Ультра: Марс

Глава одиннадцатая. Дом разделённый

*На пути в форт Ред-ривер. Неизвестное время*

Не догадался вчера спросить дату у Адама, о чём сейчас жалею. В колымаге опять тот же возница, ну, тот самый ублюдок, который любит смотреть на жопу своей лошади в тишине.

Поэтому едем мы молча и сосредоточенно, переглядываясь время от времени.

Адам мужик лет тридцати пяти, ростом где-то метр семьдесят пять, худой, но сейчас мало кто может похвастаться лишним весом, война, глаза серые, взгляд потасканный, плен никого не красит, волосы не по-армейски длинные, чёрного цвета, сальные от отсутствия гигиены. Физиономия тоже немытая, а так, обычный американец европейского происхождения, его предки ещё исторически недавно обитали в Англии или Шотландии.

Мрачный тип, физиономию которого я увидел первой в этом мире, был ростом примерно метр восемьдесят два, физически крепкий, глаза карие, волосы чёрные, есть в его физиономии что-то, что выдаёт слабенькую индейскую примесь, а вообще преобладают европеоидные черты лица, родители его, скорее всего, из колонистов юга, чего обычно ждёшь от человека, который воюет за уверенно проигрывающую войну Конфедерацию. Он тоже грязный, волосы пусть и короткие, но сальные, под слоем жирной грязи на лбу сегодня виден небольшой Г-образный шрам. Видимо, когда-то очень хорошо прикладом прилетело.

Тело слегка ломит от того, что пришлось спать на голой земле. Тут явно не май месяц, поэтому было крайне холодно. Настолько холодно, что один из пленных утром так и не проснулся. Околел.

Его отцепили от цепи и прикопали на кострище. Проработанность этого мира поражала: в районе кострища земля теплее, поэтому копать её было гораздо легче. Откуда я это знаю? А оттуда, что копать могилу заставили нас.

Женевская конвенция ещё не была даже придумана, поэтому правила обращения с военнопленными ограничивались только порядочностью пленителей. Война идёт как минимум несколько лет, поэтому с порядочностью уже не так хорошо, как было раньше.

Завтрака нам было не положено, поэтому мы сразу погрузились на телегу и продолжили путь. Солдаты же пожрали, причём неспешно, пока мы копали могилу.

Пейзажи тут живописные: река справа, лес слева, петляющая дорога впереди и сзади, живность бегает через дорогу по своей надобности, а ещё индейцы ходят...

Стоп!

— Я плохо разбираюсь в местных порядках, но... — очень тихо обратился я к Адаму. — Должны ли за нами присматривать индейцы?

— Какие индейцы? — озадаченно и слишком громко спросил у меня тот.

— Разговоры, вашу... — раздражённо заговорил возница, которого зовут Филиппом, а затем схватился за шею, которую пробила стрела. — Кхр-х-х-х!

— Пригнись! — упал я на пол колымаги.

Поднялась паника, кто-то начал палить напропалую, летали стрелы, жужжали безоболочечные пули, орали бледнолицые, улюлюкали индейцы — всё как в лучших вестернах.

— На пол, вашу мать! — проорал я, обращаясь к своим товарищам по несчастью. — Не умираем! С трупами на цепи мы далеко не уйдём!

— Мы и так не уйдём от индейцев! — панически прокричал Адам.

— Успокойся, ядрёна вошь! — перекричал я его. — Сдаваться рано!

Надо что-то делать. Ждать от судьбы спонтанного разрешения опасной ситуации не стоит, так делают только слабаки, поэтому я решил сначала быстро обдумать ситуацию, для чего постарался взять себя в руки.

Телега двигалась по инерции, но затем лошадка решила, что с неё хватит и остановилась. Судя по всему, стрельбой её не удивить, поэтому она относилась ко всему поистине флегматично.

Вернув себе трезвость мышления, я начал соображать и дошёл до мысли, что труп отцеплял от цепи именно возница.

Аккуратно высунув голову из-за борта, я увидел несколько десятков индейцев, которые орудовали луками и ружьями, вышибая из сёдел северную кавалерию, которая от внезапности нападения совершенно растерялась.

Решив рискнуть, я схватился за конвульсивно дрыгающий ногами труп возницы, облился его кровью, которая всё ещё вытекала из его шеи и затащил его к нам, в кузов.

На поясе его я обнаружил кобуру с шестизарядным револьвером фирмы Кольт, патронташ с притороченной к нему пороховницей, кисет для табака и заветные ключи.

