из столиков в центре зала — ничего не сделаешь, начальство, — и весь вечер приветливо улыбался всем, кто на него смотрел. Он был немного опустошен, но в то же время полон надежд на будущее. Их жертвы не напрасны. Пусть он как-то легко отошел от похорон. Это не черствость. Нет, он тоже переживает за них. Как будет переживать и за других. За кого-то больше, за кого-то меньше. Не в этом суть. Орден жив и будет жить. А если убьют и его… он пожил не напрасно. Хотя умирать, конечно, не собирается. Просто сбылась их мечта. Они сумели создать организацию боевых товарищей, идущих плечо к плечу в мире невзгод и тревог.

Видя непонятное состояние командора, слегка туманный взгляд, его старались не трогать. Даже друзья просто сидели рядом.

Когда его спрашивали, он однозначно отвечал, ласково улыбаясь спросившему, как несмышленышу. Меченосец смущался, отходил в сторону, оставаясь в ощущении, что помешал командору в высоких размышлениях. Командор думал о будущем Ордена, а он со своей мелочью. Володя провожал их мягким взглядом. Все на не долгое время настораживались, не скажет ли он, или хотя бы кто из его друзей несколько слов. Но командиры сегодня вели себя не как вожди, а простые парни, желающие просто посидеть вместе со всеми.

Утром он проснулся отдохнувшим, словно не в походе они были, а отдыхали в Сочи. Ну, или хотя бы на каникулах.

С утра предстояли занятия, однако, Володя решил о них забыть. Простят его разлюбезные педагоги во главе с Калининым. Пора решать вопросики, заданные ему как жизнью в целом, так и Моториным в частности. Вчера, окруженный вниманием товарищей, он дошел до некоторых мыслей о смысле жизни, существовании Ордена и его будущем. Мысли радикальноватые, узнай о них рыцари, разгорелась бы немалая дискуссия. И он сомневался, поддержали ли бы они его. Меченосцы привыкли катиться по жизни, отталкиваясь от сиюсекундных проблем. Вряд ли большинство из них загадывало на полгода вперед, надеясь, что отцы-командиры за них все предусмотрели.

Теоретически, братья-рыцари равны. Но рыцари привыкли глядеть в рот троице, особенно Володе, который приучил общество к тому, что он никогда не ошибается. И даже самые суматошные вроде Савельева и Губанова, считавшие себя ничуть не хуже, чем бравая троица, вышедшая из двести пятой комнаты, предпочитали делать не то, что им в голову взбрело, а то, что предложили означенные трое. Проверено на практике — делай то, что укажут, останешься в живых. Или хотя бы не побитым.

Поэтому Володя без особых конвульсий постановил усложнить жизнь Ордену. Не вечно же им жить растительной жизнью, да еще, кстати, в запрещенном состоянии.

Пусть его товарищи идут учиться. А он пойдет один… хотя, можно взять Мишу по старой дружбе, и отправиться по злачным местам местной администрации. Надо поставить кое-где точки. Или на кое-ком, уже как сложится жизнь.

Дима, узнав о намерении друга отправиться «кое-куда» погулять, всполошился. Володя задумал нечто коварное, или он его совсем не знает.

— Я с тобой, — решительно заявил он.

Володя, увидев десятки внимательных глаз (разговор состоялся в столовой) с интересом наблюдающим за ними, отрицательно покачал головой.

— Иди учиться, — объявил он, — а будешь шуметь, посажу на гауптвахту.

Никакой гауптвахты у них не было, но Володя сказал о ней с такой твердостью, что Дима уступил. Не стоило подавать пример недисциплинированности. Сам выступал за выбор командующего. Володька сегодня какой-то взбаламошенный, не стоит с ним связываться. Хотелось лишь надеяться, что непонятно с какой стати визит Володи в места не столь привлекательные не аукнется по ним.

В здание мэрии, почти отремонтированном, в которое уже переселился Моторин, не пожелавший оставаться в здании УБ, его поначалу не хотели пропускать. Незнакомый Володе охранник в защитной форме, но без погон, грубо предложил ему записаться на прием и назвал адрес. Это оказалось почти на другом конце города. Володя обозлился. Незнакомый, да еще грубый, охранник приехал в Зону недавно. Служил шестерка в подъезде какого-нибудь заведения, привыкнув безнаказанно хамить посетителям.

Он представил охранника висящим в воздухе, приподнятым за воротник. Будет ли он вопить? Руки потянулись к готовому оказать сопротивление товарищу в форме.

Володя усилием воли подавил желание использовать силовой метод решения проблемы и отступил. Зная Моторина, следовало предположить, что стоящий перед ним нахал не недоработка начальника охраны, а вполне вероятный тест и как бы не для него самого.

— Я уже был на днях у Никиты Николаевича, — старательно вежливо сказал он. — Он приглашал меня зайти.

Охранник хмуро посмотрел на него. Абориген собирался напасть на него. Следовало бы привлечь его к ответственности. Он так бы и сделал, но на боку у нарушителя висел меч. Такой же как у него. Привлечешь такого. У него-то он новенький, а этого с поцарапанной ручкой и ободранными ножнами. Значит, пускает в ход. А ему платят не так много, чтобы подставлять голову.

