В бой идут одни оркобойцы (клинок командора – 2)

Глава 11

Володя не ждал появления «мстителей» в эту ночь. Он спокойно проспал, завернувшись в ватное одеяло, до самого утра. Дима и Миша, которому передалось тревожное настроение друга, в отличие от него всю ночь поочередно дежурили и утро начали не выспавшись. Настроение от этого у них не поднялось.

— Сукин же ты сын, Володь, — с завистью сказал Миша, глядя на свежего, как огурчик, оркобойца. — Выспался под нашей охраной.

— Я вам говорил, этой ночью никто не нападет, — наставительно сказал Володя, заправляя кровать. — Вы мне не поверили. Кто виноват теперь, Пушкин?

— Лермонтов, — буркнул Дима. — Что делать будем? Они же могут в наше отсутствие забраться в общагу и такое натворить. Не ходить на занятия тоже нельзя.

— Сообщим Безматерных? — Миша посмотрел на друзей.

Лишь Володя по-прежнему остался невозмутим.

— Перво-наперво не надо суетиться, — наставительно сказал он. — Фильмов насмотрелись и паникуете. Мафия в городе не всесильна. Она только еще начинает осваиваться у нас.

— Комиссар Катанья, — не поверил в его оптимизм Миша, — так у тебя все просто.

— Хе, — хмыкнул Володя, — это вы усложняете себе жизнь. Для наших новых друзей в кавычках важно что? Расправиться с нами без особого шума, чтобы менты не стали сразу искать. Излишняя шумиха им ни к чему. С другой стороны, все студенты должны знать о гибели строптивых и покорно исполнять волю свыше. О чем все это говорит?

— О том, что ты голова. — Дима попытался погладить его по голове, не сумел и посетовал: — хорошо бы еще, кабы они стали действовать по-твоему.

Володя усмехнулся и внес предложение:

— Я пойду на учебу. Сегодня опять практикум у Калинина, вы помните?

Дима закряхтел от нерешаемой проблемы. Будь его воля, он осел бы в комнате, носа не показывая за пределами общаги. Только ведь невозможно. Безматерных, Калинин, свои же взбеленятся.

— Кстати, — прервал его размышления Володя, — как там наши алкаши?

— Бодуном маются, — хихикнул Миша.

— К нам разбираться идти не хотят?

— Кто? Большинство, наоборот, радо, что рассвет не начинается со стакана. Трое-четверо забулдыг не в счет. У них пока сил нет воду мутить. А замутят — я им по щелчку раздам — успокоятся.

— Идем учиться, — мученически скривился Дима, — доспехи обязательны.

— Не боись, Дим, мы тебе роскошную надгробную плиту подберем. Из мрамора закажем. — Обрадовал его Володя.

— Ну тебя. Бегом марш на завтрак.

Дима и Миша отсидели часы учебы словно смертники, ожидавшие выстрела спину в любой миг. Володя только посмеивался над ними. Он сам не мог объяснить, откуда у него твердая уверенность в их безопасности. Опять орк подсказывал?

После обеда, находясь в заведении Безматерных, парни успокоились. Уж в милиции карающая рука мафии их не настигнет. Не в Сицилии и Штатах, слава тебе, господи, живем.

Ужин их благополучно миновал. Дядя Вася, довольный успехами Володи, к удивлению всего состава ОВД и контрактников неожиданно объявил о церемонии вручения меча оркобойцу.

Меч вручался долго, со многими ритуалами, смутно напоминающие какие-то японские либо шаолиньские обычаи. Сам дядя Вася опоясался старым мечом, неведомо откуда полученным Безматерных. Оружию было лет триста, не меньше.

— Славный клинок, — сдержанно определил тренер, что при его постоянном скепсисе и сумрачном настроении являлось наивысшей похвалой. Безматерных на вопросы о мече не отвечал, держал его в сейфе и выдавал на праздничные церемонии только дяде Васе.

Славный — было явным преуменьшением. Даже на неопытный взгляд, это был клинок клинков, во всяком случае, в их царстве самоделок и заводских штамповок. Полцарства за меч! — Володя не согласился бы на меньшее.

Большинство сотрудников, в приказном порядке приведенных на церемонию, все-таки успело поесть, а троица нет. Дядя Вася прямо сказал, что сегодня им надо попоститься. Лучше запомнится день вручения меча. Ворчание Миши о том, что меч дается не ему, было пресечено. На недолгую память сабля тренера оставила на его лбу царапину. Больше протестовать искатель справедливости не решился. Дядя Вася способен на большее, нежели порез, если его разозлить.