Быстрее, чем бюстгальтер с Прасковьи, я снял с возницы ремень, опоясался им, отцепил ключи и первым делом освободил от цепи себя, затем Адама, а потом передал ключи мрачному типу, который терпеливо ждал этого момента.

Револьвер Кольта шустро покинул кобуру и я начал его изучать: шестизарядный, модель — Colt Army, 1860 года разработки, заряжено пять камор, шестая пуста, во избежание самопроизвольного выстрела, капсюльный тип инициации, но патрон бумажный, поэтому зарядка тот ещё геморрой.

Залез в карманы уже отдавшего своему богу душу возницы Филиппа. Есть! Два уже снаряжённых барабана лежали в его карманах в промасленной бумаге. Предусмотрительный любитель лошадиных задниц. Только вот всё это ему не помогло.

Пихаю запасные барабаны в карман, а затем аккуратно оглядываюсь по сторонам.

Индейцы победили, это очевидно, поэтому надо валить. Большим числом больше шансов на выживание.

Остальные уже освободились от оков, а Адам и мрачный мужик успели вооружиться из личных запасов возницы Филиппа: Адам взял его засапожный нож, а Мрачный взял перочинный ножик из нагрудного кармана.

— Так, действуем быстро и решительно, — заговорил я. — Надо успеть убраться подальше в лес до того, как индейцы что-то прочухают. Не шуметь, не орать, молча бежим и пытаемся форсировать реку. Индейцы не любят купаться и ради таких оборванцев как мы в реку не полезут. На счёт три рвём когти. Раз, два, три!

Я первым вскочил и перемахнул через борт телеги, после чего задал стрекача к реке.

Подумав как следует, пришёл к выводу, что да, теоретически меня спасёт форсирование реки, но на той стороне я окажусь с непригодным для боя оружием.

Опасно рядом прожужжала пуля, пригнулся и продолжил бег. Чем меньше силуэт, тем меньше шанс словить пулю или стрелу.

Парень, бегущий рядом со мной, заорал и завалился на землю с торчащей из спины стрелой. Поражено левое лёгкое, возможно, зацепило сердце, ему уже не помочь.

Дерьмо.

С другой стороны, кто он для меня? Никто.

Ускорился и начал петлять, потому что меткость индейцев меня совершенно не устроила.

Вот и река. Наконец-то, мать твою! Быстро забегаю за ближайшее дерево.

Сую револьвер в кобуру, снимаю ремень, стягиваю сапоги и помещаю свёрнутый ремень в один из них. Можно форсировать.

Захожу в воду и начинаю своё плаванье. Главное, чтобы не как Чапаев...

Был лет пять-шесть назад ремейк очень древнего советского фильма «Чапаев». Запомнилась больше всего почему-то сцена гибели Василия Ивановича... Постараюсь не повторить.

Грести пришлось одной рукой, так как во второй сапоги.

Стрелы падали в воду, тут же уносимые течением. По правой руке болезненно чиркнуло. Вот скоты!

На дно нельзя, иначе крышка пороху и пистолету. Сука, твою мать!

Гребу ещё интенсивнее, активно работая босыми ногами.

Есть эволюционная теория интересная, называется акватической теорией происхождения человека. Читал в своё время, было очень интересно.

Конечно, современные исследования разбили многие её аргументы в пух и прах, хотя некоторых вещей они объяснить так и не смогли.

Ноздри у нас направлены вниз, что отличает нас ото всех приматов, у которых они направлены вверх, очень вредит им при плавании, брови на безволосой морде лица тоже несвойственны иным приматам, а ведь они хорошо помогают защитить глаза от лишней воды при выныривании, подмышечные волосы не имеют эволюционного объяснения, зато хорошо объясняются акватической теорией: в волосатых подмышках задерживаются феромоны, которые в случае отсутствия волос вымывались бы водой, тогда как при сухопутном образе жизни нет никакой разницы и мохнатые подмышки послужат скорее демаскирующим фактором, ведь усиливают распространение запаха феромонов.

Ещё у нас пальцы при длительном нахождении в воде покрываются морщинами, по старой теории это было необходимо для более надёжного ухватывания за моллюсков на дне водоёма.

Также человеческая ступня больше похожа на ласт, нежели на конечность для лазанья по деревьям. А ещё человеку нужно два литра воды в сутки для нормального функционирования. Где в засушливой саванне можно получать два литра воды в сутки?