Поразмыслив и пообещав себе отомстить молодому лбу при первой же возможности, охранник зашел в будку. Каким уж там образом он сообщил в мэрию — телефоны же не работали — но из здания вышел еще один человек в форме. И то же незнакомый. Сколько людей привез Моторин — полк?

— Кудрявцев? — Официально-казеным голосом поинтересовался подошедший.

— Кудрявцев, — подтвердил Володя.

— Входите, — разрешил человек, — господин мэр вас примет, хотя вы и не записывались на прием. Только один, — предупредил он, видя тронувшегося следом Мишу.

— Останься, — не поворачиваясь, отдал приказ Володя.

Бедный Миша, оказавшийся в дурацком положении, замялся и отступил. Не с клинком же наголо следовать за командором. Володя знает, что делает. Жалко, его не будет на спектакле, который тот устроит. Лицо у друга выглядело зловеще и Миша пожалел Моторина, не разобравшегося в характерах оркобойцев.

Моторин проваладнал Володю в приемной около часа. Срок не велик для бунта. Пусть потешится господин мэр своей властью.

Рано или поздно кончается любое ожидание. Нелюбезный секретарь (несварение желудка у них сегодня, все хмурые и озабоченные) предложил пройти в кабинет.

Моторин, в отличие от подчиненных, лучился улыбкой. Он так и просился в рекламный ролик, пропагандирующей нечто (все равно что). Перед Володей стоял перманентный продавец, главной задачей которого продать максимум и при этом по как можно более высокой цене. Остальные проблемы его волновали постольку, поскольку способствовали или мешали основному делу. Какой дурак прислал такого дурака?

Улыбнувшись некоему каламбуру, Володя весело прошагал вглубь кабинета.

Моторин не погнушался поздороваться. Для этого он вышел из-за солидного стола, заваленного бумагами.

— Хорошо, Кудрявцев, что зашел, — сказал он, возвращаясь на начальственное место. — Я собирался с тобой поговорить. Не сегодня, правда, на днях. Но коли уж нашелся, зачем затягивать удовольствие. Садись.

Володя послушно присел. Он, в принципе, догадывался, о чем пойдет речь. Моторин его не разочаровал.

— Твои ребята хорошо показали в бою. Читайло не знал, как еще вас похвалить. И это с его-то нелюбовью к штатским. Ловко вы расположили к себе старого вояку.

Моторин ни словом не обмолвился о запрете Ордена, сделав вид, что такого распоряжения не существовало в природе.

— Я распорядился премировать всех контрактников города и экспедиции, участвовавших в походе в размере месячного оклада. Немного, конечно, но средства надо экономить. Что нас впереди ожидает.

Деловито-озабоченный вид мэра наводил на мысль о его искренней заботе о судьбе города. Не узнай его Володя за последние дни, он вполне бы попался на удочку старому пройдохе. А так он лишь вежливо поблагодарил и сказал несколько приличествующих слов благодарности и обещания и впредь беспокоиться о защите города.

Моторин вновь поднялся со своего стула, обошел стол и, остановившись около Володи, положил ему на плечо руку, знак большого доверия.

— Я поначалу не разглядел, что за у вас такой Орден. Наехал. Теперь понимаю, был не прав. Готов компенсировать все издержки.

— Да мы с властью никогда не воевали, — широко улыбнулся Володя, подняв лицо к Моторину. Он решил сыграть некоего доверчивого дурачка, готового клюнуть на приманку.

Мэр принял его игру за чистую монету.

— Вы здесь настолько привыкли сидеть на золоте, что и не замечаете его, — покровительственно сказал он. — Позволяете себя грабить чиновникам свыше, местных старателей мало теребите. Да и кто так организует процесс добычи. Смех один. Сколько ты получаешь?

Володя назвал.

Моторин откровенно захохотал, не опасаясь оскорбить Володю.

— С завтрашнего дня, нет, с начала этого месяца твоя зарплата утраивается. Утраивается, понял? Кроме того, будут отдельные премии. И ребята твои не останутся внакладе.

Моторин дал осознать объем золотого дождя, полившегося на Орден, и вкрадчиво продолжил:

— Вы только меня, ребятки, слушайте. Держитесь моей руки. Понятно?

Все понятно. Володя кивнул, не сказав ни слова. впрочем, молчание — знак согласия.

— Вот и прекрасно. Тогда иди.

Когда Володя брался за ручку дверей, Моторин его окликнул:

— Слушай, подожди-ка. Давай я тебе на расходы в твоей организации дам. Деньги они никогда не помешают.

Он выдал Володе толстую пачку тысячерублевых купюр и величаво разрешил идти.

Володя посмотрел на терпеливо мающегося Мишу.

— Ну что? — Оживленно спросил тот. — Как поговорили?

Володя взамен ответа посчитал деньги. Оказалось шестьдесят семь купюр — шестьдесят семь штук. Однако Орден ныне в цене. Хотя по большому счету, разве это деньги.

— Пойдем-ка к нашим крестникам сходим, — сказал он Мише и, не дожидаясь его согласия, двинулся прочь от здания мэрии.