Так или иначе, но возвращались они позже, чем обычно. Церемония успокоила настолько, что они оставили щиты в милиции. Уж очень не хотелось уставшим голодным студентам тащить четыре килограмма железа и пластика. Авось пронесет.

— У меня банка консервов осталась, — мстительно сказал Миша, прислушиваясь к урчанию желудка. — Я поститься не намерен, не монах.

— А ты думаешь… — улыбаясь, начал Володя и понял, что Миша уже ни о чем не думает. Привычный путь в общежитие украсился десятком — другим людей, настроенных весьма решительно. Узнать их намерения было просто, лишь взглянув на стоящего в центре оравы Вадима-Колю. Авось не помог.

Впрочем, командовал здесь не он.

— Покажитесь-ка, хлопчики, — попросил их рыжеватый мужчина средних лет, одетый, несмотря на лето, в телогрейку и теплые штаны. — Совсем не страшные. А железа-то сколько. Чайники ходячие. Кого ты, Фофан, испугался?

Вадим-Коля-Фофан, однако, радоваться вместе с рыжеватым не спешил. Он наоборот незаметно отступил назад, стараясь, чтобы студенты не обращали на него внимания. Его босс, тоже приехавший только на днях, в отличие от «Вадима» не понял куда попал. Поначалу он ожидал появления орка и прочих чудищ, обещанных прессой, из-за каждого угла. Но когда увидел, что город не во многом отличается от обычной провинции и пропасть здесь надо еще постараться, он осмелел, больше того, обнаглел и смотрел на жизнь сверху вниз. Об оркобойцах он только слышал, не собираясь вникать, кто это такие и с чем их едят. Каким бы ты сильным не был, все равно против лома нет приема. У него конкретное задание, а над остальным пусть думает Папа. Троица студентов его совсем не впечатлила. Фофану он вечером задаст жару. Пусть еще радуется, что живым оставил. А эти трое умрут. Они и так уже потеряли целый день. Время сейчас измерялось миллионами американских зеленых, которые терялись из-за не налаженной добычи продукции и отсутствия надежных путей ее перевозки.

— Отведите их в укромное место и кончите. Трупы бросьте около общежития. Железяки с одного оставьте, я посмотрю, что это такое. Ты, Фофан, денек подожди и снова на работу. Через неделю у меня должен появиться канал. Надо срочно отправить партию печенки.

Володя, слушая вожака, положил руку на рукоять меча. Как вовремя ему его вручили. Кончить, говоришь. Мы посмотрим, кто кого кончит.

Окружение рыжеватого куда лучше знало возможности оркобойцев. Даже те, кто прибыл с ним позавчера, наслушались рассказов от аборигенов. Никто не сдвинулся с места, спеша выполнить приказ босса.

Тот недоуменно посмотрел на них. Давненько не приходилось одной из рук Папы сталкиваться с прямым неповиновением. Он хотел уже язвительно поинтересоваться, чьи бабки они получают и за что, как стоявший рядом телохранитель выдавил:

— Все трое — оркобойцы.

Ох уж эта Зона! Рыжеватый посмотрел на трех совсем обычных парней, недоуменно пожал плечами, и перевел взгляд на помощника из местных, который должен был обо всем побеспокоиться.

— Мы сумели нанять трех оркобойцев из лесовиков, очень не любящих ментов. — Помощник повернулся к стоящим за его спиной вооруженных топорами людям, как и все не спешащим вперед, и скомандовал:

— Пора отрабатывать деньги. Давите ментов.

Те не заставили себя ждать.

— Меньше народу — больше кислороду, — процедил самый крупный из них, под два метра, детина, надвигаясь на студентов. — Передавайте привет Дзержинскому.

Относительно привета он поторопился. Научившись справляться с орками, детина ошибочно считал себя великим воином Зоны, способным справиться с любым противником. Володя, видя, как он неуклюже держит топор, был готов поставить десятку против полтинника за свою победу.

Помощник рыжеватого тоже не обольщался силой наемников. В помощь им отряжался десяток бандитов, вооруженных топорами, ножами и чем-то вроде палиц. Их, пожалуй, следовало бояться больше, чем неуклюжих лесных оркобойцев, привыкших полагаться на силу, а не на подвижность и ловкость. Бандитам предстояло играть роль гончих, травящих зверя до подхода охотников. Они обогнали оркобойцев и закружили около студентов, выискивая в их обороне уязвимое место и отвлекая от главных противников.