Но главное, которое раньше было самым веским аргументом: у детёнышей человека есть плавательный рефлекс, в то время как ни один примат таким похвастаться не может.

А, вспомнил ещё кое-что: человек предпочитает жить и отдыхать на берегу водоёма. Если человеку предложить отдохнуть в глухом лесу или на берегу моря, то с крайне высокой степенью вероятности он выберет второе. И вообще, что человек понимает под качественным отдыхом? Обязательно море, чтобы пляж, чтобы поваляться на берегу под солнышком, искупнуться, морепродукты пожрать под пивко или винишко... Да ни один из близкородственных нам приматов на такой отдых в жизни не подпишется! Кроме носача, этот вид приматов активно плавает в реках и озёрах, и, на минуточку, имеет направленные вниз ноздри. А самое интересное: они способны преодолевать под водой расстояние до двадцати метров, что для человека является сущей ерундой и подготовленный человек может преодолеть под водой хоть сто пятьдесят метров, а текущий рекорд, поставленный в 2023 году — 291 метр за четыре с половиной минуты, то есть на одном дыхании, поставил его американский тогда ещё 30-летний пловец Остин Брайтон.

В общем-то, что-то в этом есть. Конечно, сейчас учёные говорят, что это всё херня на постном масле, но я считаю, что истина, как всегда, где-то посередине и был в эволюции человека такой этап, на котором он крайне много времени проводил на побережье и питался моллюсками с рыбой, а остальные приматы в это время носились по джунглям и жрали бананы с авокадо. И никаких гвоздей.

К чему это я? А к тому, что переплыл реку и как испуганная обезьяна молнией скрылся в прибрежном кустарнике.

Забежал за ближайшее достойное дерево, разделся, выжал одежду, оделся, опоясался ремнём, отряхнул ноги ото всякого говна, налипшего на пятки и обулся. Всё, готов к дальнейшей борьбе.

На правой руке длинный порез, потому что какая-то индейская сука слишком метко стреляет. Желудок пуст со вчерашнего вечера, поэтому слюна у меня сейчас обладает некоторыми бактерицидными свойствами[1].

Облизал рану, методика хрень собачья, но у меня из альтернатив только сосновые шишки и пожухлая трава под ногами.

Ладно, на первое время прокатит.

Проверил револьвер, выглянул из-за дерева и попытался рассмотреть происходящее на том берегу. Вжухнула стрела и я понял, что пока ещё рано.

Стрельба уже прекратилась, это значит, что краснокожие в этот раз капитально так победили и настало время собирать скальпы и военные трофеи. Самый лучший момент, чтобы свалить.

— Эй, Гектор... — раздался голос со стороны кустов.

— Адам? Выжил, значит, — констатировал я. — Надо убираться поскорее и подальше.

— Со мной ещё двое, но одному ногу прострелили, — сообщил мне Адам.

— Показывайтесь, убивать не буду, — сказал я.

Вышли двое, Мрачный, у которого тоже было ранение правой руки, но несерьёзное, а также второй, самый мелкий из нас, я дал ему прозвище Никакашка, потому что он внешне был ну совершенно никакой. На левой ноге его было сквозное пулевое ранение. Везучий и невезучий одновременно. Хорошо, что навылет, но плохо, что вообще попало.

— Дай мне нож, — протянул я руку к Адаму.

— Зачем? — спросил тот.

— Я прошу у тебя нож, а не вопросы мне задавать, — поморщился я. — Не бойся, добивать не буду.

Адам дал мне засапожник возницы Филиппа, ныне покойного. Я огляделся, обнаружил подходящие деревья и серией режущих ударов повалил их на землю. Быстро срезав лишние ветки, я безжалостно распотрошил кисет для табака и нарезал его на полосы качественной кожи. Курить сейчас очень вредно. Ноги бы унести...

Из получившихся жердей соорудил волокушу, которую связал полосами кожи и поместил на неё раненого Никакашку.

— На этом удастся утащить его на приличное расстояние, — сообщил я всем присутствующим, которые пытались отдышаться от прошедших водных процедур. — Но за сегодня нам надо пройти неприличное расстояние, иначе это будет лишено смысла. Я бы на месте индейцев не остановился до тех пор, пока не содрал скальп с последней бледнолицей жопы.

— Скальпы вообще-то не с жопы... — начал Адам.

— Да знаю я! — отмахнулся я от него раздражённо. — Тебе вообще без разницы будет, с жопы тебе скальп сняли или с головы! Уходим, времени мало!

Первым Никакашку поволок я. Тот стенал и сопел, но терпел. Понимал ведь, что с простреленной ногой лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

С одной стороны я рад, что всё закончилось именно так, а не иначе. Как пришлось бы выбираться из концлагеря, а северяне в форте Ред-ривер устроили именно концлагерь, если верить Адаму, я даже представить не могу и не хочу.

Суо! Это уже не смешно! Впечатлений хватило! Я осознал, что с голой задницей я ничего из себя не представляю! Верни меня обратно на скучный корабль!

Тишина в голове. Я уже и отвык от этого отсутствия в своём разуме кого-то ещё. Это как шизофрения, которая внезапно и бесследно прекратилась, но при этом ты знаешь, что что-то всё-таки было и испытываешь от этого нехватку и неполноценность. Жуть.

Убрались на километров двадцать на север, после чего остановились в одном удобном овраге, который по брустверу весьма кстати оброс кустарником.

Я осмотрел рану Никакашки. Вроде ерундовая, но надо позаботиться о ней как следует.

— Адам, найди чистую воду, — дал я указание. — Нужно промыть рану и перебинтовать чем-нибудь чистым.

— Сейчас поищу, — Адам отправился на поиски воды.

Никакашку подколбашивало от тряски и боли, но сознания он пока не терял, что очень неплохо.

— Надо прижечь раны раскалённым железом и дело с концом, — дал медицинский совет Мрачный.

— Тебя как звать? — посмотрел я на него скептически.

— Дезмонд, — представился Мрачный.

— Прижигание — это самое тупое, что можно сделать с раной, Дезмонд, — сказал я. — Мало того, что нанесёшь ожог, с которым потом предстоит разбираться, так ещё и рану не очистишь. В итоге он будет страдать не только от ранения, но ещё и от ожога. Обоснованно прижигание может быть только в обильного кровотечения из раны, которое не удаётся остановить жгутом.

— Так ты типа доктор? — спросил Мрачный Дезмонд.

— Нет, — покачал я головой. — Но кое-что в этом смыслю.

— Ну так я в полковом лазарете своими глазами видел, как после отрезания ног и рук один из докторов прижигал обрубки раскалённым утюгом, — выдал контраргумент Дезмонд.

— Значит, это тупой доктор, — пожал я плечами. — Мало, наверное, выживало после такого?

— Да, мало, — согласился Мрачный.

— О чём я и говорю, — усмехнулся я. — Нет, мы не будем создавать столько проблем нашему приятелю, ведь так? Кстати, парень, как тебя зовут?

— Николас Броуди, сэр, — ответил запаниковавший от перспективы прижигания ран Никакашка.

— Не ссы, Броуди, — похлопал я его по плечу. — Промоем рану и будет с тобой всё нормально!

Вернулся Адам.

— Гектор, тут есть ручей в метрах сорока, только воду носить не в чем, — сообщил он мне.

— М-хм, — хмыкнул я задумчиво. — Тогда тащим Ника к ручью. Если гора не идёт к Магомеду...

Притащили Броуди к нужному месту и я тщательно отмыл руки в воде, обильно оттирая их от грязи. Херня метода, но лучших вариантов у нас всё равно нет.

Промывание раны сопровождалось воем и нытьём Никакашки, но обезболивающих у меня с собой нет, как и антибиотиков.

Пришлось порвать свою рубаху и перевязать ему ногу.

— Всё, надо двигаться.

Снова поместили раненого на волокушу и продолжили путь.

А тут неплохо! Особенно когда индейцы не стреляют тебе в спину.

До ночи ни докуда не дошли, поэтому пришлось остановиться прямо посреди леса. Ссыкотно, конечно — индейцы воюют и по ночам, их жизнь заставила и научила, но выбора у нас особо нет.

Ночной дозор не выставляли, так как мы всё равно в темноте не сможем оказать какого-то веского сопротивления, поэтому я спал не особо крепко, вполглаза, так сказать, время от времени подкладывая в костёр полешки.

С первыми лучами солнца встал на ноги и начал разминаться. Всё болит, ощущение, будто меня били всю ночь. Ещё и рана на руке начала беспокоить подёргиванием. Сука, забыл вчера у ручья промыть, а вечером, как вспомнил, поленился тащиться к найденному Адамом ручью... Вот тебе и расплата.

Неприятно, мать его...