Торопыг следовало наказать, пока не подошли лесовики. Володя выхватил меч и, словно шутя, ткнул его в сторону набегающего бандита. Раздался истошный вопль. Меч легко вошел в живот бандиту. Он отдернул клинок. Один есть. Оставшаяся в городе медицина вылечить его не сможет — нет ни нормального хирурга, ни медикаментов. Не помогут и целебные свойства Зоны. Пусть помучается, глядишь, зачтется ему на том свете.

Уменьшение нападавших на одного человека в самом начале схватки заставило остальных бандитов держаться поосторожнее. Как ретиво они бросились в атаку, привыкнув с началом хаоса нашествия расправляться с беззащитными жертвами. На этот раз обреченные на смерть сами сеяли вокруг себя опустошение.

Пока оркобойцы не подошли до студентов, Дима сумел дотянуться еще до одной шестерки рыжеватого. Удар в грудь поскользнувшемуся бандиту получился такой сильный, что никакой нужды в его осмотре врачом не было — острие меча вышло из спины.

Затем студентам стало не до развлечений. Как бы не были лесовики неуклюжи и необучены рукопашному бою, но они были оркобойцами. Сила пошла на силу. Им пришлось полностью выкладываться, чтобы не быть разрубленными топорами наемников. А еще следовало отбиваться от бандитов, так и норовящих съездить топором по ноге, или засветить ножом в открытую шею.

Они встали в боевой треугольник, который, к счастью, неоднократно испытывали на прочность в учебных схватках. Но то учебные… Володя, с таким оптимизмом отнесшийся к развитию событий после изгнания «Вадима» из общежития, понял, что немного погорячился. Пусть он оказался прав относительно замыслов мафии, но им от этого ничуть не легче. Для спасения собственных задниц выкладываться приходилось полностью, как в первом бою с орком.

Ему достался тот рослый детина, передававший привет железному Феликсу, и больше половины бандитов. Это было справедливо — Володя лучше других владел клинком. Меч против топора — извечный спор профессионала и любителя. Он подумал, что вполне может представить себя в составе рыцарского отряда, сражающегося с восставшими крестьянами.

Детина наносил сильные удары, не обременяя себя обводами и финтами. Топором их выполнять далеко непросто. Однако, скорее всего, он просто не знал о существовании фехтования. С одним дремучим лбом Володя справился бы без особого труда. В запасе существовало несколько коварных выпадов, разученных им на тренировках с пролитием немалого количества пота и небольшого (хотя все, разумеется, относительно) крови. Но ему постоянно не давали покоя несколько надоедливых дядек, так и норовящих пырнуть исподтишка. На его счастье, вели они себя излишне суетливо, боясь привлечь внимание страшного врага, и мешали друг другу. Володя смог усилить суету, достав одного из них клинком в лицо. Убить он его не убил, зато уменьшил число атакующих на несколько человек. Раненному бросились помогать целых три человека, настолько велика была боязнь перед оркобойцами.

Эх, как ему не хватало щита для прикрытия. Так он мог бы принять выпад детины на него и кольнуть одну из шестерок. Но щита в наличии не имелось, и надо было выкручиваться каким-то другим образом. Сильно же они сглупили, оставив их в милиции.

Он оглянулся, насколько это было возможно при его занятости. Друзьям приходилось туго, но не до такой степени, как ему. Именно он принял на себя основной удар, облегчая им жизнь. Немного успокоенный, Володя решил немного поиграть со своим противником, а уже потом нанести смертельный удар.

Предводитель его противников, обозлившись на непонятливых местных дикарей, вздумавших защищать свои жизни, на бестолковых помощников, начал нервничать, усложняя жизнь и своим шестеркам и студентам. Густо пересыпая матом речь, он начал раздавать указания.

— Какого… вы топчетесь, — обратился он к бандитам, действительно довольно бестолково мечущихся за спинами нанятых оркобойцев, — хватайте камни, кирпичи и кидайте в ментов.