Осмотрел царапину, вроде ничего такого, корка как корка. Ладно, после разберёмся.

— Подъём, надо идти, — разбудил я Адама. — Эй, Дезмонд, Броуди!

Броуди околел. Ночи холодные. Этим, кстати, можно объяснить то, что у меня начала воспаляться сущая царапина на плече: иммунитет от такого сурового обращения с организмом изрядно ослаб и не смог вовремя ответить на проникших в рану микробов.

Вроде искусственный мир, а как всё проработано...

— Дезмонд! — потряс я Мрачного за плечо.

— А-а? — слабым голосом спросил он.

— Вставай, надо идти, — сказал я ему. — Но перед этим похороним хоть как-нибудь Броуди, он не пережил ночь.

Иней на траве. В более тёплое время года это должно было стать росой. Теперь я понимаю, как тяжело живётся бомжам. Мы ведь сейчас фактически бомжи, ещё и на враждебной территории.

Не пропусти́те! Во всех кинотеатрах страны! «Бомжи: В тылу врага»!

Копал я, во многом чтобы побыстрее согреться. Ножом разрыхляя почву, я создал некое подобие неглубокой могилы, в которое мы поместили тело Николаса Броуди, после чего обложили его камнями, кои насобирали по окрестностям.

Поставив у головы могилы камень, я выбил на нём посредством гвоздя и камня имя покойника. Заняло всё это несколько часов.

— Зачем так много сил тратить на труп? — недовольно спросил Мрачный.

— Оставайся человеком в любых обстоятельствах, — ответил я ему. — Меня так родители воспитывали.

— Хорошие у тебя родители, — произнёс он задумчиво.

Продолжили путь. Индейцы, судя по всему, не стали тратить время на наши поиски, но это стало понятно ещё вчера, ведь логику индейцев понимал не только я: они были в рейде на чужой территории, поэтому не могли себе позволить тратить время на отлов беглецов.

Надо найти чего-нибудь съестного. Срочно.

Снова включил мозги и начал соображать.

Если идти вдоль реки, то есть шанс наткнуться на поселение. Но! Продолжи мы путь в направлении движения тюремного конвоя, наткнёмся на северянский форт, а это не то место, где мне хотелось бы оказаться сейчас. Поэтому река совсем не подходит.

На север идти — значит рано или поздно попасть в руки северян, которые здесь кишмя кишат, раз их форт неподалёку. На восток идти — тоже хрен знает куда попадём, потому что, насколько я знаю географию США, там тоже федеральные штаты. На запад пойдёшь — форт Ред-ривер. А на юг — конфедераты. Вот с последними можно попробовать иметь дело, по крайней мере не пристрелят сразу.

— Кто-нибудь бывал в этой местности раньше? — спросил я у своих временных попутчиков.

— Я вообще из Теннеси, — признался Адам. — Для меня Техас и Оклахома такие же дебри, как для тебя, Гектор.

— Я из Нового Орлеана, — сказал Мрачный Дезмонд. — Ничего не знаю о местных краях, хотя в Оклахоме бывал, но точно не в этой её части.

— Досадно, — пробормотал я. — Ладно, надо найти ближайшее поселение, раздобыть съестного и снаряжение, чтобы уходить на юг.

— А зачем на юг? — не понял Дезмонд. — Обратно в армию, чтобы сложить головы за Конфедерацию? Я снова под это не подпишусь!

Адам молчал.

— Тогда куда? — спросил я.

— На запад надо, — пожевал губу Дезмонд. — Через индейские территории не проскочим, значит, надо обходить их и...

— Пешком мы не дойдём, — вступил в разговор Адам. — Нужно сменить одежду, раздобыть деньжат и убираться на западное побережье, в Калифорнию. Там есть работа для таких как мы.

Калифорния... Что я знаю про Калифорнию? Сан-Франциско, Лос-Анджелес, золотая лихорадка, мексиканцы, Голливуд и, в принципе, всё. Мало.

— Откуда знаешь, что там есть работа? — нахмурился Дезмонд ещё сильнее.

— Везде есть работа для таких как мы, — философски ответил Адам. — Недавно там золото добывали, значит деньжата у людей есть.

— Для начала надо убраться из этого опасного края, — покачал головой Дезмонд. — А у нас даже лошадей нет. Не говоря уже о деньгах.

— Зато есть револьвер, — улыбнулся я. — А он, насколько я знаю, является универсальным средством для добычи денег. Кстати, какой сегодня год и число?