Совет был совсем не кстати. В такой ипостаси бандиты становились опасным противником. После полученного в голову или в грудь кирпича, вряд ли бы удалось долго продержаться. И доспехи не помогут. С другой стороны, бандиты, бросившись исполнять приказ, — он давал им возможность избегать прямого столкновения со студентами, а значит, продлить существование, — оставили наемников в одиночестве. Этим надо немедленно воспользоваться.

Выпад! Клинок, проскользнув мимо подставленного топора, попал в кисть правой руки лесовика.

Топор вывалился из руки детины. Изрыгая чудовищный мат, он попытался схватить его левой рукой. Наивный юноша. Володя не собирался терять блестящей возможности сохранить жизнь. Как никак у него две женщины и оставить сразу двух вдов он не имел права.

Детина, наклонившись за топором, смотрел на Володю, стремясь уловить момент, когда ему предстоит уклониться от удара. Это с его-то неповоротливостью. Меч опустился прямо на лицо, разделив его на две симметричные части.

Володя не стал смотреть на цвет мозгов неудачливого наемника. Следовало атаковать все еще имеющего многократный перевес врага. Лучшей целью был рыжеватый мафиози. Без вожака его шестерки просто бы разбежались. Но Миша изнемогал под натиском чернобородого коллеги по профессии, да и Дима не рассчитывал на быструю победу. Он не мог себе позволить убрать главаря, рискуя жизнью друзей.

Следующим после детины заплатил по счету чернобородый. Он сцепился с Мишей топорами, переведя поединок в силовое состязание армрестлинга — кто сумеет перетянуть сцепленные топоры в свою сторону.

Чернобородый проиграл. Вот когда Володя по настоящему оценил преимущества меча перед секирой. Клинок в его руке неуловимо блеснул. Миша чудом не упал, получив неожиданное преимущество. Чернобородый, лишившись головы, как-то враз утратил интерес к поединку. Он выпустил топор, предоставив Мише насладиться победой, сделал шаг в сторону, обильно поливая кровью свой путь, и упал на обочину.

Диме помогать не пришлось. Видя гибель своих товарищей, и понимая, что никакой возможности сохранить жизнь, продолжая поединок, у него нет, третий лесовик бросил топор, чтобы легче было бежать, и рванулся в ближайший двор.

— Пусть уходит, — приказал Володя. — Вперед и никаких гвоздей.

Им не повезло. Рыжеватый сразу после победы Володи понял бессмысленность дальнейших ожиданий. Он недооценил студентов, но расплачиваться своей жизнью никак не собирался, улизнув с несколькими подручными. Остальным было приказано продержаться полчаса и отходить в противоположную от стоянки сторону. Они-то и достались победителям.

Несколько шестерок, не решаясь перечить и бежать куда глаза глядят, попытались реализовать на практике идею босса о кирпичах. Но между студентами и ими не было лесовиков, и намерение обороняться закончилось печально. Володя, не церемонясь, пустил в ход меч. Уворачиваясь от кирпичей, он за несколько секунд зарубил сразу троих.

Остальные решили, что с них хватит и бросились в рассыпную. Рассвирепевший Миша погнался следом. Его жертвами стали еще два бандита, после чего утомился и он. Не так просто носиться, обвешавшись доспехами. Искать рассеявшихся незадачливых убийц в сгущающейся темноте было бы непросто. Хотя, если друзья поддержат…

— Они побежали туда! — Закричал он, показывая в сторону центра города.

— Угомонись, — посоветовал Володя. — И вообще, братья, давайте-ка линять отсюда.

— Какого черта… — Не понял Миша, собираясь высказать неудовольствие. В его крови бродило еще слишком много адреналина.

— Пошли, — перевал его Дима. — Пора сматываться, Володя прав.

— Я ничего не понимаю, — зло сплюнул Миша. — Вы куда собираетесь драпать, как те бандиты. Мы победили!

— Ты Безматерных докажи, что на нас напали, а не мы из собственного удовольствия покрошили кучу народа.

— О! — Сразу увял буян. Связываться с полковником ему не хотелось. Они сумеют оправдаться. Не может быть, чтобы два таких ханурика, как Володя и Дима не заболтали и Безматерных. Так ведь затаскают. Ближайший месяц у них уйдет на дачу показаний и написание объяснительных.

— Давайте положим тела так, как будто два лесовика схватились городскими, — предложил он хорошую идею.

— Молодец, Мишка! — Похвалил его Дима, — согласен Володь?

Тот лишь пожал плечами. От здравых соображений он никогда не отказывался.